Сага о Зеленом короле

112 г. от З.Э. Дорога Роз Крытая повозка, запряженная двойкой лошадей, медленно ехала по тракту, держа путь в славный и богатый город Старомест. Дождь, ливший весь день, не успокоился и к вечеру, нагоняя тоску на малочисленную стражу, сопровождавшую путников под предводительством шестнадцатилетнего Юджина, теперь уже единственного сына главы дома Кидвеллов, лорда Плющевого чертога. Лошади, которым все равно было где мокнуть — на постоялом дворе под открытым небом или же в дороге, лениво передвигали ноги, а в самой повозке, вопреки всеобщему настроению — раздавались звонкие голоса и смех. — Я хотела узнать чем все закончилось, но кто — то вырвал последнюю страницу! — маленькая девочка семи лет, с черными, как смоль волосами, затейливо переплетенными в десяток мелких косичек, возмущалась, пересказывая матери историю, прочитанную в книге. — Долго еще ехать? — Нет, моя дорогая, — с улыбкой ответила женщина, привлекая ее к себе. — Совсем скоро мы въедем в город. — Правда ли так красив Старомест, как о нем говорят? — в озорных девичьих глазах плясали огоньки любопытства. — Правда ли там вся мудрость Семи Королевств? — Правда, Алира, — мать кивнула головой. — Никто не знает, когда был построен славный Старомест, кажется, он старее, чем весь мир. Тебе там понравится, моя милая. Алира, счастливо улыбаясь, прилегла на колени матери и затихла, думая о предстоявшем приключении. Ее маленькое сердечко отчаянно билось, стоило девочке представить всю красоту, мощь и силу таинственного города, построенного на реке Медовичке. Девочка даже прыснула, представляя реку, в которой текут мед и сироп. Интересно, кто додумался дать воде такое смешное название? Шум дождя убаюкивал, сама того не заметив, Алира задремала и мать накрыла ее легкой, но невероятно теплой шалью, опустившейся на хрупкое тельце подобно облаку. Сама леди Мэлин, урожденная Лейгуд, заснула немногим позже. Дождь прекратил лить, оставив после себя приятную прохладу и свежесть, облака развеялись, пропуская вперед молочный диск Луны, озаривший округу мягким, чистым светом. Конь под молодым лордом уперся, громко фыркая и не желая пройти дальше и на шаг. Всадник аккуратно погладил его по холке, шепча ласковые слова, однако умное животное встревожилось еще больше, навостряя уши, глядя в сторону темного леса, будто бы за мрачными тенями одиноких деревьев притаилось первобытное зло. Понимая, что не сладит с конем, Юджин ловко спрыгнул на землю и по наитию достал отцовский кинжал. Беспокойство передалось от одного животного к другому, заставив их всадников спешиться и также достать оружие. — В чем дело, ваша светлость? — один из стражников подошел ближе, всматриваясь в темноту. — Я не понимаю, — растерянно ответил юноша, продолжая щурить глаза и озираться по сторонам. Во мраке ночи, в оглушительной тишине, что пришла после дождя, Юджин слышал биение собственного сердца и кажется ощущал рой навязчивых мыслей, беспорядочно снующих в его усталой голове. — Пойду посмотрю что там. Вы оставайтесь здесь, охраняйте матушку и мою сестру. Стража не посмела спорить, пряча малодушие. Каждый из них чувствовал опасность и каждый из них отчаянно желал остаться в живых. А если молодому лорду так хочется геройствовать, они не станут ему мешать. Переглянувшись, воины окружили повозку, не убирая мечей в ножны. Юджин крался как призрак, держа кинжал наготове, вглядываясь в недружелюбную темноту. С каждым шагом сердце его охватывала непонятная печаль, но он гнал все прочь, ругая себя последними словами. Таким мужчиной его хотел бы видеть брат? Разве возрадуется его отец, узнав, что младший сын труслив и слабоволен? Где — то поблизости затрещала ветка, юноша напрягся всем телом, перехватил клинок и замер, а через мгновение на него напала огромная собака, явно оставшаяся без крова и хозяина. Неожиданность свалила Юджина с ног, он ощутил зловонное, звериное дыхание, почувствовал вязкую слюну, капающую с окровавленных клыков. Лохматая псина раскрыла пасть, желая впиться невезучему в горло, однако тут же заскулила, сраженная резким и точным ударом в сердце. Юджин скинул с себя тело и рывком поднялся на ноги, чувствуя саднящую боль в щеке. Собака все же успела его оцарапать. Не успел Кидвелл опомниться и перевести дыхание, как позади него раздался громкий, призывный свист и будто бы по мановению чьей — то колдовской руки повозку окружили десяток мужчин. В тот же момент двое из пятерых стражников упали замертво, сраженные стрелами. Вознице перерезали горло. Оставшаяся охрана с тревогой вперили взгляды в сторону Юджина, который и сам, казалось, не знал что делать дальше. — Кто вы такие? — глухой голос предводителя разбойников (а это были именно они) вспорол ночную тишину. В