Сага о Зеленом короле

Тот, кто видел однажды тьму,

никогда не поверит в свет.

Все, что свято, сошло на нет,

И глаза не солгут ему.

Владык Драконьего Камня провожали с пафосом и всем церемониалом, которых те были лишены при встрече. Королева Алисента, десница Отто Хайтауэр, в сопровождении принца Дейрона приветливо улыбались, не скупясь на любезности и прочую вежливую чепуху, которая была предписана по правилам этикета. Впрочем, едва ли это могло загладить впечатление, которое осталось у всех после вчерашнего ужина. Напрасно старый король старался. Его семье не суждено стать единым целым. — Рейнира, — Алисента сделала шаг вперед, слегка задевая пальцами белоснежную руку своей бывшей подруги и увела ее в сторону, чтобы ни один из мужчин не мог слышать ее слов, — мне жаль, что все так закончилось. Прими мои извинения. — Принц Эймонд еще молод, — принцесса старалась быть доброжелательной, — я думаю, что годы укротят его нрав и наградят мудростью. — Несомненно, — Алисента явно выдохнула с облегчением, видимо не рассчитывая на такое «великодушие» со стороны оскорбленной принцессы. — И еще кое — что… Слова моего мужа были искренними, как и мои по отношению к тебе. Я хочу, чтобы ты знала об этом, помнила и не сомневалась. — Мы давно не принадлежим сами себе, моя королева, — в этот раз Рейнира позволила себе тень настоящей, пусть и грустной улыбки. — Вы верно сказали вчера — мы обе матери, мы обе любим своих детей и мы обе сделаем ради них все, что только будет возможно в наших силах. И я хочу задать лишь один вопрос, я прошу лишь одного честного ответа… — Я готова вам его дать, — тихо ответила Алисента. — Ты и твои дети… Вы преклоните передо мной колено? Вы признаете меня королевой? — Рейнире не давали покоя слова Эйгона, после вчерашнего она не верила в его непроходимую глупость. — А ты? Ты оставишь моим детям жизнь, не увидишь в них преграду, соперников, что жаждут отобрать все? — Алисента не спешила отвечать, задавая свои животрепещущие вопросы. — Я видела твои глаза, Рейнира, тогда, десять лет назад на Дрифтмарке. Уже в тот день ты была готова сравнять нас с землей, а головы развесить на пиках. — Мои дети пострадали от рук твоего ребенка, — напомнила Рейнира. — Я испугалась за их жизни, я была в гневе. Но я не дошла до той крайности, за которую ухватилась ты. — Мой сын искалечен навсегда, твой сын за это в ответе, — жестко проговорила Алисента. — Эту правду ничто не изменит. Как и твою жажду крови, которая, как я вижу, не притупилась за эти годы. — Я правильно понимаю твой ответ? — с вызовом спросила Рейнира. — Я не могу вам ничего обещать, моя принцесса, — тон Алисенты тут же переменился, соответствуя образу гордой и сильной королевы. — Это звучит как измена, — Рейнира хищно улыбнулась. — Мне так не кажется, — Алисента также улыбнулась в ответ. — Каждый мятежник и предатель поплатится за свое вероломство головой, — предупредила принцесса. Слова ее прозвучали весьма осознанно и крайне однозначно. — В таком случае, я надеюсь, что вы уверенны в людях, которые вас окружают, — как бы невзначай сказала Алисента, глядя в сторону Деймона. — Он никогда меня не предаст, — решительно заявила Рейнира, проследив за ее взглядом. — Никогда, — согласилась Алисента с тем самым блеском пытливых глаз бесконечно уверенной в себе женщины. — Меня ждут дети, ваша милость, — Рейнира выдавила из себя подобие улыбки, — рада была встрече с вами, — сказав это, принцесса гордо вскинула голову и быстрым шагом пошла в сторону младших принцев. Алисента проводила падчерицу ехидным взглядом, понимая, что ей удалось всадить мысленные лезвия в ее, казалось бы, непробиваемую броню. Ведь у каждой брони есть зазоры, у каждой веры есть уязвимые места. Теперь она не сомневалась, ночная беседа с Деймоном, дьявольский блеск его жестоких глаз подтверждали все ее опасные догадки. Порочный принц, будто чувствуя что речь шла о нем, тут же оставил в покое капитана корабля и подкрался к одинокой фигуре королевы. Оглядываясь на раздосадованную жену и видя крайне довольное лицо Алисенты, он поспешил уточнить: — Падчерица не желает слушать советов мачехи? — А как часто пасынки слушают твои советы? — спросила Алисента, щуря глаза от яркости рассветного солнца. — Ты могла бы и лучше скрывать свою радость. Мы пробыли здесь два дня, неужели так наскучили? — Ты действительно желаешь говорить об этом? — Нет, но какая разница? У меня к тебе осталось еще много невысказанных слов, но…сейчас я должен покинуть эти земли. — Слава Семерым. — Мы еще встретимся, моя королева, — пообещал принц Деймон, поглядывая на гладкую поверхность Черноводной. — И тогда, даю слово, я возмещу все годы своего отсутствия. — Непременно, — тяжело вздохнула Алисента, думая о том, что ему эта встреча вряд ли придется по душе. — Будет приятно увидеть тебя на коленях, — Деймон явно над ней глумился. — Как и мне, — парировала Алисента. — С нетерпением жду того дня, когда ты опустишься на колени перед новым наследником Железного Трона…перед Джекейрисом Стронгом. Деймон резко поднял взгляд на королеву и тем самым выдал свое истинное настроение. Нет, он не был спокоен, не был умиротворен. Хоть годы и преподнесли ему щедрый подарок, научив со временем скрывать любые эмоции, управлять своим лицом, голосом, движениями — сейчас Деймон был в ярости. Еще мгновение назад он олицетворял невозмутимую гору, пошатнуть равновесие которой было практически невозможно, но теперь он не считал нужным скрывать и притворяться — Алисента не та, кто нуждалась в его фальшивом спектакле. — Что с лицом, мой принц? — наиграно встревожено спросила королева. — Вы как — то побледнели. — Ты не овца, нет, — прошипел Деймон сквозь зубы. — Ты просто… — Змея, — резко ответила королева. — Да, я помню. Что — то еще? Нет? В таком случае я желаю вам легкого пути и с нетерпением жду нашей новой встречи, — Алисента едва заметно кивнула в знак «почтения» и последовала в сторону своего отца, который с особым вниманием рассматривал стройные фигуры принцев, стоявших на другом конце пристани. — Оба твоих старших сына не стоят и мизинца младшего, — с нескрываемой гордостью проговорил Отто, когда Алисента поравнялась с ним. — Я знаю, — тяжело вздохнула королева, — Дейрон — моя надежная гавань в этом бушующем океане. О чем они говорят? — Разве это имеет значение? Ум дается каждому смертному, но не каждый может использовать его по назначению, — ответил десница. *** — Так что ты хотел сказать нам? — Джейс уже длительное время буравил своего дядю недоверчивым взглядом. — Я хотел бы принести извинения за поведение моих братьев, — в голосе Дейрона не было и намека на фальшь. — Это было недостойно их статуса и положения. — К чему это? Ведь ты такого же мнения, что и они, дядя, — в жилах Джейса все еще бурлил гнев, слова Эймонда все еще стояли в его ушах. — Или ты желаешь нам добра? — А почему нет? Мне нечего с вами делить, племянники, — усмехнулся Дейрон. — Твои братья так не