Спасение - во тьме

      Он бесцельно брёл мимо заборов в ночи. Каждый шаг давался с трудом. На улице заметно похолодало по сравнению с днём, от этого потрясывало. Хотя потрясывать могло и из-за недавно закончившейся истерики, где выплакал столько слёз, сколько нет воды в Тихом океане. Или из-за возможного сотрясения, ведь ударился головой достаточное количество раз, пока падал от пинков отца, толкающих за дверь. А может, снова из-за страха. Но это уже вряд ли. Сейчас абсолютно не до него.       Язык никак не мог прекратить слизывать капли крови, сочащиеся из разбитой губы. Новая рана не помеха, привык. Главное, что старые не повредились: успевал удачно увернуться, чтобы удары не приходились в только что более-менее подсохшую бровь.       Глаза так опухли от соли, что дорогу перед собой видел размыто. И так ни черта не разглядеть в этой темноте, где один фонарь на всю улицу, да ещё и веки не разлеплялись.       В голове колотила тупая боль. Наверное, из-за почти выдранных ярких волос. Ну, или из-за огромного количества перенесённых сегодня событий, не вмещающихся в детский череп.       Мыслей был абсолютный ноль – фатальный и ничего не значащий. Почему мальчик был сейчас не в своей кровати, куда его несли дрожащие ноги, сколько ему скитаться по миру, чем обидел отца – всё здравое вышло с соплями и слюнями, пока давился своей печалью под соседским забором.       Сенджуро остановился. Резкая усталость накатила слишком внезапно, заставив мальчишку упасть на траву около дороги. Увидь его сейчас люди – подумали бы, что пьяница. Холодный поток воздуха облизал худое тело, оставив после себя колючие мурашки. С каждой секундой становилось всё тяжелее и безнадёжнее. Голос разума всё же заставил задать самому себе главный вопрос – куда пойти ночевать?       Возник образ Геньи, протягивающего руку помощи и не спрашивающего ничего лишнего. Он такой светлый и тёплый, что одного только его представления хватало, чтобы согреться.       И пальцы уже было потянулись к телефону в кармане, чтобы нажать на заветный номер, но осознание всё же удосужилось подкинуть ещё одну мыслишку: а вдруг тень, та самая тень, питающаяся болью и страданиями из угла, сейчас идёт за ребёнком по пятам, слизывая с каждого шага нещадно льющее отчаяние с силуэта и грязь с бледной кожи, что оставили кулаки отца и подошва его ботинок? Что если парнишка приведёт зло в дом своего друга?       Нет, нельзя было так поступить с приятелем. Он не заслужил быть проклятым такой жизнью.       Безысходность высасывала жизненную энергию нефтяным насосом. Ренгоку ощущал, как силы его покидают. Он промёрз. Не успел даже куртку взять, пока бежал из дома. Сырая трава уже промочила брюки, поэтому стало ещё холоднее прежнего. Ноги ныли, а из губы всё ещё сочилась кровь. А может, уже не сочилась, но ранку приходилось лизать в погоне за мнимым самоуспокоением.       Веки окончательно сомкнулись без надежды на их разлепление.       Всё? Это конец? Идти некуда?       Нет, есть тут один вариант. Не самый лучший, даже хуёвый, но зато единственный. Там бояться нечего, тень не пойдёт на Богом забытую землю.       Тыкнул наобум по экрану, всё же попадая на нужного абонента.       Спустя длительные жестокие четыре гудка на звонок ответили.       – Кё, тут тебе звонят! – послышался очень далёкий мужской голос в трубке.       – Кто?       – А я знаю что ли? Написано «Яйцо».       – Ответь, это мелкий.       – Тут нет зелёной кнопки. Ой, я уже говорю с ним. Алё? Это маленький Ренгоку на связи? – теперь голос обратился к звонящему.       Всё равно, кто сейчас поднял трубку, всё равно, что сейчас брат не один. Лишь бы приняли к себе всего на одну ночь.       – Мне нужен Кёджуро.       – Кё! Хочет тебя! – голос снова удалился, крича куда-то вдаль. Похоже, брат совсем не рядом с этим человеком.       – Само собой. А звонит зачем?       – Зачем ты позвонил? – судя по интонации и лёгкой заторможенности, парень был либо пьян, либо уже под кайфом. Не повезло, у Кёджуро сейчас сходка нариков. Выбора нет, лучше так, чем на улице.       – Могу ли я переночевать у него сегодня? Только один раз. Пожалуйста, – губы уже еле складывались в нужные положения, чтобы изо рта выходили звуки. Слишком холодно, слишком много энергии потерял, пока выбирался из припадка.       – Похоже, хочет сюда.       – Нахуя?       – А я ебу что ли? Это же твой брат, – лениво протянул голос.       – Да чё вы оба докопались? Надо – пусть приходит. Мне не до этого! Видишь, у меня шов неровный вышел, придётся скручивать заново.       – Руки у тебя из жопы, дай покажу как надо! – теперь ясно, у них там трава. Что может быть лучше? – А, это, мелкий, хата твоя, – опомнился парень, давая согласие младшему Ренгоку на явку в наркопритон, и сбросил звонок.       Совершил ошибку? Однозначно. Ему не следует туда идти? Однозначно.       Если передумает и не пойдёт – никто даже не чухнется, ведь торчки наверняка уже забыли об этом разговоре, если вообще понимали, что он был.       Осознавая безвыходность положения, стоило быть чуть поблагодарнее судьбе, что брат сразу же не послал младшего скитаться по дворам. Хорошо, что безразличие не отказ. Да и какая Кёджуро разница: человеком больше, человеком меньше в его проходном дворе. Можно подумать, Сенджуро заполонит собой всё пространство или сворует таблетки. Даже вкинувшийся наркоман поймёт, что мальчишке это не нужно. Всего лишь займёт самый дальний угол и, если получится, поспит до утра. А там уже и в школу сбежит. В школе тень вряд ли будет за ним таскаться, значит, можно будет попросить временной помощи у Геньи. В крайнем случае вернётся в обед домой на свой страх и риск. Вдруг отец отойдёт от гнева к тому моменту.       На дрожащих руках, сырой и мокрый, поднялся с земли. Он не знает адреса брата, но помнит примерное местоположение, которое тот упоминал как-то в разговоре. Идти не так далеко, радует хотя бы это.       Район заброшек – рай для такой категории людей. Полицию туда никто не вызовет, даже если прямо посреди улицы будешь колоться героином или трахаться с собакой. Все давно забили на это место, оставив его за отбросами общества. Решили так для своей же безопасности: пусть сброд ошивается в одном контролируемом месте, чем шастает по закоулкам и многоэтажкам, нарушая общественное спокойствие.       Около двадцати минут потребовалось, чтобы добраться до тихой окраины. Ну и жуть же здесь. Пахнет отвратительно, всё завалено мусором и грязью, асфальт кишит тараканами и бездомными. Алкаши греются у бочков с мусором, хищно смотря на свежее мясо, забредшее из приличного района. Таких сладких мальчиков, как Сенджуро, здесь готовы разобрать на кусочки: кто-то на еду, а кто-то в сексуальное рабство.       Звуки блюющих людей и бьющихся бутылок нескончаемым потоком вливались в нежные уши. Зря он сюда пришёл… Зря он сюда пришёл!       Хуже этого кошмара было лишь одно – ошибка, когда думал, что тень сюда не сунется. Здесь колыбель её вида, тени кишат повсюду. Жирные, чёрные и зубатые твари сидели прямо на людях. Они урчали от удовольствия, поглощая живые тела. Никто не обращал внимания на них, никто не ощущал их на себе. Юноша один видит их? Один сходит с ума?       Было страшно даже повернуть голову вбок, чтобы рассмотреть получше то, что не может объяснить. Здесь всё заражено, здесь все обречены. Или обречён только он, ведь все лишь скалятся при виде столь чистого малыша, с которым можно развлечься.       – Эй, пупс. Потерялся?       – Может, тебя проводить?       – Красавчик, иди сюда, я тебя погрею.       Каждый что-то кричал до трясучки сжавшемуся пацанёнку. Главное, не останавливаться. Идти вперёд, тогда его не догонят и не тронут.       Тактика не сработала. Кто-то встал прямо перед носом и загородил собой дорогу. Не поднимая глаз, ребёнок сделал шаг назад и постарался увильнуть от фигуры. Не вышло.       – Простите, мне нужно идти, – выдавил Сенджуро, намереваясь всё же обойти человека, но тот продолжал преграждать путь.       – Ты мне кого-то напоминаешь, сладкий. Ты, случайно, не Ренгоку? Уж больно похож, – девичий голос пробурил дыру в голове, заставив мозги вытечь наружу. Так это девушка. – Чё молчишь-то? Говори, не укушу.       – Д-да, – тихо пискнул мальчик, также не поднимая глаз от заплёванного асфальта.       – А чё так неуверенно? Ты на солях что ли?       – Н-нет.       – Капец ты нудный. Браток повеселее у тебя. К нему чешешь? – школьник лишь кивнул. – Пошли вместе, я тоже туда. Сегодня Шини придёт с новой партией, говорит улётная. Хотя раз туда идёшь, значит, в курсе.       