Dubious Darkness

— Ты правда считаешь, что мы найдём Шарлотту здесь?.. — неуверенно спросил Сэнку, с подозрением глядя на потрёпанную жизнью потусторонне-мигающую неоновую вывеску с интригующей надписью «Молния в бутылке». Ген усмехнулся. — Вряд ли, но мы пришли сюда не за Шарлоттой. В Токио всегда было полно иммигрантов, с тех самых пор, как Япония решила вновь открыть миру свою экономику, но не всегда у этих иммигрантов появлялось большое желание ассимилироваться. Потому, закономерно, тут и там возникали то китайские, то еврейские, то даже русские кварталы — как островки привезённой с собой родной культуры, родной кухни, и, конечно, родных пороков. Так было и в американском квартале, куда Ген сегодня и потащился. Ну, вместе с Сэнку, конечно, но эту деталь Ген предпочитал опускать хотя бы в собственной голове. После долгого (и неожиданно тёплого) разговора с Амариллис и адекватной ночи сна в удобной постели (Ишигами благородно заявил, что будет по справедливости, если в этот раз на диване перекантуется он) Гену с трудом, но таки удалось вернуть себе стабильность почвы под ногами, и он не собирался снова терять это ощущение, не собирался размышлять о причинах своего нервного срыва, об изменениях в своём состоянии и последствиях, которые за всем этим обязательно последуют. К чёрту. Ген будет решать проблемы по мере их поступления и ранжировать по степени важности. Желание трахнуть Ишигами не было такой уж важной и такой уж влияющей на ситуацию проблемой, так что можно было смело списать его на несовершенство своей человеческой оболочки и продолжить старательно игнорировать любые его проявления. Прямо сейчас были проблемы поважнее. Гену необходимо было выяснить, какого хрена в его родном и любимом городе какие-то невнятные американские ублюдки устроили локальный филиал апокалипсиса, а сделать это быстро можно было только здесь, в этом конкретном месте, как бы Яков его от этой затеи не отговаривал. Американский квартал кишел пороками. Бордели, курильни, сомнительные бары, наркотические притоны — здесь была самая высокая смертность и самый низкий уровень жизни, как бы парадоксально это ни звучало на фоне всегда-сияющего ореола Штатов из туристических рекламных роликов. Безусловно, этому способствовала и политическая обстановка последних лет. За всё время, что у власти находился почивший Премьер-министр, изменилось многое, но неизменным оставался только базовый бизнес андеграунда здешних районов — контрабанда и распространение наркотиков. Связываться с картелями не хотелось никому из Теней, и Ген прекрасно понимал, почему: плохо контролируемых, непредсказуемых и совершенно отбитых пособников наркотрафика сложно было назвать даже просто людьми, не то, что надёжными партнёрами по андеграундному бизнесу. Тени даже пытались несколько раз выдворить их из города после настоящий эпидемии фентаниловых передозировок — эти ублюдки стали подмешивать фентанил, вещество, ещё более опасное, чем героин, во все, даже изначально не особо сильные наркотики типа экстази, что вызвало взрыв смертности среди японской молодёжи, — но после десятка мощных кровавых разборок им удалось только лишь установить обоюдно-адекватные условия сосуществования с картелями: только чистый продукт и только на определённой территории. Однако во всём этом сборище маргинальных отбросов преступного общества был один уникальный образец — доктор Броуди. С Броуди тоже никто не хотел связываться, но уже по другим причинам. Броуди был наглухо ебанутым. Его кукуха отлетела куда-то за океан и не обещала вернуться в ближайшую вечность, но не так, как это обычно бывало у ребят, связанных с наркотиками — до неадекватного отупения и практически обесчеловечивания, а… ну… до беспросветного эйфорического тумана, растянутого в вечности. По-другому Ген не мог это описать. Броуди был колоритным персонажем. Однажды молодой предприимчивый химик приехал из Штатов покорять японскую фарму, но случайно обнаружил, что, если смешать диметилтриптамин с метилметкатиноном, добавить туда немного опиатов и сдобрить доброй щепоткой какого-то секретного ингредиента, то получится довольно забавный эффект. О, говорили, что это похоже на молнию, которая пронзает всё тело небывалым, почти невыносимым удовольствием, на огонь, который сжигал всю боль прожитых под гнётом бренности бытия лет, оставляя тебя будто заново рождённым под счастливой звездой, мол, это было настолько приятно, настолько переворачивало всё представление о жизни и о себе, что, попробовав это однажды, ты уже не смог бы вернуться в столь разочаровывающую реальность, чтобы не захотеть ещё. А поскольку доктор Броуди был настоящим гуманистом и признанным учёным, он верил, что каждый в этом мире достоин лучшего — а значит, каждый хоть раз должен познать истину. Ну, то есть, попробовать созданный им уникальный продукт. Его производство было ручным и очень чистым, сам наркотик — недорогим, дистрибуция — первоклассной, и потому уже спустя несколько лет у доктора Броуди образовалась своя маленькая, но очень обособленная и устойчивая ко внешнему хаосу империя. Стоило уехать чуть подальше от центра, и в каждом тёмном переулке легко можно было встретить парочку блаженно смотрящих в какую-то невидимую даль хорошо одетых ребят. Однако именно бар «Молния в бутылке» был той самой Меккой, куда стекались все жаждущие простого дофамина и дешёвого кайфа без иллюзорной безопасности более крупных и пафосных заведений. Броуди давал попробовать бесплатно, проводил регулярные открытые дегустации, и сам был главным фанатом своего продукта. Знаменитое «те, кто торгуют, не употребляют» — не было его девизом. Броуди искренне считал, что его «молния» изменит мир и толкнёт человечество вперёд, и потому всенепременно тестировал каждый новый и улучшенный вариант своей разработки на себе — ну, как все уважающие себя легенды фармацевтики, типа Луи Пастера, или, на худой конец, Барри Маршала. Впрочем, как полагал Ген, именно вот эти его тестирования и превратили доктора Броуди в крайне, крайне специфического человека. Ген проигнорировал любопытствующий взгляд, который бросил на него Сэнку, когда он велел такси остановиться у чёрного входа сомнительного даже на вид заведения. Интересно, пробовал ли Ишигами что-то более интересное, чем выпивка и сигареты? Вряд ли, конечно, дело доходило до чего-то типа «молнии», но, может, травка? Ген хотел бы думать, что уже давно узнал бы о подобных пороках и слабостях своего врага, но, как показала практика, Ишигами был полон сюрпризов. Про его тягу к курению, например, Ген даже не догадывался, а оно вон как вышло… — Тогда зачем мы здесь? — мрачный голос Сэнку выдернул его из размышлений. Ген хмыкнул. — За информацией, конечно, — они перешли улицу, и Ген постучал в простую деревянную дверь одной рукой, прислонившись к выветрившемуся кирпичу. — Видишь ли, Сэнку-чан, американцы — самые страшные сплетники во Вселенной, — он ненавязчиво отвернулся от проезжавшей мимо машины, бросив на Сэнку выразительный взгляд, чтобы тот тоже не светил своим лицом. — А ещё в их концепции мира всё продаётся и всё покупается, вопрос лишь в цене. А это место — оплот всех самых беспринципных представителей самого беспринципного народа, где нам расскажут всё, что угодно, за нужное количество денег. — И… владелец просто позволяет тебе приходить сюда и шпионить?.. Ген демонстративно изогнул бровь с самой гаденькой из своих ухмылок на губах. — О, моё милое летнее дитя, ты удивишься, когда узнаешь, на что люди готовы ради поддержки своего маленького дела и одной приятной беседы… Спустя несколько секунд раздался металлический гул — неказистая деревянная дверь явно была не так уж проста, — и замок с другой стороны приглашающе щёлкнул. Молодой мужчина со странной стрижкой горшком и какими-то жутковатыми бесцветным глазами высунул голову наружу, явно агрессивно настроенный. Узнав Гена, он тут же заметно расслабился, но более дружелюбным всё равно не стал. — Менталист? — рявкнул он. — Какого хрена тебе нужно? — Всего лишь информация, Джоэл-чан, как и всегда, — мурлыкнул Ген, невинно хлопнув ресницами, и плавным жестом вложил в его ладонь стодолларовую купюру. — Броуди у себя? — А… — Джоэл задумчиво почесал живот под засаленной рубашкой, и Ген изо всех сил постарался не показать своего к нему отвращения. Его всегда до костей раздражал этот мнимо-пафосный, но совершенно бескультурный ублюдок, который строил лицо перед дамами, но с мужчинами всегда был максимально тошнотворным. — Броуди здесь, но, он, как бы… немного не в себе сейчас. И вообще, чувак, ты ж, вроде как, снова в розыске? Я не хочу проблем! Ген закатил глаза. — Я всегда в розыске, и когда вас это останавливало? — он невозмутимо отодвинул Джоэла плечом, проскользнул мимо него и, схватив Сэнку за запястье, протащил его за собой вглубь здания. Задняя дверь вела в служебное помещение для сотрудников, которое было заставлено коробками с медикаментами, пластиковыми стаканчиками и каким-то неадекватным количеством разного рода хлама. Из динамиков, спрятанных в покрытых пылью искусственных растениях, разбросанных тут и там по комнатам и коридорам, доносился низкочастотный ритм, заглушающий шум улиц и вводящий в какой-то специфичный транс, если сосредоточиться на звуке. Сэнку налепил на себя своё самое мрачное и суровое выражение лица и молчаливой тенью следовал за ним, угрожающе расправив плечи, и Ген поймал себя на неосознанной благодарности бывшему спецагенту за то, что тот без особых на то указаний согласился взять на себя роль грозного телохранителя. Ишигами явно знал, как вести себя в подобных местах, и это было… удобно, как минимум. Даже профессионально. Джоэл с неприкрытым любопытством посмотрел на Сэнку, и Ген бросил ему многозначительный и очевидно-угрожающий взгляд. Шансы на то, что местные ребята в курсе последних новостей, были невелики, но никогда не равны нулю. Впрочем, умелые руки Амариллис сумели состричь почти все черты, которые выдавали в Сэнку того-самого-Ишигами, а Ген даже заставил его надеть линзы, чтобы спрятать уникальный цвет глаз, да и в целом, Сэнку, одетый в мешковатую толстовку, а не в пошитый с иголочки костюм, почти потерял свой узнаваемый силуэт с широкими плечами