считают, — возразил Люцерис. — А как считаешь ты, Люк? Неужели у них нет на это причин? Ложь ли то, что ты лишил моего брата глаза? — Дейрон перевел взгляд на виновника всей этой суматохи. — Тебя там не было, — Джейс инстинктивно шагнул вперед, будто бы защищая брата. — Позволь ему самому держать ответ, я не к тебе обращался, — Дейрон никак не отреагировал на его жест, продолжая смотреть на второго сына Рейниры в упор. — Я виноват, — признал Люцерис. — И если я мог что — то исправить, я бы это сделал. Но я не могу! Сколько еще меня будут судить за этот грех? Будет ли этому конец? — Тебя судили не за то, что ты сделал с Эймондом, — напомнил Дейрон. — Эймонд был виноват не меньше, — шепнул Люк. — Он оскорбил нас. — Поэтому ты напомнил ему об унижении юных лет? Эймонд не воплощение чистоты и святости, но он не безумен. Впрочем, довольно об этом. Вы принимаете мои извинения? — Если они идут от сердца, — честно ответил Джейс. — В деяниях родителей нет вины детей, — Дейрон развел руками. — Вам не дано было выбирать. — Я рад, если ты и правда так считаешь, — старший Веларион тяжело вздохнул, переглядываясь с Люком. — Но несмотря на все эти слова, ты все еще остаешься сыном зеленой королевы. — Вы ждали извинений от моей матери? — Дейрон удивленно приподнял бровь. — Мы всего лишь хотели сказать, что несмотря на понимание справедливости, ты никогда не будешь до конца искренен в своих словах, — пояснил Джекейрис. — Джейс, ты ведь знаешь о себе правду, — Дейрон снисходительно улыбнулся и подошел к нему ближе, — за столько лет ты уже должен был привыкнуть к реальности, которая тебя окружает, разве нет? — Я не хочу к этому привыкать. — Послушай, я понимаю, что я не тот человек, который может судить о несправедливости жизни и лишениях, которые постигли вас, ведь боги были ко мне милосердны. Но, племянник, позволь мне дать тебе один совет, — Дейрон по — дружески положил руку на плечо принца, — смирись со своим происхождением, смирись с тем, что тебе придется выгрызать то, что могло быть твоим по праву, если бы не обстоятельства. Вы говорите одно, но ваши действия твердят об обратном. — Мне молча выслушивать оскорбления? — с вызовом спросил Джейс. — При должном усердии оскорбления легко могут превратиться в твой щит, — возразил Дейрон. — Воспитывай в себе выдержку, научись улыбаться, когда в сердце бушует шторм. Ты ведь Веларион, кому как не тебе укрощать стихию? — Мне жаль, Дейрон, — Джейс смотрел ему в глаза с немой благодарностью, — мне жаль, что мы оказались по разные стороны. Я любил тебя всегда и верил, что в твоем сердце нет места этому яду. — В наших руках возможность возродить величие наших домов и крепкую дружбу между ними, — отвечал принц. — Я не могу говорить за других, но с моей стороны не будет преград, — с этими словами принц протянул руку. Джейс, а затем и Люцерис, пожали ее и отступили с улыбками. Хрупкий мир вновь был восстановлен, но могли ли предположить эти юноши что ждало их впереди? *** Отто Хайтауэр шел в свой кабинет погруженный в тяжелые мысли. Его договоренность с покойным Веймондом Веларионом канула в пекло, Деймон вновь переиграл ситуацию в свою сторону и в привычной, бесцеремонной манере учинил самосуд. А ведь как прекрасно могли сложиться обстоятельства! Веймонд получил бы свое по праву крови и в нужный час вернул бы деснице долг, поддержав притязания Эйгона. Таргариены правили небом, а Веларионы были хозяевами морей! Великолепная возможность упущена, они остались без преимущества, вынужденные придумывать новый план действий. Десница вошел в свою обитель и бесшумно опустился на кресло. Одна его часть хотела отдыха и хотя бы нескольких часов сна, вторая же протестовала, заставляя мысли беспорядочно метаться в беспокойной голове. Он должен найти выход, он должен решить все малой кровью и воплотить в жизнь свою самую заветную мечту! За дверью послышалась возня, заставившая десницу прогнать то унылое выражение с лица. Никто не должен видеть истинного лица второго человека в государстве, никто не должен знать какие муки он терпит, укрощая свои амбиции и непомерную жажду. — Я пришел по приказу Отто Хайтауэра, — в коридоре раздался глухой мужской голос, обращенный к стражам. — Входи! — крикнул десница. Долго ждать не пришлось, уже через мгновение на пороге его кабинета стоял тот самый гость, которому было уделено преступно мало внимания. Юджин из дома Кидвеллов — его самая большая ставка в назревающем конфликте. — Доброе утро, лорд — десница, — южанин вежливо улыбнулся, рассматривая темные круги под чужими глазами, расплывшиеся темными кляксами чернил. — Обо мне все забыли и я решил взять дело в свои руки. — Присаживайся, Юджин, — Отто Хайтауэр наполнил вином два кубка и один из них передал своему раннему гостю. — И прости нас. В пылу жарких споров, касаемых наследства Веларионов, я действительно забыл о тебе. — Я слышал, — Кидвелл с удобством устроился на соседнем кресле. — Сир Веймонд Веларион пал от руки принца Деймона. Прискорбно. — Будто тебе есть до этого дело, — усмехнулся Хайтауэр. — Ты прав, мне плевать, — кивнул Кидвелл. — Просто соблюдал этикет светских бесед. — С Веларионом действительно получилось гадко, — отметил десница, — но я что — нибудь придумаю. С тобой я хочу обсудить принца Эйгона. — Почему ты не позвал своего внука? Разве он не должен присутствовать? — поинтересовался Кидвелл. — Вы заведете знакомство позже, вне этих стен и без меня, — решительно ответил Отто. — Но прежде всего, я хочу поговорить с тобой, хочу попросить тебя об услуге. — Зачем я здесь? — южанин перешел к сути дела, так как не привык ходить вокруг да около, предпочитая выражать свою волю прямо и открыто. — В письме ты не дал объяснений. — Дни короля Визериса сочтены, совсем скоро перед нами встанет непростой выбор, который во многом повлияет на историю королевств, если не повернет ее вспять, — Отто явно устал подбирать слова и осторожничать на каждом шагу. А может он безмерно доверял этому человеку, что расположился в кресле напротив? — Я был десницей при двух королях, я посвятил жизнь служению государству и видят Боги, я знаю, что Железный трон не примет королеву, а лорды не склонят головы перед женщиной. — Ты готовишь переворот, — Юджин не спрашивал, он констатировал факты. — Желаешь посадить на трон одного из своих внуков, но понимаешь, что сделать это будет не так уж и просто? — Я хочу, чтобы на трон взошел старший сын короля — принц Эйгон, как того требует закон и многовековые традиции, которые не были писаны мной, и не будут мной нарушены, — ответил Отто, потирая больное запястье. — Я стар, моя смерть приближается с каждым прожитым днем, но перед тем как уйти навечно, я хочу сослужить последнюю службу своей семье, своему делу, своему государству. Ты должен помочь мне. — Что я должен сделать? — Стань тенью Эйгона, стань его верным псом, что всегда будет на страже его жизни и интересов. Научи его сражаться, научи его принимать решения, от которых