лунном свете Юджин увидел перед собой мужчину средних лет, высокого и сильного. Лицо его было обезображено шрамами, на руках виднелись старые ожоги, глаза горели злобой, предвкушая кровавое столкновение. В другое время Юджин даже порадовался такой удаче, но не в этот раз. Его беспокойный взгляд метнулся в сторону повозки, где находились самые близкие ему люди. Выдержат ли четверо молодых ребят против десятерых матерых головорезов? — Одежонка на нем богатая, как пить дать сынок местного лорда, — подал голос один из его шайки, уже мысленно примеряя на себя добротный плащ Кидвелла. — Я не собираюсь называть свое имя сброду, промышляющему разбоем, — смело отвечал Юджин, демонстрируя свое настроение поднятым мечом. Что еще ему оставалось делать? Надеяться, что эти «высокоморальные» люди отпустят их с миром? — Мы не сброд! — слегка оскорблено воскликнул главарь. — Меня зовут Эрик по прозвищу Яростный, а это мои братья, — он махнул рукой в сторону отъявленных негодяев, которые явно признавали его своим авторитетом и подчинялись ему во всем. — Наши животы пусты, а одежда износилась. Не желаете нам помочь? — Я не могу ничего вам предложить, — честно ответил Юджин. — Сегодня вам не повезло. — Обычно те, кто так говорят, оказываются самой желанной добычей, — мужчина с грустью подошел к мертвой собаке, валявшейся на дороге. — Разберитесь с ними, — Яростный лениво вздохнул, наблюдая за тем, как его сумасшедшие ребята с воплем кинулись на добычу, которая изволила сопротивляться. Мать и дочь проснулись одновременно, пугаясь звона стали и чужого, торопливого говора. Мэлин хватило доли мгновения, чтобы понять, что именно происходит снаружи, еще мгновение ушло на то, чтобы прижать к сердцу дочь. — Что происходит? Мама! — Алира испуганно обняла мать за шею. — Не бойся, моя милая, не бойся! — леди Кидвелл старалась сохранять спокойствие, но звуки битвы, доносившиеся снаружи, буквально сводили с ума. Однако, все закончилось так же быстро, как и началось. — Глядите какие пташки! — мерзко хихикая, один из них вытащил из повозки Алиру, а затем и леди Кидвелл, которая едва не лишилась чувств, увидев итоги кровавой бойни. Копья, которыми были вооружены их стражники, были воткнуты в землю, а на пики были насажены их головы. Женщина перебегала взглядом от одной головы к другой и не заметив среди них сына, облегченно выдохнула. Юджин, израненный, но не сломленный, был привязан к дереву. Во рту его была тряпка. В глазах был страх за самых близких. — У меня нет золота и ценных вещей, посмотрите сами, — голос леди Мэлин сорвался под натиском чувств. — Забирайте лошадей и вот это, — она сняла с шеи кулон, единственную вещь, что была памятью от ее матери, — больше я ничего не смогу вам дать. Отпустите нас… — Она не врет! — позади нее раздался разочарованный возглас одного из разбойников, успевшего перевернуть содержимое повозки. — Мы продрогли как псы и ради чего? — в сердцах негодяй влепил женщине звонкую пощечину, от которой та упала на колени, подобно срубленному деревцу. — Я знаю, как нам согреться, — гнусно ухмыльнулся Эрик, подходя к ней ближе. Он грубо поднял ее за шиворот платья и коснулся грязными руками женского лица, на котором стремительно расцвел багровый синяк в виде отпечатка ударившей ее руки. — Красивая леди, ладная, хоть и не первой свежести! — Нет! Мама, нет! — Алира, что до этого времени молчала, пораженная увиденным, услышав эти слова, впала в истерику. Извернувшись как кошка и расцарапав лицо мужчине, что держал ее за шкирку, девочка бросилась к матери. Та обняла ее и прижала к себе, но ненадолго. Девочку тут же схватили за волосы и оттащили в сторону, приподнимая над землей, словно вшивого котенка. Причиняя нестерпимую боль. — Ты уже был с женщиной, мой юный друг? — ласково, почти по — отечески спросил Эрик, обращаясь к Юджину. — Знаешь, каково это? Что, что? Не слышу, — он гнусно рассмеялся, упиваясь беспомощностью юноши, который изо всех сил пытался вырваться, разорвать путы и зубами вцепиться в его горло. — Не трогайте маму! Пожалуйста, отпустите ее! — кричала Алира, срывая и без того тонкий голосок, пока ей не закрыла рот грубая, мозолистая ладонь. — Ты следующая, маленькая дрянь! — пообещал ей Яростный. — А ты, парень, смотри, как настоящий мужчина будет иметь твою мать! — мерзко ухмыляясь, он порвал платье Мэлин по шву. Чужие руки заскользили по нежному, женскому телу: сминая ее грудь, бесцеремонно оглаживая бедра, оставляя красные отметины; мерзкие губы целовали ее напряженную шею, прикусывая тонкую кожу, под которой тут же лопались сосуды и разливались синяки. Насытившись ее ароматом и пометив своими укусами, как последнюю шлюху, Эрик грубо толкнул ее вперед. Мэлин упала, успев инстинктивно выставить руки вперед. Но