Держи меня, Земля

      В комнатке пара кошачьих исподтишка следила за движениями швеи. То хитро сужалась, то удивлённо расширялась. Вспыхивала в те моменты, когда блестящие отрезы материалов переливались на свету лампы. Ольга Рябенко поглядела на кошку, сжавшуюся в колючий серый комок, и улыбнулась. — Красиво? Надеюсь, и ей понравится. Дай бог выздоровеет и отправится выступать с ним в Америку! — женщина аккуратно поправила лямочки наряда на столе.       После перевела взор на манекен с другим костюмом, который был сшит из ткани аналогичных красно-синих оттенков. Затейливо приложила палец и задумалась. Тут в маленькое помещение заглянули два симпатичных и молоденьких личика. — Аня, Саша, вы вместе? Это к лучшему! Ну, заходите скорее! — приветливо сказала Ольга. — Начнём с тебя, кареглазая леди. Или правильнее выразиться Маргарита?       Швея пошутила и стала снимать изделие с манекена. Сашка в это время успела погладить Анечку по спинке и хихикнуть от ожидания совместного переодевания. — Наверное, я не буду примерять его снова… Вы ведь только чуть-чуть стразы добавили. Остальное осталось прежним. Вроде бы… — со стеснением ответила брюнетка и попыталась отодвинуть руку Трусовой, которая всё ещё касалась талии. — Да, ты права. Тогда забирай. Оно готово! — без возражения согласилась Рябенко и обратилась к развеселившейся «ракете». — Так, Фрида, что по твоему наряду. Слушай! — деловито продолжила Ольга и подтащила рыжую к столу.       Пока швея советовалась с Сашкой, Аня зрительно сравнила костюмы и с недоумением притронулась к виску: платья очень похожи. Как и наряды к короткой программе Камилы и Даши… — Хорошо, я поняла, Саша. Ты готова сейчас его примерить? Раздевайся! — звучно произнесла Рябенко, тем самым отвлекая Щербакову от рассуждений.       Трусова моментально сбросила олимпийку, очутившись в одном спортивном топе. Анюта слегка покраснела и отвела очи на полки. Ведь рассматривание скучных тряпочек и швейной фурнитуры так интересно! В отличие от потрясающей фигуры Сашки… Но в то время, как Ольга отлучилась за булавками, брюнетка вновь прильнула взором к оголённой фигуре пассии. Сильные руки, рельефный живот, выразительная талия, крепкие бёдра — всё это Щербакова неосознанно поглощала безотрывным и даже влажным взглядом. Столкнувшись с изумрудными очами, Аня прижала собственное платье к груди и отвернулась от смущения.       В столице Венгрии царила настоящая золотая осень. Светлая, свежая и солнечная. Майя смотрела в окошко из автобуса и делала снимки оригинальных достопримечательностей. — Вау, как здорово! — воскликнула девушка, глядя на старинный особняк, который можно было принять и за небольшой дворец. — Аня, видела?       Хромых оглянулась и уставилась на тихую одногруппницу, сидевшую на заднем сидении. — Ага… — Щербакова прокручивала в мыслях последовательность шагов в дорожке программы, а заодно потирала ноющую от растяжения мышцы на шее.       Выйдя из трансфера, Даниил отстал от учениц для того, чтобы ответить на звонок из Москвы. «Да, здравствуй. Что такое? — поинтересовался Глейхенгауз. — Я знаю, что должен проконтролировать это. Мы же обсуждали! Да, я помню, что нужно говорить Майе перед прокатом… А? Конечно! Справимся! Девочки умные, спокойные. Проблем не будет. Я позвоню позднее. Пока!».       Если на улице было тепло, на катке оказалось холодно. Жутко. Озноб сковывал руки и пробирался до костей. Узкие коридоры и пустые площадки, не слишком заполненные людьми, были обличены в серые тона. Отталкивающие и порой мрачные. На редко появляющихся лицах сотрудников или гостей висели назойливые медицинские маски. И отчего-то вся эта атмосфера вселяла в посетителей неприятные эмоции, похожие на агрессивность или нервность. Всё здесь будто бы заставляло сердиться, дёргаться и волноваться понапрасну. Кажется, это коснулось и Ани. В разминочном зале брюнетка полностью отключилась от происходящего и чаще молчала. Иногда излучала недовольные вздохи или выдавала резкие движения. Из миловидной девушки Анна превратилась в закрытую и суровую леди. А когда Майя вышла на траекторию, по которой Щербакова совершала тренировочные прыжки, то словно налетела на опасный выступ в скале — всё внутри сдавило будто бы от удара. «Феечка» выстрелила слишком острым взглядом и ледяной ухмылкой. — Даниил Маркович, она всегда такая перед прокатом? — спросила Хромых, копошась в сумке в поисках скакалки. — В принципе, да. Не обращай внимание. Скорее всего, Аня огорчена результатами короткой программы. Она очень самокритичная. Злится на себя! — Глейхенгауз пялился в телефон.       