Держи меня, Земля

      На другом конце света, в далёком Ванкувере, Этери Георгиевна и Даниил Маркович наблюдали заключительную тренировку девушек. Тутберидзе оставалась довольна Валиевой, а вот результаты Косторной женщину омрачали. Глейхенгауз был солидарен с её мнением, а в отношении Алёны выглядел даже ещё более принципиальным. Он полагал, что девушка работает не в полную силу и прилагает недостаточно старания. Ключ к мотивации блондинки подобрать хореографу не удавалось, отчего он то злился, то насмехался над ученицей. Своенравная чемпионка Европы с трудом преодолевала сложившуюся ситуацию. Она возражала тренерам и упрямилась или наоборот уходила в себя от безвыходности. — Успокойся, не нагнетай. Она понимает, что сейчас не права, но не желает признавать. Дай ей время. Исправится самостоятельно, — Этери оказалась скромна в выражении эмоций и по возможности останавливала вспыльчивого Даниила. — Я не могу… Меня это выводит! — возмутился Глейхенгауз, запрокидывая голову вверх от негодования. — Ты до сих пор не можешь её простить за внезапный уход и его последствия. Поэтому грубишь. Так нельзя, понимаешь? Толка не будет. И она страдает, и ты нервничаешь, — спокойно пояснила Этери. — Кстати, а как там остальные в Москве? — Аня в порядке. Выводы она сделала железобетонные. Саша восстанавливается потихоньку. Даша с Майей работают в полную силу, — хореограф бормотал, не сводя колкого взора с Косторной. — Зря я тогда запугала Щербакову отстранением. Эти таблетки тяжёлые… Бедная, испугалась, наверное, когда ты потребовал открыть рюкзак! — припомнила Тутберидзе и одновременно указала жестом на погрешности Камилы. — Да, она испытала страх и отчаяние. Уверен, что такого больше не повторится. Анюта умница. Светлая голова и доброе сердце. Всё у неё должно быть хорошо… — мягче ответил Глейхенгауз. — Ты прав. Трусова меня довела в тот день! Ну, перед тем, как я пригрозила Ане. Эта травма Саши, как настоящий гром среди ясного неба. Какое-то наваждение… — вздохнула Этери Георгиевна, ненадолго отстраняя маску ото рта. — Вы, чувствуется, не только про ногу с ней говорили, да? — Даниил повернулся к коллеге с проницательным взглядом. — Ну да. Я поставила Саше условие: или Аня, или… Камила! — внезапно крикнула женщина, заметив степ-аут на тройном акселе Валиевой. — Камила?! — хореограф округлил глаза. — Ну не-е-ет! — рассмеялась главный тренер. — Всё иначе!       Камила осталась в раздевалке для того, чтобы дождаться Алёну. Блондинка плакала на протяжении всего переодевания. Слёзы стали литься уже в конце занятия и теперь никак не останавливались. Ками поставила спортивную сумку возле двери и подсела к Косторной. — Не плачь, пожалуйста… Настолько тебе плохо? — Камила дружески притронулась к собеседнице. — Мне кажется, что Даниил Маркович ненавидит меня! Со всеми нормально разговаривает и взаимодействует, а со мной!.. — через всхлип пояснила чемпионка Европы. — Тренеры всем нам желают добра. Просто в этом сезоне они очень переживают. Не меньше нашего. Иногда бывают жестокими… — Ками с сочувствием заглянула в очи Алёны. — Это я понимаю! Но с любимой Анечкой Щербаковой он никогда подобным образом не поступил бы! — Косторная начинала уже не только грустить, но и злиться. — Аня-то тут причём? — поразилась Валиева и посмотрела внимательнее. — При том. Послушаю, как ты заговоришь, когда она запрыгнет на верхнюю ступень пьедестала и всех обставит! — Косторная вытерла последние капельки рукавом кофты. — Перестань, ты говоришь глупости… — Ками словно сомневалась и не верила словам, сказанными Алёной.       