зачем? Разве это имело смысл? Еще мгновение и она ничем не будет отличаться от грязи. — Раздвинь ноги. Мэлин никогда не думала, что ее постигнет такое. Казалось, что она — благородная женщина из богатого дома Лейгудов, не познает в своей жизни ни горечи, ни несчастья, ни унижения, ведь такое просто невозможно! И сперва все действительно складывалось как нельзя лучше. Она вышла замуж по великой любви за Бенджена Кидвелла, молодого лорда Плющевого Чертога и уже через год родила своего первенца, которого назвали Бьорном. Мальчик рос умным и послушным, купаясь в родительской любви и на него возлагались все надежды небольшого, но достойного дома Кидвеллов, в нем виделось будущее всей их семьи. Через несколько лет Мэлин родила еще одного наследника. Нужно ли говорить как был счастлив молодой отец? Нужно ли говорить какая любовь цвела в ее сердце, когда она смотрела на двух своих сыновей, носившихся по просторным комнатам их уютного замка? И как описать боль утраты, которая ее настигла в тот день, когда она узнала весть о кончине своего первенца? Мэлин думала, что не перенесет этого, надеялась, что Неведомый сжалится над ней и заберет ее жизнь, которая утратила краски и лишилась света. Но имела ли она права просить о смерти, нося под сердцем новое дитя? Рождение Алиры притупило ее боль от потери сына. Эта девочка дала ей силы встать с колен, она вдохнула в нее надежду, подарила новый смысл жизни. И ради чего? Сейчас Мэлин малодушно жалела, что в свое время не нашла в себе смелости полоснуть бритвой по венам… Женщине хотелось отчаянно кричать и просить о пощаде, сопротивляться, но здравый разум победил сердечные метания. Ее дети были в опасности, любое ее неосторожное движение могло разбудить в этих подонках еще больший гнев и что тогда? Они убьют ее последнего сына? Или же обратят взор своих жестоких глаз на ее маленькую девочку? Мэлин стало дурно только от одной такой мысли, а потому она решила не бороться, послушно исполняя волю изувера и изо всех сил сдерживая крик, который рвался изнутри. Уверенная в своем решении, мать все же не смела поворачивать головы в сторону детей, стыдясь своего вида и позора, который сейчас покроет ее с ног до головы. Уже покрыл… Эрик навалился на нее сзади, наматывая длинные, черные волосы на кулак. Его люди, подобные голодным, обезумевшим зверям, окружили их со всех сторон, не имея терпения дождаться своей очереди. Вдохновленный их мерзким улюлюканьем, Эрик хлопнул ее по бедру и крикнул: — Не загораживайте вид ее сынку! Смотри, парень, смотри! Сейчас я заставлю твою благородную мать кричать подобно шлюхе! Твой отец так может? Это длилось бесконечно долго, однако леди Кидвелл молчала. Молчала, когда ее били плетью, молчала, когда ее рвали изнутри, молчала, когда один насильник сменялся другим. Она гнулась как молодое деревце, позволяя нелюдям испить ее тела до конца, насладиться и получить высшее удовольствие. Она готова была стерпеть что угодно, лишь бы они не тронули ее детей. Эта слепая надежда придавала ей сил. Алира надрывно выла, желая выцарапать себе глаза, стереть память, в которой ее мать подверглась такому унижению. Юджин беззвучно плакал, не смея отвести взгляд от того, как негодяи по очереди оскверняли его мать. Он малодушно хотел закрыть глаза, но в этом ему виделось предательство. Она не должна была страдать одна! Ему было больно, ему было нестерпимо больно, он проклинал свою беспомощность, а более всего он проклинал богов, что допустили такое. — Отпустите моих детей, я прошу вас, — взмолилась Мэлин, глядя в жестокие глаза, когда все закончилось и ее оставили в покое. — Прошу, не убивайте их! Вы ведь получили то, что хотели! — она отползла в сторону, пытаясь прикрыть обнаженное, истерзанное тело тряпьем, что раньше было платьем. — То, что хотели? Я хотел бы молодое тело, чистое и девственное, — блаженно улыбнулся Эрик, натягивая штаны. — Ты же уже увяла. Не слишком ли много требований за такой товар? Впрочем, ладно. Мне понравилось и я хочу отблагодарить благородную леди. Твой собачонок прирезал одного из моих ребят и он должен заплатить за это. Отрубим ему руку и пусть гуляет, идет? — Нет! Умоляю, не надо! Он совсем мальчик, вы же искалечите его на всю жизнь! — В таком случае, я хочу попробовать и твою девчонку! — в ответ прозучала фраза, от которой у женщины чуть не разорвалось сердце. — Тогда, быть может, я и отпущу его невредимым! — Ей всего лишь семь лет! — Мэлин поднялась на ноги, но не удержав равновесия, упала вновь. — Боги, неужели вы пали настолько низко?! Заберите меня с собой, я сделаю все, что вы скажете, но отпустите моих детей! Прошу вас, взываю к вашей совести, к остаткам вашего милосердия! Не ломайте им судьбы! — Ты мне без надобности, а вот твоя