все бегут, помоги ему оставить в прошлом все, чем он жил до этих дней. — Я наемник и убийца, а не слезливая нянька, — Юджин приподнял тонкую бровь, выражая свое недовольство. — Почему ты выбрал меня? С чего ты взял, что я смогу это сделать? С чего ты взял, что он будет меня слушать и главное, подчиняться? — С того, что ты умеешь выживать, — улыбнулся десница. — С того, что принц всю жизнь был безотцовщиной при живом отце. С того, что принц всю жизнь не видел для себя примера, не ориентировался на чьи — либо поступки, не имел мужской поддержки и помощи. Он не знает, что это такое. Как и ты. Вы так похожи, мой мальчик…вы так едины в своей беде! — А где все это время был ты? — Кидвелл задал вполне справедливый вопрос, который совсем не смутил десницу. Горько усмехнувшись и помолчав некоторое время, Хайтауэр нашел в себе силы для признания: — Я упивался властью. Мне не было дела до чувств и стремлений детей моей дочери, вся ответственность и груз за их воспитание легла лишь на ее хрупкие плечи. Алисента сделала все возможное, она вырастила их с нужными установками, она дала им все, что только могла дать мать. Но дети рождаются из союза мужчины и женщины. Мать — это не отец. — Едва ли я смогу быть для него отцом, — покачал головой Кидвелл. — Я и не прошу быть для него отцом, я прошу стать его соратником, — уточнил Отто. — Я возведу его на трон, я буду рядом первые годы, если Боги проявят ко мне милосердие и даруют еще несколько лет в трезвом уме. Наша задача научить его править, смело смотреть в будущее и принимать решения, которые не всегда будут милы его сердцу. Я не справлюсь один. — И что? Хочешь сказать, что готов уступить бразды правления юнцу, который ни дня в своей жизни не был озабочен государственными делами? Который не питал интерес к политике, которого не занимала жизнь его народа? Я видел его в Тронном зале, он не книжный червь, его не возбуждает вся эта бумажная работа и монотонные разговоры, — Кидвелл демонстративно оглядел стол десницы, заваленный свитками и кипой других бумаг. — Ты уверен, что делаешь правильный выбор? — Намекаешь на Эймонда? — Хайтауэр устало вздохнул. — В этом парне есть сила и стремления, он будет верен своему делу и не бросит то, что начал. Я не знаком с третьим сыном его величества, но если мне пришлось бы выбирать между двумя старшими, я бы выбрал принца Эймонда. — Эймонд не будет прислушиваться к моим словам и советам, — десница слабо улыбнулся, будто отчаялся объяснять элементарное. — Он не заслуживает трона. Он неуправляем. — Какой из драконов управляем чужой волей? — Самый старший из них. Я назвал тебе его имя. — Ты говоришь складно, — признал Юджин. — Но меня терзают сомнения, касаемые безоблачности его восшествия на трон. Я не знаком с Деймоном Таргариеном лично, но его слава и дурной нрав известны во всех частях мира. Он не отдаст свою жену на растерзание, он будет стоять до конца. — Они преграда, — согласился Отто, поглаживая щетину. — Но любую преграду можно обойти. Если война будет неизбежна, то мы в нее вступим и выйдем победителями. Я не рассматриваю другого исхода. — А следовало бы, — Юджин Кидвелл положил кубок на стол и встал со своего места, подходя к окну. — Если бы речь шла о столкновении армий, у меня не было бы вопросов. Законы войны суровы. Но у обоих сторон есть драконы. — Ты боишься драконов, друг мой? — усмехнулся Отто. — Я не мечтал закончить свою жизнь в пасти этой твари или поджаренным как молочный поросенок, — уточнил Юджин. — Мы не можем знать наверняка, — развел руками десница. — Пока слышны лишь раскаты грома, до дождя еще есть время. — Что насчет твоего сына? Ты ведь и его позвал для великой цели? — Да, — подтвердил Отто. — Садись обратно, я расскажу тебе все… Юджин Кидвелл покинул кабинет десницы спустя несколько часов утомительной беседы. Но главное он уяснил превосходно — его цель принц Эйгон, все остальное не его забота. — Лорд — десница дал вам указания касаемо меня? — его окликнул задорный мужской голос. Резко обернувшись, Юджин встретился взглядом с Эйгоном, подпирающим собой стену. — Простите, мой принц, я не заметил вас, — южанин шагнул к нему навстречу. — Подслушивали? — О нет, я подошел сюда несколько мгновений назад, — принц не лгал. — Но вы не ответили на мой вопрос. — Десница заботится о вас и у меня просил того же, — уклончиво ответил мужчина. — А говорили что вы грубый солдафон, — рассмеялся Эйгон. — Однако, слова подбираете как придворный лорд с внушительным опытом лизоблюдства. — Зато о вас не лгали, — наемник улыбнулся краешками губ. — Остры на язык. — И бесконечно честен, — поддакнул Эйгон. — Раз вам придется исполнять роль моего подножного коврика, то нам следует познакомиться поближе. Как считаете? — Считаю это разумным, — согласился Кидвелл, нисколько не обидевшись на нелестное сравнение. — Чудно! Тогда я буду ждать вас у главного входа, в час угря, — заявил принц. — Мы пойдем в одно козырное местечко. — С какой целью? — уточнил мужчина. — Все это, — Эйгон обвел глазами пространство, а затем коснулся своих богатых одежд, — не настоящее. Я покажусь вам таким, каким являюсь на самом деле, — сказав это, принц нашарил в кармане спелое яблоко и с большим удовольствием его надкусил. — Смотрите, не опаздывайте! И оденьтесь во что — нибудь попроще! — Будь по вашему, мой принц, — Кидвелл еле удержался, чтобы не закатить глаза. — До встречи! — Эйгон помахал ему рукой и поплелся прочь, переступая через ведро, полное воды. Какая — то хилая девчонка без устали намывала каменные плиты, стирая в кровь свои слабые руки и пряча взгляд затравленных глаз. Королевская Гавань тонула в лучах закатного солнца, а в Красном замке, наконец — то, установилась тишина, о которой так давно мечтала Алисента. Выпроводив нежеланных гостей, зеленая королева проведала короля, справилась о его здоровье и с чистой совестью закрылась в своих покоях, строго — настрого запретив пускать к ней посетителей. Причина была банальна — измотанная женщина всего лишь хотела выспаться. Такой же позиции придерживалась и принцесса Хелейна. Она не вышла провожать родственников, отвергла приемы пищи и даже отказала леди Алире, которая просила об аудиенции. Последнюю этот факт расстроил, даже взбесил. Она проделала долгий путь по просьбе особы, с которой даже не была знакома. Она подчинилась ее приказу и нарушила свое затворничество, ожидая, что все эти неудобства будут компенсированы. Но что же получалось в итоге? Ужин, на который Хелейна пригласила ее в тот вечер, был отменен. Весь следующий день леди Алира также развлекала себя сама, просидев от рассвета до заката на балконе покоев, которые ей выделили. А еще ей показалось странным поведение Хелейны, ее натянутая улыбка и холодный тон, не обещающий ничего дружественного или хотя бы вежливого. Быть может она не пришлась по вкусу дочери короля? Зато она пришлась по душе сыну короля! При мысли об Эймонде девушка улыбнулась. Боги, кто мог подумать, что этот