Аркейн: нерассказанное

-Не хмурься, это делает твое лицо недружелюбным. Ты должен хорошо выглядеть сегодня, чтобы не опозорить семью, Сынчоль. Ногти матушки впиваются в его плечи даже сквозь ткань форменного кителя, но Сынчоль не дает понять, что это больно. Он послушно расслабляет лицо и легко усмехается, вызывая у матери довольную улыбку. Сынчоль за свой 21 год жизни прекрасно научился не только пользоваться оружием и разговаривать на всех языках Рунтерры, но и удовлетворять любые желания собственной матери. Он, без скромности, идеальный сын, такой, которым тебя будет попрекать любая, даже самая добрая мать. Он учтивый, умный и послушный. Он ни разу за всю жизнь не опозорил семью и не сделал ничего неправильного. -Отец?.. - спокойно говорит Сынчоль, маскируя слабую надежду под безразличием. Он знает, какой ответ его ждет, потому что тот не меняется из раза в раз, но есть что-то детское и трепетное, чтобы все равно спрашивать. Мать, как и ожидалось, усмехается с особенной жесткостью и холодностью на красивом лице. -Как обычно слишком занят, - выплевывает она насмешливо, вновь поглаживая плечи костюма сына. - Ты же знаешь, бесполезно. Если бы я знала, что выхожу замуж за такого бесполезного человека, я бы сбежала со свадьбы. Сынчоль знает, что в своей жизни Фей Леморган ценит только полезные вещи. Будь то новейшее оборудование, созданное с помощью хекс-камней или картинная галерея, предлагающая на суд зрителя самые великие полотна творцов Ионии - все это должно приносить ей выгоду и прибыль. Видимо, поэтому она до сих пор носит девичью фамилию, отказавшись от клана отца, потому что тот под его руководством перестал «быть полезным». Сынчоль до сих пор с легкими мурашками по коже вспоминает скандал о том, что отец отдал свое место в Совете брошенной волчице из семейства Медарда. -Она принесет Пилтоверу больше пользы, чем я, - просто говорит отец и взгляд его темных глаз так холоден, что Сынчоль, подглядывающий за родительской ссорой, чувствует, что у него замерзает воздух в горле. Отец редко выражает эмоции, Сынчоль все чаще видит его пассивным и незаинтересованным, днями проводящим время в своем кабинете бог знает за чем. Он никогда не делится, он никогда не пытается подойти к отцу ближе, потому что знает, что тому это неинтересно. Видеть его таким ершистым и холодным ново и одновременно пугающе. Как бы мать ни делала вид, что она глава семьи, есть вещи, которые она не может продавить - и тогда Сынчоль понимает, что все остальное отец либо позволяет ей делать, либо оно находится настолько вне зоны его интересов, что он не замечает этого. Например, собственного сына и его воспитания. Того, что Сынчоль вырос, панически боясь провалов и несоответствия идеальному образу наследника, который мать навязывает ему кнутом и пряником (и даже когда это пряник, Сынчолю кажется, что это просто яд, который отравляет его и так не слишком сладкое существование). В детстве он много плакал, чувствуя, что в доме нет ни одного человека, который бы по-настоящему любил его. Маму интересуют только его оценки и достижения и она расстраивается и разочаровывается в нем каждый раз, когда он не справляется с чем-то идеально. Отец и вовсе живет в каком-то своем мире книг и чертежей, в который Сынчолю нет никакого доступа. Бабушка и дедушки может и любят егоЮ но он лишь один из семи других их внуков, и потому внимания он получает только тогда, когда делает что-то выдающееся. Поэтому Сынчоль становится примером для подражания, одним из лучших выпускников Академии Пилтовера за всю ее историю (профессор Хейиердингер пожимает ему руку и улыбается, но Сынчоль все равно видит в его глазах какую-то незнакомую грусть,которую он до сих пор не разгадал), а сегодня он получает свое назначение в качестве младшего офицера корпуса миротворцев. -Не забудь выразить свое почтение юной Кейтлин Кирамман, она тоже сегодня получает свое назначение, - увещевает мать, разглядывая себя в зеркальце. - Однако не сближайся с ней слишком