дочурка… Через несколько лет она уже сможет рожать, — Эрик не собирался обращать какое — либо внимание на ее мольбы, похотливым взглядом скользя по Алире. — Мне нужны сыновья и послушная, молодая жена. А ты, вместе со своим выродком, можешь катиться куда хочешь. Сказав это, мужчина подошел к Алире и приподнял ее голову двумя пальцами. Девочка одарила его злостным взглядом, в котором читалась лютая ненависть. — Я не трону тебя, — пообещал мерзавец, уже представляя как будет развлекаться с ней досыта. — Хочу насладиться твоим девичеством позже, когда ты расцветешь. Ты же будешь хорошей девочкой? Алира не ответила. Закипая от злости, она со всей силы укусила его за руку, сомкнув зубы так крепко, что захрустели ее собственные скулы. Мужчина взвыл от боли и со всего маху ударил ее ногой в живот. Теперь кричала девочка, не в силах стерпеть боль, что прошила ее по всем внутренностям. — Ах ты сучка! Как ты посмела так обойтись с Эриком? — взревел мужчина, который все это время держал ее при себе. — Я выбью тебе все зубы, малолетняя дрянь! — он замахнулся, желая ударить ее вновь, однако у Яростного были свои планы. Перевязав руку куском тряпья, оставшегося от платья Мэлин, Эрик вытащил из — за пояса нож и вновь подошел к Алире, чудом не потерявшей сознания. Затем, неожиданно даже для самого себя, подчиняясь гневу и ярости, всадил тонкое лезвие в ее тело. Алира тут же обмякла в чужих руках, и будто этого было мало, мерзавец нанес второй удар, наблюдая за тем, как хрупкое тельце с грохотом упало, орошая теплой, алой кровью черную землю. — Прихватите коней. Мы уходим, — коротко бросил Эрик, вытирая клинок об свою рубашку. Сердце Юджина пропустило удар, а истошный крик матери наверняка был слышен на несколько лиг. Упав ничком, Мэлин прижала к груди свою девочку, размазывая слезы по бледным щекам, призывая проклятья на голову этих зверей в человеческих обличьях. Она уже теряла ребенка, она уже хоронила часть своей души и не готова была пережить это вновь! Ее Алира, ее единственная дочь, причина, по которой она все еще находила силы просыпаться по утрам, умирала на ее руках. Удивительно, но в моменты, когда боль становится нестерпимой, когда кажется, что надежды нет, Боги порой даруют спасение через руки других, совершенно чужих людей. Происходит чудо. Как еще назвать то, что случилось в следующее мгновение? Некие всадники прорвались сквозь чащу и окружили их. Один из разбойников ломанулся в лес, однако тут же был подстрелен опытной, твердой рукой. Остальные мерзавцы собрались воедино и вытащили мечи, наивно полагая, что смогут отбиться от хорошо вооруженного отряда. — Миледи, не бойтесь, мы поможем вам, — один из рыцарей спешился и отцепив свой плащ, передал его измученной женщине, которая, как казалось, не видела ничего и никого вокруг. Склонившись над телом маленькой дочери, леди Кидвелл громко рыдала и без конца что — то шептала. Понимая, что не сможет до нее достучаться, рыцарь с сожалением поднялся на ноги и поспешил на помощь Юджину, обезумевшему от горя. — Я Гвейн Хайтауэр, — представился рыцарь, перерубая веревку. — Назовите свое имя. Юджин не торопился этого делать. Освободившись от веревок, он растерянно оглянулся, не понимая к кому ему бежать и что делать. Присоединиться к славным рыцарям, что воздают по заслугам мерзким отродьям или же подойти к матери, что рыдает над телом его сестры? Что предпринять? Как ему быть? Гнев и ярость решили за него. Юджин схватил чей — то валявшийся меч и смертоносным вихрем ворвался в самое пекло сражающихся. От бравой команды разбойников осталось три человека во главе с самим Эриком, который с лихвой оправдывал свое прозвище, отчаянно сражаясь и желая продать свою жизнь как можно дороже, утащив с собой к Неведомому как можно больше людей. На его стороне был опыт, но Юджина вела слепая ненависть, которая была в сто крат сильнее… Через несколько минут все разбойники были повержены, а сам Яростный сидел на коленях, не переставая гнусно улыбаться. — Я хочу свершить правосудие, — Юджин посмотрел в сторону Гвейна. Тот еле заметно кивнул, понимая, что это, хоть и не умалит его боли, но хотя бы утешит. Ненадолго. — Ты меня никогда не забудешь, — прошипел Эрик. — Придет день и ты даже будешь мне благодарен за простой жизненный урок, ведь я первым научил тебя быть жестоким. Юджин поднял меч, желая срубить ему голову. Первый его удар пришелся чуть ниже нужного — сталь застряла в позвонках, вызывая у мерзавца страшные хрипы. Юджин с трудом вытащил меч и занес его во второй раз, однако вновь промахнулся, задев крупный сосуд. Кровь брызнула фонтаном, оросив его одежды, однако на красивом юношеском лице не дрогнул ни единый мускул. Он поднял сталь в третий раз и с остервенением нанес новый, на