Девушка взяла Ренгоку под руку и смело повела вперёд по улице. Она была одета в большую мужскую толстовку и порванные кеды. Судя по оголённым ногам, под кофтой были максимум шорты, минимум – ничего. Да и неважно. Раз ей в такую холодную ночь нормально быть без всего – её дело. Зато на ней не сидела тень, что радовало, а ещё она знала точный адрес.       Буквально через пару минут оба поднялись на третий этаж полуразрушенного дома. Дверь, конечно, оказалась незапертой. Встретил гостей в коридоре густой вонючий дым и громкие активные разговоры. Девушка прошла в квартиру, не разуваясь, парнишка последовал её примеру.       В зале оказалась толпа народа всех сортов и мастей. Разместился кто где: на полу, на диване, на подоконниках, на кухне на тумбах и столе. Половина очень активно между собой общалась, половина откисала под дозой.       Помещение было ужасно грязным. Повсюду валялись упаковки быстрозавариваемой еды, чипсов и пиццы, бутылки, пачки сигарет и шприцы. На столике в центре около дивана красовались белые дорожки и разноцветные таблетки. Где-то в углу играла побитая жизнью колонка, периодически дребезжа и постукивая.       Сенджуро ужаснулся от представшей перед ним картины. И брат здесь живёт? Это его новая жизнь? Как же так? Как к такому вообще можно было прийти за год?       Захотелось уйти сейчас же, пока его никто не увидел. Было теперь неясно, где хуже: здесь, на улице около бочки с бомжами или в сырой подворотне с вымышленной тенью. Пожалуй, везде одинаково, разве что в подворотне, кроме собак и воображения, никто не тронул бы.       Белокурая – как оказалось на свету – девица, что провожала мальчика до места, уже сняла свою толстовку, оставшись в одной коротенькой юбчонке и топике. Она подошла к одному из парней, сидевших на диване, и, раздвинув ноги, села сверху на колени лицом к лицу. Тот положил жилистые руки ей на бёдра и медленно забрался под юбку, пока красавица забирала из чужих губ косяк и делала глубокий затяг.       – Утёнок, кого ты привела к нам на этот раз? – голос худощавого парня оказался скрипучим и прокуренным до отказа. Человек был мерзким, с тёмными пятнами на лице, видимо от какой-то прогрессирующей болезни, с лохматыми грязными волосами и жёлтыми кривыми зубами. Что в нём нашла миловидная девочка – осталось для Сенджуро загадкой. – А он красивый, я даже завидую, – наркоман потянулся к губам своей дамы и жадно поцеловал, забирая изо рта любовницы весь втянутый дым.       – Это Ренгоку. Только мини-версия, – хихикнула белокурая девушка и принялась постанывать, двигаясь бёдрами вперёд-назад.       – Опять вы за своё? Прямо здесь ебаться собрались, укурыши? – с осуждением кинул второй человек на диване, занюхивая белую дорожку со столика перед собой.       – Мы с братиком будет ебаться там, где захотим, и тогда, когда захотим, – язвенно высказала утёнок. – Я хочу сейчас! – надула она губки, ныряя белой ручкой под юбку к ширинке, на которой сидела.       – Ты же знаешь, что я всегда готов, – промурчал брат и, приподняв принцессу, усадил её на свой член. Помимо прочей грязи, помещение наполнилось стонами.       Чем больше Сенджуро смотрел на это всё, тем больше понимал, что ему следует уйти.       Попытка прервалась. Из боковой комнаты вышло знакомое лицо. Мальчик смотрел на брата и не узнавал. От горящих глаз не осталось следа, вместо ярких пышных волос на голове красовался короткий ёжик, а вместо здорового накаченного тела виднелась худоба и синяки.       Старший Ренгоку, не обращая внимания на младшего, прошёл в центр зала и сел на диван к вдыхателю дорожек. Видимо, трахающиеся брат и сестра его не смущали вовсе.              – Слышь, Санеми, Шини одна придёт или в этот раз с сестричкой? – спокойно произнёс Кёджуро, ловя подкинутую, цветную таблетку языком. – Гю, вы хотя бы в комнату ушли что ли. Дак, стони потише, я тоже возбуждаюсь, – ни единой эмоции на родном лице. Сенджуро точно попал в ад.       – Нет, ну ты чё слепой? У тебя вон мелкий пришёл, а ты не приветствуешь, – указал на гостя старший Шинадзугава. Так вот какой брат у Геньи. Теперь ясно, почему он запрещает младшему приближаться к наркоте.       Хозяин квартиры посмотрел на гостя. Действительно, родня стоит.       – Ты немного не вовремя, Сэни. Скоро придёт важная персона, мне не до тебя, – равнодушию нет предела. Но это лучше, чем поганая метла, которой мальчика могли прогнать. Хотя, может, и стоило. Он бы и сам ушёл, но куда? Не похер ли? Да вот не особо, раз всё ещё в этом захолустье.       – Я не к тебе. Разреши, пожалуйста, просто переждать до утра здесь, – жалея заранее о своих словах, проговорил парнишка. Про отца решил не объяснять – всем тут насрать, почему подросток вообще сюда припорол. Он хочет уйти, но боится того, что на улице. Хочет уйти, но некуда всё равно. Здесь хотя бы тепло.       – Ты же знаешь, мне плевать. Делай что хочешь. Дальняя комната свободна, как видишь, – Кёджуро указал на брата и сестру, продолжающих свою еблю. – Можешь даже взять одну. Угощаю, – он кивнул в сторону кучки подозрительных кругляшков.       – Захлопнись! – вмешался Санеми. – Не предлагай ему это. Не нужно мелочь втягивать в такую жизнь.       – С каких пор ты против? Хотя ты же своего мелкого тоже подальше держишь. Да пофиг, – развалился на диване старший Ренгоку, закрывая глаза.       – Эй, мини-Ренгоку, иди сюда. Давай пообщаемся, – похлопав по месту на диване рядом с собой, позвал Шинадзугава юношу, уже собравшегося уходить вдаль квартиры. – Не обращай внимания на этих тупарей. Они скоро кончат.       – А ты – нет, А-Ах! – подала голос девушка, скачущая на члене.       – Извините, я лучше пойду.       Сенджуро сорвался с места и быстрым шагом пошёл мимо дивана и людей вокруг по коридору до конца. Сначала он открыл не ту дверь, попав вместо спальни в туалет. Удобно, что в случае надобности не придётся снова выходить на свет к толпе неизвестных наркоманов.       Прошмыгнув в нужную комнату напротив, мальчик осмотрелся. Ничего примечательного: лишь разбросанные вещи, старая кровать и письменный стол с комодом. По крайней мере, здесь можно поспать…       … в мечтах. Дверь следом открылась, в проёме показался новый знакомый.       – Ну ты чего так быстро ушёл? Мы же толком не познакомились, я хочу поболтать с тобой, – судя по странному поведению и неестественной речи, втянутая в себя доза начала потихоньку захватывать организм. Хотя подросток уже слышал эту манеру речи по телефону, а ещё он совсем не разбирался в веществах, поглощаемых здесь, да и брата Геньи увидел впервые, может, он всегда такой странный. Рано делать выводы.       Наркоман зашёл в комнату, закрывая за собой дверь. Тусклый свет остался за порогом.       – Простите, пожалуйста, я просто очень устал, – тихо сказал юноша, чуть пятясь назад от тёмного силуэта у входа.       – Понимаю, кроха. О, знаю, что тебе поможет расслабиться. Я помогу тебе. Мне и самому хочется этого. Иди ко мне, – радостно сообщил Шинадзугава, делая шаг к пареньку.       Он явно не о наркоте, уже дал понять, что против. Он точно не о массаже или крепком сне. Чая здесь нет, как и наполненной горячей водой ванны.       Паника.       Всё предельно понятно. Он всё же под кайфом. Такому плевать на всё вокруг. Он делает то, что хочет. Он не остановится, если попросить.       Жуткий страх моментально выбил из лёгких воздух. Руки затряслись вместе с губой, оповещающей о молниеносном вызове слёз. На старые дрожи не трудно словить новый приступ истерики.       Только не это, только не так, только не здесь, только не с ним. Зачем, почему это происходит?!       Неужели было всё-таки лучше драться с собакой в подворотне или подарить свою почку бомжу на улице?       Его жизнь и так полна страданий, за что ему это испытание?       Сам виноват, ведь сам сюда пришёл. Неужели было неясно, что наркопритон не отель класса люкс? И чего он ожидал? Радости от брата, что увидел своего брошенного члена семьи? Или спокойной ночи в тёплой постели в дыре, хуже борделя?       Идиот! Сам знает, что сюда, в эту жизнь, привели лишь его же неправильные действия.       Захотелось оказаться дома под ударами отца и взглядом жёлтых глаз в углу. Там привык, там знает, чего ждать. А здесь – до потери пульса сплошное отсутствие логики и хоть капли предсказуемости. Ёбаная неизвестность, в которой, кроме ужаса, ничего не выудить.       – Н-не н-надо, пожалуйста, – дрожа прошептал Сенджуро, утыкаясь копчиком в стол и сдерживая слёзы. Отступать некуда, как и бежать, выход перекрыт массивным телом.       – Чего ты напугался? Я тебя не обижал, – даже в темноте было видно, что Санеми улыбается. Жутко улыбается. – Не стоит портить такое красивое личико дурной мимикой. Тебе больше подошло бы, скажем, непристойное наслаждение. Уверен, стонешь ты сладко...       – Н-нет, я не... – слова не шли. От надвигающейся участи пересохло во рту.       – Не скромничай, – Шинадзугава оказался слишком близко. От еле видимого света огня в бочке под окном складывалось ощущение, что в его глазах, кроме пелены опьянения и безумства, ничего нет. Отблески искр отражались в мутных радужках, делая вид наркомана ещё более устрашающим. – Знаешь, у меня есть малышка, я зову её Бабочкой. Она всегда от меня упархивает, сколько бы я её ни ловил. Она злится, что я стал чаще нюхать, не верит, что между порошком и ей я бы выбрал её. Представляешь? – он заправил мальчику выпавшую прядь чёлки за ухо. Подростка передёрнуло, он немного отстранился, но зажмуриваться не стал, чтобы иметь хотя бы мизерный процент контроля над ситуацией. – Ты мне её напоминаешь – такой же славный и чистый, – он задумался, а потом расплылся в маниакальной улыбке. – Я слышал, как стонет Кё, когда под кайфом запирается в комнате с Даки. О, представь себе, они с Гютаро делят эту сучку пополам. Он всегда такой громкий, что мне и самому порой хочется его выебать. Но он мой друг, с друзьями так не поступают. Зато чем хуже будут твои крики, когда я войду в тебя? Хоть ты не он, но очень похож: такой же яркий и славный.       Сенджуро дышал так напряжённо, что кровь, прилившая к мозгу, стала стучать по вискам, словно по голове били лопатой. Сердце было готово выпрыгнуть в любую секунду. От сумасшедшего несвязного бреда становилось всё страшнее. Этот обдолбыш даже не скрывал своих намерений.       Хватит… Стоит хотя бы попытаться уйти. Нужно попробовать, вдруг получится!       Юноша ринулся вбок, но побег тут же пресекли, отталкивая беглеца на кровать. Барахтанье не помогло, ведь Шинадзугава уже за ноги стянул свою добычу на ковёр, больно ударяя жертву о пол затылком.       Снова всё поплыло, сопротивление застопорилось. Тошнота и стук в черепе забили с новой силой. Такой родной звон в ушах занял лидирующую позицию.       – Куда же ты опять бежишь? Невежливо вот так бросать собеседника одного, когда раскрывают душу! – отдавалось где-то в мозгу бульканьем, пока тело автоматически старалась отбиться от рук, уже стягивающих брюки.       – Н-не надо, прошу! – плакал Ренгоку, бесконтрольно маша руками и ногами, чтобы хоть как-то спастись. – Я уйду, отпустите меня!       – И оставишь меня одного со своим желанием? И с твоим, кстати, тоже? Как подло! Это совсем не по-дружески, – применяя силу, Санеми перевернул мальчишку задом к себе, ставя того на колени. Худые слабые руки он быстро и больно зажал за спиной. Из-за неудобной позы, подросток упёрся щекой в жёсткий ковёр. Теперь сопротивление стало бесполезным.       – Санеми, пожалуйста, не надо! – трясясь под мускулистым телом, заливался слезами мальчишка. – Я умоляю вас, пожалуйста! Прошу вас!       Освободиться не получалось. Сил совсем не было. Саднящие колени и лицо были сейчас наименьшей проблемой.       – Да, умоляй ещё. Мне нравится, это дико возбуждает!       Наркоман довольствовался своим положением. Доза в организме подталкивала делать абсурдные вещи, делала из простолюдина владыку, давала ощутить свою власть и безудержное желание всего и вся. И одно из них он получит прямо сейчас.       – Не дрожи ты так, я же не зверь. Сейчас мы тебя подготовим. Хотя это больше для меня, а то без смазки можно и член сломать, – обыденно протянул Шинадзугава, освобождая от брюк и себя.       Трепыхающееся тело, не оставляющее попыток избавиться от своей участи, ощутило нечто тёплое и стекающее между ягодиц после звука плевка. Чужое прикосновение не заставило себя долго ждать. Грубые, шершавые пальцы с нажимом прошлись по всей промежности, нетерпеливо завершая размазывание слюны резким входом одного из них в зад.       Юноша вскрикнул от разрывающей боли и забился в конвульсии сильнее, на что получил лишь безумный возглас и усиление хватки. Костлявые коленки сомкнули ногами, перекрывая возможность активно двигаться.       Мучительно и неприятно! Очень жжёт, очень горит.       – Блять, какой ты тугой. Целка что ли? Джекпот! – восхищённо воскликнул Санеми. – Как же тебе повезло! Мало ли кто мог быть на моём месте! Хватит так дёргаться, понимаю, что тебе не терпится, но я же забочусь о тебе!       