Мираж моих воспоминаний

Я, уходя в будущее, пожелаю вам счастья красным конвертом.

Под закат испарятся слова, заскрипит в вальсе паркет,

и тогда, пред зеркалом, занесёт прошлое встречным ветром,

и слезами омыт будет твой пышный свадебный букет.

Слушать, как они обмениваются клятвами верности, было ему омерзительным, и Катцуки всерьёз задумался о том, чтобы уйти с этой церемонии в первый же подходящий момент, но… потом он посмотрел на Мидорию. Тот стоял с бокалом шампанского и спокойно смотрел на это действие, улыбаясь уголками губ, словно действительно был рад за них. За него. Того, кто так хладнокровно с ним обошёлся и сейчас безнаказанно продолжает жить своей жизнью. И иногда Бакуго понять не мог, откуда в его возлюбленном столько великодушия. Но если бы брюнет сейчас решил поделиться с ним своими мыслями, то сказал бы, что смотрел всё это время лишь на Момо и на то, как счастливо она улыбалась. Потому что невооружённым взглядом была видна её любовь к тому, кто даже обручальное кольцо не смог надеть с первого раза. Но в то же время ему было жаль думать о том, что этот чистый влюблённый взгляд в итоге померкнет, как заря при первых же лучах солнца. Мидория молчал и похлопал вместе со всеми, когда те поцеловались, отпивая шампанское и игнорируя все косые взгляды на себе как приглашённых фотографов, так и обычной челяди, которая так и норовила подпитаться от него сегодня сплетнями на ближайший месяцок-другой. Жаль было их разочаровывать. Правда, Бакуго, похоже, нравилось отпугивать этих «мечтавших запечатлить хороший ракурс» своим недовольным лицом, портя тем самым даже самые вылизанные снимки. А после этих попыток и вовсе начался медленный танец, и внимание с них, наконец, переросло в то русло, где оно должно было быть всё это время. Вот только мужчина всё ещё поглядывал на него этими «задумчивыми» глазами, думая, и благо, только думая, а не спрашивая его ответы на всех тех разговаривающих тараканов в его голове. Ибо лично омеге хватило утренних вопросов об их вчерашнем разговоре. «Хотя то, что произошло вчера… Странно, но мне понравилось.» Катцуки же всегда думал, что его принц действительно непомерно обладал этим качеством всепрощения. Сейчас лишь убедился в этом, когда тот вновь с этой «дружелюбной улыбочкой» сел за стол, чтобы уже оттуда понаблюдать за подобием на какое-никакое соблюдение традиций. Бакуго объяснить эту по-странному искреннюю улыбку радости попросту не мог. Он метался взглядом с этих двух уже вальсирующих шершней на брюнета, пока тот не взглянул на него в ответ, взглядом спрашивая, «что не так?». Но он так и не получил должного ответа, который объяснял бы все эти тёплые вопросы, постоянно смотрящие на него с неким пониманием и сожалением, что ему приходится через это проходить. Но вслух не сказали ни слова. Вместо этого мужчина, засунув руки по карманам, склонился к нему, тихо предлагая: — Как насчёт заехать куда-то после этого поесть? — Только не в ресторан, я прошу тебя. — Бакуго фыркнул и красноречиво зыркнул на омегу, на секунду задумавшись и предлагая фастфуд, на который сразу же согласились. Дальше они послушно замолчали, продолжая слушать, как фоновая музыка продолжала сменяться белым вальсом. Сказать, что мужчина искренне чуть не зевнул — ничего не сказать. Медленный танец этих двоих, очевидно, был самым унылым танцем на свете, который он когда-либо видел в своей жизни. Он сидел, как и положено, в первых рядах за одним из тех гостевых столов, укрытых белыми скатертями и синими тканевыми салфетками, которые перекликались цветами с залом, где танцевали молодожёны. И видел всё это с весьма близкого расстояния, чтобы сказать, что взгляд обожания к партнёру исходил только от нынешней миссис Тодороки, что, легко улыбаясь, внимала всем неоправданно резковатым движением своего теперь уже мужа. Серьёзно, если бы он так повёл своего принца, то тот бы уже театрально фыркнув, бросил бы его с этим танцем наедине. Напоследок проговорив, что больше никогда с ним не будет танцевать. И Бакуго так и продолжил бы, если бы не постукивание по его плечу чьей-то лёгкой рукой, которая застыла, когда он к ней обернулся и вскинул бровь. Это была Урарака, скромно смотрящая на его наверняка недовольную рожу из-под ресниц, и, прокашлявшись, неловко попросила: — Бакуго, ты ведь сильно сблизился с… Мидорией в последнее время, не так ли? — его