этот раз точный удар. Схватит отрубленную голову за волосы, Юджин с остервенением взглянул в затухающие глаза, а затем выколол их острием меча. Облегчения это не принесло. Бросив поганую голову в сторону, Юджин хотел подойти к матери и ... не смог. Ноги будто налились свинцом, отказываясь подчиниться его воле. Что ему сказать? Как посмотреть в ее глаза? Как пережить новую смерть? Алира… эта непоседливая болтливая девчонка, которая ни минуты не могла сидеть спокойно, лежала на сырой земле. Юджин смотрел на это и не мог поверить, ему казалось, что больнее уже быть не может и как же сильно он ошибался! Послышался топот копыт. Юджин поднял удивленный взгляд, впервые видя столь многочисленную процессию, напоминающую скорее небольшую армию, чем сопровождение лорда, пусть и богатого. Лорда? Кидвелл прищурил глаза, желая рассмотреть знамена. Красный дракон Таргариенов на черном и маяк Хайтауэров на зеленом… Это представители правящей династии? А может и сам король? Он зажмурил глаза, стараясь прогнать наваждение, однако зрение его не обманывало. Через Дорогу Роз шел эскорт, сопровождающий королеву Алисенту, во главе с десницей Отто Хайтауэром. А рыцари, воздавшие по заслугам мерзавцам, уничтожившим его семью, были разведывательным отрядом. — Отец, на этих людей напали разбойники, — Гвейн принялся за доклад, однако едва ли в нем была нужда. Отто молчал, сердито поджав губы, мрачным взглядом касаясь каждого камня, живо представляя в богатой фантазии всю кровавую бойню, произошедшую здесь. Мэлин, рыдающая над телом ребенка, произвела на него неизгладимое впечатление. Следуя порыву, десница спешился с коня и буквально подбежал к безутешной женщине. — Что там, отец? — Алисента выглянула и ужаснулась, увидев невероятную жестокость, что развернулась здесь. — Боги! — придерживая живот, королева вышла из кареты. — Сестра, тебе не стоит видеть это, — Гвейн перегородил ей дорогу, но она решительно обошла его. — Моя девочка! Они убили мою девочку! — обезумевшая леди Кидвелл руками зажимала раны Алиры, однако кровь продолжала течь, заливая все вокруг. Отто опустился перед ними на колени и замер, не смея отвести взгляд от детского личика, бледневшего на глазах. Незнакомая ему девочка умирала, жизнь утекала из ее тела вместе с кровью, незнакомая ему женщина страдала, помешавшись на своем горе. Десница шумно вздохнул, чувствуя как давно закоченевшее сердце пронзило болью, как давно похороненное сочувствие вырвалось из темниц, терзая его голову и остатки былой, чуткой души. Картинка перед глазами расплылась, а лицо чужой женщины вдруг обрело черты его любимой жены, безвременно почившей много лет назад, оставив ему в утешение двое сердец, ради которых билось его собственное сердце. Отто отчего — то представил себя на месте этой несчастной, отчего — то ее боль нашла отражение в его потерях, заставив принять быстрое и единственно верное решение. — Я отвезу ее в Цитадель, — заявил десница, забирая девочку из безвольных рук матери. — Вы, четверо, — он мазнул взглядом по своим доверенным людям, — следуйте за мной. — Это может быть опасно, — Гвейн придержал его за руку, однако Отто не намерен был терять время, гонимый желанием спасти ребенка. Хотя бы попытаться. — Помоги мне, — Отто передал девочку сыну, сел в седло, а затем забрал ее обратно, крепко прижимая к груди. — Останься с королевой, сопроводи ее в город, за меня не беспокойся, — с этими словами, десница ускакал вперед. — Сестра, вернись в карету, — Гвейн вновь подошел к Алисенте, застывшей в нескольких шагах от леди Кидвелл. Алисента смотрела на ее тело, испачканное в грязи и семени, на ее руки, залитые кровью ребенка, на ее глаза — пустые и мертвые, губы — обескровленные и шепчущие одну только ей ведомую молитву. Королева была матерью, королева была женщиной и увиденное поразило ее до глубины души, стало комом в горле, который не проглотить и не выплюнуть. На глаза ее навернулись слезы, однако едва ли они помогли бы в этой ужасающей ситуации. — Миледи, прошу вас, не теряйте надежды, — Алисента собственноручно помогла встать леди Кидвелл и накинула на нее теплый плащ поверх грубого, рыцарского. — Я понимаю, что никакие мои слова не помогут забыть тот ужас, что вам довелось перенести…однако я искренне сочувствую вам и готова оказать любую помощь, которая вам потребуется. Прошу, доверьтесь мне… — Вы? Вы…кто вы? — Мэлин посмотрела на нее так, будто увидела божество. Может у Девы было ее лицо? Красивое, молодое, миловидное? Может у нее были ее глаза? Большие, зеленые, подернутые невыразимой печалью и сочувствием? — Перед вами королева Алисента из дома Хайтауэров, — сир Гвейн представил свою сестру, — супруга короля Визериса из дома Таргариенов, первого своего имени, короля андалов, ройнаров