Сделка

Вальтера иногда немного расстраивает, что он не сможет поднять Макса на руки. Но он трезво оценивает их пропорции, здесь даже не столько в его собственной физической форме дело. Штирлиц крупнее. Только Вальтер об этом снова думает, когда Макс настолько легко поднимает его на руки. — А ужин? — хмыкает Вальтер, хотя вовсе не сопротивляется, а вместо того прижимается щекой к груди Макса. — Намёк понят, — коротко бросает тот и тушит свечи. — Я, может, есть хочу, — бурчит Вальтер. — Я тоже, — Макс останавливается в дверях кухни и смотрит на Вальтера, его глаза полыхают оранжевым и вовсе теряют человеческую форму, — очень есть хочу. Вальтер хитро улыбается, отлично понимая, что ужин здесь — он сам. Впрочем, он на то и рассчитывал. Макс уносит его в спальню и аккуратно укладывает на постель, садится рядом и наклоняется ниже. Целует в губы, Вальтер улыбается и зарывается пальцами в волосы любовника. Он разве что в одном до конца убедиться хочет, что намёк до конца понят: потому что «около» того у них было, но дальше поцелуев самого развратного градуса и жадных прикосновений под одеждой не заходило. — Макс? Тот недовольно отрывается от губ Вальтера, явно собираясь до того поцеловать снова. Штирлиц упирается руками по обе стороны от Вальтера, но лишь сидит рядом, нависая над ним. Сам Шелленберг лежит на спине посреди кровати. И всё-таки недостаточно очевидно. — Я хочу заняться с тобой любовью, — совершенно серьёзно говорит Вальтер. — Я работаю над этим, — в тон ему отвечает Макс и наклоняется к его лицу. Вальтер закрывает глаза: Макс медленно, очень медленно зацеловывает его лицо и спускается поцелуями до подбородка, потом к шее. Вальтер шумно выдыхает: Макс едва прикусывает кожу, после чего расстёгивает одну пуговицу рубашки и ведёт языком чуть-чуть ниже. Целует снова. Вальтер на самую верхнюю часто не застёгивал, в отличие от Макса, ему сейчас это немного на руку. Шелленберг нетерпеливо ёрзает, но его любовник не спешит. — Утро наступит быстрее, чем ты расстегнёшь мою рубашку, — бурчит Вальтер. Но Макс только улыбается и перехватывает его руки, когда Вальтер пытается расстегнуть пуговицы сам. — Т-ш-ш, — и Макс целует его в губы. Мягко так, нежно и тепло, что Вальтер снова плавится и забывает, как думать. Видимо, Макс на то и рассчитывает, проникая в его рот языком, окончательно лишая последних мыслей. Вальтер жмурится и растворяется в этих ощущениях, его руки шарят по плечам и спине любовника. А Макс отстраняется и снова принимается за его шею. Лижет ключицы, зацеловывает чуть ниже, легонько прикусывает, совершенно не оставляя следов на бледной коже. Ещё одна пуговица. Вальтер ёрзает, цепляется за ворот рубашки Макса и довольно грубо тянет. Пуговицы так легко не поддаются, пальцы не слушаются, но — как ни странно — себя раздеть Макс даёт без сопротивления. Он, кажется, сейчас слишком увлечен раздеванием Вальтера, чтобы и вовсе заметить, что Шелленберг делает. Так что Макс целует его где-то в районе сердца, расстегнув лишь половину пуговиц, когда Вальтер бесцеремонно стаскивает с любовника его рубашку. Макс даже рассеяно отбрасывает её куда-то в сторону. Вальтер улыбается шире, вот теперь его всё устраивает. Он обводит ладонями плечи, мышцы, задерживается на рёбрах, а после резко тянет на себя, вынуждая Макса хотя бы сдвинуться. Штирлиц не падает на него сверху, удерживается, но всё же меняет положение и теперь упирается коленом между ног Вальтера, который он, конечно же, перед ним развёл только что. — Вальтер? — тихо