как током прошибло, и он нахмурился на это обращение, как-то успев привыкнуть к тому, что эти двое всегда по отношению к его принцу неоправданно фамильярничали, нарекая его «Изуку», — М-м-м… У меня будет к тебе просьба. Можешь спросить у него, будет ли он с нами ужинать сегодня? Мы хотим собраться как в старые-добрые. Я бы могла спросить у него сама, но он… — она повторилась, а он вслед за ней перевёл глаза на парня, — …в последнее время и вовсе перестал с нами общаться. Хотелось сразу рявкнуть и послать их к чёрту, ведь с их «Мидорией» — они уже успели договориться про Макдональдс. Но что-то остановило его от столь резкого ответа, и вместо него Бакуго снова взглянул на брюнета, который, кратко покосившись на них, отвёл взгляд обратно к звёздам сегодняшнего вечера. Мужчина никогда не понимал, почему между ними вроде бы «друзяшными друзьями» была такая пропасть, когда речь заходила об их отношениях между собой. Да, возможно, у них слишком полярные взгляды на жизнь, но они ведь как-то нашли между собою язык раньше? Как-то начали общаться и весьма плотно, что даже с парнями и мужьями общаются весьма тесно, и пусть его возлюбленный делает это лишь по рабочим моментам. Бакуго кивнул Очако, чтобы та от него отстала, и уставился на омегу, который с ровной осанкой сидел и, благодарно приняв новый бокал шампанского от официантки, улыбнулся глазами на тех, на кого сейчас падал свет софита. Да, бесспорно, Катцуки смутно мог представить, как эта троица вообще нашла друг друга. Но им определённо… стоило поговорить об этом. Решить, есть ли смысл вообще в этой дружбе или чем они называют свои странные отношения «поговорить раз в месяц и сделать вид, что одного из нас номинально рядом с нами нет»? — Очень странная хуйня… — прошептал он одними губами и обрадовался, когда эти брачные танцы закончились и начался фуршет. Он повернулся к брюнету, чтобы поговорить с ним насчёт этого странного приглашения и, возможно, посоветовать ему поговорить об этом с этими двумя, но… того уже позвал за собой Тошинори Яги, учтиво помогая встать и уводя в сторону, где к тому же стоял и Тодороки-старший, сегодня выглядя счастливее всех тех лет, за период которых Бакуго знал его лично. Ну да, всё-таки единственный сын наконец женится. «С первой же свадьбой, блять, не повезло, верно, ублюдок?» — вслух говорить это Катцуки не стал. Хотя очень хотелось. А компания его друзей так и осталась за столом, продолжая обсуждать меню, закуски, кто в чём пришёл и почему нынешние цены на продукты выросли на глазах. Эти двое миров буквально разошлись у него на глазах, и мужчина проследил за всем этим, должно быть, впервые обращая на это различие такое колоссальное внимание. Нет… у них не просто были полярные взгляды. Они сами были диаметрально-противоположны друг другу, и дело тут даже не в личности, а в том, насколько разные амбиции и мотивы у этих самых личностей. И вряд ли эту дружбу вообще в таком случае стоит обсуждать. Так посмотреть, то никому из них это не нужно. Все думают, что всё в порядке, не так ли? Всех всё устраивает. Все нашли себе свою ячейку, и пока она насыщенна кислородом — не испытывают удушья. А его принц, должно быть, считает, что проблема, если таковая вообще есть, разрешится как-нибудь сама собой, да? Тихо и без лишнего шума. Потому что отношения… для брюнета очень сложная вещь. «Это ведь бизнес, Бакуго. Семья тоже своего рода наследие таких отношений» — это были его слова, и, зная его возлюбленного, вряд ли тот подразумевал только «семью». Блондин хорошо запомнил это выражение. И конечно же он скажет Мидории об этом приглашении, скажет о том, кто там будет, и скажет, кто его позвал, но… скажет он это уже тогда, когда они будут угощаться фастфудом. Ибо в более ранних… Мужчина проследил за тем, как Мидория обменивается любезностями, и обернулся назад — к их общим, вроде как, друзьям. Ему кивнул Дерьмоволосый, что поймал его взор. И всё. В более ранних словах просто не было смысла. А Бакуго кивнул в ответ, встал и пошёл в сторону своего принца, мягко вклиниваясь в разговор острой шуткой. Они все — уже выбрали стороны своих баррикад. И не ему влезать между ними и кричать, как законченный революционер. Он никогда не выступал добровольцем. В конце концов, люди, которые не борются за ваши отношения — просто ждут, когда вы уйдёте сами. Его принц, наверное, думает так же.