и первых людей, лорда Семи королевств и защитника государства! Сир, который забрал вашу дочь, никто иной, как сам лорд — десница его величества. И наш отец, — чуть тише добавил мужчина. — Ваша милость, простите меня, — Мэлин испуганно вздрогнула и хотела поклониться королеве, однако та прервала ее решительной рукой. — Нет нужды. Вы останетесь со мной, под моей защитой, — дрожащим голосом ответила Алисента. — Прошу вас, ступайте в карету, мои фрейлины вам помогут. — Я испачкалась, моя королева, — шепнула Мэлин глядя в ее глаза. — Я не посмею осквернить собой вас и вашу… — Я не желаю это слушать, — Алисента взяла ее ладонь в свою и крепко ее сжала. — Женщина не виновата в деяниях зверя, именуемого мужчиной. Я почту за честь принять вас у себя, я позабочусь о вас и ваших детях, больше вам не придется бояться за их жизни. Доверьтесь мне, как женщина женщине. — Мой сын… — Мэлин тревожно обернулась в сторону Юджина. — Он также поедет с нами, — заверила Алисента. — Ступайте. — Нам не стоит задерживаться, Алисента, — напомнил Гвейн. — Ты прав, — шумно вздохнула королева, следя за тем, как леди Кидвелл скрылась в карете. — Уберите тела и продолжим наш путь. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, чем эта несчастная женщина, —ответила Алисента, медленно шагая к Юджину, что стоял в стороне, все еще держа в руках окровавленный меч и дрожа как осиновый лист. — Как тебя зовут, юный лорд? — Алисента тронула его плечо нежной рукой, привлекая к себе взгляд его зеленых, страдающих глаз. — Юджин, моя королева, — безразлично ответил юноша, не забыв перед этим поклониться. — Юджин из дома Кидвеллов. Это моя мать и моя сестра…моя мать и сестра…мать и сестра…я не защитил их, я не … — не выдержав, он судорожно вздохнул и дал волю слезам, что были единственным спасением от нечеловеческой боли, распирающей его грудную клетку, расплавленным железом выжигающей остатки его сломленной, обескровленной души. Алисента, искренне сопереживая, погладила его по голове, а затем, недолго думая, обняла. Она сама была матерью, она носила под сердцем новую жинь и чувства, что особенно обострялись в период тягости, не позволили ей поступить иначе. Юджин был ребенком, нуждающимся в утешении. И она даровала его с лихвой, спрятав его голову у себя на груди, даруя ему понимание. Не осуждая его. — Мой отец повез твою сестру в Цитадель, — прошептала Алисента, гладя его по спине, по которой волнами пробегала дрожь. — Если богам будет угодно, они спасут ее руками мейстеров. Не теряй надежды, лорд Кидвелл. Молись, верь в лучшее, мой дорогой… — Моя королева, как мне с этим жить? — спрашивал юноша. — Как мне смотреть в глаза матери? Позор, что я все еще дышу! — Смерть не является избавлением, — королева сжала его руку, заставив выбросить меч. — Дай себе время. Ответа не последовало. — Ты сможешь ехать верхом? — осторожно спросила Алисента. — Да, ваша милость, — шепнул юноша, вытирая слезы. — Подать коня юному лорду, — Алисента в последний раз огляделась вокруг и сдерживая дурноту, подкатившую к горлу, вернулась в карету, где повисло гробовое молчание, прерываемое громким сопением Эйгона. Семилетний принц мирно спал на импровизированном ложе, подложив ручки под пухлую щеку, еще не ведая о жестокости и безжалостности мира, с которыми так или иначе приходилось мириться всем. И ему тоже, в скором будущем. — Пусть ваши дети никогда не узнают бед, моя королева, — прошептала леди Кидвелл, не сводя глаз с умиротворенного лица Эйгона. — Я искренне желаю, чтобы вы никогда не узнали боль от потери своего ребенка… Алисента не ответила, лишь слабо улыбнулась. Светало. И вновь начался дождь… *** — Моя королева, годы не властны над вами, — Юджин Кидвелл с упоением поцеловал руку Алисенты, пользуясь ее легким замешательством. — Вы все также прекрасны, как и в нашу последнюю встречу. И он не врал, даруя ей столь банальный комплимент. Алисента действительно не была похожа на других королевских особ, которых ему когда — либо доводилось видеть. Ее лицо — красивое, строгое, ее глаза — любящие и добрые, ее улыбка — сдержанная, но не скрывающая ее истинной сути. Сути добродушного, отзывчивого человека, которым он ее запомнил. Которым она оставалась по сей день. Или не оставалась? — Годы? — переспросила Алисента, будто бы очнувшись от затяжного сна, называемого воспоминаниями. — Сколько же лет прошло? — Восемнадцать, ваша милость, — улыбнулась Алира. — Столько же лет и принцу Дейрону, верно? — она обернулась, чтобы встретиться с парой ласковых, сапфировых глаз, в которых читалось неприкрытое удивление. — Прошу прощения, миледи, однако я не понимаю о чем речь, — принц растерянно переглянулся с братьями, которые также не имели ответов на эти вопросы. — Разве мы