Мираж моих воспоминаний

Они подъехали к атмосферному кафе, украшенному плетёными корзиночками с кашпо, которые располагались на подоконниках возле того светлого стола с диванчиками, который они заняли, едва ли зайдя внутрь. Мидория пожелал бы сидеть отдельно, как обычно, в кресле, однако такой возможности ему не предоставилось. Атмосфера их зашедшей и усевшейся компании была весьма приятной, по крайней мере, до того момента, когда Бакуго не сел прямо напротив него. Это удивило, но он старался не смотреть на мужчину всеми возможными способами, вместо этого пересматривая только что принесённое меню. Ставить себя в неловкую ситуацию добровольно — у него не было таких вредных привычек. — Кстати… — начал тему Каминари после того, как все уже сделали заказ, — Кто-то планирует поехать на отдых в этом году? — на что сразу же поймал шокированные взгляды не только всех вокруг, а и собственного парня, что смотрел на него с открытым ртом. Видимо, тоже не ожидавший подобных разговоров. — С чего такая внезапность? — Урарака обеспокоенно посмотрела на блондина, который как-то растерялся, не понимая причины такой яркой реакции. Но остальные, судя по всему, либо не планировали отдыхать, либо ещё даже не начинали думать об этом. А слушать такое предложение от сыночка родителей, которые держат турагентство, было по-своему страшно. Мало ли, он уже билеты им купил, а они в ус не дуют? — Совсем скоро лето, потому я и спросил… — начал мямлить Денки, и после того, как Урарака выдохнула, и сам расслабился, но Мидория всё ещё кидал взгляды на него, отвлекаясь от алкогольной карты, в которой так аппетитно было сфотографировано красное полусладкое вино. — А если правду? — и всё же встрял в разговор, посмотрев на друга в упор и замечая, как тот напрягся, а значит — он был прав. Что-то Каминари уж точно недоговорил. — …Я просто хотел предложить съездить всем вместе на отдых… — сдавшись, признался блондин и неловко улыбнулся, ожидая, что все разделят его радость, — Это будет весело, не так ли? Мидория тихонько выдохнул, вновь зарываясь в меню и решая, что остальные прекрасно и сами справятся с этой новой проблемой в лице неожиданного предложения, к которому он точно не планирует прислушиваться. Хотя бы потому, что отпуск ему брать некогда и рано. Он отдыхал прекрасно эти пять лет, теперь пора отрабатывать пропущенные годы, а не ездить по всяким Италиям и Франциям. Да и это последние места, куда он от всего сердца хотел бы поехать. И, судя по услышанному в ответ, не он один думал, что такое предложение слишком внезапное. Они, в конце концов, не подростки, чтобы вот так сорваться и сразу же решить, куда и насколько они поедут. Если вообще поедут, а это важная памятка. — Нахуй надо вообще куда-то ехать? — например, Бакуго весьма прямо предложил, — Можно просто оторваться здесь. — и вновь перевёл взор на него. Дьявол, он буквально кожей ощущал, как тот пронизывает его им до самых костей, словно прося, чтобы он посмотрел на него в ответ. Но он всё ещё упорно его игнорировал, надеясь, что рано или поздно мужчина добровольно это прекратит. Которого, очевидно, никто не услышал, продолжая мечтательно закатывать глаза и уже воображать себя на берегах разных стран, игнорируя… конечно, игнорируя тот факт, что до того, как они доедут туда, нужно будет совершить уйму дополнительных действий, чтобы поездка вышла в меньшей степени комфортной. И это такая злющая головная боль, что Мидория только при мысли об этом почувствовал, как всё его нутро скручивается от этих прокажённых мыслей спиралью. И, например, он был последним человеком, который хотел бы этим всем заниматься. Уж лучше он посидит дома. — Мне, например, нравится Франция… — фантазируя, произнёс Денки, сложа руки у подбородка и прикрыв глаза. — Из Франции мне нравится только французский и их десерты. — развёл руками Катцуки, на что обратил внимание Мидория, невольно зацепившись за слова о французском, — Там уйма туристов. Да и к тому же, что за мания ехать в город, который буквально построен на костях? Может, сразу на остров к аборигенам? — и увидев, как блондин в пух и прах разнёс это предложение, брюнет почти усмехнулся, но одёрнул себя, когда словил