и узкими бёдрами… Если бы Ген не сражался с ним лицом к лицу в течение многих лет, то вот так, мельком и с первого взгляда, он бы, наверное, тоже мог одурачиться подобной маскировкой. Ну, он надеялся. Так что, вероятность того, что Джоэл понял, кто именно его сопровождал, была довольно низкой. На том уровне, что можно было рискнуть. Их лучшей защитой было вести себя как можно более беспечно и уверенно, так, будто присутствие здесь Ишигами было событием ничем не примечательным и совершенно будничным. — Сюда, — проворчал Джоэл, указывая на хиппарского вида занавеску из бисера, которая вела в мягкую зону, где клиенты могли переждать слишком интенсивные моменты воздействия препарата. Он предусмотрительно не стал заходить в комнату вслед за ними, а просто вернулся к стойке и, кажется, запустил какую-то игру на своём телефоне. Ген бросил на Сэнку быстрый взгляд, тот кивнул ему, и они оба почти синхронно шагнули за занавеску, осматриваясь по сторонам. Этим ранним утром казалось, что большинство посетителей заведения, которые баловались «молниями», или уже ушли, или были почти без сознания, тупо и совершенно неосмысленно глядя в потолок с мечтательной улыбкой на губах. Какой-то светловолосый парнишка тихонько похрапывал, уютно свернувшись калачиком на совершенно неуютном шезлонге, покрытом пятнами разного рода телесных жидкостей бесчисленных посетителей до него. Запах пота, крови и спермы был настолько сильным, что Ген сморщил нос от отвращения. Смачное местечко, ничего не скажешь. — Зачем кому-то вообще может понадобиться сюда приходить? — с неприкрытым ужасом в голосе прошептал Сэнку. — Чтобы почувствовать себя счастливым и свободным, — пожал плечами Ген. — Эти люди верят, что постигают какие-то внеземные истины. Они не видят собственной мерзости. Сэнку поморщился. — И ты думаешь, сюда могли заглядывать наши американские… эээ… коллеги? — Понятия не имею, — хмыкнул Ген. — Вряд ли, если они и правда служили в Дельте, оттуда выходят довольно аскетичные ребята. Но я уверен, что если в город прибыл кто-то из Штатов, то Броуди точно всё об этом знает. Они прошли сквозь зловонную комнату до следующих бисерных занавесок, ведущих в узкий коридорчик с несколькими дверьми. Ген уверенно прошёл к самой дальней. Там, в небольшом кабинете, больше похожем на лабораторию, в расхлябанном мягком кресле сидел огромный чернокожий мужчина в маленьких круглых очках, скрючившись и невидяще глядя в стену. Он выглядел так, словно не сходил с этого места уже несколько дней и, судя по влажному пятну от слюны на воротнике, ночевал он тоже здесь. Видимо, доктор Броуди решил устроить какой-то новый этап улучшений своего препарата. Ген нахмурился. Ему нужна была его память, его всегда точные знания, а не поток бессвязного бреда, но он понадеялся, что «молния» просто развяжет Броуди язык. Тот, казалось, едва ли заметил, что кто-то вошёл в его кабинет. Они с Сэнку встали прямо перед ним. Ген постучал ногой по его ботинку. — Эй, доктор, подними-ка глаза, — властно произнёс он, — у меня есть к тебе деловое предложение. — Мальчики меня не интересуют, — Броуди медленно поднял взгляд, слепо моргая, и выглядел почти оскорблённым самой этой идеей. Ген мысленно добавил гомофобию к списку всех неприятных качеств, которыми обладал этот человек. Он фыркнул и стянул с него очки. — Разуй глаза, Броуди. Мне нужна информация. Броуди ещё раз слепо моргнул и потряс головой, зажмурившись. Видимо, прояснив немного свой кумар, он снова посмотрел на Гена и, наконец, расплылся в улыбке. — Ааа, Менталист! Привет, дружище! Какими судьбами? Ты, наконец, решил попробовать? Ген снова едва сдержал поток отвращения, которое вот-вот норовило просочиться на его лицо. — Не в этой жизни. От тебя мне нужна только твоя информация, дружочек. Итак, ты сейчас в состоянии мыслить, или уже совсем отъехал в свою нирвану? Броуди усмехнулся, но заметно оживился, как только Ген показал ему пачку наличных. Он покачал головой и развёл руками. — Менталист, ты многое теряешь. Зачем тебе всё это, скажи? Почему ты так не хочешь окунаться в истину? Мне уже давно не нужны твои деньги, я в своём познании настолько преисполнился, что как будто бы уже сто триллионов миллиардов лет проживаю на триллионах и триллионах таких же планет, как эта Земля, мне этот мир абсолютно понятен, и я здесь ищу только одного — покоя, умиротворения и вот этой гармонии от слияния с бесконечно вечным, от созерцания великого фрактального подобия и от вот этого замечательного всеединства существа, бесконечно вечного, куда ни посмотри, хоть вглубь — бесконечно малое, хоть ввысь — бесконечное большое, понимаешь? А ты опять приходишь ко мне со своим вот этим… Иди суетись дальше, дружище, это твоё распределение, это твой путь и твой горизонт познания, он несоизмеримо мелок по сравнению с моим, понимаешь? Конечно, ты не понимаешь, но если бы ты попробовал, клянусь, ты бы понял, и стал бы, как я, как будто бы уже давно глубокий старец, бессмертный, который на этой планете от её самого зарождения, ещё когда Солнце только-только сформировалось как звезда, и вот это газопылевое облако, вот, после взрыва, Солнца, когда оно вспыхнуло, как звезда, начало формировать вот эти коацерваты, планеты, понимаешь, я на этой Земле уже как будто почти пять миллиардов лет живу и знаю её вдоль и поперёк, я знаю весь этот мир, а ты мне какие-то деньги… Мне не важно это, Менталист, мне важно приобщить тебя к истине, а на твои тачки, на твои яхты, на всё твоё благо мне плевать, Менталист, но если ты попробуешь- — Деньги брать будешь или нет? — Ген не выдержал и прервал столь вдохновенный монолог. Казалось, его крыша потекла окончательно. Ещё немного, и Ген рисковал потерять одного из своих самых полезных информаторов. Грёбаные наркоманы, вечно от них одни проблемы. — …Какого рода информация тебе нужна? — подумав немного, наконец, спросил Броуди. — Шарлотта Бони, — немедленно ответил Ген, мгновенно переключаясь из раздражения в режим деловых переговоров. — Мне нужно знать, в городе ли она, и если нет, как давно уехала. — Броуди перевёл задумчивый взгляд на Сэнку, но Ген тут же сделал шаг влево и преградил ему вид. — Не смотри на него, смотри на меня. Я тот, кто тебе платит. — И что тебе нужно от этой сучки? — О, значит, ты её знаешь. Прекрасно. Расскажи мне о ней, — Броуди чуть нахмурился, замялся, очевидно, пытаясь прикинуть, сколько ещё денег он сможет выручить за подробности, и на Гена снова накатило раздражение. Непоследовательный ублюдок, пусть уже определится, нужны ему бабки, яхты и материальные блага, или только слияние с бесконечно вечным. — У тебя тридцать секунд, — рявкнул он, — или мы уходим. — Она наёмница, — быстро продолжил тот, не отрывая взгляда от пачки денег в его руках. — Фанатичка. Из одного секретного отряда, я не знаю подробностей. Ушла из армии в наёмники вслед за своим командиром. Ей, в общем-то, плевать на всякие там миссии и великие цели, она просто выполняет приказы. Насколько я знаю, она беспрекословно верна тому, кому служит. Идеальное оружие. — Она ещё в Японии? Броуди склонил голову в бок и снова посмотрел на Сэнку. — Если бы это было так, то это бы многое объяснило, не так ли? Ген стиснул зубы, уже жалея, что взял грёбаного Ишигами с собой. Какой бы хорошей ни была маскировка, его узнавало слишком много людей. Не было никакой гарантии, что Броуди или кто-то ещё не выдаст их копам, как только они скроются из виду. Единственное, что могло оправдать настолько высокий риск, — тот факт, что прятаться дальше было просто бессмысленно, их всё равно каждый день разыскивало всё больше и больше солдат и полицейских, а продолжать отсиживаться по убежищам, словно пара трусливых крыс, точно бы не спасло ни их, ни страну, ни ситуацию в целом. Ген взглянул на Сэнку и по его мрачному виду понял, что тот пришёл к такому же выводу. — Ты знаешь, где именно она в городе? — Не то чтобы они мне много рассказывали, — пожал плечами Броуди. — Вероятно, тусуется где-то в Совете, вместе с теми ублюдками, которые её наняли? Ну, точнее, не конкретно её, а отряд, в котором она служит, но не думаю, что это сильно принципиально… Ген нахмурился — если эту Шарлотту и правда официально нанял кто-то из Совета, настолько, что та обитала в каком-то из принадлежащих Совету корпусов, это сильно осложнило бы их планы. Это значило бы, что Ибара будет готов ко всему, в том числе, что они с Сэнку попытаются вскрыть его карты, а американцы при этом легко смогут оправдать присутствие своих солдат в японской столице — ещё бы, такая угроза государственности. К настоящему времени новости о том, что глава Спецподразделения национальной безопасности и один из самых разыскиваемых преступников по прозвищу Менталист работают вместе, уже разлетелись по всем каналам, словно горячие пирожки, и этот неприглядный факт сделал почти невозможным любой их план по вторжению в самое сердце Совета. Ген бросил Броуди пачку денег, и тот схватил её слишком ловко для человека с засохшим пятном слюны на воротнике. Надо было срочно отсюда валить. Броуди явно не потребуется много времени, чтобы, если нужно, попытаться донести информацию об их присутствии — тому всегда было всё равно, с кем дружить, пока с ним болтают и пока ему платят, а в Гене было не слишком уж много терпимости к его монологам. Однако Ген очень надеялся, что та сумма, которую он отстегнул, была способна удержать этого ублюдка от немедленного звонка в полицию. В любом случае, пытаться вытащить из Броуди что-то большее явно было бессмысленно, так что, да, пора было сваливать. Ген резко вышел из кабинета, направляясь обратно к выходу через служебное помещение, а Сэнку взволнованно зашагал рядом с ним. — Думаешь, он сказал правду? — Я сотрудничаю с ним не просто так. Броуди всегда говорит правду, вот только он говорит её вообще всем, кто готов заплатить. — Даже тем, кто воюет против нас? — Ген кивнул. — Бля, но мы ведь и так знали, что Шарлотту нанял кто-то из Совета. Это была пустая трата времени и денег, плюс неоправданный риск, разве нет? Они прошли мимо стойки, а парень с бесцветными глазами — Джоэл — даже не оторвался от игры в мобильник. Ген бросил ему остаток обещанной взятки. Тот одобрительно хмыкнул. Ген