были знакомы с вами до вчерашней ночи? — Да, мой принц, — подтвердила Алира. — Однако вы были слишком малы, чтобы запомнить меня. Услышав это, Эймонд рассмеялся во весь голос, чувствуя себя законченным дураком. Эта девица была знакома со всей его семьей! Быть может и с дядюшкой Деймоном она в тесных отношениях? — Матушка? — Дейрон с надеждой посмотрел на мать, игнорируя неуместное веселье среднего брата. — Алира и Юджин находились в Высокой башне в ту ночь, когда ты родился, — королева дала краткое пояснение, которое не только не ответило на вопросы, но и еще больше разожгло праздное любопытство в умах принцев, за исключением Эйгона. Ему было откровенно все равно на эти детали, ведь его мысли занимали куда более серьезные вопросы. — Вы можете идти, — добавила Алисента, всем видом показывая, что их разговор не окончен и будет продолжен с того места, на котором их прервали. Обменявшись подозрительными взглядами, они впервые покинули покои матери с таким явным нежеланием. Даже Дейрон, которого никогда не интересовали подробности чужой жизни и сплетни, выглядел разочарованным и неудовлетворенным. — Лариса Стронга ко мне! Быстро! — Эймонд гневно зыркнул на Кристона Коля и быстрым шагом унесся прочь. — Ты ее помнишь? Ты же был с матушкой в Староместе в момент моего рождения! — Дейрон придержал Эйгона за руку, желая добиться хоть каких — либо объяснений. — Может да, а может и нет. Мне некогда вспоминать всяких девиц, — Эйгон лениво пожал плечами. — Надо пользоваться свободой, пока она у меня есть. — О чем ты? — Она так просто это все не оставит, — Эйгон с тоской покосился в сторону дверей королевы. Дейрон кисло усмехнулся ему в ответ. *** — Положению королевы не позавидуешь, — вздохнула Алира, когда они покинули покои Алисенты и остались наедине в пустом коридоре. — Ты говорил с десницей? Что он думает о надвигающейся грозе? — Отто Хайтауэр спокоен и рассудителен, — задумчиво ответил Юджин, глядя на сестру в упор. — И я склонен доверять его уму и опыту. — Что он сказал тебе? Для чего ты вызван сюда? — Алира с тревогой ухватилась за его руку, понимая, что брат ей что — то недоговаривает. И это что — то грозит обернуться для него неприятностями. — Это не должно занимать твою голову, дорогая, — мягко, но решительно Юджин дал понять, что ей не стоит лезть не в свое дело. — Твоя забота — принцесса. Больше ничего. — Ничего? — переспросила Алира, чувствуя как волнение сменяется злостью. — Что может быть ужаснее, чем война между родичами? Как ты можешь так спокойно рассуждать об этом? — Война! Сколько я их перевидел? Одной войной больше, другой меньше, какая разница? — усмехнулся Кидвелл. — Я давал слово деснице и намерен его сдержать, не оглядываясь на то, что может ждать нас в конце. Разве ты не обещала тоже самое? — Будь осторожен, брат, — Алира вынуждена была согласиться, не смея спорить дальше. — Мы не драконы, у нас нет сил, лишь слепая верность слову. — И это ценнее для меня богатств всего мира, сестра. Нас постигнет то, что было суждено. Не больше, не меньше. За тебя я волнуюсь больше. — Почему? — Таргариены — не просто люди, их сердца — не просто кровь и плоть. Будь благоразумна при общении с ними, — настоятельно попросил Юджин. — В особенности с принцем Эймондом, что смотрит на тебя как на добычу. — Я не боюсь Эймонда. — Разве я сказал, что ты его боишься? Хотя следовало бы. Держись от братьев Таргариенов подальше, ты поняла меня? — Я не планировала к ним приближаться, — возмущенно ответила Алира. — Вот вы где! — позади них раздался голос Эйгона, который успел устать, пока искал их по всему замку. — Неужели вы просидели у матушки до этого часа? А, впрочем неважно! Милорд Кидвелл, я хотел бы выразить вам свою благодарность, — принц протянул ему руку, которую Юджин незамедлительно пожал. — Восхищен вашим талантом. — Едва ли умение убивать можно назвать талантом, мой принц, — возразил южанин. — Вы тоже удивили меня. — Я еще читать умею и даже писать, — поддакнул Эйгон. — Нужно пустить об этом слух, как считаете? — Согласен, — Юджину явно нравилась самоирония принца, как и его возмутительная честность по отношению к самому себе. Алира же смотрела на Эйгона из — под опущенных ресниц и не могла понять, что в его образе пугало ее и отталкивало. Разве он уродлив? Разве он неприятен? Эйгон Таргариен был красив, но красота эта звучала печально, он улыбался, но в его глазах было неверие самому себе. Принц мастерски врал и дурачил всех, но был ли он способен солгать самому себе? — На днях я собираюсь отправиться с детьми в Драконье Логово, — Эйгон перестал кривляться, переходя к сути дела. — Принцу и принцессе пора приучать своих драконов, и я, как любящий отец, желаю им в этом помочь. — Мне присоединиться к вам? — Да. Заодно