сильно - у этой девчонки нет будущего в корпусе. -Я понял, матушка, - статично отзывается Сынчоль, задумчиво поглядывая свои механические часы - один из немногих отцовских подарков. Латунная крышка приятно нагревается даже от тепла его рук, а узор из букв и линий древнего языка с детства кажется Сынчолю загадкой, которую ему оставили, а он так и не смог с ней разобраться. Это странный подарок для семилетнего ребенка, но Сынчоль дорожит им более, чем всем, что когда-либо дарили ему члены его семьи. Подарки отца всегда такие, немного неуместные и нелепые, как будто он никогда не может вспомнить, сколько лет исполняется его сыну, но Сынчоль все равно любит их. В детстве ему нравилось думать, что отец просто воспринимает его, как взрослого. С тех пор он убедился, что отцу все-таки просто все равно, но подарки менее ценными от этого не стали. В конце концов, именно эти часы приводят к тому, что он спутывается с Джонханом. К тому времени Сынчоль уже некоторое время работает в корпусе, проходит обучение - несмотря на то, что он закончил военный факультет Академии Пилтовера, пользы в этом оказывается не больше, чем в вилке к супу. Он старательно ходит на все тренировки и изматывает себя так, что дома он с недавних пор только спит. Однако это не значит, что он не замечает пропажу своих вещей. Мать смеется над ним и отмахивается от жалоб, говоря, что Сынчолю стоит винить в пропаже собственную рассеянность, которую он приобрел, работая миротворцем, а не их семейную охранную систему. -Наш дом защищен лучше Банка Пилтовера, - говорит она с легкой насмешливостью, и возвращается к своим делам, как будто не слышала ничего. В итоге ему приходится выделить время не только для своей рабочей рутины (в основном занятой тренировками и скучными делами о парковке в неположенном месте), но и для слежки за собственной комнатой в надежде поймать вора. Парень, которого он хватает за руку у своего окна выглядит как его одногодка. На нем одежда, совсем чуждая хорошему району Пилтовера, в котором живет Сынчоль, и тот думает, носит ли кто-то в Пилтовере подобное вообще. -Ладно-ладно, сдаюсь. Ты поймал меня, храбрый миротворец! - без тени страха или раскаяния говорит он, скалясь. - Что теперь делать будешь? Посадишь меня в тюрьму? -Для начала допрошу, - педантично отзывается Сынчоль, вызывая у вора приступ смеха. На удивление совсем не истеричного, а ужасно открытого и веселого. Это ставит в ступор больше, если уж говорить честно. -Какой умный храбрый мальчик, - скорбно отзывается тот, а потом вытряхивает из-за пазухи несколько бокалов и старые наручные часы Сынчоля. - На вот, я все вернул. Я пойду. -Это так не работает, - категорично отзывается Сынчоль. -Да? Ну прости, малыш, придется тебя разочаровать. Сынчоль просыпается через четыре часа с ужасной головной болью и понимает, что этот воришка его оглушил. Бокалов и часов тоже нет. Это будит в Сынчоле давно не просыпавшийся азарт. Он привык, что делает все только ради того, чтобы удовлетворять желания матери. Он отличник, он представитель активной молодежи Пилтовера, он знает все языки Рунтерры, умеет обращаться с оружием и умел в нескольких видах единоборств - но, если задуматься, что из этого для себя выбрал он сам? Что из этого хотя бы ненадолго пробуждало в нем интерес, а не душащее чувство обязанности? Этот проект кажется ему первым веселым делом за большую часть жизни. Чем-то напоминает времена, когда он был еще маленьким и занимался исследованием особняка, выдумывая себе поиски невиданных сокровищ и тайных переходов. В один из таких он нашел какую-то старую открытку, и счастливо отнес ее отцу. В те времена у него еще бывали «просветления» - времена, когда он не был полностью сосредоточен на себе. Он рассказывал Сынчолю в такие времена множество прекрасных историй. Открытка пробудила в нем какое-то особенное оживление, и он взял Сынчоля на колено и, поглаживая шершавую бумагу, рассказал ему, что это нарисовал один чудесный художник, который умел слышать голоса