***

Сидя, как и подобает молодожёнам на свадьбе, во главе стола — Момо, легко улыбаясь краями губ, ожидала, когда её муж подойдёт к ней, чтобы разделить остаток вечера вдвоём, возможно, даже не здесь. Шото был занят общением с высокопоставленными личностями, а потому не мог, к сожалению, уделить ей должного внимания, но она прекрасно понимала его. Понимала, какую должность тот занимает и какую будет занимать. И была достаточно терпеливой, чтобы подождать за столом самой, при учёте того, что ходить она не могла уже физически из-за натёртых туфель. Возможно, и к лучшему, что не могла. За всё время церемонии она уже успела устать. Место, где они должны были сидеть, было немного прикрыто белой вуальной тканью, прикрывая её лицо от света тех вспышек фотоаппаратов, которые сегодня, по указке её свекра — снимали каждый уголок помещения. Девушка вздохнула и перевела взгляд на цветы, что благоухали своим цветом, как едва сорванные. Потрясающий букет. Было видно, что он покупался в хорошем магазине и явно стоил недёшево. Мидория явно выбрал лучший из лучших бутонов. Но мысли о нём в момент пропали из её головы, когда она увидела, что в её сторону идёт уставший муж, заправляющий волосы назад и так и жаждущий ласки её нежных рук. Так ей казалось. — Шото, как прошёл разговор? — поинтересовалась она с приветливой улыбкой, смотря, как Тодороки садится около неё и прищёлкивает языком. — Никак. Просто поздравили и всё. — тот закатил глаза и явно не желал продолжать этот диалог, — Решили все вопросы обсуждать с моим отцом. — а после пожал плечами и одним махом выпил налитое супружеское вино, которое по обычаю они должны были выпить одновременно и вместе. «Ничего страшного, я налью новое.» — подумала брюнетка и вздохнула, поправляя туфлю на ноге, пятка которой уже жгла её кожу, но она, сжав губы, терпела и кинула взор на Тодороки, который был явно не в настроении, чтобы выслушивать её тревоги и проблемы. У него и своих проблем было, видимо, предостаточно. Не стоит добавлять ему своих проблем. Она может это выдержать. Не так уж и больно. Вместо того, чтобы обременять своего мужа, девушка всмотрелась в зал, который потихоньку стал оживляться после их медленного танца. Её подруги кокетничали со своими партнёрами, друзья что-то бурно обсуждали, а отец пожимал руки тем, кого она видела в первый раз. Она, будучи новоиспечённой миссис Тодороки, хотела бы так же уйти в зал, пообщаться, пошутить и поделиться хоть с кем-нибудь своей радостью выйти за человека, который так давно запал ей в душу, но вставать из-за стола теперь, когда за ним сидел Шото — было неправильно и неуважительно по отношению к нему. А потому ей оставалось только сидеть, сложа руки на бёдрах и провожая взглядом каждую новую пару. И вдруг взор зацепился за что-то изумрудное. Прошмыгнувшее плавным мазком на фоне белёсого интерьера. То, что выделялось даже без желания выделяться. Это был Мидория. «Ох…» — вдохнула она, и что-то заставило её за ним проследить. Он, идущий рядом с Тошинори, отошёл в сторону и обсуждал что-то с нынешними Главами семей, как равный им, иногда прикрывая рот в скромном смехе и поправляя лацканы пиджака. Тодороки, кажется, тоже на него посмотрел и фыркнул в недовольстве, сразу же уводя взгляд, как только она поймала его на этом. А Момо продолжила смотреть. Смотреть, как сдержанно жестикулировали плавные руки, как выдержана была спина, как лёгкая улыбка то появлялась, то исчезала с лица, словно по мановению дирижёрской профессиональной руки. Мидория стоял совершенно один, но ощущал себя так, словно за его спиной стояли сотни. Он был уверен в своих словах и не мешкался, как мешкалась бы она, если бы находилась в компании таких уполномоченных и важных господ, пусть и была с ними лично знакома. И ей стоило бы этому у него поучиться. В особенности теперь, когда она стала новой «миссис Тодороки». Он в одиночку выдерживал такие долгие диалоги и сложные темы, и раз он смог, то и ей по плечу, не так ли? Разумеется, это так. Тем более, разве букет не значит, что он буквально склонился к ней с пальцем у губ и предложил свою хорошую дружбу? Они никогда тесно не общались, но не грешно же начать? Теперь, когда она замужем, Тодороки навсегда останется только её, не так ли? А значит, незачем переживать. И пусть в глазах общества это будет выглядеть странно… но ей нужно, нет, необходимо научиться у этого человека такому туманному искусству. Так думала девушка, смотря на Мидорию, пока он в лёгкую поддерживал диалог, беря бокал налитого шампанского с подноса мимо проходящего официанта и оставляя там пустой таким будничным движением… Пока к нему не подошёл Бакуго. Тот самый хмурый блондин, который за сегодня спустя весь вечер не удостоил их даже одним спокойным выражением лица… Но сейчас он спокойно, даже радостно смотрел на такого, как Мидория…? — Раздражает. — услышала она голос мужа, — Как он посмел вмешиваться в разговор Глав семей? — который подметил чужую беспардонность, которой она восхитилась, — Он, что ли, не знает базовых манер приличия? — ведь та была, похоже, направлена на спокойного брюнета. И отнюдь не просто так. Она чувствовала это. — Почему он тебе так не по душе, Шото? — полюбопытствовав, Момо взглянула на того, кто скосился на неё скучающим взглядом, смотря как на полнейшую, ничего не смыслящую дурочку. — Мне нужна причина, чтобы считать его недостойным? — взяв себе фруктовую закуску со стола, Тодороки подцепил с неё виноград губами, и Момо прикипела к этому жесту взглядом, — Он строит из себя невесть что, хотя, по большому счёту, даже близко не стоит с нами рядом. — слушая и вновь обращая внимание на того, кто умудрился как влитой войти в компанию «высших господ». Те вовсю шутили на неизвестные ей темы. — Тем не менее. — протянула она, покачав головой, и радостно подметила, посмеявшись и закрывая свои губы рукой, — Похоже, у них весьма близкие отношения с Мидорией. — сегодня она была так же, как и у Мидории, одета в атласную перчатку. — Я не удивлён. — её муж раздражённо отвёл взор в сторону от неё, но ей показалось, что он вспомнил что-то нелицеприятное, — У Главы семьи Мидория уж больно странная привычка собирать вокруг себя дворняг. — а после усмехнулся, повернувшись к ней, пока она побледнела от шока, услышав эти грубые слова. — Шото…! — пригрозив, девушка опасливо обернулась по сторонам, — Аккуратнее, вдруг тебя кто-нибудь услышит. — и сошла на шёпот, взмолившись бровями, на которые Тодороки посмотрел хладно и равнодушно, словно не видел на её лице тех встревоженных эмоций и лишь спросил, рукой приподнимая её подбородок к себе: — Момо. Разве ты со мной не согласна? — и этим категоричным возгласом её имени был закончен их краткий диалог, а на вопрос мужа женские губы виновато поджались. «Да как я могу быть с тобой не согласной? Ты ведь мой муж.» — поэтому омега закивала, улыбнувшись. Она согласилась на всё, что он говорил, ещё в тот момент, когда произнесла «да».