Однако всё-таки перевёл взор на странные порывы старшей ученицы и чуть-чуть насторожился. Щербакова подхватила рюкзак и направилась на выход. Даниил на несколько минут призадумался и вспомнил последние слова Тутберидзе. Она просила быть бдительным и всё контролировать. Мужчина неторопливо допил чай и, кивнув Майе, вышел за чемпионкой мира. — Ты в порядке? — уточнил хореограф с доброй улыбкой. — Сносно, — Щербакова и взгляда не подняла в ответ. — Что-то случилось? Ты явно не в себе… — Глейхенгауз аккуратно притронулся к плечу девушки. — Нет. Вам кажется, — кареглазая набросила лямки и намеренно смахнула чужую руку. — Нельзя кататься в таком настроении. Это чревато последствиями… — с беспокойством проговорил тренер. — Лучше позаботьтесь о Майе. Она больше нуждается в поддержке. Первый взрослый старт и два четверных прыжка… Волнуется небось! — с непривычной для себя усмешкой ответила Аня.       Но какой-то вялой и несобранной. Рассеянной. Это не осталось без внимания Даниила Марковича. — Так. Стоп. Посмотри мне в глаза, — Даниил ухватил брюнетку уже обеими руками. — Отпустите. Иначе я не успею размяться, — промямлила Щербакова, глядя в никуда. — Сними рюкзак! — строго продолжил хореограф.       Рваным, но напористым шагом он сдвинул себя и подопечную в безлюдный угол. — И зачем это? — вызывающе вякнула брюнетка и прижалась к стене.       Отступать было некуда, но это и не смущало Аню. Сложилось впечатление, что происходящее наоборот вызвало у неё насмешку и лёгкое злорадство. — Немедленно сними его и открой! — мужчина высказался командным тоном, но его голос задрожал.       Произошло то, чего не ожидал никто. Щербакова на миг скривилась от горького привкуса, осевшего на языке. Потом внезапно подалась вперёд. Почти прислонилась к его губам. Несмотря на висящие внизу лица маски, касание, наверное, случилось. Ибо хореограф отскочил и в испуге прижал ладонь ко рту. «Феечка» за долю секунды состроила непробиваемую и равнодушную мимику, а затем решила покинуть место происшествия. — Это недоразумение. Шутка. Шалость. Не воспринимайте это, как что-то значащее, — бросила чемпионка мира и просто прошла мимо наставника.       По пути Ане постепенно становилось дурно. К щекам прихлынул жар, а голова зашумела от напряжения. Майя поджидала приятельницу для совместной пробежки вокруг арены. И ей очень хотелось поскорее поделиться новостями, участницей которых пришлось стать. — Представляешь, я снова видела этих журналюг! Какие назойливые! Слышала, что-то про травму говорили… Слава богу, ко мне подходить они не стали! — эмоционально выпалила высокая девушка. — Вчера приставали. Сегодня лезут. Лишь бы провокацию учинить или вброс сделать… — Аня поддакнула сухо, но уже не злобно, ощущая, что краска никак не сходит с лица. — Тренеры говорили, что нужно быть осторожными. Не делать и не говорить лишнего. И не давать интервью по возможности, — Хромых продублировала предупредительную речь наставников. — А там не они? Снова скалятся, — Щербакова мотнула в сторону двух мужчин, которые шагали вдоль трибуны. — Чёрт… Побежали в другую сторону! — повеселее произнесла Майя и поглядела на Аню. — И послушаем музыку, в конце концов! Не зря же я заряжала наушники всю ночь!       Убежать можно от чего и кого угодно, кроме себя. Об этом Аня мыслила, когда ей пришлось подавать ладони Глейхенгаузу перед произвольной программой. И руки её затряслись. И не от спортивного мандража, а то собственного проступка. Девушка с трудом просунула кисти хореографу, чувствуя, как сама же суетится и тушуется. Однако Даниил поглядел на подопечную мягким и понимающим взором. Настолько любящим, что Щербакова и вовсе стойко ощутила чувство стыда. Пальцы тренера сдавили молодые пальчики, призывая успокоиться, а едва ли не родной голос мужчины сумел подобрать нужные слова.       После выступления, сидя в окружении потешных игрушек, Аня уставилась на видео-повтор. Предполагаемое падение и закономерные недокруты. Неудовлетворительный прокат заслужил низкие оценки. Девушка сделалось крайне неприятно и обидно. Но внимание тренера, который с сопереживанием смотрел издалека, дарило надежду на прощение и шанс на исправление ошибок. Глейхенгауз даже ласково улыбнулся Ане, когда отправил Майю на прокат. На что брюнетка лишь протяжно вздохнула и с чувством вины отвела очи.       