на себе новый турмалиновый взгляд. Он будто следил за ним. Ждал, когда он сделает осечку и посмотрит в ответ. — Тогда как насчёт Египта? — подняв указательный палец вверх, предложила Очако. — Мы были там в прошлом году, и я не намерен вновь жечь ноги на раскалённом песке, — сморщившись в недовольстве от, видимо, не самых приятных воспоминаний, — Тем более с вами. Опять по парочкам разобьётесь. — Между прочим мы предлагали тебе ездить с нами — ты сам отказался. — нежно пролепетала девушка, встретившись со стеной скепсиса невоодушевлённого блондина, который в одиночку одним лишь лицом продемонстрировал всё своё «радостное» отношение к такому виду совместных поездок. — Я похож на человека, который будет невъебенно рад смотреть на ваши лобзания? — но на эти слова уже никто не обратил внимания, обращая его на того, кто тихонечко хотел заказать себе винца, а попал под мушку двух любопытных пар глаз. — Изуку, может, у тебя есть идеи? — это «Изуку», сказанное нежным голоском, до сих пор вызывает у него смешанные чувства, которые он не смог бы описать одним словом «неуютно», — Куда ты хотел бы поехать? — но, с другой стороны, а куда хотел бы он? О, у него не займёт много времени выбрать страну своей мечты, в которой он никогда не бывал при своём-то заработке. Даже стыдно как-то. — Исландия. — спокойно сообщил Мидория безо всякого фанатизма, чем привлёк внимание всех присутствующих. Хотелось побыстрее поесть и уйти отсюда, но более этого — хотелось скрыться от этого вмиг заинтересовавшегося его ответом взгляда. Из всех пар глаз, обращённых к нему — этот выделялся более всего хотя бы потому, что был прямо напротив него, и на него мимо его воли хотелось посмотреть в ответ. И в один момент он всё-таки потерял над собой контроль и встретился с этими глазами, которые словно огнём палили в нём личный тропический лес, вынуждая вновь отвести глаза к Очако, которая разочарованно взвыла и разлеглась на столе, пока им не принесли заказ. Бакуго едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться на такое очевидное избегание, но не мог сказать, что не понимает, почему брюнет ведёт себя именно так. Наверняка он думает, что раз уж он «отказал» ему, то теперь поставил их отношения в неловкое положение. Они наверняка стали бы такими, если бы такой странный и неуверенный отказ, который вообще не воспринимался — рассматривался бы мужчиной, как обычное серьёзное «нет». Но словом «нет» там даже не пахло. Бакуго был уверен, что его просто предупредили, что он «лезет не туда, куда стоило бы». Иначе, что это были за слова о том, чтобы он нашёл «цель попроще»? — Что? Но там же жутко холодно… — Очако поджала губы, продолжая причитать и недоумевать по поводу его выбора и явно не пытаясь понять, почему он выбрал именно её, — Что за летний отдых в стране льда? — пока девушка толком не могла даже вспомнить, где вообще находится Исландия на карте мира. — Я просто с детства хотел там побывать. Вот и всё. — пожал плечами омега и начал спокойно есть принесённое блюдо, отрицая все притязания, — Да и не лёд там, а вполне себе зелёные равнины. — и мужчина увидел, как после этих слов сливовые губы тронула нежная ностальгическая улыбка. Словно эта предложенная вскользь Исландия была не просто одной из случайных стран на выбор, а чем-то сугубо родным и знакомым. Чем-то, к чему тянулось холодное бордовое сердце. А точно ли оно было холодным в таком случае? Мидория уж точно не мог бы назвать себя холодным человеком. Нет, по натуре он был, конечно, весьма прилежен и флегматичен, но более этого его характер никогда особым безликим темпераментом не выделялся. Хотя, если вспомнить, в детстве он был куда поживее себя сегодняшнего. Как если, например, вспомнить его в те бородатые года, когда ещё его любимая бабушка была жива и сидела в кресле вечером, попивая коричневый чай, любила наблюдать за закатами в полной тишине и, разумеется, слушать, как быстро топают его ножки, несущиеся к ней. Тогда он, как сейчас помнит, по слогам прочитав на одной из довольно потрёпанных брошюрок, найденных в чулане меж газет, спросил у неё, что значит «Исландия». И она, уже будучи украшенной серебряной копной волос, тепло улыбнувшись, ответила