разных механизмов. Это было самой чудесной сказкой, которую Сынчоль слышал - мать высмеяла ее, когда восторженный трехлетний сын попытался пересказать ей все, что об этом рассказал папа. А потом Сынчоль случайно стал свидетелем первой ссоры родителей. Судя по всему, открытка была какая-то плохая, раз она так отреагировала на нее. С того дня Сынчоля не пускали играть самого по себе и ему наняли первого учителя - потому что раз он такой смышленый, то уже может начать заниматься «по-настоящему важными» вещами. Гонка за этим воришкой напоминала ему детскую игру, так сильно веселившую его тогда - в особенности потому, что не испытывая ни капли стыда или раскаяния, парень (Сынчоль не был дураком и легко понял, что тот явно был заунитом, который то ли жил сейчас в Пилтовере, то ли пробирался каким-то неведомым способом в обход хекс-лифта) все еще периодически заявлялся к нему домой. И оставлял записки - он выдумывал тысячу дразнилок, рифмующихся с именем «Сычноль», и всегда подписывался как Хани. Не всегда он был умнее или сильнее Сынчоля - тот несколько раз ловил его буквально за руку, и больше не позволял ему себя так бесполезно вырубить, поэтому они начали общаться. Это было что-то, отдаленно напоминающее дружбу, в самом деле. Джонхан (так было его полное имя и он не постеснялся его ему сказать, хоть и признал, что никто в Зауне его так не зовет, кроме одного единственного человека) был сиротой, его родители погибли в какой-то заварушке в городе - он выглядел не слишком расстроенным или разбитым этим фактом, потому что родители у него были такие же преступники как и он, и Джонхан считал, что это их вина, если они оказались недостаточно ловкими или умными, чтобы выжить - и с тех пор он был сам по себе. Иногда он упоминал какого-то загадочного опекуна, который заботился о нем и к которому он мог прийти за помощью, но в остальном он настаивал на своей самостоятельности и независимости. Сынчоль не понимал, почему все зауниты так сильно повернуты на этой концепции, но Хани только кривил губы. -Твоя клетка, в которой ты живешь, хотя бы золотая. Ты можешь свободно летать в ее пределах, тебя всем обеспечивают и не заставляют справляться самому ни с чем. Жизнь в Зауне, если ты конечно не химбарон, это жизнь золотой рыбки в пакете, полном стылой грязной воды. -Удивительно возвышено для человека, который заявляет, что никогда не ходил в школу. -Опекун считает, что все дети и взрослые должны иметь доступ к обучению. Он научил меня считать, писать и подарил интересные книги. Не знаю, где он их берет, в баре явно ничего такого не найдется, но так было и со мной, и с Эйтом, которого он тоже опекал, - говорит Хани немного насмешливо (в сторону Сынчоля) и нежно (по отношению к тем, о ком он говорит). - Вандер бы гордился, что после его смерти его идеи не умерли с концами. Сынчоль мало что понимает из редких оговорок Джонхана - обычно тот довольно ловок со своим языком и никогда не позволяет себе лишнего -, но он все равно педантично собирает все, что дает ему Юн и складывает в отдельную стопку мыслей для дальнейшего размышления. Ему нравится перебирать эти разрозненные кусочки пазлов и пытаться собрать единую картину. Даже если у него не получается, это по крайней мере весело. И примерно как-то так выходит, что Сынчоль в конечном итоге оказывается в Зауне. Это происходит потому, что он любопытный и на самом деле хочет узнать Хани получше - тот смеется, говоря, что помойка не определяет крысу, но Сынчоль настойчивый (а Джонхану, кажется, нравится идея столкнуть тепличного мальчика с реальностью). Сынчоль никогда не считал себя слабонервным или мягкотелым, но от вида Зауна у него мурашки бегут по коже. Дым, заполняющий улицы, душит его и он едва прокашливается («Ты привыкнешь», весело говорит Джонхан, стуча какой-то кочергой по трубам), люди, одетые еще хуже, чем Джонхан, пугают и вызывают дрожь. Его рвет, когда они сталкиваются с жителями, уже не похожими на себя настоящих - Хани говорит, что они сидят