Однако почти сразу нахмурила брови и призадумалась. Способности Щербаковой к преодолению всего, чего только можно и нельзя были действительно выдающимися. — Эх… Камила… а тебе вот Усачёву не жаль? Аня же Дашку с ума свела! — Алёнка поднялась с сидения и направилась к зеркалу. — Откуда ты знаешь… — протянула Камила и проводила блондинку растерявшимся взглядом. — Я с трудом привела Дашку в чувство. Как она страдала в последнее время… А Щербаковой будто бы без разницы. Делает вид, что не замечает! И что ей от Даши нужно было? — Косторная поправила распавшуюся причёску и потёкший макияж. — Собираешься рассказать Ане? — с беспокойством уточнила бывшая юниорка. — Навряд ли. Даша не очень хочет, чтобы Аня узнала о её чувствах, чтобы потом мучилась или винила себя из-за этого… — Алёна обернулась. — Не думаю, конечно, что Аня всё это затеяла из злого или подлого умысла. Просто заигралась, увлеклась… Не почувствовала видимо того, насколько Даше тяжело было выносить её неоднозначное поведение. — Ты правильно рассуждаешь… — тихо проговорила Валиева, с какой-то печалью глядя перед собой. — Я тоже так думаю, — Косторная почти полностью успокоилась и была готова даже улыбнуться. — А ты чего так побледнела? Нехорошо стало?       Юлия с интересом посматривала на среднюю дочь, которая кометой летала по квартире. За насколько минут Аня успела пронестись туда и обратно раз десять, заодно перепрыгивая через разгуливающих по дому питомцев. Вот в раковину доставлена пара тарелок, которые мама, к слову сказать, долго искала, вот в стиральную машину заброшена охапка вещей, а вот преобразилась и сама Анечка — она уложила локоны и надела хорошенький свитшот. — Что это с ней? — Юлия говорила с некоторым недоумением. — Странная немного!             Женщина была на кухне с младшенькой и, в процессе приготовления ужина, с любопытством наблюдала за Анютой. — Я вначале решила, что Аня приступила к генеральной уборке… — Яна улыбнулась и откусила кусочек бутерброда. — Но обычно она у нас в другой день проходит, да и не на ночь глядя… — Юлия загадочно улыбнулась. — Вот именно! И она что-то слишком принарядилась для такого занятия, не кажется тебе? — Янка рассмеялась и подмигнула маме.       Аня, наконец-то, сбавила темп передвижения и приземлилась на стул возле сестры. — Мам, ничего страшного в том, что Саша у нас побудет немного? Мне нужно поговорить с ней… — с волнением произнесла Анна. — Конечно! Она давно не была у нас в гостях. Да и завтра выходной день. Пожалуйста! Сидите сколько пожелаете! — Юлия погладила Аню по спине. — Ой, как красиво ты глазки накрасила! Тебе очень идёт! — Мама… — Анечка застеснялась и мило опустила взор. — Оу… — многозначительно протянула Яна и ухмыльнулась. — К чему бы всё это… — Тихо! — фигуристка хихикнула и заодно хорошенько ущипнула сестричку.       Вскоре изумрудный взор гостевал в уютной квартире. И ничего вроде бы не предвещало неудобства или тревоги. За исключением одного момента… Коварный чёрно-белый комок шерсти пристально следил за Сашей и контролировал каждый её шаг. Кошка не подходила близко, но гипнотизировала недоверчивым и упрямым взглядом. — Она сейчас нападёт на меня! Честное слово! — Сашка наивно пожаловалась Ане, когда заходила в её комнату. — Давай закроемся изнутри! Для покоя и безопасности! — Мафия ничего плохого тебе не сделает! — Щербакова рассмеялась, но всё-таки прикрыла дверь. — Ты боишься? Это же просто кошечка! И такая очаровательная! — Я не то, что бы боюсь! Просто! Она шипела на меня, пока ты не видела! — «ракета» остановилась, не зная, куда бы лучше и удобнее присесть.       Трусова действительно очень давно не была дома у Ани. Последний визит, наверное, состоялся пару лет назад. Но и тогда Саша пришла в гости не одна, а с вместе с другими девочками. В тот день Анюта пригласила приятельниц к себе после тренировки. Сейчас всё сложилось немного иначе. Саша и Аня остались вдвоём. Наедине. И находились уже не только в дружеских отношениях… — А нечего было приставать к ней с самого порога! — эмоционально пояснила брюнетка. — Месть за наглость мгновенна и беспощадна! — Не зря говорят, что питомцы похожи на своих хозяев! Эх… — с разочарованием выдала Сашка. — Кхм, намёк понятен! Значит, у нас с Мафией одинаковый характер… — Щербакова насупила губки и состроила взгляд, переполненный обидой. — Погоди, прости… — с раскаянием пробормотала Саша и взяла кареглазую за ладонь. — Это такое выражение! Не воспринимай всерьёз и не расстраивайся! — На самом деле, я всё понимаю и не обижаюсь. Просто сама решила тебя немножко… подразнить! — Анюта улыбнулась и, продолжая держать руку спутницы, присела на кровать. — Присаживайся со мной рядом.       