По дороге к шаттлу в отель опять вспыли гримасы знакомых репортёров. Они нагло прорвались к фигуристкам и хореографу. Так и норовили задать неуместные и нетактичные вопросы или сделать парочку желанных и вызывающих снимков. — Даниил Маркович, как Вы прокомментируете второе место своей ученицы? Она уступила вчерашней юниорке! Это связано с травмой шеи? — беспардонно заявил первый.       Аня побледнела. Глейхенгауз, игнорируя нападки, пропустил девушек к выходу и прикрыл собой тылы. — Анна, а позвольте другой вопрос! Тейпы мешают исполнять четверные прыжки или Вы ощущаете последствия перелома пальца? — не унимался второй с подлой ужимочкой.       Даниил насупился и выстрелил суровым взглядом в хамоватых и вездесущих обозревателей. — А что Вы скажете про баллы за компоненты Щербаковой? Не считаете, что подобные цифры смешные и слишком низкие для чемпионки мира? — вновь встрял первый жёлтопечатник.       Тут хореограф буквально вытолкнул обозревателей, с остервенением выпалив в их сторону что-то наподобие настоящей угрозы.       В автобусе Щербакова быстро пробралась в дальний ряд мимо счастливой Майи с кубком в руках и забилась в самый угол. Глейхенгауз, зайдя немного позже, подсел к Ане. — Удивительно, что они не спросили про заезженную тему востока для короткой программы… Не успели просто. Спасибо за то, что не дали нас в обиду и извините за то, что я сделала перед программой. Подвела и Вас, и себя… — Мне не нужны извинения, потому что я не злюсь и не обижаюсь. Мне нужна причина. Я хочу понять, что произошло, раз тебе пришлось пойти на такой шаг.       Брюнетка открыла рюкзак и вынула пустую пластинку из-под лекарств. Глейхенгауз округлил глаза и разинул рот. Ему приходилось сталкиваться с этим непростым препаратом, который зачастую давал и побочные действия. — Этери Георгиевна обещала отстранить меня, если заметит превышение дозы. Я боялась, поэтому совершила тот поступок… с поцелуем. Простите, пожалуйста, Даниил Маркович. — Перестань, Анюта. И упрекай себя. Я тоже виноват. Не доглядел, не помог, а потом сам запаниковал. Это какая-то нелепость. Главное, чтобы здоровье было в порядке. Слышишь?       Он приобнял Щербакову и, по-братски, прижался щекой к полыхающему лбу девчонки. Аня вначале вздрогнула от прикосновения, но потом тихонько вздохнула. Расслабленно. Её уставший и печальный взгляд вскоре скрылся за ресницами. А Даниил призадумался о том, что следует рассказать Тутберидзе после возвращению в Россию, а что лучше навсегда оставить в Венгрии.       Алёна с недовольной мимикой надавила на кнопку и отбросила пульта телевизора подальше. — Уф, специфический турнир получился… — она восседала в центре кровати по-турецки. — Даша, перестань пялиться в телефон! Пригласила нас к себе домой, а сама игнорирует и занимается посторонними делами! Да, Соня? — Ну, есть такой момент. Даша, ты какая-то погружённая в себя… Расстроилась из-за неудачи Ани? — подключилась Акатьева, валяясь на животе возле Алёнки. — Извините… Обычно она мне сразу отвечает, а тут молчит слишком долго. Я просто волнуюсь… — Усачёва с кислой миной разместилась возле подоконника и глядела в айфон.       Стояла немного сковано, опираясь на одну ногу и подгибая вторую. Кажется, девушку беспокоила боль в бедре в связи с недавней травмой. — Им там не до переписок сейчас! Позже обязательно ответит! Не грусти заранее! — протараторила Акатьева и подтянулась на коленях к краю постели. — Алёна, приведи Дашу в порядок, когда я уйду, ладно?       Последнее предложение было сказано тихо и предназначалось только Косторной. В комнату как раз заглянула мама Софьи и улыбнулась всем подружкам своей дочери. — Всё! До завтра! Я пошла! Не провожайте! Дашусик, улыбнись! — забавно пошутил супер-Соник и акселем спрыгнул с кровати, подлетев до чуть ли не до потолка. — Ну, Акатьева — звезда! Я не могу! — засмеялась Алёнка. — Я себе вызвала такси. Но оно приедет через… Короче, вечность и та пролетит быстрее, чем я дождусь машину!       Дарья без слов присела возле Алёнки. Заблокировала экран с молчащим диалогом и откинулась на кровати. Уложила нагревшийся смартфон на грудь, а руки швырнула вдоль тела. Косторная поняла то, что наступил удобный и нужный момент для личного разговора. Она аккуратно прилегла на бок возле, подпирая ладонью голову, и пристально посмотрела в грустные глаза одногруппницы: «Даша, а расскажи мне, пожалуйста, с каких пор ты влюблена в Щербакову?».       