юркий мальчишка, представившийся лисенийцем Хораном, на самом деле окажется принцем из дома Таргариенов? У девушки было достаточно времени, чтобы как следует обдумать детали их знакомства… *** Пока леди Кидвелл была занята воспоминаниями, ее брат уже находился на пороге какой — то вшивой таверны в компании старшего из сыновей короля Визериса. Принц по — хозяйски толкнул скрипучую дверь и зашел внутрь. Юджин брезгливо сморщил нос, уловив неповторимое амбре из вони немытых человеческих тел и запаха пережаренного, почти горелого мяса. Быть может это шутка такая? Но нет, Эйгон, на удивление, чувствовал себя как дома, подыскивая им удобное местечко. И нашел — около скрюченных бродяг, уснувших прямо за столом. — Присаживайтесь, — с видом хлебосольного хозяина, Эйгон отодвинул стул и будто сомневаясь в умственных способностях своего гостя, показал рукой на сидение. — Сюда, милорд! — Мой принц, не лучше ли было остаться в замке и поговорить в тишине? — Юджин Кидвелл не пытался скрыть недовольства в голосе, тревожно озираясь по сторонам. — Лучше для кого? — весело спросил Эйгон, плюхаясь на свое место. — Для воспитанных и благочестивых, для манерных чистоплюев, для брезгливых и благородных? О да, не смею спорить. Однако я не такой, никогда таким не был и становиться таким не собираюсь! — И тем не менее вы принц, старший сын короля, — напомнил Юджин. — Это место не подходит вам. — Эй, мальчик, иди сюда! — Эйгон кликнул подростка, шустро разносящего заказы неприхотливых посетителей. — Принеси эль и кусок свеженькой зайчатины. Голову оторву, если подсунешь тухляк по цене отборного мяса! Все понял? — Понял, — кивнул мальчишка и исчез, желая как можно быстрее угодить беловолосому господину. Да, принц Эйгон никогда не скрывал своей личности, будучи завсегдатаем столь ущербных мест. — Не боитесь яда? — тихо спросил Кидвелл. — Бросьте, я вырос в Красном замке, среди отменных гадюк, — рассмеялся Эйгон, а затем чуть более серьезным тоном, добавил: — я не бегаю от судьбы. — Поразительно. — Что вам рассказал обо мне лорд — десница? — резко спросил Эйгон, вмиг перестав дурачиться. — Он дал наставления, которым я должен следовать в отношении к вам. — Забудьте обо всем, — взгляд Эйгона вновь потеплел. — Мне не нужен соглядатай. Как и не нужна опека. — Что же вам нужно? — осторожно уточнил Юджин, глядя на то, как мальчик ставит перед принцем дымящийся кусок мяса, внушительную бутылку эля и две пивные кружки. — В данный момент мне нужен эль, — принц тут же наполнил свою кружку и за один раз осушил ее. — Будете? — Нет, не голоден, — Кидвелл тоскливо отвел взгляд от мяса, без интереса оглядывая бедную, даже нищенскую обстановку заведения. Что — то не давало ему покоя, в чем — то он чувствовал подвох. Ощущалось в этом какая — то фальшь и наигранность. Эйгон ел молча, с большим аппетитом, запивая все элем, от которого дурно пахло. Кидвелл умирал от безделья и не дождавшись, пока принц прожует последний кусок, спросил: — Вы не хотите узнать о моей жизни? Быть может вам интересно чем я занимался? — Мне неинтересно, — пожал плечами Эйгон, облизывая пальцы, по которым уже успел стечь жир. — Вы знаете как устроен Малый совет? — Не уверен, — хмуро ответил Юджин. — В Малом совете есть чудесная должность — мастер над шептунами, а возглавляет ее не менее чудесный милорд, — Эйгон заговорил тоном мейстера. — Его зовут Ларис Стронг. Таланты его, поистине, поразительны. — Что мне даст эта информация? — Вам — ничего, а вот мне…проще говоря, достаточно одного моего слова и уже завтра передо мной будет лежать вся ваша подноготная, включая цвет ваших портков, — Эйгон вновь приложился к кружке, — ваше здоровье, мой друг! Теперь скажите, зачем мне мучаться и слушать вас, когда есть верный лорд Стронг? — Логично, — согласился Кидвелл. — Тогда расскажите о себе, поведайте о ваших целях. — Меня зовут Эйгон, я из великого дома Таргариенов, которых по праву можно считать хозяевами всего мира, ведь нет силы, способной противостоять нашим драконам и всадникам, преисполненным самыми смелыми мечтами, — начал Эйгон, насытившись и напившись всласть. — Я сын второй жены короля Визериса и в день своего рождения я должен был быть объявлен принцем Драконьего Камня и единственным наследником Железного трона, власти, земель и всего, что принадлежит правящей династии. Потому что я был рожден с членом между ног, потому что я был долгожданным сыном, ради которого мой отец загубил свою первую жену. Слышали историю королевы Эйммы? Великодушный король Визерис велел зарезать ее как свинью и вытащить из ее чрева ребенка, который, впрочем, прожил несколько часов и тоже был прибран загребущими руками Неведомого. И зная все это, моя мать осмелилась выйти замуж за эту святошу! — Мне не пристало судить о мотивах и желаниях королевы, — вздохнул Кидвелл. — Это было желанием моего амбициозного дедушки, который спал и видел воцарения Хайтауэров на Железном троне, — заявил Эйгон. — Я рос в окружении нянек и слуг, я все время проводил в компании матери, вынужденный смотреть на то, как она расшивает очередной унылый гобелен. Я завтракал с ней, обедал и ужинал в ее компании, спал в ее покоях и порой задыхался от ее заботы. Но, я должен признать, у меня были и друзья. Дворовые мальчишки, дети наших многочисленных слуг, которые стелились подо мной ковром и были готовы удавиться за крупицу моего внимания. И знаете, милорд Кидвелл, я завидовал им! Я завидовал им по — черному, я сдерживал слезы, видя, как у этих детей, у этой шайки оборванцев, у этой груды живого мусора есть отцы! Косые, хромые, кривые, но отцы! Они обнимали их заскорузлыми руками, они целовали их, от них несло потом и зверьем, но они были у своих детей. Мой отец же видел лишь свою дочь, лишь она радовала его глаз, лишь она была его гордостью. Эта потаскуха, которая жила так, как хотела, эта дрянь, которая заслонила мне солнце, оставив довольствоваться своими объедками. — А что насчет ваших братьев? — осторожно спросил Юджин, потрясенный такой откровенностью. — Неужели их близость не могла заполнить ваше одиночество? — Братья! — воскликнул Эйгон с какой — то вселенской грустью в ясных глазах. — Их я ненавижу более всего на свете. За то, что Эймонд оказался сильнее меня во всем. За то, что Дейрон был любим человеком, который и мне приходится отцом. За то, что эти двое смотрят на меня с жалостью. За то, что я не могу отказаться от них обоих, хотя умом я понимаю — без этого у меня не будет жизни. У вас есть братья, милорд? Какой вы по счету сын? — Был, — коротко ответил Кидвелл. — У меня был старший брат, который погиб в юности на неудачной охоте. — Значит вы второй, — самодовольно улыбнулся Эйгон, — второй сын, которому повезло остаться единственным. — Но я не сын короля, — напомнил Юджин. — Для меня мой брат не был соперником. — Все так говорят, пока дело не доходит до наследства, — отмахнулся Эйгон. — Слушайте, милорд Кидвелл, мне известны желания моего деда, как и