ему, потрепав по голове, что спрашиваемое им место было страной, где они с дедушкой провели «медовый месяц». Тогда, маленький и глупый, он понятия не имел, что значит этот «медовый месяц», но одну фразу, сказанную обладательницей самых красивых зелёных глаз, что он видел в своей жизни — он запомнил на всю оставшуюся жизнь. «Несмотря на то, что это — «земля льда», там очень тепло, когда рядом человек, который тебе дорог.» Мидория помнил, как после этих слов старый плед так и остался медленно развеваться по ветру, будто запоминая сказанные слова, помнил, как тишина и свежий воздух переминали его волосы и мысли, и как он подумал, что, возможно, и ему повезёт так же встретить свою любовь и уехать с ней в Исландию? Прямо как дедушка с бабушкой. Но сейчас он понимает, что искать такого человека — особое гротескное испытание на прочность, проходить которое у него больше нет ни желания, ни сил. Он больше не будет тем, кто делает первый шаг. Не будет тем, кто тянет на себе обе лямки и делает вид, что ему нравится это делать. Не в этом. Он устал от этого. На секунду Мидория даже слишком увлёкся старыми, уже давно затёртыми воспоминаниям и провёл глазами официанта, что ранее приносил им заказы, неожиданно вздрагивая, когда на этого молодого паренька, студента, вероятно, с соседнего столика донеслись громкие женские вопли. Внимание невольно развернулось к девушке, которая кричала не своим голосом о том, что она просила «игристое вино» и требовала позвать администратора, вместо того, чтобы просто согласиться на то, чтобы ей замелили это вино как можно быстрее. И паренёк, знатно перепугавшись, склонил голову, подзывая старшего, который потёр руки перед гостем и, гневно зыркнув на того, кто ошибся, вынес ему неутешительный вердикт, что как гром среди ясного неба заставил молодые плечи вздрогнуть, а губы поджаться в несправедливой обиде. Разумеется, парень, стоящий сейчас под гнётом начальника и десятка глаз — чувствовал себя неуютно и захотел скрыться, едва ли напыщенный конфликт стал угасать, но Мидория не спешил его отпускать, решив напоследок, коль паренька уже «уволили», подарить ему хоть йоту хорошего настроения. А потому, не дождавшись, пока тот уйдёт, окликнул его, чем вызвал удивлённые взгляды за своим столом и улыбчиво спросил этого молодого юношу принести ему раздельный счёт. — Но я больше… — Прошу вас? — «Как вам угодно» поклонились ему, и Изуку дождался, пока ему принесут расчётчицу в виде сундучка, и положил туда оплату своего заказа и очень… нет, очень щедрые чаевые. К нему подошли снова, намереваясь спрятать слезливые глаза и твёрдым голосом ответить, чтобы он подождал своей сдачи, но Мидория изначально платит с расчётом, что все деньги, которые пошли бы сверх суммы счёта — стали бы утешительным подарком для совсем юного молодого человека, которому он улыбнулся и сказал: — Без сдачи, пожалуйста. — и сразу же встал, легко собираясь, чтобы уйти, и увидел, как юноша замешкался, неверяще приоткрывая сундучок и, шокировано увидев сумму, уже хотел было обратиться к своему бывшему начальнику. Но брюнет не позволил ему совершить эту ошибку, делая шаг навстречу и похлопав по плечу, сказал: — Это честно заработанные вами деньги. — уточнив и скосив взгляд за спину студента, Мидория простодушно пожал плечами, — И вы здесь уже не работаете, так что ему не следует знать этого, не так ли? Идите теперь работать в то место, где вас будут ценить. А после обернулся как ни в чём не бывало к друзьям, кратко объявляя им, что его выделенное на обед время уже закончилось, и он возвращается к своим служебным обязанностям. И, поклонившись в прощании под всеобщие кивки и гнетущее разочарование, Мидория поправил пиджак и быстро ушёл из заведения так, словно его никогда там и не было. Единственным, кто уж точно знал, что его присутствие там оставило след — был официант, улыбчиво вытащивший купюры из сундука, которые предназначались ему, и благодарно проводивший ушедшего человека, напоследок поклонившись ему, Бакуго показалось, со всей искренностью. И мужчина заметил, как купюрами, так небрежно запихнувшимися в карман, чтобы «никто не увидел», были две… точно две стодолларовые купюры.