Аня перекинула пряди через плечо и стала перебирать их пальцами. Периодически она переводила на Сашку медовый взгляд, излучавший тепло и свет. Трусова очень старалась поддерживать зрительный контакт. Вот только отчего-то слишком часто или моргала, или бродила очами по другим элементам образа Анечки. Никак не получалось сосредоточиться. Потому Саша оттянула ворот от собственной шеи и выдохнула от переизбытка чувств. — Александра, что это с Вами? — брюнетка, щуря глазки, лукаво уставилась на Сашку.       Трусова совсем смутилась и переключила внимание на необыкновенное платье, висевшее на дверце гардероба. — О. Оно для съёмок. Погляди… — кареглазая воздушно спрыгнула на пол и подлетела к наряду.       Сняла платьице с вешалки и приложила к телу. Неторопливо обернулась вокруг оси и изящно взмахнула подолом. — По-моему, симпатичное… — Щербакова продолжила рассматривать и рукава наряда.       Саша даже не пыталась скрыть восторга. Каждое движение «феечки», каждое слово или улыбка вызывали у неё какие-то неимоверные умиление и покатывающую слабость. — А тебе нравится? — Анюта подошла поближе и отправила спутнице затяжной взгляд.       Какой-то сложный. Таинственный что ли. Так Трусовой показалось. Ибо читалось в очах Ани многое сразу — и мягкость, и волнение, и серьёзность. Не совсем Саша понимала, что у Анечки происходило на душе и чего ей на самом деле хотелось. — Очень нравится… — Сашка приобняла модницу за талию. — Ты в любом наряде безупречная.       Щербакова аккуратненько присела на колени «ракеты». Прилежно сомкнула ножки вместе, а ручки вместе с нарядом сложила на бёдрах. Саша погладила Аню по фигурке, с трепетом касаясь ладонью изгибов талии. — Подлецу — всё к лицу? — вдруг выговорила «феечка» с невесёлой иронией и отложила платье в сторонку. — Ты что? Эта фраза к тебе не относится! — возразила Сашка и отодвинула каштановые локоны, которые заслоняли лицо возлюбленной. — Никак не подходит! — Иногда думаю, что подходит… — в смятении пояснила Анюта и куснула губу. — Я должна тебе кое-что рассказать. Кое-что важное, странное и… неприятное.       Перед началом монолога «феечка» почему-то переместилась с колен Трусовой на постель. — Аня, что случилось… — протянула Саша и попыталась взять руку возлюбленной снова. — Пожалуйста, выслушай вначале… — кареглазая отодвинула похолодевшие кисть.       Чуткий взгляд Сашки давно обнаружил печаль и тревогу в поведении чемпионки мира. И теперь пелена догадок и сомнений рассеивалась после каждого, пусть и мучительного, но честного предложения. Трусова отчего-то ещё с первых слов собеседницы поняла, к чему, примерно, ведёт история. Или Аня намерено выстроила рассказ подобным образом? Примечательно и то, что Саша не испытала изумления, презрения или злости. Отнюдь, любая интонация, всхлип и дрожь ресниц Щербаковой заставляла сердце «ракеты» переживать наравне с Анютой. И чувствуя, что брюнетка может вот-вот расплакаться, Сашка просто обняла её. — Остановись, не говори больше ничего, — Трусова прижала Аню к себе. — И не вини себя, пожалуйста… — Прости… — шепнула Анечка, не поднимая жутко расстроенные очи. — Здесь не за что извиняться! Это нелепая случайность! Надо посмеяться и забыть! — лихорадочно проговорила Саша. — Поверь, в этом нет ничего страшного и плохого. Не беспокойся так сильно. Умоляю…       Сашка боялась. Очень опасалась того, что совестливая и самокритичная Щербакова продолжит изводить себя разрушительными мыслями и тяжёлыми эмоциями.       