Не хватает только маленького

      Вэй Усянь молчал всю дорогу. В подобном состоянии, как сейчас, он практически никогда не видел своего мужа, а потому боялся вмешиваться. Точнее не так: он боялся увериться в том, что его муж расстроен и зол, ведь новость, которая так внезапно свалилась им на голову, не была такой уж плохой.       Почему-то Вэй Ин не чувствовал никакого сожаления, шока или потрясения. Мысль о том, что он может вынашивать их с Лань Ванцзи малыша, грела душу. Он жалел лишь о том, что позволил увести себя так рано и не остался, чтобы расспросить духа подробнее, задать вопросы, а вопросы определенно были.       Как так вышло, что он забеременел? Как будет развиваться ребенок? Его организм ведь совершенно к этому не приспособлен! А как он появится на свет? Внутри что-то болезненно сдавило при мысли о родах, нужно точно вернуться и все узнать. Черт, наверное теперь не стоит баловать себя вином, ведь это не пойдет на пользу малышу. А специи? Ему можно специи? А когда начнет расти живот? Наверное, с ним он будет казаться неуклюжим, смешным, но определенно милым и…       — Что ты делаешь? — вдруг, будто очнувшись, спросил он, когда только ступив на порог, Лань Ванцзи начал метаться из угла в угол и наспех собирать вещи.       — Я отправляюсь в Гусу. Мне нужно в запретную секцию библиотеки. Вдруг удастся что-то узнать об этом…       — Я с тобой.       — Нет!       Вэй Усянь впал в ступор от интонации своего мужа. А глаза… В них плескались не то страх, не то отчаяние вперемешку с волнением и… злостью.       — Лань Чжань, посмотри на меня, — он подошел и взял мужчину за руку, сжимая крепко. — Давай успокоимся.       — Прости, — тот быстро вернул себе самообладание, а голос не отличался от его обычного состояния. — Ты слышал, что сказал дух. Она влияет на тебя в поле храма. Я думаю, именно поэтому ты тогда потерял сознание, ведь мы покинули радиус влияния. Пока мы не выясним, что это, тебе опасно выходить из дома.       Вэй Усяню совсем не понравилось, как муж выделил голосом слово «это». И может для других людей весь текст был сказан в одной интонации, но тот уловил нотки отвращения. Он не будет раздувать из этого скандал, но это пока. Пока он останется дома, ведь в речах Лань Ванцзи была логика, обморок действительно мог быть связан с его нынешним положением. Во всех смыслах.       — Я буду ждать тебя здесь, — ответил он и отпустил руку, обнимая себя за плечи.       Лань Ванцзи кивнул и развернулся, направляясь к выходу, но остановился в дверях. Он колебался, не решаясь покинуть дом, ведь как только он уйдет, он лишится возможности контролировать Вэй Ина. И не то что бы он не доверял партнеру или боялся, что тот нарушит слово и отправится следом. Он боялся, что за время его отсутствия, может случиться что-то плохое с любовью всей его жизни, и если его не будет рядом, он себе никогда этого не простит. То, с чем им пришлось столкнуться, было неизведанным, а библиотека оставалась единственной надеждой на ответы, поэтому другого выхода просто не было…       — Иди, всё в порядке, — будто прочитав его мысли, проговорил Вэй Усянь, усаживаясь за стол.       — Я быстро, — ответил он и выбежал из дома.       Вэй Ин откинулся на спинку стула и выдохнул, прикрывая глаза. Голова шла кругом, а на тело накатила такая усталость, события прошедших дней давали о себе знать.       Мужчина окинул взглядом кухню, и взгляд невольно зацепился за амулет, который еще вчера вечером Лань Чжань пытался на него надеть. Он встал и подошел поближе, но внутренний барьер как будто не давал сделать и шагу.       Вэй Ин нахмурился и потер подбородок. Как там сказал его муж? Амулет защищает от влияния на него извне, а значит обрубает его связь с духом и статуей. Ну конечно! Если бы он тогда не отшвырнул вещицу, то мог бы потерять ребенка. Если он, конечно, существует…       Вот только Вэй Ин был готов поклясться, что действовал в тот момент не по собственной воле. Что-то явно управляло им изнутри. И если дух в присутствии Ванцзи сказал правду о том, что не вселялся в его тело, то внутри, вероятно, мог остаться всего осколок души той женщины, который в период особой опасности завладевал его разумом на секунду и действовал исключительно чтобы защитить. Этим можно было объяснить и поведение Вэй Ина в присутствии собаки. Тогда получается, что в храм ходить не нужно, он попробует узнать всё сам.       