задумчиво посмотрел на Сэнку. — Не совсем, — медленно произнёс он. — Во-первых, если она и впрямь тусуется в Совете, то её наняли официально, понимаешь? Да, возможно, под другим предлогом, но это всё равно значит, что есть какие-то подтверждающие документы или трансакции, хотя бы какой-то след. И если даже Броуди знает, что Шарлотта беспрекословно верна только своему начальству и выполняет только его приказы, а не приказы Ибары, то мы понимаем, что это не просто какая-то местечковая игра за власть. Это доказывает, что Штаты настойчиво пытаются вернуться в Японию и закрепиться тут основательно. Он не стал упоминать о своей всё крепче растущей уверенности, что господин Ишигами-старший был частью этого заговора. Потому что, ну… по какой такой причине глава PSIA до сих пор не вернулся в свою страну, когда в ней буквально совершался едва ли не государственный переворот? Что это за миссия такая, что его до сих пор не вызвали обратно? Разве может где-то быть более чрезвычайная ситуация? А даже если эта миссия действительно настолько серьёзная, почему он не выступил хотя бы дистанционно, когда в преступлении против государства обвинили не просто его воспитанника и ученика, но его родного сына? Тем более, учитывая настолько шаткие, настолько бесформенные доказательства? У Гена было больше причин желать Сэнку смерти, чем у кого бы то ни было в этой стране, но даже его не убедило то зрелище на записях с камер наблюдения. Всё это было… слишком спланировано, слишком складно, чтобы быть простым совпадением. С Ибарой всё давно было понятно, но без поддержки силовых структур даже этот старый ублюдок не решился бы на что-то подобное. К тому же, такой мощный «проступок» Сэнку, безусловно, бросал очень тёмную тень и на образ его отца, и на образ той организации, которой тот управлял. Потому теперь, когда Сэнку был в бегах и его обвиняли в смерти Премьера, всё, что нужно было сделать PSIA, чтобы очистить своё имя, это ликвидировать его и «отомстить» за павшего любимого народом лидера, однако- — Куда мы теперь пойдём? — вздохнул Сэнку и толкнул плечом входную дверь. Звук взвода доброй дюжины стволов, направленных в их сторону, стал для Гена наихудшим сюрпризом из всех возможных. Больше десятка солдат стояли полукругом у входа в бар, и Ген замер, борясь с желанием схватиться за собственное оружие. Он знал, что это только усугубит их положение и буквально выдаст силовикам разрешение стрелять на поражение. Он лихорадочно огляделся. Все солдаты были одеты в тёмную форму, их лица были скрыты под тактическими шлемами, совершенно нечитаемые. Сэнку замер рядом с ним — несомненно, осознавая тот факт, что в текущих обстоятельствах большинство из них посчитают именно его куда большей угрозой. Ген как раз размышлял, удастся ли ему вернуться в относительную безопасность нарко-бара, когда солдаты расступились, пропуская вперёд женщину в матово-чёрном кожаном комбинезоне и с до боли знакомой стрижкой боб. Шарлотта Бони вежливо им улыбнулась. — Я слышала, вы меня искали. ••• Сэнку, что стоял за его спиной, сделал короткий, контролируемый вдох, и Ген буквально почувствовал, как тот собирается, напрягается, готовый к драке, и это маленькое движение словно развеяло панику, что нарастала под рёбрами отчаянным штормом. Отставить панику. Ген сбегал и из более безвыходных ситуаций. Он не мог отвести взгляда от женщины, что стояла перед ним, и не мог не признать очевидную угрозу направленного на них оружия. Все его знания, весь его опыт, все прожитые под тенью андеграунда годы научили его, как распознать даже мельчайшие слабости своих противников. Однако, и мисс Бони явно была не из простых. Всё-таки, кого попало в «Дельту» не берут. Она смотрела на них буквально ястребиным взглядом, выискивая любой намёк на любую слабость, но Ген не планировал давать ей никаких намёков. Этим ребятам явно не составило бы труда найти предлог, чтобы нажать на спусковой крючок, и их со всей очевидностью выбрали на эту роль именно по причине беспринципной беспристрастности. Их обмундирование явно не было новым, но ни на форме, ни на шлемах ни одного из них не было ни малейшей потёртости, ни малейшей царапинки, которая бы указывала на то, что когда-то кому-то удавалось их задеть. Это были лучшие бойцы, отборные, идеальные. Да, что уж там, будь у Гена задача ликвидировать опасных преступников и предотвратить ещё большее насилие, он и сам бы выбрал именно таких солдат. И, очевидно, им с Сэнку нужно было убираться отсюда до того, как случилась столь неожиданная встреча, но судьба никогда не была к ним благосклонна. — Ишигами Сэнку, — ровным голосом произнесла Шарлотта, — ты арестован по приказу Совета. Сэнку открыл было рот, но Ген успел ответить первым. — Да? — он ехидно вскинул бровь. — А с каких это пор американские наёмники выступают от имени японского Совета? Мисс Бони проигнорировала явный вызов в его словах и чопорно сложила руки на груди. Она была одета точно так же, как на тех кадрах, что Яков выудил из камер видеонаблюдения, и Ген не сомневался, что это было задумано специально, чтобы выбесить Сэнку и подтолкнуть его к каким-то необдуманным действиям. Столь очевидная провокация вызвала у него под кожей бурлящий гнев, и ладони сжались в кулаки будто сами по себе, совершенно без участия каких бы то ни было клеток мозга. Шарлотта явно заметила это маленькое движение, судя по тому, столько самодовольства затаилось в уголках её пухлых губ. — Нас вызвали сюда, чтобы предотвратить ещё одну жестокую стычку, подобную той, что случилась в техническом здании Бюро, — всё так же невозмутимо сказала она, таким тоном, будто они просто обсуждали погоду, если бы не лёгкое лязганье металла о металл на фоне. — Мы просто сопроводим вас к правосудию вашего Совета, не более того. Ген едва удержался от искушения презрительно фыркнуть. Он мог только представить себе, какое «правосудие» им там предложат. Скорее всего, это будет безапелляционная пуля прямо в затылок уже спустя секунду после того, как наручники коснутся их запястий. При таком количестве солдат в качестве свидетелей мисс Бони могла наплести сотни всевозможных баек о том, как им героически пришлось усмирять взбесившегося спецагента и его злодейского сообщника. — Кто вас послал? — с неприкрытой угрозой в голосе прогремел Сэнку. Было до боли очевидно, о ком на самом деле спрашивал Ишигами. Единственный вопрос заключался в том, было ли для него лучше или хуже убедиться в том, что его обожаемое Бюро продолжало настойчивую охоту. Ген подумал о едва затянувшейся ране в его животе и засомневался. — Совет Японии запросил помощи у Соединенных Штатов, и мы пришли на помощь. Моему отряду было разрешено оказать содействие вашей полиции в поимке двух опасных беглецов, — в её глазах было столько голода, что Ген пересмотрел своё первоначальное умозаключение, что она просто выполняла приказы. Даже если эта сучка и правда была просто охотничьей псиной, псина явно была жадной до крови. — Полагаю, приказ тебе отдал самолично по доброте душевной Президент палаты Советников господин Ибара, верно? — протянул Ген в надежде вызвать хоть какую-то реакцию. — Следи за своим языком, подонок, — едва ли не сплюнула мисс Бони. — Я не буду подчиняться какой-то швали! О, очаровательно. Всё, как Ген и предполагал. Это был первый намёк на какие-либо эмоции за пределами бескрайнего моря спокойной силы, которое эта дамочка так тщательно излучала. Привязанность, которая выходила за рамки простой военной выправки, солдатской преданности или какой-то там высокой миссии. Шарлотта Бони совершенно точно была не просто убийцей, какой он её себе представлял, и не просто фанатичкой. Тут было замешано что-то личное, желание выслужиться и быть замеченной кем-то очень конкретным. Ген со скоростью звука обдумывал все варианты, наблюдая за беспокойным напряжением солдат. Если он сделает хоть малейшее движение к оружию или к двери, они застрелят его — и, скорее всего, будут стрелять до тех пор, пока его тело не перестанет дёргаться. Каждое мгновение, пока они здесь стояли, было ещё одной дополнительной секундой до прибытия подкрепления. Им необходимо было пространство для манёвра, а значит, нужно было вернуться в здание и поискать другой способ сбежать. Это было сложно. Но возможно. Даже самые подготовленные солдаты всё ещё оставались людьми. Ген буквально почувствовал зуд между лопатками, рискнул бросить взгляд на Сэнку и обнаружил, что тот смотрел на него в ответ. В его кроваво-ярких глазах, задёрнутых дурацкими линзами, читался немой вопрос, на который, учитывая обстоятельства, Ген был бы глуп, если бы не ответил. Это был тот самый момент, когда подмигнуть в ответ человеку, с которым он боролся долгие годы, было буквально жизнеопределяющей необходимостью. Легко и непринуждённо, будто они заранее это спланировали, будто они годами отрабатывали этот приём до тех пор, пока он не въелся им в душу, Сэнку выхватил пистолет из кобуры Гена и шагнул вперёд, когда Ген шагнул назад и с усилием распахнул дверь. Прежде чем солдаты успели осознать, что происходит, и потянуться к спусковым крючкам, Сэнку уже прострелил троим из них колени, а Ген схватил его за шкирку, буквально забрасывая внутрь бара, выхватил из кармана маленький чёрный шарик и бросил его в оцепление. Краем глаза он заметил, как Шарлотта открыла рот и протянула к ним руки, но они уже ввалились обратно в здание, и Ген всем телом захлопнул дверь. — Что это…? — Сэнку не успел закончить вопрос. В воздухе где-то там, за дверью, позади них, раздалось что-то вроде взрыва. Но вместо жара, который ожидался от детонации обычной гранаты или какой-то ручной бомбы, весь мир, казалось, задрожал от какого-то всепоглощающего вакуума. От внезапной смены давления у Гена заложило уши, и он поморщился с тошнотворным ощущением, будто что-то невидимое проходит сквозь их тела. — Блядь, — прошипел Сэнку, побледнев до состояния заблудшего в мире живых призрака. — Это что, был нуль?! — Ага, — проворчал Ген, потащив Сэнку по коридору мимо стойки. — Но это незаконно! — Ишигами не сопротивлялся, но явно был очень возмущён. — Это оружие запрещено в пятидесяти семи странах! — Правда? — Ген закатил глаза. — Тогда хорошо, что я преступник. О, ему стоило