Утром Камила в одиночестве сидела в раздевалке. Из-за репетитора пришлось встать пораньше. Поэтому девушка, сонливо зевая, ожидала занятие, а заодно проверяла шнуровку в ботинке на наличие потёртостей. Валиева вспоминала слова Сергея Викторовича о том, как важно следить за целостностью коньков. Позднее в помещение зашла Саша. Она сдержанно поздоровалась и разместилась на лавочке напротив. Ками с недавнего времени перестала испытывать беспокойство от общения с «ракетой». Спортивные успехи вселяли в Валиеву чувства уверенности и смелости. Поэтому Камила ощущала не страх перед Сашкой, а любопытство. — Как нога? У тебя осмотр сегодня? — Ками с сочувствием поглядела на Трусову. — Да, я жду врача. А нога… То лучше, то хуже, — Саша уставилась вначале на ботинок в пластичных кистях Валиевой, а потом и в целом на видную девушку.       Да, Камила взрослела и хорошела день ото дня. Становилась всё выше, статнее и красивее. Пожалуй, прозвище «девочка на шаре» ей уже не очень-то и подходило! — Понятно. Майя и Аня, наверное, сегодня позднее придут. Будут спать после дороги… — озвучила думы Валиева и отвела чуть дрогнувший взор. — Одни прилетают, другие улетают. Надеюсь, меня отпустят в США, — Трусова вздохнула и отвлеклась на изрядно поднадоевший фиксатор.       Она стянула кроссовок, выставила ногу вперёд и стала меланхолично двигать ступнёй, разминая голеностоп. Вдруг со скамьи раздалось забавное бурчание и возня. — Эй, ты! Проснулся и рычать вздумал? — Ками отложила конёк, опустилась на корточки и расстегнула молнию на переноске, в которой сидел её шпиц. — Лёва! Я его и не заметила! Какой он очаровательный! Прелесть! — Саша сползла со своего места и присела рядом с одногруппницей.       И пока Сашка тискала пса, Валиева, пользуясь случаем, вгляделась в лицо своей коллеги вблизи.       «Ракета» привиделась Камиле достаточно сентиментальной девушкой. Сияющий взгляд, прекрасная улыбка, приятный голос. Да, на безжалостном льду Валиева редко обращала внимание на эти качества. Однако в располагающей обстановке Трусова оказалась совсем другой. Ками присела на пол, расслабленно вытянув длинные ноги, и прижалась ящику скамейки позади себя. — Знаешь, когда ты вернулась в «Хрустальный», мы с Дашей затеяли спор… — с нотой ностальгии поведала Камила. — Спор? Ничего себе! О чём? — поинтересовались Сашка, продолжая гладить притихшего Лёву. — О том, кого ты выберешь, Аню или Алёну, представляешь? Мне смешно и стыдно вспоминать об этом на самом деле… — поделилась Валиева и вновь отвела взгляд от лёгкого стеснения. — Ого, правда? Вот это да… И… Каковы результаты? — Трусова почему-то осипла от столь необычной темы.       Она перестала ласкать шпица и тоже села, как и приятельница. Только прижалась к противоположной лавке. Ноги Саша предпочла согнуть и, слегка расставив, придвинуть к себе. А руки забросила на колени. — Я проиграла… Причём дважды! — с расстроенным смешком выдавила Камила и, откинув затылок назад, стала пялиться в потолок. — Значит, ты болела за Алёну? Понятно! Стой, а почему дважды? Были ещё какие-то условия? — уточнила Трусова и, щурясь, заинтриговано наклонила голову в бок. — Ну, можно и так сказать. Мне стоило решить собственную проблему, а не соваться в чужую. В итоге упустила и то, и другое… — брюнетка явно разоткровенничалась. — Это ведь ты рассказала Алёнке о нашем с Аней поцелуе на чемпионате России? — припомнила Сашка и усмехнулась. — Да. С того дня всё пошло наперекосяк. Перевернулось вверх дном. И теперь я словно расплачиваюсь за прошлое… — призналась Ками и скрыла взор за гибкой кистью.       Саша не решилась углубляться в расспросы. Это показалось лишним и неудобным. Однако всё-таки призадумалась о том, какая именно беда терзает с виду счастливую и успешную Валиеву.       Как и ожидалось, во второй половине дня на каток подтянулись Аня, Майя и Даниил Маркович. Вначале Тутберидзе поздравила Хромых с победой, потом наедине поговорила с Щербаковой, затем подхватила Глейхенгауза под руку и повела в свой кабинет. Пока фигуристы болтали с новой чемпионкой и рассматривали кубок, Аня оставалась в сторонке. Помимо недовольства прошедшим стартом, она испытывала какое-то угнетающее чувство из-за собственного неприличного поведения. Смотреть на хореографа было стыдно, глядеть на Сашу — не менее тяжело. Но противнее всего Щербаковой становилось от самой себя. Она едва ли могла найти оправдание тому, что сделала в Будапеште. Хотелось стереть воспоминания о том злосчастном дне и начать всё с чистого листа.       