желания моей матери, — принц мысленно возвращался к той ночи, когда Алисента назвала наследником трона Эймонда, находящегося между жизнью и смертью. — Десница желает контролировать меня, желает прибрать к рукам власть и продолжить свое правление, изредка выставляя меня по праздникам, как диковинную игрушку, как бездушную статуэтку, у которой нет прав и своих мыслей. Однако, время слепого подчинения осталось в прошлом, я больше не склоню головы ни перед кем, я не прислушаюсь к чьим — либо словам, я не позволю помыкать собой. Ни своей матери, ни своему деду, ни кому — либо еще. Я отвоюю то, что принадлежит мне по праву. Я уничтожу тех, кто посмеет встать у меня на пути. Меня ведет не пустая обида, меня ведет гнев, который подобно морской волне смоет все, на что я укажу пальцем. — Для этого вам нужны союзники. — Думаете меня не поддержат? Думаете лорды предадут традиции и историю, позволив шлюхе сесть на трон, выкованный мужчиной для мужчины? — Думаю, что традиции и история будут иметь меньший вес, если на чашу весов будет положена жизнь тех самых лордов. Все же, это называется изменой и предательством. — Это называется справедливостью и возмездием. Мне двадцать пять лет, милорд Кидвелл. И все эти годы я провел играя дурачка, соглашаясь с любым гадством, которого меня считали достойным. У всякого терпения есть предел. У всякого бесчестия есть край. Я достиг своей высшей точки кипения и не успокоюсь, пока не окажусь на своем законном месте или в канаве с перерезанной глоткой. Третьего не дано. — И чего вы ждете от меня? — Вы симпатичны мне, — честно признался Эйгон. — Я вижу в вас силу, решительность и смелость, которые так мне нужны. Но вы человек десницы, я не могу вверить вам свою жизнь, зная что каждая ее подробность дойдет до его сиятельных ушей. — Я не шпион! — почти оскорбился Кидвелл. — Никогда им не был, поздно начинать сейчас. — И тем не менее, когда я пришел к деснице и попросил найти мне человека, которому я смогу доверить себя и свои мотивы, он не раздумывая назвал ваше имя. Уверенно, без тени сомнений, будто бы был готов к моей просьбе. Я не знаю что вас связывает и признаться не хочу знать, ведь я доверяю своему деду. Если он считает вас достойным человеком — я соглашусь с его мнением. Но если вы намерены усидеть на двух стульях, нам лучше разойтись прямо сейчас. Я не потерплю двойной игры. Я не потерплю предательства. — Я не предам вас ни словом, ни действием, — заверил южанин. — Будьте уверенны, я докажу вам это со временем. — Хорошо, — Эйгон довольно кивнул головой. — Теперь поговорим о цене. — Цене? — переспросил Юджин. — Бросьте, милорд Кидвелл. Вы ведь наемник, — Эйгон заерзал на стуле, принимая более удобное положение. — Я не собираюсь принимать вашу помощь безвозмездно, более того, я скромно предполагаю, что вас не интересует золото. Но что тогда вас интересует? Какие мысли не дают вам спать спокойно? — Едва ли я могу ответить на ваш вопрос, мой принц. За свою жизнь я столько всего перевидел и испытал, что сейчас меня ничего не волнует, никто не тревожит. — Не хотите рассказывать? — Эйгон понимающе усмехнулся. — Ваше право. Но я не тот перед кем следует быть скромным. — Вы меня не так поняли. — Кто вы, Юджин Кидвелл? В вашей груди бьется сердце, по вашим венам бежит горячая кровь, вы живой человек. Стремлений могут быть лишены лишь мертвецы, мечтаний нет в лишь в пустых глазницах. Гнев мой будет страшен для противников, к друзьям я буду щедр и учтив. Не отвечайте мне сейчас, я даю вам время на размышления и заверяю, что вы получите от меня дар, такой, какой пожелаете в обмен на верную службу. — Благодарю вас, мой принц, — Юджин не скрыл улыбки, что сделала его лицо чуточку приятнее. — Позволите задать вопрос? — Валяй, — Эйгон был ужасно горд собой, поскольку видел, что его слова нашли отклик в сердце этого знакомого незнакомца. — Вы говорите о противниках, имея ввиду лишь принцессу Рейниру и ее сторонников? — Рейнира и ее сторонники — это последнее, что меня волнует. Я уверен, что политический гений моего деда позволит нам решить вопрос с ней. Но вот Эймонд… — Эйгон растянул имя брата, будто пробуя его на вкус. — Мой главный соперник — это Эймонд. Я уверен, что он попытается убить меня сразу же после того, как наш отец испустит дух. — На то есть причины? — осторожно спросил Кидвелл. — Есть, — односложно ответил Эйгон, не желая раскрывать всех секретов. — Я знаю, что он никогда мне не подчинится по своей доброй воле. — И что же будет в таком случае? — Его голова украсит пику, — равнодушно ответил Эйгон, осушая кубок. — Эй, красавица! Пойди сюда! — он нашел взглядом хозяйку заведения и поманил ее рукой, мысленно удивляясь, почему она до сих пор сама не подошла к нему. Что за день невиданной скромности? Красивая, темноволосая женщина дергано улыбнулась и медленно подошла к принцу, стараясь изо всех сил вести себя непринужденно. — Я рада видеть вас, господин. Желаете чего — нибудь еще? — Желаю, — с деланным великодушием ответил Эйгон, пытаясь понять что с ней не так. Привычные завитые волосы, одуряющий цветочный аромат, подведенные глаза, лучащиеся радостью и улыбка, которая как обычно не сходит с ее лица. Но где былая уверенность? Почему она дрожит как осиновый лист? — Я не хочу вас прерывать, но что — то явно идет не так, — Кидвелл оглянулся по сторонам, а затем медленно нащупал эфес своего меча, предчувствуя серьезные неприятности. — Что может пойти не так? — лениво спросил Эйгон, запуская свои пальцы под тонкую ткань женского платья, оглаживая приятные выпуклости. — Нам лучше уйти, — настоятельно сказал Юджин. — Прямо сейчас. — Только не говорите, что вас не интересуют женщины, — Эйгон расхохотался в голос. — Я не желаю видеть подле себя мужеложца! Как можно отвергать такую красоту? — Мой принц, прошу, следуйте за мной, — Кидвелл уже встал со своего места. — И не подумаю, — фыркнул Эйгон. — Я так давно не ощущал этого тепла! Седьмое пекло, ну почему ты так холодна? — он посмотрел в женские глаза и нахмурился, видя в них страх. — Вы не выйдете отсюда живым, мой принц, — шепнула ему в ухо девушка, после чего тон его лица сравнялся с аристократической белизной его спутанных волос. — Что? — только и спросил Эйгон, прежде чем один из посетителей забегаловки вдруг перестал страдать похмельем и вытащил свой меч, направляя его в сторону принца. Юджин пророчески прикрыл глаза, призывая на голову принца проклятья. Этот негодный мальчишка еще принесет ему бед! — Ты и нужен нам, белобрысый, — громила звучно расхохотался и шагнул вперед. — Кто ты такой? — смело спросил Эйгон, скидывая с колен девицу. — Как ты смеешь заговаривать со мной? — Я тот, кто намотает твои валирийские кишки на свой большой меч, — ответил мужчина. — Молись своим богам, сегодня ты предстанешь перед ними. — Не так быстро, приятель, — Юджин Кидвелл выступил вперед, закрывая собой обзор на Эйгона. — Сначала тебе придется убить меня. — Это не проблема, — мужчина смачно