***

Энджи исподтишка наблюдал за сыном, не акцентируя на этом внимания своих собеседников, однако, не сводив при этом взгляда с этой экстраординарной макушки, которую пора было бы уже давно перекрасить под стать ему — в рыжий. Что за ребячество — ходить с бунтарской раскраской на голове, как подросток, когда ты уже женатый мужчина? Он всегда так считал, и когда впервые увидел Шото в таком боевом раскрасе — едва ли сдержал желание побрить его налысо. Тогда его остановила только мысль о том, что, возможно, эту дурость его сын перерастёт сам. Но вот прошло много лет, а он всё так же продолжает. Как уличная дворняга. — Прошу прощения, господа. — Энджи вздохнул и отвёл взор от нерадивого мальчишки, — Вынужден вас покинуть, так как у меня ещё есть дела. Прошу вас, наслаждайтесь этим вечером. — кивнув всем в знак прощания, Тодороки тут же пошёл в сторону своего, теперь уже официально, свата, что, робко и скалисто улыбаясь — знакомился с его хорошими приятелями и бизнес-партнёрами и жал поочерёдно всем руки, словно заискивающий шакал. Яойорозу был сегодня при параде. Это было видно невооружённым взглядом. Лучший, пылившийся наверняка годами и ожидавший «особого случая», костюм, часы, которые когда-то им же и были ему подарены, и зализанные, слегка посидевшие волосы, в большинстве своём всё ещё обладающие угольной густотой. Когда Энджи подошёл ближе, чтобы рассмотреть нынешнего свата вблизи, то те, кто разговаривал с ним скорее из вежливости и желания наживы, быстро ретировались восвояси, позволяя ему лёгким кашлем привлечь к себе внимание того, кто встретил его с широкой искренней улыбкой человека, который только что выиграл приз «Один на миллион». Конечно, он ведь так хорошо сплавил свою дочь. Грешно таким не похвалиться, когда у самого компания на грани краха. Кстати о ней. — Господин Тодороки! Как я рад вас видеть. — мужчина почти плеснул в ладоши, но вовремя сдержался под красноречивым холодным взглядом, — Замечательный праздник, не так ли? Наши дети так подходят друг другу. — Да, вы правы. — приспустив веки, альфа кивнул, — Мероприятие организовано прекрасно, но, дорогой мой сват, вы же понимаете, что я подошёл к вам не светские беседы вести, верно? — улыбнувшись рабочей улыбкой, — Отойдём в сторону, чтобы не мешать гостям? — и вкрадчиво напомнил, показывая рукой направление, чтобы Яойорозу-старший прошёл по нему первым. — Конечно-конечно! — и тот активно закивал головой, следуя по намеченному пути, — В конце концов, «дружба, основанная на бизнесе, лучше, чем бизнес, основанный на дружбе», не так ли? — противный смех, чуть надрывной и похрюкивающий, на который мужчина, пропускающий его вперёд, недовольно покосился, — Мне будет только в радость с вами сотрудничать. «Разумеется в радость.» — фыркнул Энджи, ступая сзади и закатывая глаза, заводя руки за спину, — «Ещё бы ты был не рад.» Они отошли в сторону. В отдельную комнату, которую Энджи специально оставил под себя и свои нужды, но сейчас она отыгрывала, скорее, роль его личного рабочего кабинета, в который он зашёл после смущённого и нервного Момо, открывая тому дверь своим ключом. И закрыв её так же своим ключом. На непримечательный интерьер никто не обратил внимания так же, как не обратили внимания и на полупустую расстановку мебели, из которой в глаза бросался лишь пустой стол, где лежали кое-какие личные вещи, явно принесённые недавно. Эта была словно лаунж-зона для одного. Для того, кто, подойдя к столу, взял из сумки принесённые папки и ручки, без лишних предисловий подходя к замешкавшемуся Яойорозу и протягивая ему вполне очевидный договор. В него не было нужды вчитываться, ведь Яойорозу-старший знал его содержание наизусть. Это был договор о поглощении между их компаниями. К этому всё и шло, ради этого он согласился на импульсивное желание дочери о браке, из которого смог извлечь для себя выгоду. Ох, сколько же времени ему понадобилось, чтобы эта свадьба всё-таки состоялась! Яойорозу посмотрел на протянутые документы и понимающе кивнул. Он смог договориться, чтобы его компания — его труд — безызвестно не испарилась и не поглотилась в дебрях строительной «Nightmare». Смог договориться и о том, чтобы стать там в итоге управляющим. Потому что, видя, как его детище скатывается в банкротство — он просто предпринял последнюю попытку остаться хоть кем-то после того, как прочувствовал каково это — быть «кем-то». Предпринял попытку спасти своё дело. Пусть и таким варварским способом. Да, выдав замуж единственную дочь. Однако, по крайней мере, та была счастлива. — Подписали? Отлично. — увидев подпись, Энджи немного расслабился, но сразу заострил взгляд, — Теперь мне нужны данные обо