немалых денег найти инженерные схемы и протоколы создания знаменитого запрещённого оружия, которое разрабатывалось в сверхсекретных российских лабораториях — благо, надёжные связи четы Никитиных и уникальный талант Касеки разбираться в любых механизмах, созданных человечеством, позволили создать удобную карманную бомбочку, которую в народе именовали милым и многогранным словом «нуль». Ген искренне не понимал, почему они запрещены. В конце концов, инфразвуковые вакуумные гранаты имели маленький радиус поражения и совсем не загрязняли окружающую среду! Ну, подумаешь, вызывали паралич, рвоту, спазмы, приступы паники, разрывали барабанные перепонки и вызывали обширные поражения центральной нервной системы, но ведь не насмерть же убивали! Идеальный маленький дружок для вот таких маленьких вылазок… Ген вытащил пистолет и шагнул вперёд, не обращая внимания на дверь, которая яростно задребезжала, как только солдаты попытались ворваться внутрь. Сэнку схватил какую-то металлическую полку и бросил её перед дверью, чтобы создать еще одно препятствие. — Это их надолго не задержит, — хмыкнул он. — Они направятся к выходу, попытаются нас отрезать, — Ген пробежал по главному коридору и увидел, как Джоэл резко повернулся в их сторону, широко распахнув глаза в первородном ужасе. — Дай мне секунду. Мне нужно кое-что уладить, и мы пойдём. Прежде чем ублюдок с бесцветными глазами успел открыть рот для своего последнего крика, Ген выстрелил ему в голову. Кровь авангардной картиной брызнула на стену, и его тело с глухим стуком рухнуло на грязный пол. Ген удовлетворённо хмыкнул и снова повернулся к Сэнку. Тот изо всех сил пытался держать нейтральное выражение лица, но в его обострившихся чертах явно читался неприкрытый шок. — За что ты так с ним? — прохрипел он. — Как ты думаешь, кто вызвал копов? Он не стал дожидаться, пока Ишигами решит, собирается ли он устроить тут истерику во имя принципов гуманности, или в данных обстоятельствах смерть одного неизвестного ему человека не стоила потери драгоценного времени. Судя по крикам снаружи здания, пройдёт всего несколько минут, прежде чем группа Шарлотты окончательно оправится от вакуумного взрыва и снова начнёт атаку в полную силу. Главный вход в «Молнию» состоял, в основном, из многообещающих витрин, и со всей очевидностью, когда прибудет подкрепление, все окна будут уничтожены в первую очередь. Отдаленный вой сирен доказывал, что ждать осталось недолго. Ген нахмурился, огляделся и заметил висевший на стене покрытый слоем пыли план эвакуации. То, что нужно. Прекрасный побочный эффект от в основном дурацких требований Совета по обеспечению пожарной безопасности. — Нам нужно забраться на крышу, — бегло изучив план, он повернулся к Сэнку. — Вокруг много зданий, куда мы сможем перебраться. Если повезёт, можем даже успеть до того, как нас кто-нибудь заметит. — Сомневаюсь в этом, — поджал губы Ишигами. — Они перекроют квартал и начнут патрулирование. — Выбора у нас нет. Переглянувшись напоследок, они рванули вверх по лестнице, и в ту же секунду вдребезги разбилось витринное окно на первом этаже. Воздух наполнился резким запахом слезоточивого газа, послышались звуки выстрелов и приглушённые проклятия. — Будем надеяться, что эти ублюдки не… — прежде чем Ген успел закончить мысль, здание сотряс ещё один мощный взрыв, достаточно сильный, чтобы он буквально впечатался в спину Сэнку. Грёбаный слезоточивый газ. Грёбаные тупоголовые ублюдки, которые, похоже, никогда не учили химию и тупо не помнили, что он огнеопасен. Как же заебало. Недвусмысленный звон в левом ухе предупредил, что у него, возможно, лопнула барабанная перепонка. Ну, охуеть теперь. Мир вокруг немного расплылся, и Ген потряс головой, пытаясь сфокусировать зрение и избавиться от навязчивой визуальной помехи. В воздухе всё сильней разливался резкий неприятный запах, и он тяжело опёрся на твердую руку Сэнку. — Эй, эй, Ген, нам нужно продолжать двигаться, — предупредил тот, обхватывая его за пояс и заставляя подняться на ноги. — Этот газ токсичен в замкнутых помещениях. Пойдём, нам нужно на воздух, слышишь? Ощущая себя до противного полупьяным, Ген собрал все свои силы в кулак и бросился вперёд, не заботясь об изяществе и грации — только о скорости. Башка раскалывалась, словно его хорошенько приложили затылком о стену, и эта боль к утру обещала перерасти в настоящую мигрень, но всё это не будет иметь никакого значения, если они не выберутся из ёбаного здания и позорно подохнут прямо тут, на грязной покрытой блевотиной лестнице. Сэнку обогнал его, взглянул внимательно в его лицо и, как только убедился, что Ген устоит на ногах, врезался плечом в дверь на верхней площадке, выломав к чёрту хлипкий замок. На узкую лестницу хлынул поток свежего воздуха, и Ген с благодарностью вдохнул полной грудью. О, да, живительный кислород. Сквозь вой сирен послышался ритмичный гул приближающегося вертолёта, и Ген, не теряя времени, вывалился на крышу вслед за Сэнку. — Пригнись и не высовывайся, — приказал Ишигами тоном, не терпящим возражений. — Возможно, у них есть снайперы. Ген что-то проворчал себе под нос, слишком раздражённый всем происходящим хаосом, чтобы утруждать себя разъяснениями относительно того, что он получше некоторых знал, как ведут себя копы при задержании, и прекрасно понимал, как ему следовало себя вести. Плевать. Если Ишигами хотел командовать, раз он такой, блядь, умный, пусть командует. Ген развернулся по кругу, сканируя окружающее пространство, и жестом указал на ближайшее здание. Оно было слишком высоким, чтобы они перебрались на крышу, но это было именно то, что нужно, чтобы сбить копов со следа. — Как думаешь, ты смог бы прыгнуть вон в то окно так, чтобы выбить стекло? Сэнку внимательно проследил взглядом по траектории, будто высчитывал в уме необходимую скорость, силу удара и чёрт его знает, что ещё, но спустя пару секунд утвердительно кивнул. — Смогу. Ты прыгнешь за мной? Ген усмехнулся. — Ну, у меня в плане на день точно не было ареста, так что выбор у меня небольшой… — раздавшиеся внизу крики и грохот ботинок по лестнице подтвердили, что времени ждать у них нет. — Давай, давай, пошевеливайся. Ишигами кивнул, отошёл подальше от края крыши, перевёл дыхание и рванул с места. К своему сожалению, так порой случалось, замотавшись то в каких-то бытовых условностях, то в собственных чувствах, Ген будто бы забывал, что тот удивительный человек, с которым он боролся практически всю свою жизнь, был не просто чертовски умным и чертовски находчивым. Он был прекрасно подготовленным бойцом, быстрым, ловким и просчитывающим в уме сразу множество факторов воздействия на исход событий, от траектории пули до необходимой силы удара. Да, Ишигами Сэнку не был самым физически одарённым в своём Спецподразделении, но по уровню подготовки он был на две головы выше любого другого полицейского, любого рядового офицера. И, да, Ген и правда порой об этом забывал в пылу собственного бахвальства, ну, или, как сейчас — после долгого наблюдения за его измождённым состоянием. Но потом обязательно вспоминал. Вот, как сейчас. Потому что сейчас, в режиме реального времени, он наблюдал, как Сэнку, словно текучая ртуть, пронёсся по крыше и, мощно оттолкнувшись от края, прыгнул — далеко и прицельно. Звук бьющегося стекла был не более чем крещендо в неповторимой симфонии его движений. Ген заворожённо вздохнул, не в силах сдержать восхищение. — Ген! Тут всё чисто! — уже спустя пару мгновений Сэнку вскочил на ноги и помахал ему рукой. Ген кивнул ему и огляделся. Он подошёл к двери на крышу и закрыл её так плотно, насколько смог. Нашёл камень, достаточно большой, чтобы создать нужный ему эффект — разделить их преследователей на две группы. Можно было, конечно, просто шмальнуть в другое окно, но выстрел привлёк бы слишком много внимания. Он выбрал наиболее очевидное здание по соседству, то, куда он побежал бы, если бы был идиотом, и, прицелившись, швырнул булыжник в ближайшее окно. Прекрасно. Выглядело более чем натурально. Затем подошёл обратно к тому краю, где через пролёт переулка его уже ждал Сэнку. Тот снова махнул ему рукой. — Ну же! Давай! Ген оглянулся и резко выдохнул. Отошёл на несколько шагов назад для разбега, как это сделал Ишигами. Но, чёрт возьми, Ген не был спецагентом. У Гена не было уникальной школы подготовки. Он многое умел, он сильно прокачался физически за последние несколько лет, но всё равно опирался в основном на свою природную ловкость и гибкость, а не на силу. И, да, ему было страшно. Но он это сделал. Выбора не было. Ген был не настолько глуп, чтобы позволить своей биологической слабости помешать ему выжить. Он перевёл дыхание, стараясь не думать о том, какое хрупкое на самом деле человеческое тело, и что ёбнуться с крыши это последнее, чего бы ему хотелось, и бросился вперёд со всей скоростью, на которую был способен. Это усилие было почти чрезмерным для его израненного организма, каждая его мышца буквально взмолилась о пощаде, мощный выброс адреналина превратил его и без того сумасшедшее сердцебиение в настоящую барабанную дробь, что с каждым ударом отдавалась в ушах физической болью, но он это сделал. Там, на другом конце пролёта, в разбитом окне соседнего здания, его ждал Сэнку — такой напряжённый, словно в любую секунду готовился протянуть руки и поймать Гена, если тот не сможет прыгнуть так, как нужно. Ноги оттолкнулись от небольшого поребрика на крыше, а затем Ген полетел, сгруппировавшись всем телом. Он увидел, как широко распахнулись глаза Сэнку, и одновременно с этим услышал вдалеке звук выстрела. Огненная очередь из чистой, ничем не прикрытой боли прошила ему бок и заставила кувыркнуться в воздухе. Только быстрые рефлексы Сэнку удержали его от того, чтобы рухнуть прямо на мостовую. Тёплые руки внезапно обхватили его талию, прижимая к себе, и мир совершил кульбит, они повалились на твёрдый пол, перекатываясь по стеклу. — Ген, — выдохнул Сэнку наполовину вопросительно, наполовину с облегчением. — Ген, нам нужно бежать. Ген моргнул, пытаясь прийти в себя. Перед глазами всё стало серым и пятнистым, было понятно, что его тело буквально вопит о том, что сил больше нет, и бежать он просто не сможет. Ебучее тело. Ген, как