***

И вот день приближался к сумеркам, а он сидел задумчиво в своём кабинете, разбирая бумаги и потирая глаза от усталости. Решив немного передохнуть от работы, блондин встал из-за стола и раскрыл плотные шторы, вглядываясь сперва в напалмовое небо, а после вслушиваясь и в откровенный раздражающий стук в дверь. Чёрт, а ему ведь просто по-человечески захотелось побыть в тишине. Но не сказать «войдите» он не мог, и уже через секунду развернулся на рыжего друга, который каким-то чудом умудрялся улыбаться во все зубы после напряжённого денька и при этом приносить ему новые договора на просмотр. Чтобы он, мол, посмотрел, не пропустил ли он там чего-нибудь подозрительного. И не зря же. Он-то обезопасил их от «Розы» под началом того старика Яойорозу, а значит, у него глаза, в отличие от Дерьмоволосого, явно на месте. — Ты чего задумчивый такой? Не похоже на тебя. — вдруг спросил его Эйджиро, и Бакуго поднял бровь на его неуместный вопрос, пытаясь понять, как он связан с его работоспособностью или тем, что он сейчас делает. Так чего он отвлекает тогда от главной работы? — Я обычный. — отрезал блондин, не желая посвящать этого историка в свои «дела амурные», — А ты здесь форматирование прошляпил. Переделывай, я это заказчику постыжусь в руки давать. — и вместо этого кинул в него принесённые этим идиотом бумагами, не понимая, какой куриной лапой тот это писал, что у него всё так поехало в сторону? И главнее, он же ещё осмелился в таком виде принести это к нему и всерьёз спросить, «нормально ли». И тут два выхода из абсурдности этой ситуации. Либо он слепой, и его от старости уже зрение подводит, либо он просто непроходимо глуп, как он и предсказывал ещё годы назад. И Бакуго делал ставку на второе. — Ага-ага… — с его замечаниями быстро согласились, лениво закивав и всё-таки переспросив, когда он уже отвернулся от этого ходячего бедствия, — Так чего задумчивый-то? Что-то случилось? — Да нормально всё у меня, чего прицепился? — а после обозлённо прищёлкнул языком, резко разворачиваясь и разводя руками. «И без тебя дел навалом, чёрт ты дранный.» — Знаю я твою эту рожу, Баку-бро. Ой знаю. — закатил глаза уже Эйджиро и не спеша подошёл к креслу, которое стояло обычно никому не нужное в сторонке, и уселся на него, зевая, — Совет нужен? Если нужен, то я всегда здесь, ты же знаешь. — и, стуча себя в грудь, а после вновь зевая. Это навело Катцуки на мысль, что не такой уж этот идиот и беспечный, раз умудрился так устать. Хотя, справедливости ради, работы сегодня взаправду было предостаточно, чтобы устал даже такой ленивец, как Киришима. — И чем ты мне поможешь? — скрестив руки на груди, мужчина опёрся поясницей на край своего стола и раздражённо нахмурился, смотря в алые глаза, которые, в отличие от его собственных, редко были такими «недовольными», — Если я спрошу, например, как заинтересовать того, кто во мне не заинтересован? Наверное, глупость — задавать такой вопрос этому дурачку — была для Катцуки какой-то особенно незначительной. Ибо сам он уже обдумал достаточно вариантов, куда можно было пригласить Мидорию на досуге на… нет, не на свидание. Просто дружескую встречу для начала. А то он боится, что если он назовёт эту внезапную встречу свиданием, то на неё уж точно, кроме него самого, никто не придёт. Но для проформы напишет заранее, что работы много и вообще никак, и войди, пожалуйста, в положение, так сказать. И в вариантах были и рестораны, и выставки с машинами, и даже выставки на тему современного искусства, ибо чем чёрт не шутит. Но такие изыски были поначалу. В итоге всё скатилось в мысли о том, что есть ещё варианты в виде катка и чёрт знает, умеет ли брюнет кататься, кофейни и даже кино. Вся самая банальная белиберда, которую подкидывал ему подуставший мозг, который уже отвык придумывать какие-то