всех ваших акционерах, которые имеют большие пакеты акций или контрольные, если такие вообще есть. — он фыркнул, едва ли успев скрыть усмешку, но, прокашлявшись, посерьёзнел, — Лица, с которыми мне придётся договариваться. — Контрольный… — задумался брюнет, отводя взгляд, — …есть только у меня, но… Есть человек или организация, которая владеет блокирующим пакетом акций, — и пожал плечами, задумчиво шепча что-то себе под нос, что не особо понравилось Энджи, который сразу после услышанного нахмурил брови, — Она не была заинтересована в том, чтобы накладывать право вето на какие-либо наши решения, а поэтому я понятия не имею, как выглядит хотя бы её представитель. — а Яойорозу не захотел добавлять, что отчасти и забыл бы про это, если бы не проверка собственных акционеров на досуге, чтобы должным образом подготовиться к m&a. — Блокирующий? — Тодороки, быть честным, не ожидал, что эта развалюха вообще может привлечь акционеров, которые в такой ситуации скорее сбывают все купленные акции, — Сколько? — а потому это выглядело странно. — Около тридцати. «Кому вообще понадобились акции этой ничтожной компании, которая вот-вот бы распалась? Они бы потеряли деньги.» — Энджи нарочито медленно отвернулся от своего дражайшего свата, глубоко вникнув в размышления, — «Или они знали о нашей связи и… воспользовались ею, чтобы заработать?» — которые не утешали его, ведь он не ожидал, что ему придётся разговаривать с кем-либо о продаже никому не нужных сейчас акций, — «Но кто? Какая-то мелюзга решила проверить свои силы?» — по правде говоря, он думал, что остались только обладатели ничтожно малых миноритарных портфелей, а подобная практика исчезла из компании «Роза» ещё в начале её упадка. Но, получается, он ошибался, и такой глупец остался? — Мне нужны все возможные контакты этой организации или частного лица, которые только у вас есть. — заводя руки за спину, Тодороки ясно обернулся в профиль, поворачиваясь к закивавшему Яойорозу. Тот раздражал его, но сделка есть сделка. «Нужно будет встретиться с ними, чтобы выкупить акции обратно. И желательно, пока они не выросли в цене.» — Энджи был не из тех людей, кто позволяет ненадёжным источникам иметь такой объём власти над тем, чем управляет он, — «До официального объявления о нашей реорганизации.» — В ближайшее время я их предоставлю. — выдыхая, альфа кивнул, спрашивая то, — Вы хотите организовать встречу с ними? — на что Энджи недовольно сморщился. — …Я удивлён, что вы этого не сделали раньше, мистер Яойорозу. — и это звучало как чистое пренебрежение, на которое брюнет мог отреагировать только неловкой улыбкой, которая вызвала ещё больше отвращения, — Как вы вообще подписали с ними договор, если даже представителя их не видели? — Я был не в лучшей форме в тот момент… — неловко хохоча, Яойорозу почесал затылок, сразу же предпочитая поменять тему на что-то более приятное, — Может, вернёмся к веселью, господин Тодороки? Не каждый день женится и выходит замуж твой ребёнок. — он улыбнулся слегка подпившей и радостной улыбкой, веселье которой показалось Тодороки слишком преувеличенным, — Тем более, что у меня, что у вас — это единственные дети. Такой возможности больше не предоставится. — в его глазах эта свадьба была не более чем попытка использовать того, кто сам по себе не приносил результата. Женить сына он хотел уже давно. И невесту или супруга, извольте, выбирал очень тщательно и вникал в родословную всеми клешнями, чтобы разузнать как можно больше. Значение имело буквально всё. Гены, достаток семьи, личные качества того или той, кто принесёт их семье нового наследника. Выбрать кого-то из уровня пониже — даже не рассматривалось как вариант, а уж давать возможность Шото самому выбрать себе спутницу — было дикостью, ведь у того мозгов бы не хватило взять под венец кого-то достойного. В своё время он обручился из личных соображений такого же характера. Его отец так же присматривал за свадьбой и одобрил его выбор, когда он привёл под семейную крышу Рей — мать Шото. Она была хороша собой, имела хорошие корни и в целом обладала спокойным нравом и услужливой натурой. К тому же наследника она смогла родить ему сразу, пусть врачи и говорили, что это противопоказано, но она ведь смогла. К тому же альфу. Единственный её минус был в том, что после рождения Шото — она лишилась возможности иметь детей. А бросать её и искать новую — было не в традиции их старой семьи. Где жена должна быть одна и на всю жизнь. Тогда он смирился, посчитав, что она произвела на свет альфу, и этого вполне достаточно, ведь он сам был единственным ребёнком в семье. На самом деле быть единственным — означает облегчить себе путь наследования в