Логику наркомана не понять, даже пытаться не хотелось. Сейчас была лишь пытка и понимание того, что от неё не уйти. Уже нет.       Стало больнее, ощущение наполненности увеличилось. Грубое растягивание мозолистыми пальцами вызывало новые слёзы и заглушённые крики в ковёр. Сопли вперемешку со слюнями пачкали царапающееся лицо. Руки и колени уже стали затекать и ныть. Время тянулось бесконечно долго, словно стояло на месте.       В голове был лишь кошмар и желание проснуться от него.       – Дээ, смотри какой ты хорошенький. Худенький, беленький. Весь гладенький. Девственник. Мы это исправим.       Шинадзугава явно издевался этими словами. Ядовитый взгляд чувствовался прямо жопой, которую он без жалости терзал фалангами, периодически наплёвывая туда больше «смазки». Жидкость неприятно стекала по ляжкам, хотелось от всего этого очиститься и скрыться. Всё громко и мерзко хлюпало в такт нескончаемым всхлипам.       Наконец из Ренгоку вышли, ознаменовав лишь одно – пальцам больше нет места в расшатанной дыре. На смену тут же пришёл тёплый, но не особо твёрдый член. Мальчишку передёрнуло судоргой. Ещё одна попытка уйти от изнасилования провалилась.       Санеми постучал чуть опавшим стволом об узкую задницу, а потом с громким звуком грубо подрочил сам себе, восстанавливая трахательную способность своего агрегата.       Головка упёрлась в анус.       – Не надо! Пожалуйста-АА! – успел выпалить Сенджуро, когда наркоман резко вошёл с громким стоном.       Ещё бо́льшая резь в анальном отверстии дополнилась коликой в области кишок. Извернуться хотя бы для снижения дискомфорта в животе не получалось, держал насильник слишком крепко. Освободившейся рукой тот прижал яркую голову к полу, вызывая в измученном виске тупое давление.       Шинадзугава ебал юношу жёстко и быстро, выстанывая нечленораздельные звуки. Он рычал и капал слюной на спину под собой. Его совершенно не волновало то, что ощущает его жертва. Он гнался за собственным удовольствием, притуплённым поглощёнными веществами.       Младший Ренгоку, как умалишённый, лишь повторял сквозь слёзы «Не надо» и «Прошу» в надежде, что наркоман услышит его и остановится. Чуда всё не происходило.       Дверь скрипнула, и на мгновение Сенджуро ослеп от тусклого коридорного света. За солью в глазах он не сразу распознал того, кто вошёл. Кто бы это ни был, он поможет! Пусть ребёнка застали таким грязным и униженным, это не играло роли для прекращения кошмара.       – Санеми, ты охуел? – голос брата извивающимися червями пробрался по слуховым каналам до самого мозга, обрекая сознание на стыд и мерзость от самого себя. Подросток поднял взор на пришедшего.       – Кё, прости, облажался! – не вынимая члена, протянул Шинадзугава.       Дверь закрылась, снова погружая комнату во тьму. Что происходит? Почему не прекращается пытка?       Около лица мальчика появились ноги.       – А если бы это был не я, а Канаэ?       – Тогда бы мне не пришлось его делить, – в тоне слышались ехидство и игривость. – Он у тебя нечто.       – Б-брат, п-пожалуйста, – взмолился парнишка, рассчитывая на благоразумность родного человека, хотя огонёк надежды уже потух в сердце от вылитого на него ведра равнодушия, разбавленного игнорированием.       – Я вижу. Не наглей. Приподними его, – не обращая внимания на жалкого мальца, дал команду другу хозяин квартиры.       Штаны старшего Ренгоку были сняты быстрее, чем с младшего. Сенджуро оторвали от ковра и уткнули в пах опустившегося на пол брата.       – Давай, Сэни, постарайся для братика тоже. Ты же видел тех двоих на диване, я остался в пролёте из-за того, что Даки уже натрахалась, – выплюнул Кёджуро, постучав по лицу младшего своим твёрдым членом. – Смотри не поцарапай.       Мальчик сжал губы и попытался отвернуться, но его схватили за волосы и насильно заставили отрыть рот.       – Я сказал тебе, – прорычал брат, насаживая парнишку до глотки на свой стояк.       Сенджуро поймал рвотный позыв, но сдержался и не выблевал пустоту из желудка, при этом сильно закашлялся от боли в горле.       – Вот так, какой хороший мальчик! – подначил Шинадзугава, возобновляя темп своей ебли.       Финишная. Только что школьник погиб внутри себя. Он держался, но его сломали. И сломали не чужие руки, а родные.       