Не хватает только маленького

      Энтузиазм Вэй Усяня по поводу его нового положения поутих, как только на следующий день на пороге их дома показался Лань Ванцзи… вместе с Лань Сичэнем. Вид у обоих был крайне встревоженный, немного потрепанный и усталый, будто оба провели всю ночь за книгами и даже не ложились в постель. Лань Сичэнь в несколько шагов сразу оказался рядом с Вэй Ином и накрыл еще плоский живот ладонью, сосредоточенно закрывая глаза и прислушиваясь.       — Как ты себя чувствуешь? — спустя некоторое мгновение спросил он.       — Н-нормально, — не сразу обретя способность говорить, ответил тот, вопросительно поднимая глаза на мужа, но Лань Ванцзи молча стоял в дверях и не смотрел на него.       — Это пока… — тихо и грустно ответил тот и убрал руку, разворачиваясь и направляясь к двери. Не дойдя полметра, он снова крутанулся и начал измерять шагами кухню, потирая подбородок.       — Вы что-то нашли?       — Нашли, — кивнул Сичэнь, наконец, усаживаясь за стол. Хангуан-Цзюнь зашевелился и прошел к нему, еле волоча за собой ноги.       Муж Вэй Ина никогда не был многословным, а теперь и подавно выглядел так, будто дал обет молчания. То, что он вернулся с братом, встревожило Старейшину Илин, ведь его вмешательство говорило о том, что дело принимало дурной оборот.       — Говорите, как есть, — проговорил Вэй Усянь, чувствуя, как частота пульса увеличивается в геометрической прогрессии, но поспешил себя успокоить и обнял за плечи. Почему-то последнее время именно этот жест ассоциировался со спокойствием и чувством безопасности, — после объятий Лань Чжаня, конечно.       — Данных было совсем не много, — начал тот. — Такое уже случалось раньше, но все мужчины… — Сичэнь запнулся, а потом кинул взгляд на брата, но видя, что лицо того не дрогнуло, решил продолжить: — все они умерли от разрыва органов. Мужской организм не предназначен для вынашивания детей. Нужно избавиться от ребенка, пока он не навредил тебе, пока не стало слишком поздно.       — Нет! — воскликнул Вэй Ин. — Подождите, как же так?       — Ребенку для развития нужно детское место. Во всех известных случаях это были либо печень, почки или даже желудок. На ранних сроках ещё пока небольшой плод не приносил дискомфорта, а затем по мере его увеличения… наступала смерть. Быстрая, но мучительная.       Вэй Усянь нахмурился, потирая виски. Дыхание сбилось от волнения, ладошки вспотели. Он искал поддержки во взгляде своего мужа, но глаза его были холодны, как айсберг, и будто не выражали жизни. Нужно было срочно что-то придумать, проанализировать информацию, полученную им самостоятельно и услышанную только что. Что-то не сходилось, но голова стала тяжелой, а мозг отказывался выдавать идеи.       — Господин Вэй, мне жаль… — прозвучало следом, но заклинатель в ответ не реагировал.       Мужчина сжал кулаки, делая глубокий вдох, прокручивая снова и снова слова Лань Сичэня. Шальная мысль промелькнула в голове, и он ухватился за нее всеми силами, как за тростинку, соломинку, как за последнюю надежду.       — Позвольте уточнить, все мужчины были заклинателями?       — Нет, это были обычные люди.       Бинго. С этим можно работать.       — Видите ли, в этом состоит одна большая разница. Обычный человек не может создать среды для развития ребенка в своем организме, а я могу. Ребенок находится не внутри органа, его окружает особое поле. Я могу поддерживать это энергетическое поле ежедневными практиками! — говорил он, а голос постепенно набирал громкость и уверенность, но вместе с тем начинал дрожать и срываться на высокие ноты. — Оно отделит малыша от моих органов и защитит их. Я знаю, как все устроено, я видел, видел это во время медитации!       — А когда он вырастет? Когда ребенок станет больше, что тогда? Ты не можешь быть уверенным, что тебе хватит на это сил, — рассуждал Цзэу-Цзюнь.       — Я справлюсь! — настоял на своем тот. — Я не потеряю контроль! — вскрикнул он, а потом застыл, будто громом пораженный от осознания, что только что сказал. Аргументы кололись, крошились, рассыпались, ведь однажды он уже не сдержал свое слово. Нет гарантий, что сдержит во второй раз.       Подбородок Лань Ванцзи вздрогнул, — он наконец-то поднял на мужа глаза. Его лицо было таким же, как обычно, но в этом взгляде что-то переменилось: среди холодов арктики плескалась буря, грозящая перейти в цунами.       