будущем, так что переживаний по этому поводу было не много. Но если бы он знал, что потом его сын вырастет таким и вляпается в крупную кражу из-за своих непомерным амбиций — то тогда точно бы относился к нему в детстве с такой же строгостью, как к нему относился в своё время его отец. Тогда Шото так испугал его этим. Решил поиграться в директора по-настоящему и обокрасть большого клиента, который тут же подал на них в суд. Скольких трудов ему стоило тогда сделать так, чтобы пресса об этом не прознала, чтобы посадить вместо сына отпрыска Мидории, отец которого после обрывал ему провода и проклятьями осыпал его секретарей. Едва ли не заявился в здание его компании лично, чтобы, вероятно, избить его. Это было вполне в духе Хизаши. Он был медленной ядерной бомбой, которую он вовремя сумел обезвредить. А вот Шото вышел сухим из воды, при этом сменив должность с «финансового директора» на кого-то более приближённого к нему. Так этот щенок и стал исполнительным директором. Потому что продолжать давать возможность работать с финансами вору — это глупость, даже если этот вор — твой собственный сын. И Дай Бог, который вынес урок из этого. Учитывая ценой чего этот урок для него не стал экзаменационным. — Ох, да. Вы правы. Такое… — и он явно подразумевал не свадьбу сына, — …следует отпраздновать должным образом. — а те документы, что были у него в руках.

***

Словами не передать, как он, блять, был счастлив, когда эта пресловутая процессия «счастливых и непорочных» закончилась тем, что молодожёны ушли первыми, негласно поддерживая легенду о том, что «идут выполнять супружеский долг». Но это выглядело так наигранно, что он даже близко не поверил этому. Слишком вылизанная картинка. Слишком затянутые улыбки. В любви такого нет. Он знал. Потому что если бы он был на их месте и за руку держал своего принца, то они с ним затронули бы лишь по кусочку свадебного торта и выпили вина, прежде чем он на руках унёс бы омегу сперва в салон автомобиля, а после в спальню. Где точно была бы настоящая брачная ночь, а не то, что этот ублюдок кличет «трахом». И сейчас, вдохнув с расслабленными плечами, он почти поплёлся в сторону парковки, чтобы найти там того, о ком он думал, но услышал позади знакомый улыбчивый голос, на который раздражённо закатил глаза и развернулся с характерным и недовольным «что?» в это лицо, что даже не дрогнуло. Ибо привыкшее было к сей жестокости. — Баку-бро, ты идёшь сегодня с нами? — обыденно спросил Эйджиро, удивляясь тому факту, что его друг вообще досидел до конца всего этого мероприятия, а не свалил, едва ли передав красный конверт. И то только ради приличия, ибо, ну, иначе было бы слишком по-ублюдски. И Киришима был рад тому, что, наконец, смог бы вытащить дружбана на пусть и примерную, но всё-таки пьянку. Потому что пасти его около компании после работы оказалось гиблым делом. И то ли Бакуго был ниндзя со стажем, то ли он сам полуслепым и полуглухим сусликом на пенсии. Бакуго поставил бы сотку на как раз таки второе. — Нет, я пас. — вместо ожидаемого ответа услышал Эйджиро и сразу в обиде выпучил губу, — Да и к тому же я уже договорился. — С кем это? — а после лукаво сощурился, зыркая и анализируя уже «уставший» прикид друга, с которым с ходу на свиданку не пойдёшь. Бакуго же сморщился на его унылые попытки «разгадать неразгаданное» и пожал плечами, расплываясь в ироничной улыбке. — Со своим змеем. — ведь, по сути, он не соврал. Мидория был его коброй. — Ай не в счёт! — вскрикнули ему так, что у Бакуго почти заложило уши. «Блять, как я вообще мог общаться с такими крикливыми людьми?» — он прочистил правое ухо и скривился на Дерьмоволосого, который, даже не обратил на это движение внимания, и Бакуго оставалось лишь скрестить руки на груди и пригрозить с заносчивым выражением лица, к которому его… эх, горе-друг привык. — Не борзей на него, Дерьмоволосый. — а после задумался, уводя глаза в сторону и буквально периферией видя, как от его внезапного предложения чужие зрачки заблестели, — А вообще, ты прав, что мы с тобой должны как-то сходить выпить. И, может, тех знакомых Брокколи пригласим. — и чужие радужки воссияли ещё больше. Что ж, его друг был более компанейским, чем он, — Они тоже будут не против. Может, в среду? — и поэтому с оскалом блондин самоуверенно ждал это счастливое и рвущее наружу: — О-о-о…! — и последующее, — Отличная идея, я только за! — а после, словно оклемавшийся, Эйджиро, неловко вспомнив что-то, за чем, возможно, он за ним и выбегал, спросил, — Ах да, а Мидория с нами сегодня идёт? Очако попросила спросить. — уведомляя, от кого получил просьбу «переспросить». — Ей пора научиться лично, блять, подходить к