Наверное, в наступившей тишине они просидели несколько минут. Сашка заботливо гладила Аню по голове, плечикам и спине. Щербакова тоже достаточно комфортно устроилась на плече Саши. — Ну, как ты себя чувствуешь? — Трусова прервала молчание, заглядывая в полузакрытый взор. — Теперь, когда я поделилась с тобой то, думаю, что мне становится легче. Я не сказала тебе сразу, потому что не хотела огорчать перед этапом в США. И решила вначале сама прожить эту ошибку. Хорошенько прочувствовать последствия. Для того, чтобы больше не совершить подобное… — тихо сказала Анечка, опираясь на Сашку ослабевшим телом. — Ты предостаточно намучилась. Пора отпустить это… — Саша хорошо почувствовала на себе давление веса Ани.       Поэтому зеленоглазая стала забираться в изголовье кровати вместе с возлюбленной. Подтащить воздушную и вдобавок послушную в данный час Анечку было простой и очень даже приятной задачей для «ракеты». — Ты выглядишь утомлённой. Наверное, устала, нанервничалась… — Трусова бережно уложила «феечку» на подушку, под которую запустила своё предплечье. — Немножко. Сегодня была ответственная и нагруженная тренировка… — пролепетала Аня и свернулась клубочком, прижимаясь вплотную. — Как хочется, чтобы ты осталась со мной здесь. На ночь… — Мне хочется этого не меньше… — Саша расслабленно улыбнулась и поцеловала возлюбленную в лоб. — Доброй ночи, котёнок…       Пока Юлия завершала домашние дела, напевая песню, Стас сосредоточенно смотрел в ноутбук. Женщина обратила внимание на время и подумала о притихших девчонках в соседней комнате. — Поздновато! Чем они занимаются? — Юлия заинтригованно посмотрела на мужа.       Щербаков отлучился от компьютера и пробрался к порогу. Бесшумно заглянул в помещение и на миг замер: его дочь безмятежно сопела в объятиях «русской ракеты». Мужчина, просунув руку в щель, выключил свет в комнате и развернулся к жене. — Ну, что там такое? — Юлия намеревалась заглянуть за его спину, ибо заметила растерянность поначалу. — Тише. Не будем им мешать. Аня выглядит счастливой, значит, всё… в полном порядке! — Стас стал прикрывать дверь, но обнаружил кошку на пороге. — Ой, стой! Не пущу! Мафии там точно не место!       Спустя несколько дней Косторная шагала по коридору «Хрустального» во время перерыва. Говорила по телефону с другом. Вдруг знакомый и взрослый женский голос заставил её прервать беседу. Перед глазами девушка возникла Светлана, мама Сашки. — Алёна, здравствуй. — Здравствуйте. — Скажи, а Саша тебе не рассказывала, у кого провела выходные? Она не ночевала дома и отказывается говорить, где пропадала.       Почти сразу показался Вячеслав. Требовательно и строго он посмотрел на Алёнку. — Давай, ответь, если знаешь. Вы дружите. Или, может быть, Саша просила молчать?       Косторная растерялась и понятия не имела, какой ответ следует дать настороженным родителям одногруппницы. Замедлила. — Эх, там сейчас Самсонов! Сказали подождать! — звучно проговорила Трусова, приближаясь к необычной компании. — Ах, точно. Даня говорил, что и у него сегодня осмотр… — Алёна с удовольствием подключилась к смене темы. — Что вам нужно? — Саша поравнялась со взрослыми.       Встала между родителями и Косторной, как бы заслоняя приятельницу собственной фигурой. — Интересуемся, где ты пропадала в выходные, — Вячеслав перенаправил пытливый взгляд на дочь. — Ты ведь молчишь. — Алёна ни при чём. Она вообще, наверное, была в Канаде в то время! Оставьте её в покое! — возмутилась Трусова. — Кстати, я встретила Сергея Викторовича. Он срочно вызывает тебя. Поспеши. — Да? Уже бегу! До свидания! Всего доброго! — Косторная мимолётно коснулась руки заступницы в знак благодарности и покинула место встречи. — У Ани я была! У Щербаковой! И отныне я буду видеться с ней, сколько захочу и когда захочу! — нервно выпалила Саша, словно поражённая ударом тока. — Потому что она!.. — очередной разряд пролетел через тело старшеклассницы от головы до пят и заземлился в резиновом покрытии пола. — Мы просто не хотим, чтобы что-то тебя отвлекало от спорта или, не дай бог, доставляло какие-нибудь проблемы! — проговорила мама и подхватила всполошившуюся девчонку под руку. — Пусть договаривает. «Потому что она…» кто? — привязался отец, испытывая провинившуюся дочь колющим взглядом. — Слава, остановись. Не заводись сейчас. Лучше пошли к доктору. Вон, Самсонов вышел! Наша очередь! — женщина с усилием потянула дочь в сторону. — Саша, шевелись!       