и неожиданно хрипло зовёт его Штирлиц. Он через секунду осторожно лижет его сосок и сразу отстраняется. Шелленберг жмурится и глухо стонет, откидываясь на подушки. Макс довольно хмыкает и продолжает. Обводит языком, невесомо целует, наконец, чуть посасывает, смелеет, но прикусывает всё так же «едва», на грани. Вальтер шипит и прогибается в спине, пытается прижаться ближе, приподнимает бёдра, вжимаясь ими в любовника. — … ять. Вальтер едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Он, может, и ничего не понимает, но матерится Макс по-русски. И Шелленберг улыбается ещё, куда уж там! , шире, повторяя свой манёвр. Разве что теперь он не отстраняется, а буквально трётся о ногу своего любовника. Вполне очевидной и порядком возбуждённой частью своей анатомии. — Так что же, товарищ Штирлиц? — посмеивается Вальтер и приподнимает руку, поглаживая Макса по щеке. — Чтобы рассекретить вас как советского шпиона, мне нужно было лишь вас соблазнить? Штирлиц глухо рычит и недовольно сверкает на него своими оранжевыми глазами. — Нет, просто я себя сейчас не сдерживаю, — бурчит он и будто в доказательство жмурится несколько раз, и его глаза принимают привычную человеческую форму. — Так что у вас, бригадефюрер ничего бы не получилось. Вальтеру не дают шанса что-то вставить, потому что Макс быстро приподнимается и целует его в губы. Шелленберг кусается сам, ставший знакомым металлический привкус горит на языке, там едва капелька крови. Вальтера она только раззадоривает, он сплетает вместе их языки, притягивает партнёра ближе, обхватывает его лицо обеими руками, впивается пальцами на грани боли. Макс шарит руками по его груди. Оставшиеся пуговицы не трогает, Вальтер обращает внимание, но эта мысль в его голове надолго не задерживается. Жаль, воздуха не хватает. Вальтер тянется поцеловать снова, но Макс опускается ниже и зацеловывает его шею, грудь, добирается до оставшихся пуговиц, но не торопится. Одну за другой, целует в живот, ниже пупка, на самой границе брюк, но рубашку вытянуть из-за пояса не спешит. — Макс! — шипит Вальтер. Только поторопить любовника не выходит. Выражения лица Штирлица он не видит, но едва ли не кожей чувствует, как тот мягко улыбается. Вальтер глухо стонет и откидывается на одеяло. Терпеть. Придётся терпеть, потому что Макс не спешит хотя бы расстегнуть его штаны. Водит руками по обнажённому животу, целует… Вальтер давится стоном, когда оранжевые глаза находят его. Макс не отрывает взгляда, вслепую цепляет зубами край рубашки и вытаскивает её из брюк. Вальтер ёрзает и глухо матерится, зарываясь пальцами в волосы партнёра. — Мне остановиться, передумали разоблачать советского шпиона, бригадефюрер? Вальтер воет и легонько, но с размаху прикладывает Макса по голове. Он тянет его за волосы, чтобы Штирлиц поднялся выше, оказываясь с ним на одном уровне, заглядывает в нахальные рыжие глаза и шипит. — Больше не смей звать меня по званию в постели! К тому же, прошлому званию… Макс смеётся. Вальтер бурчит и в отместку кусает его за губу намного сильнее. Пока тот не опомнился, прикусывает ещё и шею, оставляя два ярких засоса. Что от них через полчаса и следа не останется, Вальтер узнает чуть позже, проклятая регенерация оборотня! А пока он довольно ухмыляется, на что Макс нежно целует его в нос. Почему-то именно эта забота выводит Вальтера из себя. Хотя и нравится. Но слишком медленно. — Доигрался! — рявкает Вальтер и хватается за плечи любовника. Видимо, из-за неожиданности, Макс не сопротивляется, когда