плюнул под ноги и перехватил оружие поудобнее. — Но прежде скажи мне… У тебя есть кому помолиться? Громила не успевает ему ответить, ведь одним росчерком твердой руки Юджин перерезает ему горло. Нож, который он всегда носил в рукаве — не подводит и в этот раз, заставляя поганый язык умолкнуть навсегда. Грузное тело с грохотом падает на пол, заливая кровью деревянный настил и на мгновение в помещении устанавливается гробовая тишина. Столь стремительная и нелепая смерть главаря безусловно сбивает с толку других членов шайки, однако ненадолго. Глядя на Юджина ошалевшими глазами, мерзавцы вынимают мечи, желая исполнить не столь заказ, а покарать наглеца. Юджин скидывает с плеч мешающий плащ и гордо расправляет плечи. Рука тянется ко второму, короткому клинку, глаза смотрят прямо, смело, губы трогает жадная улыбка хищника, предвкушающего богатую трапезу. Раз эти люди желают умереть, он не посмеет им отказать. Эйгон смотрит на это не мигая, полностью погруженный в происходящее, восхищенный ленивой грацией своего нового друга, его потрясающей уверенностью в себе. Один против шестерых… Сдюжит ли? — Я помогу вам сбежать, следуйте за мной, — распутница тянет его за руку, однако Эйгон не собирается бросать нового друга в беде. Правда он и не знает как ему помочь, ведь на его поясе нет ничего, кроме увесистого кошеля с золотом. — Беги, спасайся, — Эйгон толкает ее в сторону и оглядывается по сторонам в поисках хоть какого — нибудь оружия. — Встаньте за мою спину, принц! — кричит Юджин, который одинаково хорошо успевает следить за сохранностью его жизни и рубить чьи — то конечности. — За вашей спиной меня прирежут куда быстрее, милорд Кидвелл, — отвечает Эйгон, не прекращая своих поисков. Взгляд его падает на бутылку и недолго думая, Эйгон разбивает ее об угол стола и берет в руку обратным хватом. — Не беспокойтесь обо мне, Неведомый не заберет мою жизнь сегодня. — Где ваше оружие? Вы намерены обороняться этим? — возмущается Кидвелл, замечая столь нехитрое приспособление. — Боги, неужели вы так глупы? — Я намерен остаться вживых и поверьте, я умею добиваться своих целей, — отвечает Эйгон, уворачиваясь от летящего в него снаряда с битым стеклом. — Не попал, дружище! — издевательски кричит принц, и заканчивает свою мысль, уже обращаясь к Кидвеллу, — легко отбиться от стаи псов имея при себе меч, гораздо сложнее это сделать не имея при себе ничего. Несмотря на хвастливый ответ, внутри Эйгон чувствует страх. Самый обычный, самый ничтожный, самый мерзкий страх, жгучий и больной, что лезет наружу, что отдается дрожью в руках, что разливается слабостью в ногах. Но он так жаждет жить, он так отчаянно мечтает и стремится к своим лучшим дням, что все остальное меркнет перед его волей. Это безумие. Спланированное безумие, у которого была лишь одна цель — убийство старшего из сыновей Визериса, вероломное и подлое лишение его жизни во славу жизни другого человека. Эйгон судорожно размышляет о том, кто мог стоять за всем этим и разум любезно рисует лишь один образ. Седьмое пекло! — Выродок драконьей крови! — кто — то шепчет за его спиной и замахивается кривым мечом, но Эйгон опережает его. Он не раздумывает, успевая увернуться от смертельного удара, а затем вскидывает руку, вспарывая его лицо до кости. Страшно крича и закрывая рану руками, мужчина пятится назад, однако в Эйгоне просыпается неудержимая ярость и жажда мести. Он выбрасывает осколок в сторону и забирает меч из ослабших рук, а затем, совершенно неожиданно для себя, с остервенением вонзает его в грудь своего несостоявшего убийцы. Тот хрипит и дергается в предсмертных судорогах, тянет к нему окровавленные руки, но принц не желает добивать его и тем самым даровать облегчение. Вот и все. Оказывается, убить человека куда проще, чем об этом говорят. Эйгон обязательно подумает об этом позже, а пока он с хрустом вытаскивает меч из тела и бросается на выручку Кидвеллу, что сражается с несколькими мерзавцами в одиночку. Время идет. Небольшая горница наполняется телами поверженных наемников, однако их не становится меньше — подобно крысам они выползают из темных углов, скалят свои зубы, мрачными взглядами заползают в душу и уж точно не хотят сдаваться. — Что вам пообещали за мою голову? — Эйгон скрещивает меч с одним из них, в мимолетной надежде. — Я дам вам вдвое больше! Ответа не следует. Пугающе вращая огромными глазами, незнакомец открывает рот. Он нем и все усилия напрасны. Эйгон беспомощно оглядывается на Юджина, который невероятно гармонично сочетается со всем этим кровавым хаосом. Каждый его шаг, каждый его жест, каждый взмах его руки наполнен смыслом, каждый его удар находит свою цель, отзываясь в ушах принца пренеприятнейшим предсмертным визгом. Он убивает легко, будто рвет цветы. И лишь это сейчас имеет значение. Эйгон незаметно отходит на второй план, разумно решая не лезть в самое пекло и не мешать тем самым своему спасителю. Если он сумеет покинуть это место с головой на плечах и с бьющимся сердцем — это уже будет его маленькой победой. Ведь все великое всегда начинается с чего — то малого? *** Хелейну душил кошмар. Ее поедали крысы. Она лежала на каменной плите, обнаженная и сломленная — некогда изящные руки и ноги были широко разведены и закреплены пеньковой веревкой, тело было лишено малейшего движения, обездвижено и осквернено. Полчища этих омерзительных тварей, чей надрывный писк был подобен пытке, вгрызались в ее плоть, рвали от нее куски, смотрели в ее глаза с поразительной осознанностью. Но больше всего им нравилось терзать ее живот, ее дитя, что еще не появилось на свет. Хелейна выла и металась, сердце замирало от ужаса и животного страха, но не разрывалось, слезы текли с ее обезумевших глаз, а грудь уже разрывал истошный крик… — Моя принцесса! Проснитесь! — из плена жуткого кошмара ее вырвал сир Рикард Торн. Он нес свою службу у покоев Хелейны, пока не услышал ее крик. Перепуганный до смерти, рыцарь отринул все правила и вломился в ее спальню, не зная что может там увидеть, а увидев, остался поражен до глубины своей черствой, мужской души. Что видела эта хрупкая девушка? Что заставило ее кричать не своим голосом? — Сир Рикард, — просипела принцесса, жадно глотая воздух. — Распахните окна, прошу вас… Торн подорвался с места, успев по пути запнуться об одну из игрушек Джейхейриса. Громко падая, рыцарь сдержал крепкое словцо при себе и все же исполнил волю своей госпожи. Покои тут же наполнились свежим воздухом и Хелейна облегченно прикрыла глаза, чувствуя что липкое марево кошмара отступает, уступая место осознанию… Это сон. Всего лишь один из ее странных снов. Всего лишь игра встревоженного женского разума. — Подать вам воды? — суетливо спросил рыцарь, уже наполняя кубок холодной живительной жидкостью. — Моя принцесса, что же вам снилось? — Спасибо, — Хелейна приняла кубок дрожащей рукой и выпила залпом. — Вы спасли меня, сир Рикард, — она искренне улыбнулась, проигнорировав его второй