От слов, что разлились по комнате треском, застыл не только Лань Чжань. Его брат смотрел куда-то в пустоту, а потом прикрыл глаза, хмурясь.       — Ну хорошо, допустим. Проблема ведь не только в этом. Призрак, что сотворил с тобой такое, влияет на тебя. Нет гарантий, что он не влияет еще и на ребенка. А если она захочет его забрать?       — Я не отдам, — решительно проговорил тот. — Приручать мертвых и указывать им их настоящее место мне не впервой. Она не посмеет навредить моему ребенку.       — А может это вообще не твоё дитя…       — На что вы намекаете?       — Двое мужчин просто физически не могут зачать, это… немыслимо. Невозможно. Абсурдно!       — Послушайте, вся эта ситуация абсурдна. Но мне плевать, как это выглядит со стороны! — решительно начал Вэй Ин. — И я не хочу искать этому объяснений, копаться в анатомии. Я знаю, что свершилось чудо, что семя Лан Ванцзи положило начало новой жизни, и один факт того, что мне ниспослан шанс родить от него ребенка, дает мне сил завершить начатое до конца. Пусть даже если я буду выполнять роль сосуда. Пусть даже если в этом ребенке от меня будет ровным счетом ничего.       Лань Сичэнь тяжело вздохнул и замолчал. Пальцы его нервно отбивали дробь по столу, а брови почти сошлись над переносицей. Он решительно поднялся и снова подошел к Вэй Усаню, накрывая ладонью живот.       — Это энергетическое поле, оно даже сейчас довольно сильное. Срок пока мизерный, но оно уже поглощает твою внутреннюю энергию с невероятной силой. Тебе придется держать контроль постоянно, много медитировать, хорошо питаться и следить за своим самочувствием, дабы не допустить истончения поля, ведь в таком случае… ты погибнешь.       — Я понял, — кивнул Вэй Ин. — И я готов.       — Раз так, — тяжело вздохнул глава ордена, — поступайте, как знаете. Ванцзи, я отправляюсь домой. Если вдруг нужна будет помощь, ты знаешь, как меня найти. — Он поправил полы своего одеяния и направился к двери. — Берегите себя, — сказал он прежде, чем удалиться.       В комнате повисла гробовая тишина. Вэй Усянь дышал тяжело, пульс долбил в висках, а попытки успокоиться были тщетными. Мертвецки бледное лицо его мужа только усиливало панику. Неужели он не разделяет его мнения? Неужели не поддержит? Неужели хочет избавиться от собственного ребенка?       За все совместно прожитые дни Вэй Ин научился довольно хорошо читать лицо Лань Чжаня, — абсолютно пустую книгу для любого чужого человека, который случайно встретит его на пути. Для незнакомца там не было ничего, кроме абсолютной отрешенности, сосредоточенности и серьезности, но для Вэй Ина там было написано многое, пусть маленькими и аккуратными мазками, оттенками черного и белого, но тем не менее по этим крупицам вырисовывались истинные эмоции молодого господина ордена Гусу Лань. Однако сейчас… Сейчас Вэй Усянь не мог понять абсолютно ничего, и это по-настоящему пугало.       — Лань Чжань, — аккуратно начал он, присаживаясь напротив. — Лань Чжань, поговори со мной. Ты… ты злишься? — мужчина предпринял попытку взять мужа за руки, но не почувствовал, чтобы его кисти сжали в ответ. — Послушай, мы справимся.       — Ты не можешь быть уверен, — прозвучало тихо, но так громко, что Вэй Ин вздрогнул. Тем не менее, он получил хоть какой-то ответ, а значит была надежда на диалог.       — Да, но теперь, когда мы знаем, как обстоят дела на самом деле мы сможем контролировать ситуацию.       — Ты уже дважды потерял контроль. Один раз, когда я пытался надеть на тебя амулет, и второй, когда появилась собака.       — Она завладела моим сознанием лишь потому, что хотела уберечь малыша от опасности!       — Но она может навредить, — не сдавался Лань Ванцзи, который не разговаривал будто бы целую вечность, зато теперь слова сами срывались с уст, а голос набирал громкость. — Не тебе, так кому-то еще. Люди не станут сдерживаться, а заклинатели тем более. На тебя снова повесят обвинения за любое неосторожное действие.       — Главное — призрак, что управляла мной, нам не враг. Я видел историю этой женщины, и поверь, всё, чего она хочет, это лишь выносить дитя.       — В твоём теле. Как будто кандидатов больше нет.       — Так может, она не ошиблась, выбрав меня? Из всех людей, она предпочла того, кто будет счастлив иметь ребенка от собственного мужа.       