Трусова заметила задумчивость брюнетки. Она неторопливо приблизилась к Ане и легонько приобняла. Щербакова безмолвно приняла ласку из-за неприятного груза внутри. — Саня, отпусти, пожалуйста. Они смотрят. Неловко… — кареглазая нервно дышала в чёрный воротничок подруги. — Я очень скучала, Ань. Побыть бы с тобой вдвоём… — Сашка переплела пальцы на талии Анечки в замок. — Некогда. Конец четверти. Надо сдавать долги. Контрольные писать. И врачу я обязана показаться. А там и тренировка не за горами… — достаточно сдержано проговорила Щербакова.       Она очень старалась придать голосу спокойный и невозмутимый тон. Ведь делиться деталями неприятных переживаний девушка была не готова. Ну, по крайней мере, не сейчас. — На пару минут мы уединимся. Я знаю одно чудное место! — «ракета» освободила пассию из терпкого плена, продолжая удержать её смуглые пальчики.       «Зачем? Для чего я это сделала тогда? Куда подевалась рассудительность и адекватность? Я сошла с ума?» — Щербакова была просто подавлена и обрекла себя на чувство вины перед возлюбленной.       Через несколько минуту Аня очутилась в необычной помещении. По-хорошему разглядеть его не представлялось возможным, ибо вокруг царила почти полная темнота. Плохая видимость была связана и с тем, что девушки резко сменили светлый и просторный коридор на тусклую и компактную комнатку. Шум вентиляционной системы под потолком изначально Анечку немного напугал. Саша почувствовала это не глядя и сразу взяла её за руку. Она повела Щербакову в глубину, но последняя пошатнулась, теряя ориентацию в пространстве. Сашка вовремя прислонилась спиной к стене и прижала к себе Аню. Притихла, ощутив, как тонкие пальчики спутницы пробрались на её грудь и растерянно ухватились за молнию на олимпийке. Сердце Трусовой от столь близкого соприкосновения сразу забилось быстрее и громче. Проворный лучик всё же проник на лица девушек, потому что входная дверь имела стеклянную матовую вставку и пропускала свет. — Ну, как ты тут? Какие новости? — Аня на миг подняла внимательный взор на Сашку и тут же его опустила.       Словно фотографическим взглядом хотела запечатлеть дорогой и желанный образ Трусовой. — Мне дали допуск к соревнованиям. Скоро вылет в Америку. Я рада этому, несмотря на то, что тяну пока лишь один лутц. Но мне кажется, что за тебя я переживаю сильнее, чем за себя. Что с твоим здоровьем? — Саша пристально разглядывала Анечку, будто бы не её видела полгода.       Не упуская ни единой черты, не пропуская ни крохотных родинок и морщинок, не минуя ни мелких трещинок на губах. Вблизи Аня была такая естественная, трогательная и родная. — Скоро я поправлюсь. Думаю, худшее позади. Надеюсь, и ты восстановишься в самое ближайшее время… — Анюта уставилась на бегунок, который цепко держала.       Сашка стиснула кисти на талии спутницы и прижала к своему телу поплотнее. Щербакова податливо прильнула, издав тихий стон. Точнее, взволнованный всхлип… И столь проникновенное звучание означало для Саши слишком многое сразу — какую-то милую слабость Ани, её доверие, её желание… «Ракета» забеспокоилась от происходящего, кажется, больше Щербаковой. Заблестел зеленоватый взгляд, затуманились мысли, затрепетало дыхание. — Как часто и громко ты дышишь… — промямлила Анечка, ощутив очередной мощный удар под рёбрами.       Сашка обхватила личико брюнетки ладонями. Нежным касанием она вначале приникла к щеке девушки, мягко водя губами по ней. Будто изучая состояние Ани, исследуя её настроение. «Феечка» лишь подрагивала в крепких руках Трусовой от предчувствия чего-то очень долгожданного и сладкого. И не просто… Саша её поцеловала. — Нет… — на жарком выдохе шепнула Щербакова, теряясь от нахлынувшего возбуждения. — Не в том плане, что не хочу… Я очень хочу, но не могу. Не сейчас.       Она вонзила маленькие кулачки в пресс Саши. Такой тугой и давящий… — Прости, Анюта. Наверное, от счастья я начинаю торопиться и наглеть. Ты только не молчи, когда плохо. Я всё, что угодно сделаю для тебя. Молю, никогда не носи боль в сердце… — судорожно пробормотала Сашка, ощущая внутреннюю тревогу Ани.       Кареглазая улыбнулась, пусть и измотано, приложив висок к груди возлюбленной.       