человеку. Заебала. — несдержанно выразился, потому что его классически заебало, что эта женщина постоянно пытается у него выведать что-то о его принце, — И он сказал, что он работает. — отличная отмазка, если так подумать. Может, его принц использовал это предложение так же? «Скорее всего, так и есть.» — подумал он и решил, что так можно было ответить беременной девушке ещё при первом её вопросе, но он оттянул этот момент, делая теперь отказ более мягким. Всё-таки ей скоро рожать, так что кричать на неё было откровенно дерьмовой идеей. — Ну нельзя же так! — эти слова были направлены вроде как к Мидории, но Бакуго не чувствовал себя виноватым за эту ложь, — Ой, ладно. Я не удивлён. — потому что этот прекрасный человечек сказал бы ему «спасибо», — Тогда до среды? — и Катцуки кивнул, собираясь уходить. — Ага. Всё, я ушёл. — лишь махнул на прощание, про себя думая, как же прекрасно, что он решил пригласить и тех забавных знакомых. Ведь, во-первых, они вроде как хотели, а во-вторых — это повод узнать что-то большее о его возлюбленном. Ибо, судя по всему, те знают о нём гораздо больше, чем он мог предположить, если судить по тому, что едва знакомый ему Брайн — знал о том, за кого брюнет отмотал срок. С такими людьми было бы неплохо подружиться. Хотя бы потому, что они — явно близкие и, что самое главное, настоящие друзья его принца. Мужчина подходил к парковке, скромно махая своему возлюбленному, который уже ждал его, чтобы поехать вместе в намеченный Макдональдс. И, торжественно отдавая ему ключи, он зевнул, хмыкая, когда ему приоткрыли дверь, чтобы он уселся на пассажирское кресло, после чего уже блондин хмыкнул, подкидывая ключи в руке и обходя автомобиль спереди. Напоследок, уезжая из этого скучного местечка, Бакуго вяло сообщил, разворачивая руль: — Это была самая унылая свадьба в моей жизни. Даже у наших колобков были фейерверки. — и ухмыльнулся, когда его негодование поддержали простым пожатием плеч: — Я всё ждал, когда она скажет «нет». Точкой их назначения стала популярная точка неподалёку от Сибуи. Где они, подъехав на машине, заказали себе классический набор гастрономического безумия в виде бургера, наггетсов, колы и чёрт знает чего ещё. Хотя заказывал, по сути, именно Бакуго, передавая кассиру пожелания брюнета, который нашёптывал ему позиции из меню и после протянул свою банковскую карту, которую мужчина резким жестом руки попросил убрать с глаз долой. На него побурчали, но всё же послушно спрятали пластик в портмоне, на пробу пытаясь отдать наличные, и тогда Бакуго улыбчиво напомнил: — Мой принц, если ты продолжишь, то, чёрт возьми, я сделаю так, что ты будешь платить за всё моими деньгами, — стоит ли говорить, что мужчина не особо удивился, когда эта недоугроза реально сработала на педантичном парне, запрятавшем свой кошелёк уже в борсетку. Спасибо ему за это. Когда Бакуго предложил купить ещё и мороженое, помимо основного заказа, Изуку шутливо, но довольно категорично отказался, говоря, что «это уже будет чересчур». Бакуго, накренив голову набок, вздёрнул бровь, но промолчал, просто отъезжая от McDrive и вставая на приближённую парковку. Мидория с виду был абсолютно спокоен, и когда речь зашла о том, чтобы он дал ему номера телефонов своих друзей — брюнет так же спокойно поделился контактами, выслушивая, что у них в планах в среду пойти выпить вместе. — Вот как. Что ж, я надеюсь, эти двое не создадут вам проблем. — улыбнувшись, он выключил свой телефон, смотря теперь, как мужчина добавляет его знакомых в свою телефонную книжку. — А могут? — Вполне. Они очень разговорчивые, когда напиваются. Причём оба. — честно пожав плечами, Изуку чуть приоткрыл окно со своей стороны, наслаждаясь прохладой, которая стала теребить его волосы шквальным ветром. Сегодня было невероятно ветрено. Брюнет понял это, как только вышел из здания, и его встретил порывистый поток, который взмахом веера испортил причёску, но удивительно быстро поднял ему настроение после такого мероприятия, как свадьба. Омега сам не знает, что его заставило улыбнуться этой переменчивой погоде. Да, это было правдой, что чувств у него давно уже не было. Ему по-хорошему было ни горячо, ни холодно на тех людей, которые раньше в его глазах вызывали лёгкую смесь раздражения и злобы. Теперь в его ледяной памяти было абсолютно пусто. Ни шквального ветра, который стал теребить его пиджак, ни холода зимы, что проникала под рубашку прямо к сердцу и мечтала его заморозить всеми возможными способами. Был штиль. Как если бы он смотрел на спокойное тихое море густой ночью, в котором могла спокойно отобразиться холодная красота луны, слегка зарябив волнами. Но сами свадьбы… Сами свадьбы