Лань Ванцзи молчал. Возразить против такого ему было нечем, однако проникнуться счастьем партнёра он тоже не мог. Контроль утекал от него сквозь пальцы, рискуя потеряться навсегда, навевая воспоминания прошлого, когда все попытки вразумить самого дорогого на свете человека оказывались тщетными, проваливались из раза в раз, и всё, что ему оставалось — это наблюдать, как тот медленно погибает на пути, выбранном по собственной воле. И сейчас ситуация была как никогда близка к повторению.       Лань Чжань и сам не заметил, как сильно сжимал стол ладонью, да так, что тот пошел трещиной. Зато подобное зрелище не осталось незамеченным его мужем, вскочившим со стула и оказавшимся рядом с мужчиной, вырывая его из мира собственного отчаяния, от которого был всего в одном шаге. Он резко поднял того со стула и обнял крепко, утыкаясь тому в плечо.       Лань Ванцзи опешил, не сразу приходя в себя, а потом опустил руки по швам, смирно стоя без движений.       — Я клянусь тебе, в этот раз я не потеряю контроль. Ты мне веришь? — с надеждой спросил он, вкладывая в эти слова всю душу, но едва ли взгляд Ванцзи сделался хоть на толику мягче.       — В прошлый раз ты тоже так говорил.       — Но в этот раз у меня есть ты, — ответил Вэй Усянь, поднимая голову вверх, однако его муж смотрел куда-то сквозь него. — Без тебя мне не справиться, но вместе мы обязательно всё преодолеем.       То, что произошло дальше, Вэй Усянь никак не мог ожидать. Руки Ванцзи дрогнули, а потом сомкнулись на спине у партнёра, обнимая крепко, трепетно, отчаянно, как в последний раз. Лань Чжань спрятал свое лицо у того в волосах, но судя по тому, как часто вздымалась его грудь и как пальцы цеплялись за плечи, подрагивая, выражение было явно ему не свойственное. А потом он заговорил. Так тихо, так неровно, изо всех сил скрывая дрожь в голосе, которая разбавила его привычный уверенный тембр. Он никогда не позволял себе подобного, но кажется буря наконец настигла его.       — Я… я не хочу тебя потерять. Снова. Я больше не выдержу… — сорвалось с губ, запустив табун из сотни мурашек по позвонку Вэй Ина. Вся та боль, что копилась в нём тринадцать лет, снова всплыла наружу, разгоняя привычный полный штиль, тишь да гладь в душе мужчины всплесками, кругами на воде, вибрациями, которые вот-вот могли прорвать плотину чувств.       — Ты не потеряешь, — пытаясь взять ситуацию в свои руки, проговорил Вэй Ин, поглаживая того по спине, ощущая шрамы от кнута сквозь одежды, которые почему-то сейчас особенно обжигали пальцы. Он попытался чуть отстраниться, чтобы увидеть лицо любимого, взять его нежно в ладони и заглянуть в глаза, чтобы показать: вот он я здесь, с тобой, и я не хочу оставлять тебя, — но ему не дали. Лань Чжань припечатал его обратно к себе, стискивая в объятиях еще сильнее, но потом ослабил хватку, видимо подумав, что может навредить. — Ты не потеряешь, ты обретешь. Наше маленькое чудо, которое будет звать тебя папой. Я видел его, — расплылся в улыбке Вэй Ин. — Он такой красивый.       — Дети на таком сроке похожи на фасоль. Фасоль не может быть красивой.       — Ха-ха-ха, — разошелся в смехе второй, чувствуя, что буря утихает. — Неважно, наша фасолинка самая лучшая и самая красивая из всех.       — Мгм.       Они немного постояли так в полутьме зажженной лампы. Веки Вэй Ина тяжелели, но муж его не спешил отпускать. Да он был и не против. Если тому необходимы объятия, чтобы залатать развороченные душевные раны многолетней давности, он готов стоять так всю ночь. Но Хангуан-Цзюнь с дороги, он почти не спал, а потому его следовало бы уложить в постель и приласкать уже там.       — Пойдем спать. Ты, наверное, устал после долгого пути. Утро вечера мудренее.       — Нет, — вдруг проговорил тот, поднимая наконец голову. В свете слабого пламени Вэй Ину показалось, что он увидел отблески слёз в глазах мужа. — Сначала нужно тебя накормить.       — Я могу подождать и до утра, — растерялся тот неожиданному порыву.       — Вам обоим нужно хорошо питаться. Собирайся. Думаю, мы еще сможем найти открытые лавки.       — Ни слова больше, — лучезарно улыбнулся Вэй Усянь, чмокнул мужа в щеку и упорхал собираться в путь до ближайшей таверны. На душе порхали бабочки: его муж только что сделал большой шаг на пути признания их дитя.