Рейс до Лас-Вегаса тянулся долгие часы. Каждый занимал себя, чем мог. Даша, например, вспоминала минувшую беседу с Алёной у себя дома после просмотра соревнований. От чуткой чемпионки Европы не ускользнули чувства Усачёвой. И бывшая юниорка смиренно поведала о том, как дошла до откровенного тупика, о том, как дружба с Щербаковой постепенно переросла в симпатию, а позднее и вовсе трансформировалась в нелепую и неразделённую влюблённость. Как глубокие вздохи, приторные взгляды и трепет сердца на протяжении нескольких месяцев сменялись слезами, срывами и подавленностью. Дарья выдала всё в тот вечер без грамма страха и сомнения, ибо сил скрывать чувства становилось всё меньше, а Алёнка была подругой и внушала доверие.       Косторная внимательно выслушала Дашку, изредка задавая уточняющие вопросы и сочувственно кивая. — Значит, Камила в курсе. — Давно. — Ане ты говорила? — Нет. Но возможно, что она догадывается. — Саша, надеюсь, не знает? — Не знает. Вряд ли знает. — Почему скрываешь всё это от Щербаковой? Выслушав твою версию и добавив собственные факты, я делаю следующий вывод: Аня несёт ответственность за то, что сейчас с тобой творится. Я скажу жёстко. Она просто замутила твою голову своими неоднозначными действиями и словами. То манила и заигрывала, то отталкивала и отдалялась. Пользовалась твоей добротой, пока была одна. Не со зла. Но так было. А теперь, когда её отношения с Сашкой налаживаются, думаешь, что тебя ждёт? Ничего хорошего. Вот так. Нужно очнуться и прийти в себя. Да, это трудно и больно, но очень важно. И подумай хорошенько, чего именно ты хочешь от отношений и общения с ней. Что она готова тебе дать, и что ты способна ей предложить. Поверь, я понимаю о чём говорю. Ты справишься, но нужно время. Если хочешь, то я сама могу переговорить с Аней. Только попроси.       Монолог Косторной произвёл приличное впечатление и оказал влияние на юную Усачёву. Ведь Алёна озвучила то, что Дарья невольно игнорировала или упускала из восприятия. Чемпионка Европы, кажется, была во много права. И главное, Дашка перестала чувствовать себя одинокой и беспомощной. Она могла обратиться за поддержкой, в случае чего, отныне и к понимающей Алёнке.       Даша отвлеклась от мыслей, когда услышала то, что плей-лист в телефоне отправился на повтор во второй раз. Она отключила музыку и, потягиваясь, вышла в проход между рядами, чтобы немного разогреться. Совершила несколько наклонов и поворотов, а потом усмехнулась, пробормотав в вполголоса: «Сонька же заказала колокольчик… Коллекционер, мелкий. Надо не забыть! Купить её какой-нибудь…». Тут взор девушки натолкнулся на Сашку, которая приподняла штанину брюк и уставилась на странное онемение в области голени. — Это нормально? — Усачёва припала на спинку того же кресла, где сидела «ракета». — Сомневаюсь. Но доктор уверяет, что она может отекать из-за перелёта… — Саша с разочарованием потёрла ноющую ногу. — Расходишься, позанимаешься и отпустит. Вот увидишь. Не волнуйся особо! — Даша попыталась поддержать Трусову. — Хотелось бы в это верить… Благо посадка скоро! — повеселее ответила зеленоглазая. — И ни говори-ка! Мы летим чёрт знает сколько! Целый день! — со смехом добавила Дарья. — До Австралии ещё дольше добираться, прикинь? Чуть ли не двадцать часов! — рассмеялась Сашка.       Тренировки в США для Сашки обернулись знатным испытанием. Пыл амбиций пришлось унять. И речь велась уже не о том, до какого минимума сократить четверные, а о том, стоит ли вообще выступать. Нога болела до такой степени, что без сиюминутного и экстренного лечения было не обойтись. Родители, тренеры и врачи не отходили ни на шаг, контролируя самочувствие девушки. Общими усилиями удалось подойти к прокатам в оптимальной форме и выступить достойно. Трусова осталась довольна чистой победой без падений и помарок. Однако догадывалась, что основной этап восстановления впереди. Окружающие постоянно напоминали о грядущем медицинском отводе и пропуске занятий.       