обычно, решил его полностью проигнорировать. Шатаясь, Ген попытался встать на ноги, но не смог, и остался сидеть. — Нам нужно убраться подальше отсюда. Надо спуститься вниз и посмотреть, нет ли поблизости какого-то укрытия- — Почему от тебя пахнет кровью? — Сэнку нахмурился, глядя на него так, словно собирался здесь и сейчас устроить ему медицинский досмотр на предмет наличия ранений. — Та пуля в тебя попала? Ген быстро замотал головой. У них совершенно точно не было времени беспокоиться о такой глупости, как поверхностное огнестрельное ранение. Просто царапина. Что, у Гена царапин не было? Да сотни. Ерунда. Он указал на ухо, которое всё ещё пульсировало болью. — Я думаю, у меня лопнула барабанная перепонка. Всё в порядке. Не страшно. Ишигами, казалось, хотел возразить, но, похоже, понял, что они сейчас явно не в том положении, чтобы терять драгоценные секунды. Сэнку вскочил и помог Гену подняться, аккуратно придерживая за пояс, с тревогой вглядываясь в его лицо. — Можешь идти? — Ген кивнул. — Тогда пошли. Он осторожно, чтобы кровь не накапала с рубашки на брюки, направился к выходу из — что это было, какой-то офис? — в общем, к выходу на лестничную площадку. Похоже, они ворвались сюда прямо в разгар ремонта. Окна были частично занавешены полупрозрачными пластиковыми плёнками, белая гипсовая пыль покрывала все поверхности, то и дело заставляя закашляться. Это было неприятно, но здание было пустым, а чем меньше людей, тем лучше. Всё болело, но Ген прекрасно знал, что организм может выдержать и большее, и худшее, и будет держаться на ногах до тех пор, пока в нём ещё плещется живительный адреналин, который восполняет пробел в потоке энергии. Он заметил, что Сэнку украдкой бросал на него косые излучающие беспокойство взгляды, но останавливаться даже на минутку сейчас было никак нельзя, и они оба это прекрасно понимали. Ген полез в карман за своим многострадальным одноразовым телефончиком, который пережил уже больше, чем то, на что был рассчитан. После двух основательных падений экран был разбит, но содержимое разглядеть было можно даже сквозь трещины и битые пиксели. Он нажал кнопку быстрого набора и, едва дождавшись, пока Кохаку возьмёт трубку, заговорил. — Мне срочно нужен план отхода. Я сейчас в– — Я знаю, где ты, блядь, находишься, — прервала его Кохаку. — Это буквально во всех новостях! Ген с шипением выдохнул, когда они медленно спустились вниз, на первый этаж, и осторожно выглянули в окна, что вели во двор. Там было несколько деревьев, которые, теоретически, можно было использовать для укрытия, но, увы, не сейчас — в середине дня у них совершенно точно не было реальной возможности пересечь открытое пространство двора и остаться незамеченными. — Ну, тогда тебе, блядь, не нужно, чтобы я объяснял срочность ситуации. Кохаку вздохнула. — Это просто… чуть более небрежная работа, чем обычно, Босс, — он услышал, как она стучит по клавишам, и понадеялся, что её таланта хватит, чтобы дать им хотя бы маленький шанс пережить этот ебучий день. — Я начинаю уставать от постоянной беготни, — с досадой проворчал Ген. — Итак, неподалёку проходит старая ветка метро, которая сейчас закрыта, оттуда будет удобно добраться до загородной резиденции. Но пока я не могу отправить к вам машину. Все дороги в том районе перекрыты. Он хмыкнул, с болезненной ясностью осознавая, что прямо сейчас не сможет совершить ни одного, даже самого крошечного, забега по пересечённой местности. — Насколько далеко? — Полквартала. Придётся пробираться через узкий водосток, но один из наших ребят уже пробовал, сказал, что это выполнимо. Ген рассеянно слушал, как она даёт указания, не сводя глаз с проезжающей по улице веренице полицейских машин. Кажется, в замес попали несколько гражданских, судя по тому, как кто-то разбегался прочь от растущего хаоса в относительную безопасность близлежащих домов. Воздух вокруг наполнился густым дымом — Ген полагал, из-за пожара, который они устроили в притоне. Ситуация казалась патовой. Он ругнулся сквозь зубы, нажал на кнопку завершения и сунул телефон обратно в карман. Он оглянулся на Сэнку. — У нас есть план отхода, но он в полуквартале отсюда. — Сомнительно, но окей, — хмыкнул Сэнку. На его стоическом лице читался глубинный скептицизм, он явно, точно так же, как и Ген, прямо сейчас оценивал в уме их шансы выжить, и расчёты со всей очевидностью были не в их пользу. Остаться незамеченными в таких обстоятельствах было практически невозможно. Каким-то, блядь, образом они должны были быть не просто очень, очень быстрыми, но и невероятно скрытными. И, желательно, не оставлять за собой кровавых следов. Ген сделал медленный вдох на четыре счёта и позволил безумной пульсирующей боли в боку якорем осесть в своих костях. Это было мучительно, но именно подобный импульс на грани жизни и смерти смог бы дать ему силы бежать вперёд — он точно знал, насколько полезным могло быть найти опору в своей боли. — Итак, план. Мы держимся зданий и пытаемся затеряться в толпе, где не будем привлекать внимания, — он огляделся и услышал, как к злополучно-полыхающей «Молнии в бутылке» спешат пожарные машины. — Лучше разделиться. Прячься за всякими грузовиками и большими машинами, ищи любое прикрытие — скорее всего, толпу шерстить отправят всяких новичков, шум дороги на некоторое время точно их отвлечёт. Достаточно, чтобы успеть перебежать улицу. — Разделяться опасно. — У меня нет времени с тобой спорить, но, между нами говоря, у меня побольше опыта побегах. На Сэнку его выпад явно не произвёл впечатления. — Ты забываешь, что именно я тебя ловил. — Ах, старые добрые деньки, — фыркнул Ген, но его жалкую попытку пошутить прервал жуткий вой сирен вдалеке. Надо было валить. Немедленно. Он приподнял светлую пластиковую завесу и перекинул ногу через подоконник. — Если не хочешь разделяться, тогда пошевеливайся. К счастью, похоже, Ишигами больше не собирался спорить. Ген слышал, как он быстро идёт вслед за ним, и старался не замечать то, насколько более осторожной стала его поступь. Или то, что Сэнку в принципе предпочёл остаться рядом с ним, вместо того, чтобы выбрать очевидно более безопасный для них обоих вариант — как опытный спецагент, он не мог этого не понимать, а значит, это был его осознанный риск. Или то, каким тревожным был взгляд Сэнку в те моменты, когда они замирали в тени, и их глаза пересекались — тревожным не за себя, а за его, Гена, состояние. Но нет, Ген об этом не думал. Не-а. Всё его внимание было сосредоточено на грёбаной игре в сапёра, где в режиме полного погружения в реальность нужно было простроить маршрут по минному полю городских кварталов. Всё это было похоже на назойливый ритм какой-то попсовой песни, что звучала только в его голове. Сирены казались яркими мелодическими аккордами, заглушавшими низкие басы его собственного сердца. В другой жизни этой красочной музыки было бы вполне достаточно, чтобы развлекать его беспокойный разум часами — но сейчас её хватало, только чтобы петля отчаяния на его шее не затягивалась ещё хотя бы несколько минут. Над головой, словно гигантский механический дракон, кружил вертолёт, выискивая свою добычу над горящим зданием в конце квартала. Ген схватил Сэнку за запястье и затащил под навес до того, как их смогли бы заметить с неба. Гнетущая симфония шума на улицах, казалось, приближалась к своей кульминации, тревога внутри нарастала с каждой секундой, и Ген ничего не мог поделать с тем, что всё его тело было напряжено до предела, словно готовое к очередному выстрелу. Мимо них торопливо прошла женщина с малышом на руках, и по тому, каким взглядом она их окинула, было понятно, как сильно та нервничает. Она торопливо свернула за угол, скользнув в какое-то заведение, оглядываясь по сторонам едва ли не в панике. Ген осторожно заглянул в окно — как оказалось, то была прачечная, и там, внутри, прячась за грязной баррикадой из стиральных машин, на них с ужасом поглядывала ещё одна группа гражданских. Ген вздохнул. — Держись подальше от окон, — прошипел он себе под нос. — Ты слишком узнаваем среди простых людей. Сэнку хмыкнул и поспешил вперёд, стараясь как не терять скорости, так и не привлекать к себе внимание. — Куда мы идём? — К заброшенной линии метро, — ответил Ген. — Поверни здесь. Было странно вот так, средь бела дня, идти по улицам едва ли не за ручку с Сэнку Ишигами. Если бы ему не было так холодно и голова так сильно не кружилась от знакомого чувства потери крови, Ген, возможно, даже наслаждался бы этим странно-будоражащим опытом. Но, увы, обстоятельства не давали ему смелости сосредоточиться хоть на чём-то, кроме полицейских машин, что сновали по улицам, и солдат, готовых в течение пары секунд отреагировать огнём, если на горизонте появятся самые разыскиваемые преступники в городе. Первым действительно серьёзным признаком опасности стала мелькнувшая за углом группа из десяти солдат. Ген застыл на месте и скорее почувствовал, чем услышал, как Сэнку резко втянул воздух и напрягся. На открытой улице не было достаточного укрытия, чтобы они могли спрятаться или хотя бы скрыться из виду. То, что солдаты не успели их заметить, снова было скорее удачей, чем мастерством, а Ген всё ещё ненавидел полагаться на удачу. Лихорадочно соображая, Ген втолкнул Сэнку буквально в первую попавшуюся дверь и с грохотом захлопнул её за собой. Гулкий шум улицы внезапно заглушила витрина магазина, в котором они укрылись, и Ген крупно вздрогнул, когда колокольчик над дверью звонкой трелью возвестил об их появлении. Он быстро огляделся. Это была маленькая книжная лавка, и Ген очень надеялся, что столь милое местечко сможет подарить им хотя бы крохотную передышку. Знакомый аромат сухих страниц и кожаных переплётов наполнял воздух странным умиротворением, успокаивая, контрастируя с резким запахом масла и дыма снаружи. Несколько удобных на вид кресел были аккуратно расставлены вдоль окон, и Ген быстро скользнул вглубь магазина, туда, где у них было меньше шансов попасться на глаза прохожим. — Здравствуйте, как я могу…? — за прилавком в конце книжной полки появилась приятная на вид пожилая женщина и ахнула, едва завидев их. Ген тут же выхватил пистолет и направил дуло ей в лоб, но Сэнку моментально загородил его