Всё тело трясло крупной дрожью вперемешку с колючими мурашками от переизбытка адреналина и боли. Мозг то и дело отключался, чтобы не навредить организму своим пониманием происходящего.       Теперь выход один – дождаться, когда этим животным надоест терзать хрупкое тело и они бросят его умирать в грязном наркопритоне.       Младший Ренгоку всеми силами старался не прикусить вонючий, давно не мытый член брата, чтобы тот не ударил или ещё больше не усилил хватку на и так почти вырванных волосах.       Сразу вспомнился отец, что так же любил издеваться над своим отродьем: бить по голове и драть яркие локоны.       Анус неистово горел, мальчик ощущал в воздухе запах крови и наркоманской вони, слюни и сопли душили хуже вдалбливающегося в горло члена, а слёзы успели высохнуть от отчаяния. Плакать больше не мог.       Скулёж лился нескончаемым потоком, но воспринимался наркоманами как сладкие стоны. Лучше бы парнишка умер в канаве сегодня ночью, чем вынес этот ужас, что сейчас терпела его душа. Тело заживёт, а вот психика – никогда.       Глаза метались из стороны в сторону, не желая принимать факт участия своего хозяина в изнасиловании. И могло ли стать ещё хуже, чем сейчас?       Сенджуро с ужасом обнаружил, что за ними следят. Знакомая тень стояла в углу спальни и спокойно наблюдала за происходящим. С пеленой соли подросток предпочёл думать, что видит то, чего нет, что зрение играет с ним злую шутку вместе со стрессом в поисках любого спасения. И он бы остался в этом уверенным, если бы не эти жёлтые глаза.       Непередаваемые чувства стыда и безысходности утопили капли оставшихся сил. Уже можно сказать этому миру последние слова?       Очередной пропуск кадра мозгом в целях спасения крупиц сохранившейся к этому моменту психики. Тело обмякло, хотя и осталось в физическом сознании.              Почти тут же, не закончив начатое, оба насильника упали без сознания. Сенджуро было всё равно, что случилось, а на гадание по тёмным пятнам в глазах поверх темноты в спальне не хватало энергии.       Возможно, всё завершилось, пока он был в отрубе, возможно, он всё же умер и, недостойный даже чистилища, попал в лимб. В любом случае оба наркомана покинули терзаемую тушку и комнату непосредственно. Кто-то вынес их наружу? Нет, скорее это мозг вытек у Ренгоку, раз не заметил, как исчезли Санеми и Кёджуро. Не заметил даже открывшуюся дверь и мягкие шаги по ковру.       Мальчик лежал неподвижно и еле дышал через раз. Было настолько плохо физически, что не хватало сил даже моргнуть. От его ранее побитого тела осталась каша из соплей, слёз и чужой вони. Колени ломило от долгого стояния на них, локти и запястья крутило от прекратившегося сильного давления за спиной, разбитые накануне губа и бровь кровоточили с новой силой, а горло и особенно анус сжигали своими повреждениями заживо.       Морально же ребёнок канул во тьму. Он слышал от одного сумасшедшего проповедника, что люди рождаются с необходимой миссией на земле. Кому-то суждено работать, кому-то – нести по земле божьи устои, а кому-то – страдать, чтобы заслужить небесное благословение.       Сенджуро заслужил благословение сполна, если такое существует. А если и существует, то достоин ли тогда сам небесный рай такого мученика? Страданий человека хватит на три билета в рай с безвременной гарантией на вип-услуги света. Если сейчас, конечно, он уже не в лимбе. Тогда о рае стоило бы забыть.       И ведь хватало ещё ума вспоминать о подобном – обыкновенная защитная реакция организма на перенесённое. Сейчас же ребёнок просто рад, что всё закончилось.       Дверная щеколда брякнула. Кто-то запер замок.       Ренгоку не видит. Темнота и истощение совсем ослепили изуродованного юношу. Кажется, перед ним кто-то встал.       Внезапно его безжизненное тело подняли с пола и аккуратно уложили на постель. Следом рядом с ним со стороны стены лёг некто большой и накрыл обоих одеялом. Холодная рука, еле касаясь, провела вдоль всего худого тела, а потом нежно обняла ребёнка. Может, возобновившийся страх заблокировал ощущения, но организму стало чуточку легче, словно накачали обезболом или оторвали от скелета все нервы.       – Не бойся.       