Вальтер заваливает его на кровать и усаживается сверху, легко подминая под себя. Вальтер же спешит расстегнуть штаны любовника и стягивает их до колен, сразу вместе с бельём. Сначала прикидывает и вовсе снять, с другой стороны в таком положении брюки изрядно блокируют Максу лишние движения. Будто по ногам связанный, Вальтеру на нём сверху сидеть и так удобно, так что он не трогает. Следом расстёгивает собственные брюки, которые давно жмут, глухо стонет, приспуская резинку белья, прижимается к любовнику и обхватывает оба члена, спешно ласкает, раз уж Макс в себя не так быстро приходит. Штирлиц теряется, но не отталкивает, Вальтер на том довольно хмыкает и громче стонет, сдвигается чуть выше, впивается в губы партнера, целует рвано, сбиваясь… — В-вальтер, — хрипло. Шелленберг замирает. По оранжевым глазам можно судить по-человечески? Там от оранжевой радужки осталось очень мало, впрочем, пелену во взгляде и похоть не скроют даже полуприкрытые веки. Вальтер жмурится и целует партнёра снова, настойчиво, рвано, совершенно грязно, отстраняется, оставляя между ними дорожку слюны, целует снова, сплетает их языки, продолжает ласкать одной рукой, второй упираясь куда-то сбоку от Макса, стараясь так удержать равновесие. Голову ведёт. Недостаточно, правда. Он до этого заметил. Сейчас смотрит Максу прямо в глаза. Вальтер точно уверен, что ему не кажется. — Говори, — шепчет Шелленберг, отстраняясь от таких желанных губ всего на секунду. Но Макс упрямо молчит и только тянется заткнуть его поцелуем. Вальтер уворачивается, потом и вовсе перестаёт ласкать их обоих, у самого от возбуждения зубы сводит, как он его хочет… Но останавливается, только руку не убирает, на это силы воли не хватает. Макс поворачивает голову на бок и отводит взгляд. Вальтер фыркает и сдвигается, облокачиваясь на руку, теперь лежит не только сверху на любовнике, но заглядывает ему в глаза. — Макс. Молчит. — Макс, я с самого начала заметил. Что ты хочешь? Штирлиц удивляется, Вальтера это даже задевает. Всего на мгновение, у него больше времени нет. Конечно, он заметил, что любовник явно хочет — не хочет — ему что-то сказать, как он мог упустить?! — Всё что угодно, понимаешь? Только скажи мне, я не умею пока читать твои мысли. — Вальтер целует его в уголок губ. — Я дам тебе всё что угодно. Но тебе придётся сказать мне, что ты хочешь. Я люблю тебя. — Тебя, — вдруг говорит Макс, прикусывая собственную губу. Вальтер моргает. В ушах стучит кровь, сердце сбивается, воздуха не хватает. Видимо, он хмурится, раз Макс поясняет. — Ты спросил, что я хочу. Не что, тебя. Я хочу тебя. Он смотрит на Вальтера в упор. Глаза в глаза. Оранжевые горят опасным огнём. Вальтер сглатывает, но ничего не показывает. Он сейчас… верно понял? Макс очень серьёзно на него смотрит. И ждёт ответа. Вальтер кивает. Макс широко улыбается. Так непривычно открыто. Кажется, он ничего по лицу Шелленберга не замечает. — Я сейчас, — только спешно бросает Штирлиц, вставая с кровати. В штанах путается, Вальтер ведь их с него так до конца и не снял. Вальтер рассеянно смотрит и запоминает до деталей, как Макс просто бросает штаны вместе с бельём на пол. В комнате полумрак, на улице темнеет, но пока ещё отлично видно. Вальтер взглядом провожает совершенно обнажённого любовника, который куда-то вылетает из комнаты. Слышится стук и грохот с кухни. Шелленберг глубоко вдыхает и выдыхает, откидываясь на одеяло. Потом почему-то выдёргивает его из-под себя и отталкивает к стене, обратно ложится на