вопрос. — Мне послать за служанкой? — уточнил мужчина. — Наверняка вам надо переодеться и сменить постель. — Не стоит, я справлюсь сама, — ответила Хелейна. — Возвращайтесь на свой пост, мой добрый рыцарь. Торн, не смея перечить ее приказу, вышел прочь из покоев, а сама принцесса встала с кровати, желая сменить хотя бы ночное платье. Переодевшись и заколов мокрые от пота волосы, Хелейна удобно устроилась на низкой тахте. Спать больше не хотелось, а в груди ощущался тревожный ком. Что на этот раз? Принцесса устало вздохнула и прикрыла глаза, желая прислушаться к своим ощущениям. Внезапно ее накрыло ужасное видение. Вне себя от нахлынувших чувств, Хелейна выбежала из своих покоев, ничего не объясняя Рикарду Торну. Сначала она понеслась к Эймонду, но не застала его. Потом она бросилась к Эйгону, молясь всем богам, прося у них, чтобы ее муж находился там. Неважно в каком виде, неважно с кем, главное здесь — в стенах Красного замка. Однако, стража, отсутствующая и у его дверей разбила последнюю ее надежду. Запыхавшись, Хелейна сползла по стенке вниз и едва сдержала крик, полный боли и гнева одновременно. Что ей делать? К кому теперь ей бежать? Кому доверить то, что мучает ее столько времени? — Моя принцесса, что с вами? — Рикард Торн еле поспел за ней, громыхая доспехами. — Что случилось? Хелейна не ответила, лишь окинула его безумным взглядом и с трудом поднявшись на ноги, стрелой устремилась вниз. Дейрон мирно спал в своей постели, когда кто — то отчаянно дернул его за руку. Тело отреагировало раньше, чем сознание — принц резко схватил чужую руку и замахнулся, однако, увидев Хелейну, в глазах которой был страх и ужас, юноша тотчас отпрянул. — Дейрон, помоги мне, прошу тебя! — зашептала Хелейна. — Прошу! — Хелейна? Боги, что случилось? — он стремительно встал с постели, аккуратно усадил ее на кровать и опустился перед ней на корточки, чтобы видеть ее лицо. — Говори, в чем дело? Отец, дети, матушка? — Нет, с ними все хорошо, — Хелейна постаралась взять себя в руки и прекратить метаться. — Эйгон и Эймонд, они покинули замок, их обоих нет здесь! — И что с того? — младший брат в недоумении покачал головой. — Наверняка Эймонд патрулирует улицы, а Эйгон отправился пить и развлекаться. Ничего необычного, все как всегда! — Я видела страшное, — шепнула девушка, закрывая лицо руками. — Я видела смерть, что заберет одного из них этой ночью. Они убьют друг друга. — Что?! — Я молю тебя, брат, я прошу тебя! Иди в город, найди одного из них и приведи в замок, иначе утром дракон зажжет погребальный костер! Я объясню тебе все позже, я расскажу тебе все, но сейчас, прошу, иди к ним! Ты единственный, кто сможет их остановить, — у Хелейны вновь начался приступ паники, сопровождаемый рыданием. — Хорошо, сестра, хорошо, — Дейрон примирительно поднял руки, готовый исполнить любую ее просьбу. — Ты знаешь куда ходит Эйгон? Хоть что — то о его ночной жизни? Где мне его искать? — Знает сир Кристон, он много раз приводил его обратно вместе с Эймондом, — сквозь слезы проронила принцесса. — Значит мы пойдем вместе, — решительно ответил Дейрон, уходя в другую комнату, где мог бы переодеться. — Не переживай, Хелейна! Я обязательно найду их, вот увидишь! Мать знает? — Нет. Никто, кроме тебя. Дейрон выпорхнул уже через мгновение, полностью одетый и собранный. Бросив быстрый взгляд в сторону оружия, Дейрон взял свой меч, а затем, недолго думая, потянулся к луку и к колчану со стрелами. Закрепив все это добро на себе, принц накинул плащ и обернулся на прощание к Хелейне, следившей за ним с замиранием сердца. — Ступай к себе, моя дорогая. Я вернусь с хорошими новостями. — Я не смогу быть там… — Тогда оставайся здесь, — Дейрон коснулся взглядом ее босых ног и легкого, ночного платья. — Забирайся в мою постель, согрейся, поспи. И главное, сердце мое, доверься мне и я не подведу. — Верни их, Дейрон. Верни их живыми, — Хелейна обняла его за шею, а затем отвернулась, чтобы не разрыдаться вновь и не задержать его еще больше. Принц бесшумно покинул собственные покои и в сопровождении Торна решительно зашагал в сторону комнат королевы, которые сегодня должен был охранять Кристон Коль. Так и было, гвардеец стоял у дверей Алисенты, борясь со сном, который одолевал его разум. Однако, столь позднее появление принца быстро взбодрило его, а рассказанные им новости и вовсе прогнали всю приятную негу. — Я знаю где может быть принц Эйгон, но я не могу оставить свой пост, — с сомнением ответил Кристон Коль. — За это не беспокойтесь, — заверил его Дейрон. — Сир Рикард Торн встанет на ваше место. — Тогда встречаемся внизу, — в страшной спешке сир Кристон скрылся в полумраке сводов замка. — Что происходит, мой принц? — встревожено спросил Торн. — Я и сам хотел бы знать, — раздраженно ответил Дейрон. — Оставайтесь здесь. — Что мне ответить, если вас хватятся? — Говорите правду, — пожал плечами принц. — Не пятнайте честь вашего белого плаща, — с этими словами, Дейрон накинул на голову капюшон и убрался прочь. Кристон Коль уже ждал его у ворот, вместе с несколькими бравыми юношами из стражи. — Скачите вперед, сир Кристон, — велел Дейрон, забираясь в седло. — Спокойствие сестры для меня важнее ночного покоя. — Боюсь принцесса может оказаться права в своих предчувствиях, — мрачно ответил Коль. — Да помогут нам боги! *** Эйгон и Юджин покинули таверну в гробовом молчании. На лице принца проступили багровые отметины, руки были изрезаны; южанин, наоборот, никоим образом не пострадал, если не учитывать повреждений кожаных доспехов, которые он носил. Только что они зарубили последнего из мерзавцев, но отчего — то радостной улыбки не была ни на одном лице. Принца стошнило. — Вот так встреча! Мой брат и наш дорогой гость! — в оглушительной тишине раздался голос, который пустил новую волну спазмов по многострадальному телу Эйгона. Десяток золотых плащей во главе с Эймондом будто выросли из — под земли, застав принца и его спутника в весьма любопытном положении. — Эйгон, неужели ты не нашел места поприличнее? Если тебе по душе вся грязь нашей столицы, кто сказал, что такого желает и лорд Кидвелл? — Эймонд рассыпался в любезностях, но каждый присутствующий чувствовал насколько они пропитаны ядом фальши. — Это ты сделал, так ведь? Это ты желал меня убить, натравив на нас полчище своих цепных псов, — заорал Эйгон, тщательно проблевавшись. — Это сделал я, верно, — Эймонд, на удивление, не стал отпираться. Наоборот, его лицо озарила довольная улыбка, выглядевшая жутко при лунном свете. — Ты ошибся лишь в моем мотиве. Я всего лишь хотел проверить, так ли хорош милорд Кидвелл, как о нем говорят, — принц перевел взгляд своего безумного глаза на мужчину, что все это время молча стоял в стороне, дивясь увиденному. — Вы остались довольны, мой принц? — едко спросил Кидвелл. — Вполне, — кивнул Эймонд. — Вы убили двадцать мужчин, быстро, хладнокровно, а главное…без сожалений. Иначе я бы увидел это в ваших бесконечно честных глазах. — Вам