Тихий ровный голос совершенно не успокоил. Несмотря на всё что случилось, сделалось ещё более жутко, чем до этого. Паника охватила до того, что снова забыл, как дышать. Сенджуро не шевелился и не моргал. Лишь сверлил взглядом дверь в попытках доказать себе, что его посетили галлюцинации или поглотил бред.       Здесь никого нет, кроме него. Рядом никто не лежит.       Не вышло. Тот, кто лёг сзади, чуть царапнул плечо и высосал немного крови, отчего сознание снова повело, как при ударе головой.       Неконтролируемая тряска вновь захватила подростка. Как бы он ни старался себе доказать обратное, понял, что рядом с ним лежит та самая тень.       Существо было очень крепким и холодным, дышало слишком медленно и тихо. Оно ничего не делало, лишь нежно обнимало и слегка прижимало к себе.       Ренгоку бы вырубиться от стресса, потерять сознание до утра, а то и навечно, но, как назло, он лежал и лупился в дверь, страшась что-либо предпринимать. Неуютно и не по себе настолько, что сон никак не мог запутать в своих сетях.       Так они и лежали. Полчаса, час, два. Сенджуро не знал, сколько прошло времени. Он просто лежал и смотрел в пустоту, почти не дыша и не моргая. Тень никуда не уходила и, кажется, даже не собиралась. Видимо, она сегодня решила наесться до отвала. Столько дерьма с Ренгоку ещё не происходило. Страдания этого дня и ночи рекой лились на тварь, что сейчас без зазрения совести питалась кошмарами человека.       Мальчик вздрогнул и понял, что рядом никого нет, когда снаружи послышалось копошение в замке. Ручка опустилась, и порог переступила маленькая фигура, спустя непродолжительное время закрывшая за собой дверь.       Некто подошёл ближе к кровати. Удалось разглядеть крохотное строение тела и странную одежду. Сквозь сохраняющуюся пелену в глазах и тьму можно было понять, что одеяние у пришедшего необычное. Светлый халат висел поверх тёмного костюма. Кажется, такие вещи носят анимешники или центральногородские. Хаори, вроде бы, называется?       – Привет? – голос женский. – Извини, не знала, что тут кто-то есть. Вообще я хотела в туалет, вечно путаю эти двери.       Похоже, девушка была абсолютно беззаботна. Когда мальчик пришёл, её не было среди гостей.       – Хм, даже без освещения вижу, как тебе досталось. Санеми постарался? Мне и целиком тебя не нужно осматривать, чтобы понять, что произошло, – она достала из кармана сигареты и задумчиво закурила. – Обязательно передам сестрёнке, что он снова сорвался.       «Почему она так спокойна? Кто это? Какая сестрёнка? Это был не первый случай насилия?» и прочие вопросы сейчас не возникали в потрёпанной голове. Силы давно покинули, а сознание – нет. Зато галлюцинации отменные ловить получалось. Мальчик не удивился бы, даже если эта девчонка – тоже плод его воображения сломанной психики.       – Ах, не повезло, малой, – неторопливо выдыхая густой дым, она стряхивала пепел прямо на ковёр, где недавно Сенджуро отыгрывал роль подзаборной шлюхи. – Знаешь что, я не могу тебе помочь, но я могу облегчить твоё состояние. Раз ты не с компанией тех нариков, значит, чистый, хотя тогда что ты тут вообще забыл – не понимаю. Ладно я – варю для них что угодно и продаю, а ты-то… Не важно, забудь. Мне всё равно на самом деле, это я так – болтаю. Просто ты сейчас меня порадовал: наконец-то сестрёнка поймёт, что этот придурок ради неё и пальцем не пошевелит, не говоря уже о выполнении его пустых обещаний. Совсем её не достоин. С наркоманами нельзя иметь никаких отношений, кроме купи-продай, и то если лично видишь в их руках деньги. Без шансов. Так вот, сделаю тебе одолжение…       Они тут все поехавшие. Хотя чего следовало ожидать от наркопритона?       Можно подумать, Сенджуро здоров. Ловит цветные картинки и чувствует тело, которого нет, без дури.       Девушка сунула руку в карман и извлекла оттуда небольшой пластиковый пузырёк.       – Малыш, это поможет немного забыться. Не беспокойся, с первого раза не привыкнешь, – она надавила нежной ручкой на подбородок, заставляя приоткрыть рот и проглотить впихнутую таблетку. – Вот так. Если понравится и захочешь ещё, то можешь найти меня через Ренгоку. Он, вроде, самый адекватный здесь. Я Шини, была рада поболтать. Поправляйся.       Девушка ушла также тихо и внезапно, как и пришла.       Через несколько минут Сенджуро наконец-то провалился в сон в одиночестве.