подушку, комкая пальцами простыни. Спокойно. Он как-то… не ожидал, что Макс так воодушевится? Шаги доносятся ближе. Торопливые. Он закрывает глаза. — Вальтер? Кровать проседает под весом второго тела. Шелленберг приоткрывает глаза и вальяжно улыбается, запрокидывая голову, как только может. Макс устраивается одной ногой между его и целует в предложенную шею. Вальтер не волнуется. Макс всё-таки, скорее всего, должен отлично понимать, что любовника-мужчины у Вальтера никогда не было. Макс первый. Лечь под мужчину? У Вальтера мысль по-прежнему вызывает неприятные ощущения. Но лечь под Макса? Почему-то воспринимается совершенно иначе. Штирлиц, к слову, его дискомфорта и вовсе не замечает, Вальтер старается спрятать. Да нормально всё будет. Он ведь с Максом. Который так нежно и трогательно сейчас целует его шею, у Вальтера слишком голову ведёт, чтобы в принципе бояться. Макс там что-то из аптечки притащил. По запаху похоже, что «это» лежало среди лекарств. Вальтер глаза пока не открывает, только старается выровнять дыхание. Макс сдвигается. — Тебе очень тяжело так? Хм? Вальтер удивлённо приоткрывает один глаз. Ему так-то тяжело, да. Но слишком хорошо тяжело, чтобы ворчать или любовника с себя спихнуть, потому что Макс вдруг усаживается прямо на него, вынуждая Вальтера сдвинуть ноги. Он упирается одной рукой сбоку от головы Шелленберга, но большая часть веса партнёра всё же приходится на Вальтера. Который совершенно ничего не может поделать с тем, насколько круглыми становятся его глаза. — Вальтер? Шелленберг стонет, закрывает глаза и откидывается на подушку. — Мне будет очень стыдно, если я сейчас от одного вида кончу, — шипит он сквозь сжатые зубы. Штирлиц заметно успокаивается и полностью расслабляется. Вальтер же, да, наоборот, теперь чрезмерно напряжён, потому что… Да-а… Нет, им совершенно точно не на руку, если он не выдержит. Но Макс закрывает глаза, прижимается к любовнику лбом, к его плечу, сам немного отклоняется вбок, явно чтобы самому было удобнее, но теперь и Вальтеру за его спиной лучше видно. Макс глухо рычит, по-звериному, дико. Медленно растягивая себя. Пока только одним пальцем. Вальтер, правда, старается не смотреть. Наверное. Ему и не так хорошо видно. Но. Вполне хватает, видел бы лучше, точно бы… сразу кончил. От веса любовника на себе, от того, как липнет друг к другу разгорячённая потная кожа, от того, что Макс вытворяет перед ним… Они ведь в бывшей квартире Макса. Почему оно лежало у него в аптечке? Со сколькими другими мужчинами он вытворял то же самое?! Вальтер сжимает зубы и отгоняет внезапные мысли, к чёрту. Макс теперь его, и точка. Ревновать к безликим любовникам из прошлого? Глупо. У самого Шелленберга сколько женщин было? Больше не будет, ему кроме Макса больше никто не нужен. Вот и у Штирлица других любовников больше не будет, Вальтер делиться не собирается. Макс стонет, когда Вальтер притягивает его ближе за бедро. Сжимает, трогает, а после скользит пальцами к чужому запястью. Вальтеру неудобно, да и дотянуться сложнее, но реакция партнёра того стоит. Макс срывается на что-то между криком и всхлипом, а Вальтер привстаёт, впиваясь ему в губы, придерживая руку, не давая отстраниться от второго, коснувшегося его пальца. Вальтер ловит и ритм, и движение, которым Макс растягивал сам себя, разве что теперь ему приходится брать два пальца сразу. Разгорячённые мышцы сжимаются, Макс использовал достаточно мази, но тюбик Вальтер у него забирает, руку приходится убрать, но третий палец намного