на наркотике-болеутоляющем, который называется «Сияние», и Сынчоль никогда не видел, чтобы наркотики превращали людей в монстров. Джонхан безразлично похлопывает его по спине и протягивает платок. Потом они сидят в баре (судя по всему, Хани решает, что лучший способ расслабить Сынчоля - это заставить его пить дряное пойло). Все узнают воришку в лицо, и он с улыбками и поцелуями салютует окружающим и театрально прижимается к своему спутнику. -Ты где такого красивого мальчика взял? - скалится на них парень за барной стойкой, довольно жуткий на вид, однако голос его звучит скорее весело и игриво, чем жестко. -Это единичный товар, там где взял таких больше не делают, - показывает Юн в ответ язык и намеренно кладет свою голову Сынчолю на плечо. -Что ты делаешь? - шипит он на него. -Защищаю тебя, придурок. В Зауне с подозрением относятся к чужим, но партнеры кого-то из своих - исключение. Так что изображай пылкую влюбленность, если не хочешь, чтобы тебе задавали неудобные вопросы - например о том, где ты взял такой топовый шмот. В итоге Сынчоль изображает парня Джонхана. Потрясающе. Нет, он правда хотел бы иронизировать на этот счет, но ему на самом деле не о чем жаловаться. Ему нравится, как младший (разница около пары месяцев, но Сынчоль все равно дразнится) прижимается к нему. Нравится, как он придумывает самую потрясающую и романтичную историю любви, в которой, правда он же сам выступает главным героем и спасает Сынчоля как будто тот какая-то девица в беде. Они целуются пьяные (Сынчоль никогда прежде не пил ничего крепче шампанского на семейных вечерах) и это ему тоже нравится. Судя по тому, как хватается за его плечи Джонхан, чтобы обнять его за шею - он в этом не одинок. -Черт возьми, - бурчит Хани, шагая по трубам (оказывается, действительно есть окольный путь, кроме хекс-лифта),- я влюбился в чертового пилтошку. -Звучишь так, как будто тебе это на самом деле не нравится, - дразнит его Сынчоль, сжимая его ладонь покрепче и смотря в сторону. - В следующий раз я веду тебя на свидание, и ты поймешь, что в Пилтовере не так уж и плохо. -Да уж куда там, - Джонхан закатывает глаза, но руку не вырывает. - Нашел чем удивить, в Городе Прогресса хорошо живется. Ха! Вот если бы ты устроил мне потрясающее свидание в Зауне, тогда бы я впечатлился. С тех пор Джонхан приходит к нему…ээээ. Это сложно. Он все еще его грабит - крадет все время и кучу поцелуев, так что на работу Сынчоль ходит уставший и недовольный -, он все еще дразнится, как будто от факта того, что Сынчоль раздражается зависит его жизнь. Все в общем-то остается почти как прежде, но в этом и есть та особенная прелесть, которую Сынчоль любит в их отношениях. Проблема в том, что своим привычкам Хани не изменяет. И страдает настоящей клептоманией - ему просто нужно что-нибудь украсть, даже если в этом теперь нет никакого смысла, потому что Сынчоль без стеснения обеспечивает его деньгами и предметами, которые раньше Джонхан добывал путем обворовывания домов обычных пилтоверцев. Короче говоря, Сынчоль не один такой, кто ставит на Джонхана ловушки, а Джонхан достаточно эгоцентричен и надменен, чтобы влезать в дома не по одному разу. Поэтому, в конечном итоге, Сынчоль, находясь на ночной смене, вынужден идти ловить собственного парня по требованию хозяина дома. Конечно, в отличие от остальных он знает приемы и хитрости, которыми пользуется Юн (к своей гордости он разгадал их сам, а не получил ключи от Джонхана) и поэтому он умудряется не только первым его догнать, но и запутать хвост. -Возьми хотя бы аптечку, - он стягивает сумку с себя и вручает ее Джонхану. - Иди! -Сынчоль, если ты не поймаешь меня, у тебя будут проблемы, - Хани смотрит прямо в его глаза, и Сынчоль ясно различает в них удивление и капельку страха. Это так странно. Он никогда не видел Джонхана напуганным. И это так глупо - бояться того, что Сынчоля накажут, если честно. Его не убьют, не ранят и скорее всего даже не уволят - он же новичок, естественно он не мог бы поймать