Сашка волочила непослушные ноги и старалась не отставать от мамы. Отсутствие полноценных занятий на льду из-за истязающей травмы провоцировали на грубость. Трусова не в первый раз ловила себя на том, что срывалась на окружающих людей. Даже на самых близких и родных. Ко всему прочему добавлялись и регулярные споры мамы с папой о том, кто виноват в сложившейся ситуации и что делать дальше. И как поступить с условием, выдвинутым Тутберидзе в день непросто разговора? Не высовываться и скрывать правду или стать решительной и взять ответственность не только за себя, но и за Аню? И, кажется, Саша набралась смелости и выбрала правильный вариант…       Хрупкое самообладание Трусовой, по мимо прочего, расшатывали и заоблачные успехи Камилы. В один из дней, Сашка разминалась в зале возле балетного станка. Ряды одногруппников обмелели. Косторная и Щербакова улетели в Гренобль. Майя, Женя и Володя отправились в Варшаву. Младшие девочки штурмовали внутренние старты. Саша, размышляя о последних событиях, насупилась и уставилась в отражение зеркала. На заднем плане мельтешила Камила. Она шустро управлялась со скакалкой, совершая упругие и мощные прыжки. Хлёсткий звук, исходящий от соприкосновения жгута и деревянного ламината, выводил Трусову из состояния равновесия. — Долго собираешься скакать? — недовольно буркнула Саша.       Выразительная Ками резким взмахом скакалки остановила разминку и прильнула к станку. — Больше не буду. Меня и саму шум раздражает. То ли дело, когда тишина и спокойствие, правда? — миролюбиво откликнулась Валиева и приступила к грациозным наклонам. — В гибкости, конечно, тебе нет равных… — Трусова невольно проскользнула оценивающим взором по пластичным формам конкурентки.       Скромная Ками знатно покраснела и сняла курточку от подступившего непонятно откуда жара. — Если это комплимент, то спасибо… — брюнетка перекинула олимпийку через поручень. — А тебе, Саша, нет равных в четверных прыжках. — Сейчас я далеко не в форме, но на чемпионате России попытаюсь это доказать! Готовься держать удар! — «ракета» оказалась польщена приятными словами Камилы. — Я готова. Но и Аня готова. Она восстановила флип. Готова вставлять и лутц. Думаю, что ей под силу добавить и третий четверной! — пояснила Камила и с азартом посмотрела в изумрудный взор.       Сашка замедлила движения и промолчала в каком-то замешательстве: повторения прошлого пьедестала главного старта страны она бы никак не хотела. Амбиции и жажда победы подгоняли. Выносить третьи, и за редким исключением вторые места, больше не представлялось возможным для Сашки. Ни за что.       Дарья в ноябре была погружена в подготовку к этапу Гран-При. Она выжимала из себя последние силы и часто кривила губы от боли, которая терзала ногу. Для того, чтобы полностью вылечиться необходимы покой и время. Как отыскать их в середине важнейшего сезона? Или рискнуть и продолжить занятия?       Сергей Викторовичи заставил Дашку покинуть лёд пораньше. Сбросив коньки, девушка ненадолго задержалась в пустующей раздевалке. Она поставила ладони на скамью и перенесла вес тела вперёд, расслабляя ноги и спину. — Снова тейпы надо ставить? — на пороге возникла Камила. — Да, но я уже привыкла. Без них никому и никуда теперь… — Дарья усмехнулась. — Чем займёшься вечером? — Валиева присела напротив и, ослабив шнуровку, высвободила ступни из ботинок. — Вообще-то, я давненько собиралась побить тебя! Как ты могла проболтаться Трусовой о нашем споре? Я чуть со стыда не сгорела в Лас-Вегасе! Ну-ка! Иди сюда! — Даша игриво махнула кулаком в направлении собеседницы — Мы как-то утром сидели тут… наедине. Она врача ждала, а я тренировку. Вот и разговорились. Кстати, Саша отнеслась с юмором и пониманием! Хорошо отреагировала, — Ками болтала отрывисто и высоко. — Вот как? Ты больше не боишься её? — Не сказать, что совсем не боюсь. Волнение ещё испытываю. И одновременно интерес что ли… — Интерес? Это в каком таком плане? — В самом безобидном! Как к сопернице и спортсменке! Мне любопытно, как она держится, как справляется с травмой, как восстанавливается! А не то, что ты там подумала! — Ты чего так вспыхнула? Как спичка! Это шутка! — Вечно ты шутишь. И когда весело, и когда грустно… — А что такое ты упустила летом? Расскажи, пожалуйста, м?       