собой, словно у него не было ни одной причины усомниться в искренности его намерения выстрелить. — Сэнку-! — Нам очень жаль, — ровным голосом прервал его Ишигами, не сводя глаз с хозяйки книжной лавки. — Нам просто нужно где-то остановиться хотя бы на несколько минут. Мы не хотим причинить вам вреда. — Ты ведь… Ишигами-младший, да? — прошептала она, широко раскрыв глаза. Ишигами-младший кивнул, как последний идиот. Женщина тоже кивнула и посмотрела мимо него, туда, где Ген практически дрожал от жгучей смеси бессильной ярости и глухого беспокойства. — А ты Менталист? — Собственной персоной, — угрожающе прошипел он прежде, чем Сэнку успел ответить за него. Он столько лет тщательно выстраивал свою ужасающую репутацию, что решил позволил ей стать безмолвным предупреждением — пусть его дурная слава теперь работает за него. Пистолет скользнул обратно в кобуру, и Ген оглядел магазин. — Вы… Позади них весело звякнул колокольчик, и все замерли, услышав ритмичный стук солдатских ботинок по деревянному полу. Сэнку едва успел смениться в лице, но женщина уже шагнула вперёд, распахнув им маленькую дверцу прилавка, и толкнула его под стол. — Поторопитесь, мальчики, — прошептала она себе под нос, — или они вас увидят. Ген едва успел задаться вопросом, какого хрена кто-то решил им помочь, как чья-то сильная рука уже обхватила его за плечо, и спустя мгновение он обнаружил, что сидит на корточках под столом, прижавшись к тёплому плечу Сэнку, а вокруг — бесконечные стопки книжек в мягких обложках. Это движение вызвало резкую вспышку боли в бочине, но он проигнорировал её, стараясь тщательно контролировать своё дыхание, чтобы его, не дай бог, не услышал никто другой. — Ч-чем я могу вам помочь? — нервно спросила хозяйка. — Мы обыскиваем все дома и заведения в этом квартале, — ответил сиплый мужской голос, в котором слышалась скука вперемешку с усталостью, как часто бывало после напряжённого рабочего дня. — Вы видели кого-нибудь, кто подходит под это описание? — судя по шелесту бумаги, солдаты приготовили их фотографии. Надо же, какие предусмотрительные. Ген, чуть извернувшись под стойкой, снова потянулся за пистолетом. Он мысленно сказал себе, что, если женщина скажет хоть что-нибудь, что их выдаст, он будет стрелять. Возможно, он даже сможет убить нескольких человек, прежде чем те убьют их. Только тёплая рука Сэнку на плече удержала его от того, чтобы не начать шмалять немедленно. Всё, что мог сделать Ген, это в молчаливой беспомощности уставиться на обтрепавшийся край её голубого пушистого свитера и надеяться, что ему не придётся убивать всех в этом здании, чтобы сбежать. — Нет, — резко сказала женщина и принялась деловито перекладывать бумаги на столе. — У меня не было клиентов с тех пор, как вы устроили тут стрельбу и всех распугали. Последовала напряжённая пауза. — Вы не возражаете, если мы обыщем здание? Они опасные преступники и… — Я возражаю, — строгим тоном ответила та, и Ген аж склонил голову набок, чтобы восхититься тем сердитым взглядом, который она бросила на солдат. Очевидно, если он выберется отсюда живым, ему нужно будет сменить свой привычный книжный магазин. Эта леди заслуживала всей прибыли во вселенной. — Госпожа, нам приказали обыскать этот квартал. — Тогда возвращайтесь с ордером на обыск. Ген долго думал, не попытаются ли они силой ворваться в магазин и обыскать его, несмотря на её отказ. Оставалось только гадать. Он посмотрел на Сэнку, который буквально сжался в комок, скрючившись в очевидно неудобной позе, и увидел в его глазах такое же беспокойство, хотя казалось, что этот благородный дурак куда больше волновался о женщине, чем об их с ним несчастной судьбе. — Хорошо, — голос солдата звучал бодро и почти агрессивно. — Значит, мы вернёмся с ордером. — Восхитительно, — сухо произнесла женщина. Она сделала шаг в сторону от стойки, очевидно, чтобы проводить незваных гостей, но тут же замерла и вздрогнула — солдат внезапно склонился над ней, буквально нависая, и угрожающе хлопнул ладонью по столу. — Поверьте мне, мы с огромным удовольствием обыщем это место, когда вернёмся. Даже не сомневайтесь, — жуткий смысл его слов разнёсся по воздуху зловонными миазмами. — О, даже не сомневаюсь, — гордо ответила она, а затем широким жестом указала на дверь. — Я провожу вас. Ни Ген, ни Сэнку не осмеливались пошевелиться, когда эта свирепая маленькая женщина выгнала за дверь целую группу вооружённых солдат. Ген по-прежнему крепко сжимал рукоять пистолета, и по очевидному, буквально искрящемуся напряжению в теле Сэнку было понятно, что тот готов броситься через прилавок в любую секунду, если ему покажется, что ей причинят какой-то вред. Едва различимый сквозь грохот их сердец в звенящей тишине щелчок дверного замка заставил их немного расслабиться. Спустя пару секунд владелица магазина снова появилась рядом со стойкой. — Всё чисто. Сэнку с кряхтением выбрался из своего неудобного укрытия и внимательно осмотрел пространство книжной лавки. Убедившись, что всё и правда чисто, он повернулся к женщине со слабой усталой улыбкой. — Спасибо вам за помощь, — прохрипел он. — Без вас мы бы точно не справились. — С удовольствием, молодой человек. Ген нахмурился, услышав это вопиющее замечание, но решил промолчать, оставив без комментариев то, насколько сомнительным было удовольствие помогать двум криминальным элементам. Рана в боку так сильно болела, что ему потребовалось буквально всё его упрямство, чтобы не облокачиваться на стойку, когда ему, наконец, удалось выпрямиться. Мокрое тёмное пятно на его рубашке, которое уже перетекло и на брюки, мрачно поблёскивало в тусклом свете с улицы. Хорошо, что его прикрывала кожаная куртка, иначе Ишигами точно уже начал бы задавать ненужные вопросы. — Да, это было ужасно любезно с вашей стороны, — проворчал Ген, — хотя мне чертовски любопытно, какого хрена вам понадобилось буквально вешать себе на спину мишень? Деньги? Слава? Шанс получить какую-то награду? Чего нам будет стоить ваша помощь? — Ген, — Сэнку казался буквально оскорблённым подозрением, что прозвучало в его голосе, но женщину это, со всей очевидностью, совершенно не беспокоило. — Не особо люблю хулиганов, — фыркнула хозяйка магазина — Бирюза, судя по её бейджику, — и безразлично оглядела пистолет в его руке. Казалось, попытки Гена в угрозы вообще не произвели на неё какое-то впечатление. Она встретила его испытывающий взгляд, не дрогнув, и потом повернулась к Сэнку. — Скажите честно, молодой человек, вы убивали премьер-министра? — Никак нет, — покачал головой Сэнку. — Вот и я так думаю, — кивнула дама. — Все эти обвинения кажутся мне абсурдными, а тот хаос, что устроил в стране чёртов Ибара, только подтверждает этот абсурд. Ген скривился в ухмылке. — Вы, кажется, удивительно хорошо осведомлены о расстановке сил во внутренней политике. — Не стоит ёрничать, — госпожа Бирюза строго взглянула на Гена. — Я училась в одной школе вместе с Ибарой и знаю, какой он лживый ублюдок. А ещё из-за него я лишилась дочери. Сэнку сделал шаг ближе, нахмурившись. — Что с ней случилось? Ген узнал её улыбку — полную тоски и горечи утраты. Это была очень, очень знакомая ему эмоция. Практически родная и вросшая в самые кости. — Он обещал ей работу за границей, и больше мою Рубин никто никогда не видел. — Ох… мне так жаль. «Благослови Бишамонтен его доброе сердце», — подумал Ген, и он действительно так подумал. Как этому человеку удалось увидеть столько боли, поймать стольких монстров в человеческих шкурах, и не огрубеть, не стать одним из них? Ген вот так не сумел — он сдался в битве за свой моральный облик, даже толком не выйдя из подросткового возраста. — Это было очень давно, — вздохнула женщина, и Ген решил оставить при себе свои мысли о том, что годы только заостряли нож из боли, что торчал между рёбер. — И всё же я не могла упустить возможность помешать этому ублюдку безвинно посадить в тюрьму одного из лучших защитников нашей страны. — Ага, и одного из худших преступников вместе с ним, — съязвил он. Улыбка госпожи Бирюзы была почти порочной. — Вообще-то, ты тот, на кого я рассчитываю в свершении правосудия. Он замер, склонив голову вбок и отупело моргая, не в силах скрыть своё очевидное удивление. Впрочем, Сэнку выглядел таким же обескураженным внезапной заговорщицкой игривостью, промелькнувшей в выражении лица этой стоической женщины. — Постараюсь вас не подвести, мадам, — серьёзно кивнул ей Ген. Она кивнула ему в ответ. — Вы можете оставаться здесь, пока они не скроются из виду, но не дольше, уверена, скоро они и впрямь снова явятся сюда с ордером, — она указала на дверь, ведущую вглубь магазина. — У меня есть камера наблюдения, где как раз видно чёрный ход. Посмотрите, когда там будет чисто, и сможете незаметно проскользнуть в переулок. Ген восхищённо ей улыбнулся, в полной мере осознавая, на какой риск она идёт. — Благодарю вас. — Да, — вежливо поклонился Сэнку, — Спасибо вам за помощь. Госпожа Бирюза тепло усмехнулась. — Уничтожьте этого старого урода ради всех нас, ладно? ••• Пятнадцать минут спустя Ген скользнул вслед за Сэнку в узкий в переулок. Вдалеке всё ещё слышались сирены и выкрики солдат, которые их разыскивали, но им точно ещё потребуется время, чтобы обыскать все прилегающие к тому несчастному нарко-бару здания. Даже с вертолётами над головой, это явно была довольно утомительная работа — проверить и подтвердить, что ни одно из тел в округе не принадлежало ни Сэнку, ни Гену, и убедиться, что они не спрятались в каком-то соседнем здании и не сбежали в очередной раз прямо у них из-под носа. Переулок был заставлен полупустыми мусорными баками и прочим хламом, что валялся тут и там в зарослях сорняков. Ген был рад, что его организму не хватало сил распознавать запахи, и ему не пришлось дышать ужасной вонью, в отличие от куда более бодрого Сэнку, который морщился и явно страдал, если судить по зеленоватому оттенку его кожи. Пытаться куда-то бежать, когда каждая клеточка его тела, казалось, требовала обратного, было уже достаточно тяжело, чтобы Ген не просил о дополнительных испытаниях. Рана в боку больше не болела, но у него было достаточно опыта, чтобы понять, что это нехороший знак. Рубашка уже промокла насквозь, всё тело покрылось