сильного и ловкого воришку, так не бывает, по крайней мере не в глазах старших офицеров. Джонхан боится, что его мать будет разочарована? Она почти ненавидит Сынчоля в последнее время, он начинает привыкать к освежающему вкусу чужого недовольства. Она поймала его, когда он возвращался из труб в их первое свидание и отчитала его за внешний вид. Ее не устраивает факт того, что Кейтлин Кирамман, а не Сынчоль получили свое первое повышение (что неудивительно, Сынчоль не слишком спешит расставаться со своими дорожными штрафами, потому что это занимает мало времени и дает ему возможность тратить его на Джонхана). Она думает, что Сынчоль опоздал с подростковым бунтом и Сынчолю это по меньшей мере смешно. -Со мной ничего не произойдет. Иди, они уже должны были выйти на наш след,-он смеется. -А, да. Ударь меня. Сынчоль впервые в жизни видит в его глазах слезы, когда Хани набрасывается на него и целует, а потом резко дает ему по ребрам, так, что Сынчоль отлетает к стене и чувствует, как два или три треснули. Он всегда был хорош в том, чтобы делать вещи правильно, это точно. Коллеги отчасти даже жалеют Сынчоля, когда находят его в переулке, но взгляд матери, когда она приходит в больницу, кажется Сынчолю слишком красноречивым. Как будто у нее есть уши и глаза повсюду и она точно знает, что Сынчоль сделал. Она сидит рядом с ним с таким видом, будто он ее величайшее разочарование, и Сынчоля на удивление это даже не обижает - не то, чтобы он старался соответствовать ее ожиданиям теперь. -Как ты мог упустить это отребье? - говорит она, поджимая губы в недовольстве. - Разве может какой-то жалкий заунит быть сильнее тебя? -Он хитрый и ловкий ублюдок, - Сынчоль даже не врет. - И он умеет застигнуть врасплох, знаешь ли. а еще у него мелкие злобные кулаки. Кроме того, ты никогда не задумывалась, что они делают это не потому, что хотят? Они ужасно ругаются, так сильно, что мать дает ему пощечину - впервые в жизни она с ним физически жестока. Сынчолю это нравится - это предпочтительнее, чем эмоциональные манипуляции, которым он не умеет сопротивляться. В итоге его отправляют на домашний арест, как будто ему 15! Перед коллегами мать, конечно, делает вид, что она беспокоится о его состоянии, но на самом деле Сынчоль знает, что она просто хочет ограничить его, прекрасно зная, что Сынчоль ненавидит сидеть дома. Джонхан что-то говорил о его золотой клетке - Сынчоль тоже не выносит, когда ее размеры сужаются в точку, заставляя его запутываться в прутьях. -Выглядишь будто ты при смерти, - фыркают от окна и Сынчоль едва не падает с кровати. -Ты идиот?! - рычит он в ответ, хватая Хани за руку и втаскивая его наружу. - Тебя вообще не волнует твоя безопасность, да? -По-моему я хорошо замаскировался, нет? - он улыбается ему в ответ и мягко поглаживает его по рукам. - Я в порядке, Сынчоль. В полном. Кажется, даже лучше тебя. Откуда у тебя эта ссадина на лице? Джонхан и правда выглядит хорошо, даже потрясающе. Ему идет форменный китель Академии Питовера, а выбеленные волосы делают его лицо из острого и жесткого каким-то ужасно нежным. Даже если Сынчоль злиться, он не может игнорировать то, как он красив. -Сынчоль, я слышал мать решила запереть тебя?… -О-отец?! Сынчоль не знает, что поражает и пугает его больше - факт того, что отец пришел к нему в комнату, как будто вспомнил о факте его существования, или то, что он застал его с Джонханом в постели. -А ты не скучаешь в наказании, да? - довольно весело (для обычного его тона) говорит отец. - Приятно познакомится, милое создание. Как ваше имя? -Хани, - отзывается Джонхан высоким голосом, видимо, решив изображать девицу. Отца это не обманывает - Сынчоль видит это по почти озорному взгляду (все еще пораженный, что отец может быть таким эмоциональным). Он подходит к ним, к счастью одетым, и присаживается на кресло около кровати. -Тогда позвольте и мне представиться. Отец этого прекрасного юноши, Чон Вону. Аркейн: нерассказанное. Глава 2. defferentia specifica, изображение №1