В повисшей тишине Камила слышала лишь два звука: всплеск капель, выбивающихся из не до конца завинченного крана, и собственное сердцебиение, отдающее в уши гулом. Дыхание отчего-то заклокотало и участилось. Валиева с напряжением потёрла увлажнившимися ладонями бёдра. Дашка оттолкнулась от лавки и присела на корточки перед Ками. — Нервничаешь… Что же с тобой такое? — Даша, когда всё настолько запуталось? В какой момент, а? — Что именно? Из-за чего ты тревожишься? — Это надо же было настолько увлечься глупой и нелепой игрой! Мы ведь сами попали в треугольник!       Усачёва протяжно вздохнула и положила руку на колено Камилы для опоры. — Разве мы к нему стремились? Неужели желали такого исхода? Почему мы это заслужили? — Думаю, мы хотели совершенно другого. И были буквально в одном шаге от этого… — Я очень расстраиваюсь из-за того, что наша дружба превратилась во что-то запутанное и мучительное…       Валиева осторожно приложила чуть-чуть подрагивающие пальцы на кисть Дарьи. — Понимаю тебя. Кажется, что в какой-то момент я просто потеряла голову. Ничего не видела вокруг. Была в тумане или в темноте. Ну, из-за влюблённости в Аню. Но уверена, что совсем скоро приду в себя. Вот-вот ворочусь обратно. Я почти тут! — Возвращайся скорее, Даша. Я… жду тебя.       Взгляд Камилы сделался настолько тёмным и бездонным, что Дашке показалось, будто глядит она не в юные очи подружки, а в неведомую прежде чёрную дыру — прекрасную и незабываемую.       Даша стойко выносила непростую обстановку стартовавшего соревнования в Японии. Она понимала, что этот турнир дарит последний шанс вырваться в финал серии. Девушка смирилась с отсутствием в чужой стране мамы и коллег по группе. Она смогла подавить страх, одолевающий из-за того, что приходилось защищать честь Родины в одиночестве. Дарья терпела и физические страдания, лишь изредка обращаясь к Филиппу Шветскому за дозой анальгетиков. Тутберидзе ни на миг не отходила от ученицы. Женщина всматривалась в терпеливый и сдержанный облик подопечной, намереваясь вовремя распознать ухудшение состояния Дашки. Но последняя, скрепя зубами, сражалась мужественно и упрямо. Но в день короткой программы тщательно создававшийся положительный настрой претерпел трагичный исход.       Неловко наносился привычный макияж, неудобно сидело любимое платье, тревожно билось сердце… — Даша, ты справишься? — Да, Этери Георгиевна. — Если тебе тяжело, то мы можем…       Девчонка, как будто уже предчувствовала последствия. Неожиданно смолкла и склонила подбородок. Видимо, переждала горький спазм в горле. Затем вновь подняла преданный взор на тренера. — Нет. Я должна выступить. И это мой осознанный выбор.       Дашка сняла чехлы и бросилась на лёд, как на амбразуру. Почему как на дуло танка? Потому что через несколько минут невыносимая боль острым кинжалом вонзилась в плоть.       Усачёва плохо понимала происходившие далее события. В памяти оседали лишь конкретные яркие впечатления. Окаменевшее лицо Тутберидзе. Назойливые объективы камер. Ошеломлённые лица зрителей. Неразборчивая болтовня организаторов. Холодные руки врача. Режущий свет кабинета. Твёрдая поверхность кушетки. Противный запах спирта. И бесконечные мысли… Непрекращающаяся вереница неуправляемого потока вопросов, главный из которых — а что дальше? — Извините меня, пожалуйста, — успела пролепетать Даша перед тем, как Этери заставили удалиться из помещения.       