увидите моего дракона, прекраснейшего из всех, что когда — либо летали в небе. — Почту за честь, мой принц. — Замечательно. Позволите поговорить с вашей сестрой наедине? — Эйгон очаровательно улыбнулся. — Разумеется, — кивнув на прощание, Юджин нехотя, но оставил их наедине. — Вас что — то беспокоит? — Алира заговорила первой, с тревогой поглядывая на его руку. — Нет, с этим все в полном порядке, — заверил принц. — У меня есть к вам деликатный вопрос. Могу ли я его задать? — Разумеется, мой принц, — кивнула девушка. — И это останется между нами? — уточнил Эйгон, хотя и без этого не сомневался в ее честности. — Конечно. В первую очередь я лекарь, который с трепетом относится к тайнам, доверяемым мне людьми, которым нужна моя помощь. Вы можете быть честны и предельно откровенны, — Алира добродушно улыбнулась. — Много лет я имею проблемы со сном, — признался Таргариен с тяжелым вздохом. — Проблемы с засыпанием? — Нет. Все гораздо прозаичнее, — ответил Эйгон. — Я страдаю от кошмара. Он не меняет своего сюжета, он всегда приходит в определенное время и после него мне пусто и горько на душе. Я перепробовал сотни настоек, я доводил себя до изнеможения, я пил и переставал чувствовать себя в надежде, что хоть одну ночь я проведу без этого мерзкого сна. Тщетно. Кошмар оживает каждую ночь, каждую, кроме сегодняшней. Другими словами, леди Кидвелл, я настоятельно хочу знать, что вы добавили в маковое молоко, которым напоили меня вчера? Быть может вы готовили его по другой рецептуре, отличающейся от варева наших мейстеров? — Рецептура приготовления макового молока едина для всех, — задумчиво ответила девушка. — По — крайней мере я не отклоняюсь от привычных ингредиентов. — Вы уверенны? — с нескрываемым разочарованием спросил Эйгон. — Абсолютно, мой принц. — Тогда почему я спал беспробудным сном? Впрочем, в пекло! Вы бы не могли поделиться со мной своими запасами, чтобы я принимал его каждый вечер и перестал сходить с ума? — Не могу, — последовал решительный отказ, отразившийся на лице Эйгона еще большим унынием. — Маковое молоко — сильное вещество, используемое в исключительных случаях. Ночные кошмары им не лечатся, а его длительный прием вызывает мучительное привыкание, избавиться от которого очень сложно. — Быть может есть что — то менее пагубное? — с надеждой спросил Эйгон. — Я могу дать вам безобидный отвар, однако не могу гарантировать, что вы будете спать без сновидений, — честно ответила Алира. — Проблема идет от головы, вас мучают страхи, которые легко пережить днем, но во власти сна вы перед ними беззащитны. — И как мне быть? — Разобраться наяву с тем, что вас мучает. Сны — это не болезнь, а ее симптомы. — Спасибо. Вы очень мне помогли! — притворно улыбнулся принц. — Правда? — в таком же тоне спросила девушка. — Нет! — улыбнулся Эйгон и спустя мгновение добавил, возвращаясь к началу их разговора: — ваш брат действительно впечатлил меня. Он достойный человек. — Мне приятно это слышать. — Я жду от вас такой же преданности по отношению к принцессе Хелейне. Она устает, будьте к ней внимательны. — Устает? — не поняла Алира. — Быть моей женой — это тяжелая работа, — принц как — то грустно улыбнулся, на мгновение выйдя из своего амлуа весельчака и балагура. — Я могу на вас рассчитывать? — Разумеется. — Спасибо, леди Алира. В вас я чувствую мудрость, терпение и усердие, которыми обладают благородные старицы… — Мой принц, мы с вами ровестники, — девушка не сдержала смеха, нарушив его стройную и несомненно глубокую мысль. — Я хотел сделать вам комплимент! — обиделся принц. — Спасибо. Мне приятны ваши добрые слова, — Алира подавила глупый смешок, хоть и с большим трудом. — Пройдемся? Нам по пути, — Эйгон заговорщически ей подмигнул. — Как вам будет угодно, — согласилась Алира. — Ушлая девица, — хмыкнул Ларис, наблюдая за ними издали, в полумраке неосвещенных коридоров. Он как раз шел к принцу Эймонду, когда увидел их вдвоем. Интересно, как скоро с первенцем королевы случится досадное несчастье, когда ее второй сын почувствует запах соперничества? За корону и за женщину… И что терять особенно больно? Ларис самодовольно усмехнулся, запуская руку в карман и нащупывая крохотное письмецо из Драконьего камня. Он получил его еще утром, но был отвлечен другими делами. Развернув его, Стронг с жадностью вперил глаза в неразборчивый почерк и выругался вслух. Что за кара такая? Однако прочитанное вмиг прогнало раздражительность, заставив мужчину с тревогой сжать в руке послание и сделать шумный вздох. Из доноса следовало, что принцесса Рейнира потеряла ребенка, рассорившись в пух и прах со старшим сыном. Помимо этого, в замке был замечен новый человек. Он высок, широкоплеч и не отходит от принцессы ни на миг. Никто не видел его лица.