Центр развлечений и казино в вечернее время кипел весельем и азартом. В американском городе безостановочно светились неоновые вывески и цветная иллюминация. Да, что там! Собственные египетская пирамида, Эйфелева башня и статуя Свободы! Дарья и Сашка в сопровождении взрослых имели возможность познакомиться с необыкновенным Лас-Вегасом, стоящим посередине пустыни, поближе. — Я слышала в самолёте, что Акатьева у тебя колокольчик попросила. Вон там отдел с сувенирами. Пошли? — Саша нагнала приятельницу, занятую фотосессией на фоне причудливых достопримечательностей. — Да, давай! Погнали! — девятиклассница согласилась без промедления и спрятала айфон к карман. — Тебя Аня поздравляла? — пробормотала Трусова, посматривая на статуэтки, брелоки и прочие подарки. — Угу, пару строк кинула… — спокойно ответила Даша, рассматривая чудные вещицы за стеклом витрины. — И мне. И написала, что почти оклемалась после проблем с шеей! — бодрее поделилась Сашка. — Слава богу! Как же жаль её было… Такая хилая ходила! Пусть скорее поправляется полностью! — с облегчением произнесла Дарья, а заодно пересеклась с изумрудным взором. — Верно… Кстати, Даша. Я давно хотела кое-что сказать, да, не решалась… — с некоторым смятением вымолвила «ракета». — Спасибо тебе. — А за что? — с удивлением уточнила бывшая юниорка, продолжая смотреть в глаза собеседницы. — За заботу о Ане. Ты столько раз помогала ей, спасала от неприятностей и бед. Особенно в те времена, когда я «трепала ей нервы»! — Трусова процитировала последние слова, сказанные Дашкой ещё летом в Новогорске. — Я это очень ценю. О такой подруге, как ты можно только мечтать. Повезло Щербаковой, короче говоря! — Ну, что ты… Я поступала от чистого сердца и всегда с большим желанием. Потому что… Аня мне очень дорога и она мне… Она моя лучшая подруга! — Усачёва замялась в середине предложения. — Я поняла это! Особенно после того, как Камила поведала о вашем споре! — игриво выдала Трусова и подмигнула приятельнице. — Серьёзно? Проболталась о споре? Валиева!.. Получит у меня! Стыд-то какой… — Дарья прикрыла ладонью лицо от смущения, а потом вновь уставилась на безделушки. — Пока будешь бить «девочку на шаре», спроси заодно о том, что за беда у неё стряслась, — добавила зеленоглазая и отошла к соседней полочке. — Беда? Какая? — изумилась младшая и непроизвольно последовала за «ракетой». — Не знаю. Но она сказала, что проиграла тебе дважды и упустила что-то важное. Вы неплохо общаетесь. Тебе она расскажет, — заключила Александра. — Вот. Очень оригинальный колокольчик. Супер-Соник точно обрадуется!       Хитренькие карие глазки юниорки действительно заблестели при виде милого подарок из-за границы. — Его Саша заметила. И я не могла не согласиться. По-моему, отличный выбор, да? — с улыбкой произнесла Усачёва, находясь напротив Соньки в раздевалке.       Возле стояла и Трусова, которая не сводила взгляда с Ани. Последняя, сидя на скамеечке, переодевала футболку и привлекала внимание крайне притягательной фигуркой. — А? Что? Ой, да что там! Подумаешь, заслуга… — Саша чуть-чуть раскраснелась, несомненно попав под чары полуобнажённого облика Щербаковой. — Мне очень понравилось. Большое спасибо! — с благодарностью проговорила Соня и повисла на Даше. — Жаль, что вы девочек не застали. Они тут намучились с визами! До последнего не было ясно, успеют ли в вылететь в Канаду!       Акатьева тщательно упаковала презент в обёртку и припрятала в рюкзачок, на котором блестела нашивка с золотыми крыльями. — Алёна ещё и по поводу новых программ переживала. Накатывать короткую про Нью-Йорк времени почти не оставалось. Да, и с восстановлением произвольной трудности возникли. Последнее выступление под Билли Айлиш, по-моему, было на шоу весной… — подробнее пояснила Майя, аккуратно вытаскивая коньки из сумки.       Присутствующие понимающе переглянулись и притихли. Косторной, с бесконечной сменой платьев, программ и музыки, никак не удавалось войти в общую колею. Чемпионка Европы словно металась в поиске себя прежней, но былых результатов едва ли могла достичь. Ни в технике, ни в презентации. Возможно, в Алёне надломилась вера в собственные силы или сникло желание соревноваться. — Угадайте, что в Лас-Вегасе видно из аэропорта? Сфинкса! — с восторгом выдала Дашка и открыла галерею в телефоне.       Сонька на пару с Хромых погрузились в обсуждение снимков из США, что хоть немного разбавило отягощающее молчание. А Саша, волоча ногу, подсела к Щербаковой, которая на протяжении разговора держалась обособлено и задумчиво.       Окрепшее физическое здоровье позволило Ане плодотворно провести минувшие дни. Трудолюбие помогали не только выдать спортивный результат, но и спасали от болезненных воспоминаний. Да, кареглазая продолжала терзать себя за странную выходку в Венгрии. И это мотивировало чемпионку России работать усерднее и не жалеть сил. Хотелось Щербаковой реабилитироваться перед тренерами, скорее рассеяв чувство вины и досады. Даниил Маркович вёл себя как обычно. Он ни единым жестом или словом не давал повода преданной и дорогой ученице тревожиться из-за былого. Глейхенгауз, вопреки случившемуся, стал ещё внимательнее к подопечной. Пристальнее наблюдал за настроением и самочувствием Анечки. Чаще подбадривал и веселил. Хореограф прекрасно знал Щербакову с самого детства. Он расценил поступок девушки не как наглость или обман, а как немой и отчаянный шаг ослабшей ученицы, попавшей в тупик. Теперь это дело прошлого. И, благодаря общим стараниям, крепкий тандем заработал эффективней прежнего.       