липким холодным потом, и Ген не мог сдержать болезненной дрожи, что пронзала его до костей при малейшем дуновении ветра. То ли упрямство, то ли крайняя степень осторожности помогали им пробираться от переулка к переулку мелкими перебежками и оставаться при этом незамеченными. Ген позволил Сэнку идти впереди, выискивая знак, который описала Кохаку, с единственной целью — чтобы тот не заметил, как часто Ген спотыкался. Шум служебных машин и приглушённые крики вдалеке не утихали, давая понять, что солдаты ещё не сдались в их поисках — а значит, и им никак нельзя было сдаваться. Им нужно было бежать вперёд, чего бы им это ни стоило. — Осталось совсем немного, — Сэнку повернулся к нему. — Кажется, я уже вижу тот знак, о котором упоминала Кохаку. Ген хмыкнул. Забавно, как поменялся типичный ход их беседы — теперь Ишигами что-то трындел, а Ген лишь издавал неопределённые звуки в ответ. Они остановились возле опрокинутой вывески какой-то давно заброшенной издакаи, и Сэнку осторожно отодвинул её в сторону, чтобы скрежет ржавого металла по глупости их не выдал. Там, под вывеской, был узкий проём, напоминавший окно подвала, а за проёмом — непроглядная неуютная тьма. — Я пойду первым, — выдохнул Сэнку. —Бывал в этих местах. Неизвестно, кто может там прятаться. — Ого, кого-то гоняли по городским катакомбам? — фыркнул Ген, пытаясь отдышаться. — Да отлавливали с ребятами тут всяких наркоманов ещё во времена стажировки в комитете. — Как мило, — он ехидно протянул. — Когда-то вы действительно делали для города полезные вещи, а? Только потом превратились в живых маскотов… Сэнку бросил на него какой-то слишком сложный взгляд, но возражать не стал. Ген полагал, Ишигами самого основательно раздражал тот факт, что и его, и всю его команду превратили в каких-то поп-звёзд, не спросив их мнения на этот счёт, и вот, теперь можно было полюбоваться, как эта слава обернулась против него. Ген внезапно поймал себя на мысли, что успел соскучиться по привычному ритму их прежних перепалок. Всё должно было быть не так. Он должен был дразнить Сэнку, шутить над ним, дёргать за ниточки и раздражать до красной пелены перед глазами, а тот должен был злиться, психовать и стучать ладошками по столу. Какого чёрта? Он не был уверен, как справляться с этим неожиданным чувством товарищества, которое неумолимо возникало на фоне их совместных побегов от полиции. Они помогали друг другу, и это странным образом сочеталось с тем, как долго они друг друга изучали, как тщательно исследовали любые проявления эмоций и слабостей друг друга за все эти годы обоюдной борьбы… Ген не понимал, как справиться с той хрупкой близостью, что зачем-то вылупилась из скорлупы их вынужденного партнёрства, но прямо сейчас у него не было сил разбираться со своими чувствами. Прямо сейчас он пытался выжить. Однако странным образом то, как от осознания, что этот ужасный день вот-вот закончится, расслабились плечи Сэнку, заставило Гена и самого испытать облегчение. Он проследил, как тот скрылся из виду в тёмном узком проёме, подождал пару минут и аккуратно водрузил табличку на место, протиснувшись в водоотвод вслед за Сэнку. Земля внезапно качнулась у него под ногами, всё поплыло, и Гену потребовалось несколько осторожных вдохов и медленных выдохов, чтобы мир снова обрёл стабильность, а ноги устойчиво ощутили под собой бетонный пол вместо какой-то болотной трясины. Впереди раздался приглушённый треск липучки — это Сэнку открыл сумку с припасами, которую, как и обещала Кохаку, оставил там один из его агентов. Ген очень надеялся, что там была аптечка. В глубине тоннеля забрезжило слабое сияние от светящихся палочек, которые Сэнку, видимо, добыл в сумке, и теперь держал в руке, словно факел. Толку от них было мало, но в этой непроглядной тьме даже их скудного света хватало, чтобы понимать, куда идти. Сэнку взвалил сумку на плечо и двинулся в глубь тоннеля. Ген последовал за ним — в сторону открытой площадки, которая, видимо, когда-то должна была стать станцией метро. Их шаги гулким жутковатым эхом отдавались от пустого бетона и голой плитки. — Мы в безопасности… пока, — выдохнул Ген, ощущая, как капля холодного пота стекает вниз по его шее. — Кохаку… пришлёт за нами кого-нибудь, — ему пришлось с силой сглотнуть подступившую к горлу желчь, — примерно через пару часов… Сэнку беспокойно огляделся, нервно расхаживая по коридору, словно загнанный пёс. — И что нам делать до тех пор? — Я… — что бы Ген ни хотел сказать, он почти сразу же об этом забыл, так как удушающий рёв в ушах стало уже просто невозможно игнорировать. В следующее мгновение Ген рухнул. ••• Только лишь годы усиленных тренировок по отработке реакции позволили Сэнку поймать Менталиста до того, как тот плашмя ударился башкой о пыльный бетонный пол. Его шальная двухцветная головёшка безвольно свесилась на руку Сэнку, а веки мелко затрепетали, словно он отчаянно пытался не заснуть. Его и без того обычно бледная кожа была практически мертвецкой и покрытой липким холодным потом. Сэнку прошило хлёстким ударом тревоги — Гену явно было очень плохо, и именно в этом крылась истинная причина его столь странного, молчаливого и покорного поведения весь сегодняшний день. — Эй, Ген! — позвал его Сэнку, слегка встряхнув обмякшее тряпичной куклой тело. — Ген, не спи. Ну же. Поговори со мной, ты должен оставаться в сознании… Но Ген лишь пробормотал в ответ что-то неразборчивое и совсем затих. Сердце сжалось тревожным спазмом, и Сэнку осторожно опустил его на землю — так, чтобы, как он надеялся, ещё больше его не травмировать. Не утруждая себя вопросами о согласии, он принялся аккуратно стягивать с Менталиста кожаную куртку, которую тот добыл себе в убежище Амариллис, обнажая чёрную и почему-то влажную рубашку. В бледном сиянии светящихся палочек мокро блеснуло большое тёмное пятно, и Сэнку выругался. Это явно была кровь. Внимательно оглядев его тело, Сэнку не обнаружил никаких других признаков ещё каких-то травм, поэтому решил сосредоточиться на наиболее очевидной. Итак, Ген был ранен. Но когда? Как долго он уже истекал кровью? И почему ничего ему не сказал?! Сэнку принялся осторожно расстёгивать наплечную кобуру, которая мешала добраться до раны, а его разум лихорадочно перебирал каждую крупицу воспоминаний об их побеге. Когда же Ген успел так сильно пораниться? Блядь, последний час был настолько хаотичным, что Сэнку по глупости предположил, будто неестественная молчаливость Гена была всего-навсего следствием сосредоточенного изнеможения, точно такого же, как у него самого… Внезапно он вспомнил то невероятное чувство облегчения, которое испытал, когда Ген снова поднялся на ноги — сразу после того, как в воздухе раздался характерный хлопок выстрела, — и теперь всё это казалось глупым. Конечно, конечно, его ранили. Он был открыт и беззащитен. И, конечно, он нихрена не показал виду, что ему больно. У Сэнку ведь был многолетний опыт общения с людьми, которые были слишком суровыми, чтобы признать серьёзность своих травм. Он должен был понять, что происходит. Блядь. — Неужели ты хотя бы раз не мог быть со мной честным, чёрт бы тебя побрал, Менталист? — он постарался, чтобы его голос звучал ровно, хотя всё внутри клокотало и билось в отчаянном беспокойстве. Он осторожно отложил в сторону его пистолет и достал нож, чтобы разрезать рубашку. — Полагаю, это даже хорошо, что ты свалился в обморок, словно какая-то девица в беде, а? — Сэнку горько усмехнулся. — А то мне, если честно, не особо хотелось бы выслушивать твоё нытьё о том, как унизительно, что я к тебе прикасаюсь… Сэнку старался не думать, как легко ему было представить, что Ген сказал бы или сделал, будь он в полном сознании, как удивительно точно воссоздавались в разуме все его дразнящие интонации и хлёсткие выражения. «Что, наслаждаешься жизнью, Ишигами? И как тебе зрелище? Будь осторожен со мной в наш первый раз, не забывай про стоп-слово!~ Я часто представлял себе нечто подобное, но, честно говоря, видел себя чуть более… вовлеченным…» Чёрт возьми, ну почему даже в его мыслях этот придурок умел говорить такие вещи, что вот так легко выбивали Сэнку из колеи?! Сэнку тряхнул головой, отгоняя дебильные фантазии, и осторожно раскрыл ткань окровавленной рубашки, обнажая раненую кожу. Он сдавлено шикнул сквозь зубы — рана уже воспалилась и противно сочилась сукровицей. Было похоже, что пуля всего лишь глубоко вспорола кожу, чуток задев мышцы — не смертельно, но опасно, если не обработать. Он снова взглянул на расслабленное лицо Гена. Всё-таки, хорошо, что тот потерял сознание. Приятного его ждало мало. К сожалению, Сэнку точно знал, каково это — лечить подобные раны в грязном подземном туннеле. Он оставил Гена лежать на земле и вернулся к сумке с припасами, отправляя неизвестной ему Кохаку тысячу мысленных благодарностей за то, что там нашлась приличная аптечка первой помощи, вместе с хирургической нитью и антисептиками. Да, это было не идеально, но, по крайней мере, ему не придётся выпутывать нитку из грязной одежды и вставлять её в тупую булавку. Самым главным сейчас было спасти Гена от сепсиса или дурной инфекции. Сэнку тщательно протёр руки спиртовыми салфетками и разложил на плоской поверхности сумки брезент от аптечки в качестве импровизированного хирургического стола. Дыхание Гена было поверхностным, а пульс — учащённым, но с этим можно было работать. Он взял ещё пару салфеток, чтобы смыть с его кожи скопившиеся кровь и пот. Рана снова начала кровоточить, что обещало неприятный процесс. Искушение просто наложить давящую повязку и дождаться помощи было очень высоким, но Гену становилось хуже, а Сэнку понятия не имел, сколько ещё пройдёт времени до того, как их отсюда заберут, и Гена можно будет показать врачу. — Никогда не думал, что до этого дойдёт, — пробормотал он себе под нос, вдевая нитку в иглу. Было неприятно ощущать, как тонкий металл пронзает насквозь живую плоть, но Сэнку, честно говоря, к такому уже привык. Это был далеко не первый случай, когда ему приходилось латать чьи-то дырки — и свои, и чужие, — буквально в полевых условиях, и потому его руки оставались куда твёрже, чем его мысли — исключительно на силе воли и мышечной памяти. Работа продвигалась медленно, но он