Тренер лихорадочно сдавила руку ученицы и отправила Усачёвой раздавленный и полный беспомощности взгляд. Тутберидзе пришлось покинуть отделение первой медицинской помощи во время осмотра. Очутившись в безлюдном месте, она прибилась к стене. Телефон в кармане разрывался: звонки, сообщения, уведомления… Но Этери Георгиевна лишилась всяческого восприятия и чувствительности. В глубине её с трудом функционирующего сознания звенел добрый голосок ученицы. Юной девушки. Школьницы…       «Господи, прости…», — Этери лишь вскинула взор ввысь и в отчаянии сдавила пальцы в кулаки.       Через какое-то время Камила молчаливо смотрела на экран телефона, позабыв о брошенной на пол пути шнуровке. Возле Валиевой разместилась Сонька. Впечатлительная юниорка то и дело комментировала воспроизводимое десятый раз видео. Акатьева говорила громко и ярко, постоянно заглядывая в застывшую мимику Ками. — Кошмар! Я не могу больше это видеть! Выключи уже! — вспыхнула Соня и самостоятельно кликнула по дисплею смартфона. — Бедная Дашка… — Ничего не понимаю. Почему она не отказалась выступать? Для чего этот безрассудный риск? — подавленная Валиева заблокировала айфон и перевела вопрошающий взор на Алёну. — У Даши меньше шансов пробиться, чем у нас. Поэтому она настолько лихо хватается за любую возможность выступить. Не нам её судить. Главное, чтобы потом не было сожалений… — драматично пояснила Косторная, расстроившись из-за случившегося слишком сильно. — Боюсь, что она пролетит мимо чемпионата России. И это в лучшем случае, — подключилась Майя. — Аня, что думаешь? Согласна с нами? А то ты и смотреть не стала ничего…       На этом предложении Щербакова встала и несколько неестественно притронулась ко лбу пальцами, словно поправляла пряди волос. Почувствовав на себе безотрывное внимание коллег, Анна в три шага достигла двери и поспешно вышла наружу. Покачиваясь, кареглазая пробрела мимо огромного зеркала, возле которого обычно задерживалась, чтобы проверить внешний вид. Потом проскользнула вдоль оббитых бортов. И только оказавшись на пустой скамье безлюдной арены, она отстранила от лица кисть, за которой пряталась одинокая слеза.       На просторах интернета во всю пестрили фото Дарьи из аэропорта. Улыбчивая и озорная девчонка позировала перед камерой, посылая «сердечки» и милые рожицы болельщикам и зрителям. И всё это Дашка делала запросто и довольно весело. Совсем непринуждённо. Вот только сидя в инвалидной коляске с раздроблённой костью.       Показывать слёзы, впитавшие в себя не только сожаление, но и собственную вину, Анечка никому не хотела. Честно говоря, даже самой себе. — Плачешь? — Косторная присела возле чемпионки мира.       Аня быстро смахнула перчаткой единственную каплю со щеки и попыталась отогнать чувства пустоты и безысходности. — Раньше надо было Дашку жалеть. Когда она на самом деле в этом нуждалась… — Алёна остановила внимание взор на трясущемся подбородке Щербаковой. — Что ты имеешь в виду? — кареглазая немного удивилась услышанному. — Захотела поиграть с чужими чувствами? — выдала Косторная и выскочила на лёд. — Трусовой мало или скука настигла? Зачем издевалась над Дашей?       Руки Алёнки вонзились в перекладины калитки, а сама девушка с недовольством уставилась на Щербакову. — С ума сошла? Я ни над кем не издевалась! Что за ерунда? — Анна бросилась вслед за приятельницей. — Погоди!       Блондинка продолжила провокацию. — Ого! Оказывается, тебя всё-таки реально вывести из себя! Нифига себе… — Алёна говорила вызывающим тоном, намереваясь специально задеть Аню. — Объяснись немедленно. Зачем говоришь такое про Дашу? И при чём тут Саша? — выражение лица «феечки» приобрело сердитый и одновременно недоумевающий вид. — Кого-то ещё намерена в себя влюбить? Потому что эти две уже готовенькие! — блондинка определённо разошлась в высказываниях и потеряла границу здравого смысла.       