квесты для подобных встреч, на которые сам Бакуго уже лет сто как не ходил. Да и придумать-то он придумал. Но все места, возникшие в голове — просто терялись, когда он всерьёз задумывался, а достойный ли они вариант. Оказывалось, что нет. — О, так у нас аж настолько большие проблемы. Это кто ж тебя так… — задумчиво протянул Киришима и встретился с больно уж красноречивым взором, говорящим, что «не его это дело», — Ладно-ладно. Заинтересовать, говоришь? — занося руки за голову, Эйджиро стукнулся спиной о кресло, расслабленно прикрывая глаза, — Хм, могу посоветовать только играть по правилам этого человека, а потом, по мере развития ваших отношений, предлагать свои, налаживая общий свод правил. «И нахера я вообще спросил что-то у этого ретроградного, блять?» — озадаченно спросил у себя Бакуго, не находя внятного ответа при взгляде на эту амёбу. Бакуго посмотрел на него, как на откровенного придурка, и он понятия не имел, о каких таких «правилах» ему судачит этот живой Д’Артаньян, который сам по себе не то чтобы в жизни в этом отношении многого добился. Даже несмотря на то, что номинально этот опоссум был в отношениях. Сам Бакуго терпеть не мог, когда в них один — амёба, а второй — такой же амёба, как и первый. Как, например, Дерьмоволосый и его домашний Пикачу. И они в тандеме неплохо смотрятся, но по отдельности — сущий неорганизованный кошмар. Довелось ощутить однажды на себе. Хотя, быть честным, он в целом амёб не жалует ни в каком виде и ни в каких отношениях. Они его натурально раздражают. Так что эти двое — просто нашли друг друга. — Что? Ты нормальный? Какие ещё правила? — встав в позу, мужчина махнул на предложение друга, закатывая глаза и разворачиваясь лицом к рабочему столу, — Ой, чёрт, я знал, что тебя об этом спрашивать нельзя. Так он мне их и выкатил. — потому что блондин знал, что этот метод и методом-то можно назвать с натяжкой. — Ну ты ведь натуру его знаешь, верно? — запротестовал Киришима, которому не особо понравилось, что его гениальный способ так вероломно отклонили и всерьёз даже не рассмотрели, — Подумай, какое место ему подойдёт лучше, и пригласи туда на свидание. Я, в отличие от тебя, в отношениях уже не первый год и знаю, о чём говорю. — а Бакуго, внешне никак не среагировав на его слова, продолжая перекладывать бумажки, всё же подумал: «Смотреть на его натуру…?» — и задумчиво отвёл тягучий взгляд в сторону, хватко вцепившись в предмет мебели. Если прислушаться и «играть по правилам», как ему советуют, то… Наверное, хоть какой-то смысл в этих словах все же был. Если бы он представил, какое место подошло бы Мидории, то сказал бы, что филармония, а хотя, нет-нет, точно не она. Кино… тоже не лучшее место. Хотелось что-то точное, бьющее в сердце без промаха… что-то, что точно заставит изумруды загореться, как недавно в кафе при воспоминаниях о чём-то. И да, ему пришла такая мысль в голову. Французский. Недавно он слышал, что сейчас там презентуют кое-что очень интересное, связанное именно с Францией. Бакуго подметил, что Мидория любил бурчать себе под нос именно этой фигурой речи, и так уж вышло, что французский — это тот язык, которые любили они оба. Разве это не то, что называют «сошлись звёзды»? — Натуру? — но соглашаться так быстро с тем, что Дерьмоволосый действительно ему помог, Бакуго не спешил, — А если он отказывается по объективным причинам? — Значит, предложи то, от чего он не сможет отказаться и что будет для него полнейшей неожиданностью. — и тот, ещё раз зевнув, всё-таки встал с кресла, намереваясь уйти и, наконец, переделать документ в руках во что-то адекватное, — Баку-бро, ты ведь знаешь лучше меня, как зажигать звёзды. Так зажги их. — и подмигнул ему, почти выходя за дверь. — Легко тебе говорить. — но на это мужчина уже привык не реагировать и просто махнул