заставлял себя не торопиться, чтобы сделать каждый стежок аккуратным и ровным, чтобы на молочно-белой коже не остался ещё один жуткий шрам, ну, или, хотя бы, чтобы шрам был не таким ужасающим, как остальные, а тонким и незаметным… Почему ему было так важно не видеть новых следов на мягкой коже Менталиста, Сэнку предпочитал не думать. Он наложил последний шов, ещё раз тщательно промыл рану и осторожно заклеил её кусочком марли. Пальцы были липкими от крови. Как хорошо сейчас было бы принять долгий горячий душ… Но вместо этого ему пришлось довольствоваться ещё одной влажной спиртовой салфеткой. Ген неподвижно лежал на полу, мучительно-бледный и напоминающий скорее восковой манекен, чем себя самого, однако Сэнку знал — чтобы прийти в себя после потери крови, потребуется время. Как только Ген проснётся, ему понадобится много воды и немного калорий, чтобы восполнить всё то, чему он подвергал свой организм. К счастью, в сумке точно было несколько энергетических батончиков и пара бутылок воды, и Сэнку надеялся, что этого хватит. В минуту слабости он позволил себе немного поухаживать за бессознательным телом Гена. Сумка с медикаментами послужила неплохой подушкой и не давала его дурной голове касаться пола. Сэнку потрогал его руку — она была чертовски холодной, — и вновь накинул на него куртку. Он не находил себе места. Невыносимо было осознавать, что больше он не может сделать ровным счётом ничего — оставалось просто наблюдать, как тот спит. Руки чесались от бессильного бездействия. Он чертовски устал убегать. Было так странно видеть Гена без его обычной маски из насмешек, презрения и злого ума. Выражение его лица смягчилось так, что стало до боли очевидно, насколько он на самом деле молод, но хуже всего для стабильности разума Сэнку было внезапно осознать, какой же Ген невозможно хрупкий. Нет, правда. Менталист лежал сейчас, обессиленный и какой-то до боли невинный, и Сэнку, казалось, впервые смог его по-настоящему увидеть. То, какой он на самом деле субтильный, какие тонкие у него запястья, какое у него точёное и звонкое тело — обнаружить всё это было невыносимо. Его почти болезненная, почти нездоровая хрупкость надёжно скрывалась под масштабом его всеобъемлющей личности, тщательно маскировалась под агрессивным напором его харизмы, что сносила всё вокруг и заполоняла любое пространство, будто какой-то газ, но сейчас Ген остался без тысячи слоёв своей защиты, и это поразило глупое сердце Сэнку разрывной дробью. Ген казался таким крошечным, что нестерпимо захотелось его защитить. Он не был крошечным — Сэнку точно это знал, Ген был сильным, поджарым, он был выше него и почти ни в чём физически не уступал, — но прямо сейчас обнажилась его уязвимая суть, и Сэнку не удержался. Он осторожно склонился над ним на коленях и мягко-мягко, почти украдкой, убрал со лба налипшие пряди чёлки. Касаться его вот так казалось чем-то за гранью допустимого, и Ген бы точно втащил ему промеж глаз, если бы узнал, но Сэнку было плевать. Будто заворожённый, он прижался к прохладному лбу губами, не в силах противостоять странному, совершенно неуместному притяжению, и прошептал. — Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Чёрт возьми, если бы… Если бы они были обычными людьми, которые просто случайно встретились где-нибудь на улице, он точно пригласил бы Гена выпить кофе, очарованный его яркой улыбкой, сияющими глазами и остроумными шутками. Но пока ему было дозволено только это. Сэнку вздохнул и устроился на земле рядом с Геном, прислонившись спиной к стене, чтобы хоть как-то физически унять неясный тревожный зуд между лопатками. Если хорошенько напрячь слух, то можно было расслышать малейшие признаки того, что там, на улице, всё ещё продолжались поиски. Без сомнения, это закончится ещё не скоро. Интересно, как сильно прилетит Шарлотте за то, что она их так позорно упустила? Сэнку криво усмехнулся. Они, конечно, устроили какой-то пиздец, но это было красиво. Он вздохнул и прикрыл глаза. Ему тоже не помешало бы отдохнуть, но в голове роилось слишком много мыслей. Что он там сказал? Всё будет хорошо? Уверенности в этом было мало, но Сэнку не унывал. Им нужно допросить эту ебучую Шарлотту. Пока это казалось единственным верным способом ответить хотя бы на некоторые из сотен вопросов, что висели в его сознании мёртвым грузом. Им нужно было узнать, кто послал её в Токио, кто приказал убить Премьера, и кто удерживает её здесь сейчас. У них было ещё одно имя — Стэнли Снайдер, но по этой зацепке данных было ещё меньше. Шарлотта была более надёжным вариантом. Если они смогут подтвердить, что это она убила премьер-министра, а не Сэнку, чисто технически, этого могло быть достаточно, чтобы ему позволили вернуться в Бюро. Как минимум, его бы точно выслушали, если бы у него на руках были доказательства — уж в этом он был уверен. Сэнку мог бы выложить куда-то в интернет видеозапись её чистосердечного признания и попросить кого-то из своих ребят посмотреть. Хром бы точно ему не отказал… Сэнку мог бы вернуть свою жизнь. Ген тонко застонал, поморщился, и мелко, невидяще заморгал, словно всё ещё плавая в тумане. — …Рури?.. — Это я, — он старался не думать о том, насколько близкими были отношения Гена с той журналисткой, раз он даже звал её во сне, и, уж тем более, о том, какую роль сыграл сам Сэнку в той жестокой реальности, где Рури у Гена отобрали. — Мы в туннелях под городом, ждём, когда нас заберут. Ген нахмурился сильнее. Тёмные, какие-то до бессмысленности длинные ресницы затрепетали на бледных скулах и спустя секунду широко распахнулись, открывая миру яркие тёмно-синие глаза. Ген слепо уставился в потолок, поморщился и протянул руку туда, где должен был быть его пистолет. Сэнку осторожно придвинул его так, чтобы Ген мог обхватить пальцами приклад. В ту же секунду в мир вернулся Менталист. — Что произошло? — Ты потерял сознание, — ровным тоном произнёс Сэнку, скрывая беспокойство за привычным набором вопросов. Он знал, каково это — просыпаться в незнакомом месте и с болью во всём теле. — Я зашил твою рану в боку. В сумке была аптечка. Всё должно быть нормально, но, полагаю, тебе стоит пропить антибиотики, возможна инфекция. — Сколько я был без сознания? Сэнку задумался, мысленно высчитывая прошедшее время по внутреннему таймеру, и пожал плечами. — Час или около того. — Есть какой-нибудь ответ от Кохаку? — Нет, — вздохнул он. — Почему ты не сказал мне, что ранен? Ген удивлённо моргнул, глядя на Сэнку так, будто тот сморозил какую-то глупость. — В смысле? Зачем? — Я бы помог тебе! — Я не какой-нибудь там слабак. Я прекрасно справлюсь сам, всё в порядке, — Ген попытался сесть, швы натянулись, и он заскулил с болезненным шипением, так, что Сэнку пришлось подхватить его, чтобы он снова себе не навредил. — Ага, я вижу, как у тебя всё в порядке, — усмехнулся Сэнку. Ген бросил на него хлёсткий взгляд и практически зарычал — низко, тихо и как-то странно-надломленно. — Мне не нужно, чтобы ты притворялся, будто заботишься обо мне. Нет никакой необходимости ещё сильнее усложнять наши отношения. Скоро всё вернётся на свои места, и мы будем по разные стороны баррикад. Сэнку уставился на него, ошеломлённый внезапным осознанием — ему отчаянно не хотелось терять этот трогательный момент уязвимости, который между ними возник. Всего за какие-то несколько дней он почти привык полагаться на суровую эффективность Менталиста — это казалось глотком свежего воздуха, долгожданным отпуском после долгих лет постоянной боевой готовности, и… И теперь, когда Сэнку воочию наблюдал, как блестяще хлёсткая энергия Менталиста работала против плохих людей, против тех, кто угрожал безопасности страны, теперь, когда он понял, как много этот человек делает для города, что Ген не просто какой-то клишейный злодейский злодей, а персонаж многогранный и неоднозначный, это… стало казаться заманчивой перспективой. Каким был бы мир, если бы Ген работал вместе с ним? Ген с лёгкостью сумел бы доказать, что Ибара манипулировал всеми, и рассказать широкой общественности о роли Президента верхней палаты Совета в том хаосе, куда погрузилась страна. Ген мог бы начать жить в открытую, при свете дня, свободный от тени своих прошлый деяний и жажды мести. Ген мог бы сделать нечто большее, чем просто умереть за женщину, которая мертва уже давно. — А это было бы так плохо? — наконец сумел спросить Сэнку, стараясь держать голос нейтральным. — Если бы мы с тобой не стали возвращаться к тому, что было раньше? Ответ был очевиден ещё до того, как Ген сказал это словами. Сэнку понял это сразу. Он понял это по тому, как Ген напрягся изо всей силы — от чего-то, что явно не имело ничего общего с физической болью, которую тот, должно быть, испытывал. Он понял это по той неуютной тьме, что внезапно стала сгущаться вокруг них, как надвигающийся шторм, потрескивая электричеством и разрушая всё то хрупкое и уязвимое, что успело отрасти. Он понял это по тому, как яростно Ген отшатнулся, как он отдёрнул руку, стирая все их точки соприкосновения с таким видом, будто Сэнку его обжигал. Это не должно было быть так больно. Красивое лицо Менталиста превратилось в маску знакомой жестокой ярости, ставшей почти нечеловеческой в слабом дрожащем свете. Он встретился взглядом с Сэнку, пылающий гневом и чистой ненавистью, так, будто они снова смотрели друг на друга через поле битвы. — Ты сломал мою жизнь, Ишигами. Она погибла из-за тебя, и что бы ты ни сделал, что бы ты ни сказал, это никогда не изменится. Каким-то образом эти слова сумели проникнуть ему под кожу, пробрать до костей и вывернуть его нутро наизнанку. Такого с Сэнку ещё не случалось — ни в одном из его сражений, ни на одной, даже самой жестокой тренировке. Это было так больно, невыносимо, удушающе, и это была та боль, которую не смогло бы унять ни одно лекарство, ни одна грёбаная «Медуза». Он ощущал эту боль цепью на шее и отсутствием почвы под ногами. Безнадёжно. Бесконечно. Чудовищно. На что он вообще рассчитывал? На что он, блядь, надеялся? И почему он вообще позволил себе на что-то надеяться?.. Сэнку заставил себя проглотить сухой комок в горле и просто кивнуть. — Я тебя понял, — прохрипел он. — Ты прав. Как бы сильно ему ни хотелось, чтобы это было не так.