В благоразумных и логичных мыслях Щербаковой произошёл настоящий переворот. Буря. Но Аня сконцентрировалась на ключевом факте: она действительно нравится Дашке. Всё-таки это правда… Несмотря на разгорячившееся сердце и расшумевшуюся голову, Анечка попыталась вернуть себе фирменные самообладание и уравновешенность. — Стой. Ты сейчас говоришь на эмоциях. Потому что, судя по всему, злишься на меня. И причины есть. Понимаю. — Так и есть. Зачем ты заигрывала с Дашей? Ответь мне. — Я… я делала это ненамеренно. И ни в коем случае не хотела сделать ей больно или тошно. Просто поддалась какой-то слабости что ли… — Она тебе нравится? — Н-нет. — Сомневаешься… — Нет! Не нравится! — Прошу тебя, остановись. Это предел. — Я уже давно ничего не делаю Даше. Но она и сама мало и редко мне пишет в последнее время, а ведь раньше диалог с ней не замолкал… Разрывался. — Не доводи её больше. Не терзай, прошу. — Да я что, монстр какой-то? Но сейчас я просто обязана помочь ей. Поддержать. Но только осторожно. Заботливо. Чтобы хуже не сделать… — Ох, надеюсь, она справится. Мы, кажется, действительно будем нужны ей. — Справится… Уверена, Даша выдержит и это. — Навестим её как-нибудь. Лучше вместе.

***

             Морозное утро накрыло столицу России леденящим и чистым воздухом. Стало очевидно, что зима медленно, но верно, входит в права и намерена установить собственные порядки. Яркие лучи солнца пробирались сквозь окна под потолком и распространяли всполохи по арене.       Плюшевая коричневая собачка занимала законное место на бортике. Этери Георгиевна задержала на ней взгляд на знакомой салфетнице. Саша преступила к полноценным занятиям и вместе с другими фигуристками плотно нацелилась на чемпионат России. Тутберидзе улыбнулась Даниилу и Сергею перед началом тренировки, а затем ощутила вибрацию айфона в кармане. Женя…       «Здравствуй. Как у тебя дела? Правда? Не обижает тебя этот Милохин? Смотри! Если что, дай ему трубку, я пару веских слов скажу от себя. Да шучу! Я? Здоровье нормализовалось. Девочки? Да ты и сама в курсе. Одной больница светит, другой… Вот как раз смотрю. Так изголодалась по льду. Ну, «ракета» же! Камера? Да воспользовалась пару раз… Но лучше бы вообще не смотрела! Не обращать внимание? А они смогут совмещать отношения и спорт? Нас-то ты с ними не сравнивай! Тренер и ученица или две соперницы! Да не мучаю я никого! Не смеши! Хорошо, обещаю, не буду больше. Честно. Целую. Люблю…». — Саша! Стоять! Хочешь ещё неделю просидеть в зале? Постепенно и плавно увеличиваем нагрузку! Не вздумай снова прыгать в наше отсутствие! — Этери окликнула Трусову.       Сашка, привычно склоняя голову, подъехала к наставнице, глядя немного сковано и исподлобья. — Насколько я понимаю, ты сдаваться не собираешься? — Тутберидзе явно почувствовала улучшение настроения после разговора с Медведевой и расслабилась. — Нет. Я никогда не сдаюсь. Ни в чём. И Вы знаете об этом! — пробубнила зеленоглазая.       Этери Георгиевна игриво прижала Сашу к себе и заскользила вместе с ней. — Это достойно похвалы. Главное, чтобы всё не переросло в безрассудное упрямство. Мера нужна. Спокойствие. И логика! — продолжила нравоучение наставница, а затем склонилась ещё ближе к «ракете». — А родители… Думаю, они не будут тебя беспокоить. По крайней мере, какое-то время. Это я взяла на себя. Поэтому не нервничай.       После чудесного диалога с тренером энтузиазм и энергия в Саше зашкаливали. Она не заметила, как быстро пролетело время занятия. Девушка напоследок остановилась по центру катка, погрузившись в полоску теплого света.       В это мгновение кто-то ловко притормозил позади и издал милый смешок. Потом и вовсе шутливо закрыл изумрудный взор ладошками. Сашка притронулась к незнакомым рукам, но почти сразу очарованно и довольно улыбнулась. Пальчики были длинными, худенькими и лишёнными украшений. А аромат, исходивший от их обладательницы — особо тонкий и сладковатый.       «Ракета» развернулась и нежно приобняла возлюбленную. — Аня… — Что? — Ты… станешь моей девушкой? — Но… Постой… — Жду ответ! Немедленно! И только положительный! — Саша… — Пока не согласишься, ни за что и никуда не отпущу! — Дашь время на раздумья? — Неа…       Саша ласково переместила кисти на талию Ани и подалась навстречу её губам. Вырваться или капризничать Анечке стало вдруг абсолютно неинтересно. — Постой… — М? — Я… согласна.