К счастью или к сожалению, но Трусова понятия не имела о том, что происходило в сознании Анюты. А вот сосредоточенный и независимый вид возлюбленной притягивал и будоражил Сашку. — Аня, ты красавица. Замечательно выглядишь… — шепнула она и провела тыльной стороной кисти по предплечью сверстницы. — О чём таком важном рассуждаешь? — Я анализировала утреннюю тренировку. Думала, как исправить нюансы и неточности. И мыслила о том, что я могу сделать, чтобы избежать их в будущем. Разум нельзя отключать, тем более в спорте, — Щербакова высказалась максимально формально.       Саша даже приоткрыла рот от официальности и сдержанности возлюбленной. Вот это выдержка… Соня и Майя с любопытством посмотрели на одногруппниц, но Дарья не оставила подружкам и шанса. — Готовы? Пошли. По дороге досмотрите! — скомандовала Усачёва и поднялась со скамьи.       Анечка, на самом деле, ощутила стайку мурашек от касания Трусовой. Просто отчего-то это предпочла скрыть и подавила в себе эмоции. Она полагала, что пока не объясниться перед возлюбленной за прошлое, не имеет права на подобное. — Ты редко ошибаешься. Всегда с холодной головой и трезвыми мыслями. Мне бы такое самообладание… — мечтательно пробормотала Сашка и отодвинулась в сторонку.       Аня в привычной манере поджала губы, почувствовав то, что задела «ракету» своей слишком прохладной манерой общения. — Саша… — мягче протянула Щербакова, словно каясь о сказанном, и отложила рюкзак. — Я не выйду на лёд до конца недели, как минимум. И в ближайшие дни здесь не появлюсь, — откровенно поведала Трусова и вздохнула. — Как? Почему сразу не начала с этого? Травма обострилась? — чемпионка мира бросила нервным взглядом на голеностоп подруги. — Да, судя по всему, дела плохи. Но ты не переживай. Я поделилась не для того, чтобы вызвать жалость. А просто, чтобы своим молчанием не вызвать недопонимание или недоразумение. Вот, — поведала Александра и нашла силы улыбнуться спутнице. — Я могу представить, какого тебе. Это ужасно. Ты только не вздумай хандрить, слышишь? Время есть, главные старты впереди, — брюнетка с сочувствием склонила голову.       Затем осторожно вытащила руку Сашки из недр олимпийки и сжала настолько крепко, насколько могла. — Совсем недавно я тебе говорила похожие фразы в Новогорске. Сейчас мы поменялись местами. Это мне за прошлое, наверное, прилетает! — с грустной иронией заключила Трусова и уставилась на засветившийся экран телефона. — Мама звонит…       Саша приглушила громкость вызова и подняла ладонь Щербаковой. Прижалась к ней губами и заглянула в бездну медового взора. — Саня… — еле вымолвила «феечка», борясь со спазмом в груди. — Что ты делаешь…       «Ракета» подалась навстречу и ласково обняла Анечку, погладив по локонам и спинке. — Мы давно не говорили по душам, никуда не спеша и ни на кого не оглядываясь, — Аня от удовольствия прикрыла глаза. — А тебя не отпустят… ко мне в гости?       В нужный день Сашка одевалась у себя дома. Джинсы так и норовили застрять на ступне из-за несносного фиксатора. А родители на кухне затеяли очередной спор на повышенных тонах, мусоля больную тему. «Опять они за старое…» — девушка угрюмо направилась к шкафу за толстовкой. Сунула пару вещиц в сумку и, глядя на айфон, вздохнула от предвкушения встречи. Вот-вот она увидится с Анечкой. Наконец-то… — А я говорил, что не надо подходить к открытым прокатам с пятью четверными! — Как же! Вспомни, как радовался, когда Саша, в конце концов, показала свой контент! — Зачем ты разрешила ей лететь в Бостон? Надо было остаться и сбавить обороты! — Брось! Тогда она из-за акклиматизации плохо выступила! А вот в Сызрань точно не надо было соваться! — Почему тренеры не настояли сняться с Гран При в Америке? Не понимаю! — Я боюсь, что она не восстановится к Японии… а значит, что пролетит мимо ФГП! — Будет готовиться к чемпионату России! Времени хватит! Саша, подойди-ка сюда! Саша!       Отец застал лишь приоткрытую дверь гардероба и обувной рожок на полу.