проще входит в любовника с таким совершенно развратным хлюпающим звуком. Макс стонет, упирается рукой ему в грудь, прогибается, насаживается… Если учесть, что он на Вальтере сидит, и его член задевает давно невозможно напряжённый член Вальтера… Нет, Шелленберг пока держится. Но от стонов любовника, как он ёрзает на нём, даже от значительного веса, придавливающего его к кровати — Вальтер из последних сил держится. Пока что. Держится. Нет, наверное, он мог как-то морально подготовиться и догадаться, что когда Макс говорил «тебя», то имел в виду, что совершенно буквально хочет чувствовать Вальтера глубоко в собственной заднице. Он сейчас кусает губы, добавляя кончик четвертого пальца: два его, два Вальтера. — Макс, я люблю тебя, — шепчет Шелленберг и целует, куда только может дотянуться. Смазано, грязно, оставляя укусы и яркие отметины. Штирлиц смеётся. Легко и счастливо, как Вальтер ещё ни разу не слышал. Совершенно открыто. Его один звук кроет, даже если временно закрыть глаза на всё, чем они занимаются. Только через пару секунд Макс плавно сдвигает его руку и кладёт себе на бедро. Вальтер не успевает спросить, он только широко глаза распахивает, смотря, как партнёр приподнимается, помогает себе рукой, плавно насаживаясь на его член. До упора. Макс тихо стонет и кусает губы, Вальтер до боли сжимает его бедро, второй рукой отпускает простыни и хватает любовника за талию. Правда, вскоре тоже опускает ладонь на второе бедро, так удобнее. Макс пробует медленно приподняться и опуститься обратно. Стонут оба. Мышцы болезненно сжимаются, но расслабляются, плотно обхватывая член партнёра. — Я тоже тебя люблю, Вальтер, — спешно бросает Макс, наклоняется и рвано целует его в губы. Вальтер привстаёт, запихивая под лопатки подушку. Он теперь полусидит, зато дотянуться до партнёра проще, хотя бы оставляя засосы на его плечах и шее, до губ всё же приходится дотягиваться. В следующий раз. Хм, как хорошо звучит в голове Вальтера это «в следующий раз». В следующий раз он будет сидеть и усадит Макса себе на колени. Если тот захочет, конечно. Пока Макс медленно приподнимается и опускается на его член, шумно дышит, стонет, Вальтер сжимает зубы, стараясь постыдно не кончить даже от такого медленного ритма. Ему мало. Очень мало, и слишком много одновременно. Но, видимо, Макс контролирует себя намного хуже. — Валь… тер! — он кричит, срываясь на стон. Запрокидывает голову назад и кончает, запачкивая их животы. От ритмически сжимающихся мышц, не выдерживает и Вальтер. Довольно, ахем, много кончая в тело любовника. Макс устало скатывается с него, устраивается под боком и так умильно прижимается щекой к Шелленбергу. Разве что у Вальтера на уме совершенно не то. Он вдруг пытается вспомнить, как давно у него настолько сносило крышу от секса. Если вообще когда-либо? Ему стоило переспать с мужчиной раньше, или ему стоило хотя бы раз в жизни трахнуть человека, которого он искренне любил?.. Чисто любопытно. И Вальтер отталкивает Макса. — … что, почему? Штирлиц оказывается на спине, на лице такая гремучая смесь обиды и боли, что Вальтер, кажется, слишком грубо его оттолкнул. Он вообще другое имел в виду, не продумал до конца свой манёвр. Поэтому он спешит любовника успокоить: хватает, и лапает, за бёдра, поднимая одну ногу себе на талию, целует в губы, хозяйничая в чужом рту. Макс сразу расслабляется. Вальтер широко и очень хитро ухмыляется. — Второй раунд, — заявляет он. … вот теперь Макс точно смотрит на него в смеси восторженного ужаса.