он выносил с натяжкой. Ибо на тех немногочисленных, где он побывал — от ожидаемой искренности праздника оставалась лишь оболочка. Красивая, увешенная всеми сияющими камушками, но оболочка. Блестящий фантик без конфеты. Свадьба — это просто сделка. Здесь всегда так было. И ему оставалось лишь надеяться, что это когда-то изменится. Только вот надежды уже почти никакой не было. И заключением конкретно этой свадьбы станет ни подпись, ни пир, ни даже брачная ночь, а договор, с помощью которого Тодороки решил нарастить ширину влияния своих и так длинных рук. И всё. На этом праздник закончится, потому что главная идея этого праздника была не пресловутая любовь, а именно сделка. Изуку уверен, что на днях до него уже дойдёт информация о том, что о них, как о «таинственных акционерах», наконец-то вспомнят и пригласят на небольшую чашечку горького кофе. Потому что Энджи Тодороки не любитель с кем-то разделять власть. Он считает себя самым достойным, а потому до сих пор держит сына на контролирующем посту и коротком поводке, не спуская с него ни на шаг, когда речь касается бизнеса. Хотя, зная Шото, Мидория поступил бы так же. И потому, что мистер Яойорозу слишком упился деньгами и развратом, чтобы трезво вести дела собственной строительной фирмы, которую теперь по сути продал за бесценок, но всё ещё этого не осознал. «Глупцы, не иначе. Но глупость порождает послушание.» — он фыркнул, проводя ногтем по собственной губе, — «А это то, что так ценит Тодороки Энджи.» — Кстати… — вдруг вспомнив о чём-то, начал мужчина, — Круглолицая приглашала нас с тобой сегодня на ужин, но я сказал, что ты занят, так что… — и Бакуго выдохнул с облегчением, когда ему ответили, что он сделал правильно. — Я всё равно стараюсь в последнее время отучить их от себя. — пожал плечами Изуку и, уловив вопросительный взгляд рубинов, вновь робко пожал плечами, — Ну, знаешь, вокруг меня много стресса. Им лучше о нём не знать. Да и… мне самому надоело делать вид, что в их компании мне хорошо. После тюрьмы… мы стали совсем уж чужие. — Если ты позволишь мне судить, то я не сказал бы, что вы когда-то были «родные». — Бакуго понимающе выдохнул, опуская взгляд, и после минуты тишины произнёс, — Но я думаю, что раз речь зашла об этом, то ты прав. Не заботься о них. Заботься лучше о себе. А у них есть те, кто за ними присмотрит. — и на эти слова ему ответили лишь кивком головы, сопровождая взглядом его, когда он, уведомляя, что идёт забирать еду, вышел из тёплой машины. Мидория же остался в ней и хмыкнул, смотря через лобовое стекло на то, как ветер ранит голые ветки деревьев и уносит вдаль что-то похожее на фантик. Фонари впереди слегка замигали, и Изуку улыбнулся этому чувству, думая, что ему даже говорить с этими людьми будет не обязательно, чтобы что-то объяснить. Они просто молча разойдутся, и на этом всё. В конце концов, у них никогда не было особо близких отношений, чтобы расставаться с надрывом, слезами и криками. Просто… Изуку перевёл взор на ресторанчик Макдональдса, видя силуэт Бакуго у кассы, который о чём-то говорил с работником. Да. Просто у всего есть конец. Вопрос лишь в том, когда этому концу суждено прийти. Понадобится ради этого вся жизнь или всего несколько месяцев? Вся шутка в том, что никто не знает количество отведённого времени. Когда он очнулся от мыслей, Катцуки уже вернулся с тёплым, будто бы только приготовленным заказом, протягивая ему его часть вместе с какой-то бумажкой, словно в спешке сложенной, как шпаргалка на контрольной. Было ясно видно, что та была написана наспех и, возможно, была сумбурным решением, вынесенным только что. Тихое «держи» было сказано вскользь, и его брюнет почти не услышал, но зато вскинул бровь с улыбкой, думая, что это какая-то подростковая забава как раз таки со времён университетских аудиторий. Не то чтобы в то время он испытал на себе такие забавы, однако это всё равно странным образом нагоняло ностальгию. — Что это? — Изуку развернул бумагу, замечая логотип той франшизы, где они сейчас, по сути, ужинали. Перед ним встал номер из десяти цифр, а также пара других — более коротких сочетаний, что-то смутно ему напоминающих. Но ему понадобилось время, чтобы предположить, что это… — Реквизиты. — спокойно проговорил Бакуго, распаковывая тёплый и ароматный крафтовый пакет. — Чьи? — всё ещё не понимал Мидория и красноречиво повернулся к нему, требуя хоть маломальских объяснений, которых он так и не получил несмотря на то, что Бакуго, он уверен, с лёгкостью читал красноречивость его глаз. — Мои. — кратко ответили ему, и он изумлённо замолчал, смотря, как альфа продолжает спокойно доставать свою еду. Словно в этом не было «ничего такого».