ему, сосредотачиваясь якобы на документе, который сейчас волновал его в последнюю очередь, — Ладно, иди уже отсюда, я буду работать. — Пожалуйста. — но даже так он услышал ответ на его несказанное «спасибо». Что ж, не зря же они знакомы столько лет. Но едва ли Киришима вышел из комнаты, как в ней тут же сгустился воздух, насытившись чем-то терпким, древесным, чем-то алкогольным. И это что-то заставило быстрее погрузиться в работу, чтобы завершить её быстрее, а после зайти на ранее незнакомый ему сайт и посмотреть даты и время на то мероприятие, на которое он захотел пригласить и, более того, добиться того, чтобы с ним точно пошли. Он не жалел, что когда-то узнал, во сколько брюнет выходит с работы, и теперь мог забронировать им места на примерное время, чтобы после ухмыльнуться и закрыть вкладку, думая о том, что стоит теперь сообщить о своих намерениях Мидории. Разумеется, тот мог отказаться, и тогда билеты можно будет сдать, но мужчина сделает всё, чтобы омега уж точно ответил согласием. — Может, написать? — «Нет, это слишком просто», — Или позвонить? — «или слишком навязчиво», — А может, просто приехать? И вот уже последний вариант ему понравился больше всего. А позвонить он уже может и там. На месте. Под воротами строительной компании. В который раз. И, похоже, не последний. Стоит ли говорить, в каком медленном и тягучем колесе Сансары пребывал Бакуго, дожидаясь привычного окончания дня, после которого он неспешным шагом вышел из компании, пребывая в таком хорошем настроении, что даже попрощался с Дерьмоволосым. Тот, конечно, этого не услышал, но главное, что Бакуго знает, что он попрощался. После чего, сев машину, должно быть, впервые мужчина захотел выглядеть под стать предстоящему вечеру, надев что-то более вечернее и нанося на себя свои лучшие духи. Далее, собравшись, дело оставалось за малым — дождаться примерного окончания работы, подъехать к закрытым воротам и позвонить брюнету, сообщив ему, лично вышедшему, весь придуманный план. Перед этим заехав в выбранное место и забрав физические билеты на руки, чтобы после предложить их александритам. И Бакуго дождался, в мгновение ока оказываясь у места назначения за воротами, и, доставая телефон, уже хотел было позвонить Мидории, как и планировал, но вдруг увидел, как знакомый силуэт выходит из компании и, зевнув, направляется к паркингу, устало перебирая ноги и неся в руках слегка потёртую чёрную борсетку. И он уже доставал ключи от автомобиля, когда мужчина, решив прекратить рассматривать с виду обычный офисный костюм, очнулся, вновь вспоминая о том, что в его руке таился включенный телефон. И номер всё-таки был набран, пока Бакуго, затаив дыхание, увидел, как омега останавливается на полпути и удивлённо вытаскивает из кармана гаджет, явно хмурясь на его поздний звонок, но всё же отвечая на него, думая, что он уж точно «по работе». Ведь он же «отказал» ему ранее, не так ли? — Да, Бакуго? Добрый вечер. Что-то срочное? — мужчина понять не мог, почему этот размеренный сонный голос прозвучал для него так умилительно. Но сам он, накренив голову набок и подойдя к стальным прутьям ворот, через которые его можно было увидеть, чётко произнёс, улыбнувшись: — Обернись. — улыбнувшись ещё шире, когда на него поднялись изумрудные драгоценные камни, явно не ожидавшие его увидеть. — Что ты… — и это было последнее, что он услышал перед тем, как сбросить звонок и дождаться, когда перед ним откроются ворота компании. За которыми удивлённо стоял владелец и лишь хлопал ресницами, не до конца осознавая, что вообще происходит. Но ему и не нужно было, ведь мужчина, припарковавшись где-то неподалёку — сделал шаг вперёд и ещё один, подходя всё ближе к замершему в чистом недоумении лицу, кивнув ему и поприветствовав уже своим искренним низким тембром: — Добрый вечер.