тоже чуждо сожаление, — парировал Юджин. — Иначе вы бы не отправили столько людей на верную гибель. — У наемника есть честь и совесть? Это что — то невероятно интересное, — Эймонд склонил голову набок с плутоватой улыбкой. — У наемника есть принципы и убеждения, изменять которым он не собирается, — уточнил Юджин. — Я никогда не убивал без цели. — Цель перед вами, — Эймонд нахально кивнул в сторону своего брата, разрываемого злостью. — Вы защитили его жалкую жизнь, мои поздравления. — Довольно! — вскричал Эйгон. — Меня пытались убить и сделал это мой кровный родственник, мой родной брат! Кому сдалась твоя гребаная честь?! — Не льсти себе, Эйгон, — томно вздохнул Эймонд. — Чтобы убить тебя, мне не нужно собирать такую толпу людей. Я могу сделать это собственноручно, когда захочу. — Попробуй, — с вызовом ответил Эйгон, бесцеремонно вырвав меч из рук Кидвелла. — Видят боги, я терпел тебя слишком долго. — В Королевской Гавани царствует мрак и бесчинство, — сказал Эймонд, обращаясь к городской страже. — Женщин насилуют, купцов грабят, корабли поджигают, принцев убивают… И все это делают разбойники, с которыми мы боремся не покладая рук. И все же, матушка будет убита горем, узнав, что ее первенец пал от рук пьяного скота, — с этими словами принц вынул меч ослепительной красоты. — Только болтать и умеешь, — хмыкнул Эйгон, не впечатленный его речью. — Не делайте этого, — Юджин Кидвелл решительно шагнул вперед, закрывая собой Эйгона. — Это недостойно вас. Мой принц, — он повернулся к Эймонду, — обуздайте свой гнев. — Не вмешивайтесь, милорд, — равнодушно ответил Эймонд. — Это не ваша война, мой брат не заслуживает вашей защиты. — Это безумие! Я не позволю такому свершиться, — Кидвелл не собирался отступать. — Придите в себя! — Уйди прочь с моей дороги, — велел Эйгон. — Это приказ. — Вы понимаете, чем все может закончиться? — сквозь зубы прошипел Юджин, не спеша убраться в сторону. — Корона не удержится на голове мертвеца. — Кто сказал, что мертвецом окажусь я? — высокомерно спросил Эйгон, которому уже нечего было терять. Один вечер изменил все его мировозрение, придав той самой уверенности, которой ему не хватало. Он убил однажды. Он сможет убить и сейчас. — О чем вы шепчетесь? — глумливым тоном спросил Эймонд. — Упрашиваешь своего пса выйти на бой со мной вместо себя? — Пес здесь только ты, — грубо ответил Эйгон и невежливо спихнув своего спасителя в сторону, смело вышел вперед. Эймонд сделал тоже самое. — Вмешайтесь! — крикнул Юджин, обращаясь к городской страже. — Почему вы просто так стоите? — Они подчиняются мне, — хищно улыбнулся Эймонд. — Хватит красоваться, покажи на что способен, — Эйгон поудобнее перехватил меч. Эймонд, довольно хмыкнув, поднял свой. Все застыли, понимая, что дальнейшее действие навсегда разделит братьев, однако этому не суждено было случиться. Изящная, тонкая стрела пролетела прямо между ними и воткнулась в землю. — Именем короля Визериса, прекратить, — следом раздался до боли знакомый голос, заставивший обоих братьев синхронно повернуть головы. Лошадь Дейрона стояла в нескольких метрах от них, а сам принц восседал на ней держа в руках лук. Его излюбленное оружие, равных в котором ему не было. Да и вряд ли будет. — Тебе давно пора быть в постели, — нахально крикнул Эйгон. — Исчезни, не мешай тому, что давно должно было произойти. — Опустите мечи и отойдите друг от друга, — терпеливо повторил Дейрон, продолжая держать их на прицеле. — Я не допущу бойни, вам придется отступить. — Не допустишь? А что ты сделаешь, мой мальчик? — ласково поинтересовался Эйгон. — Это уже не остановить, Эймонд пытался убить меня сегодня! Думаешь я спущу ему такое? — Это правда, Эймонд? — Дейрон, как бы ни пытался, но не смог скрыть разочарования в голосе. — Клевета, — качнул головой принц. — Я уже объяснил причину своего поступка и оправдываться не намерен. — Тебе и не придется, — хмыкнул Эйгон, перехватывая меч. — Я пролью твою ядовитую кровь и вдоволь потешу свою душу! — Назад, Эйгон, — повторил Дейрон. — Опусти меч. — Не в этот раз, — принц замахнулся, но в тот же миг почувствовал нестерпимую боль, которая пронзила всю его руку выше локтя. Стрела! Это стрела, выпущенная Дейроном! Эйгон неверящим взглядом посмотрел на брата, однако тот был неумолим. — Так даже лучше! — прошептал Эймонд, вероломно поднимая свой меч в сторону растерявшегося Эйгона. Напрасно. В этот же момент просвистела новая стрела, вонзаясь в то же место на правой руке Эймонда. — Я предупреждал вас обоих, — с невыразимым спокойствием заговорил Дейрон, опуская лук. — Я просил вас отступить и прекратить это бесчинство, однако вы не послушали. — Это преступление, мой принц, — подал голос один из Золотых плащей. — Вам не следовало этого делать. — Не вам учить меня, сир безымянный, — Дейрон жестко пресек недовольство. — Вместо того, чтобы предотвратить этот позор, вы стояли и смотрели как два брата без зазрения совести подняли друг на друга мечи! Вы и дальше продолжили бы любоваться этим невиданным зрелищем, не подоспей я вовремя! Прежде чем стыдить меня, оглянитесь на себя! — Мой принц, мы всего лишь выполняли… — до слуха Дейрона долетело нечто вроде оправданий, однако он не желал их слушать: — Преданность принцу не может быть сильнее закона! Теперь вы, — принц обратил взор своих сапфировых глаз на южанина, — милорд, назовите свое имя. — Я Юджин Кидвелл, прибыл по приказу лорда — десницы, — прозвучавший ответ удовлетворил принца: — Слышал о вас. Что же, мне жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах. — Ты сделал то, в чем обвиняешь нас, — рассмеялся Эйгон, рассматривая оперение стрелы. — Ты пролил братскую кровь. — Считай это подношением валирийским богам, — мрачно ответил Дейрон. — С тебя не убудет, мейстеры находят полезной процедуру кровопускания. Услышав это, Эйгон расхохотался еще больше. — Меня зовут Дейрон Таргариен, я сын короля Визериса и наездник драконицы Тессарион, — младший принц, тем временем, вновь обращался к страже. — Я обладаю всеми правами и властью, которыми обладают мои братья. В будущем непослушание моему слову будет караться смертью. В этот раз я дарую вам свое прощение и лишаю каждого занимаемой им должности. Сдайте свои плащи и ступайте на все четыре стороны! — Ты не посмеешь! — вскричал Эймонд, с остервенением обламывая стрелу. — Посмею, — возразил Дейрон. — И я назвал причину. Сир Кристон, — Дейрон оглянулся на гвардейца, наблюдавшего за происходящим с молчаливым осуждением, — будьте так любезны, помогите вашему воспитаннику дойти до лошади и оседлать ее. Нанесенная мной рана неглубока, однако я не хочу дальнейших неприятностей. Милорд Кидвелл, вас я также прошу помочь принцу Эйгону. Давайте приложим усилия, чтобы довезти их до Красного замка в целости. — Что делать с этим? — один из стражей, прибывших с ними, красноречиво покосился в сторону таверны, полной трупов. — Сжечь, — велел Дейрон. — А затем найти хозяина и возместить весь ущерб.