Пока Лань Ванцзи пытался собрать информацию в Облачных глубинах, он попробует использовать сопереживание и войти в контакт с призраком. Правда делать это в одиночку было довольно опасно, но опасность и любопытство — его второе имя, а потому, он не станет дожидаться мужа и что-нибудь придумает.       Мужчина снова оглядел комнату, затем кухню, остановив взгляд на чайнике, стареньком и потрепанном, который из-за деформации носика начинал свистеть, когда закипал. План выглядел довольно надежным, времени до закипания должно было хватить как раз на один подход. Он снял чайник с плиты и налил воды почти до краев. Пока разводил огонь подумал, что на ужин сегодня у него будет только вчерашний суп, ведь они так ничего и не купили на рынке. Справившись с огнем, он поставил чайник на плиту и поспешил сесть в позу для медитации.       Закрыв глаза, он полностью погрузился в себя. Позволить духу войти в свое тело извне — это одно, а вот позволить завладеть собой осколку, который находится внутри — было задачей вновинку. Нужен был триггер, и он был быстро найден в виде амулета. Призрак завладеет его сознанием, чтобы уберечь от опасности, а дальше он задержит его чуть подольше в своей голове, чтобы слиться с ним воедино.       Мужчина метнулся к амулету, чувствуя, как подкашиваются ноги, а подушечки пальцев обожгло, будто обдало огнем от прикосновения. Он опустился на пол, продолжая крепко сжимать вещь, а сознание уплывало куда-то в сторону, но Вэй Ин изо всех сил держал концентрацию, пока не ощутил четкое присутствие в своей голове постороннего. Вот оно!       Секунда, и он уже очутился во дворе какого-то дома, который выглядел довольно роскошно для здешних мест. Он стоял у дерева и оглядывался по сторонам, будто боялся быть замеченным. Перед глазами появился мужчина, а черты лица его казались очень знакомыми… Кажется, это был тот же самый человек, который попросил его о помощи месяц назад для обезвреживания мертвеца. Они были знакомы с погибшей?       — Зачем ты пришла? Тебе нельзя здесь появляться!       — Чинь Сяолун, я к тебе с прекрасной новостью! — девушка будто даже и не заметила недоброжелательного тона второго, а в ее душе Вэй Усянь ощутил скорее радость.       — Ну что там? Только быстро… — оглядываясь на окна, произнес тихо Чинь Сяолун.       — Я… я хотела сказать… Я беременна!       — Ты… что? — глаза его широко распахнулись, но не выражали и толики радости, скорее шок, а потом и ярость. — Но ты же говорила, что бесплодна!       — Так и было! Пять лет я боролась с недугом, молилась богине, и вот она послала мне ребенка! Она послала нам ребенка, это благословение свыше!       — Тихо, не ори, — рявкнул тот. — Никакое это не благословение, это проклятие.       — Но… неужели ты не рад? Не ты ли говорил мне, что любишь меня?       — Да, но… Ребенок? Как я по-твоему должен его содержать? У меня есть свой, меня не хватит на две семьи!       — Так разведись! — умоляющим тоном проговорила она, но в глазах мужчины не видела понимания.       — Не могу, Лю. Ты просишь слишком много. Меня же осудят! Я лишусь всего, что у меня есть…       А судя по дому, было у него довольно много, вот только не принадлежало ему лично. Так тряслись за свое состояние обычно дети богатых родителей или богатых сватов, и судя по тому, что мужчина боялся потерять все в случае развода, здесь было скорее второе.       — Ты должен сделать выбор, — серьезно сказала она. — Я устала от этой жизни в тени, я устала быть вечно второй. Выбирай, или она, или я, — специально делая голос громче, говорила она.       — Ах так, — усмехнулся мужчина. — Дурочка, тут и выбирать то нечего, конечно же я выберу её.       — Я всё ей расскажу, — отчаянно выкрикнула она и почувствовала чужую ладонь на губах, а страх заполнил грудь.       — Ты не посмеешь, Лю, — злость сверкнула в глазах молодого человека, но была там еще и тревога. — Тебе никто не поверит, у тебя нет доказательств.       Так как рот девушки был зажат, она схватила вторую ладонь мужчины и приложила к животу, настойчиво намекая на то, что доказательства как раз таки есть.       — Избавься от него. И не приближайся к дому моей семьи. Второй раз предупреждать я не буду, — выплюнул тот, развернулся и зашагал прочь.       Вэй Ин прочувствовал полный спектр эмоций, что сейчас разрывал грудь и сердце этой бедной девушки: злость и отчаяние, гнев и обида, любовь и луч надежды, радость предстоящего материнства, боль предательства… Она вытерла слезы и ушла прочь.       Лю не собиралась избавляться от ребенка. Слишком долгий и сложный путь она прошла ради того, чтобы получить эту бесценную возможность стать матерью. Она лелеяла эту мысль, жила мечтой о семье, а когда забеременела от любимого человека, поверила в то, что сможет прожить счастливую жизнь, а исполнение мечты уже стоит на пороге ее дома.       Всё рухнуло в одночасье: избранник оказался подонком, а в голове уже строился план мести. О да, она не будет приближаться к дому его семьи, но это лишь пока, чтобы усыпить бдительность и не попадаться негодяю на глаза. Пусть он думает, что та исполнила его наставления. А потом она войдет в этот дом с гордо поднятой головой и ребенком на руках, чтобы посмотреть на его крах.       Беременность протекала хорошо, слежка за неблаговерным — тоже, а жажда мести вытесняла тот смысл и цель жизни, что она обрела вместе со своим дитя. Конечно, она ведь видела, как Чинь Сяолун жил, какие блага имел, и в каком достатке жили его дети, в то время как сама Лю ютилась в комнате, где жили еще трое человек, считала каждую копейку, подрабатывала в лавке днями и ночами. Она видела, в каких одеяниях ходит его жена, знала, какие блюда сегодня подадут им к ужину, ведь она сблизилась с ней во время утреннего променада по парку, пока муж ее был на работе. На лице Лю играла улыбка и доброжелательность, а внутри крепла ненависть и разрасталась мысль о том, что на ее месте должна была быть сама Лю.       Единственной отдушиной, которая не давала погрязнуть в этой пучине злости, было ее дитя, что росло вместе с животом, который она давала гладить своей сопернице, думая, как исказится ее лицо, когда она узнает, кто настоящий отец младенца. Малыш охотно отвечал на прикосновения пинками, а Вэй Усяню казалось, что он чувствует это собственной кожей. Такое странное, но такое прекрасное чувство… А когда будущая мать разговаривала со своим малышом, поглаживая свой живот, Вэй Усянь всем нутром ощущал эту нежность и необъятную любовь, что исходила от будущей матери.       Однажды Госпожа Лю допустила неосторожность, а потому в одно утро, когда они должны были вместе прогуливаться, госпожа Чинь пришла вместе со своим мужем. Тот отыграл свою роль превосходно, сделав вид, что видит девушку впервые, но зато уже на следующий день к ней домой вломилась толпа людей.       Ее били долго, тщательно, не забывая каждый раз попадать ногой по животу, который бедная девушка старательно закрывала руками, но рук было всего две, а ног, кажется, все шесть. Они не убили ее, сделали лишь внушительное предупреждение о том, чтобы та больше не приближалась к семье Чинь.       Лю еле доползла до собственного дома, содрогаясь в схватках, которые начались от тяжких побоев. Ее соседки подвоха не заметили: по лицу ее предусмотрительно не били, синяков тоже не оставили, а хромоту девушка списала на падение.       Роды были долгими, мучительными, изнурительными, малыш родился мертвым, а Лю умерла с ним на руках от обильного кровотечения и боли от потери того последнего, что было в ее жизни. Она так и лежала с ним до конечного вздоха, не давая никому подойти к младенцу, растирала его щечки и пальчики, а после, вконец обессилев, закрыла глаза и молча ушла. И даже тогда люди не сразу смогли забрать ребенка, — так сильно вцепилась в него несчастная.       О рожденном ребенке недоотцу доложили сразу же, ведь люди Чиня не переставали следить за девушкой даже после избиения. И чтобы жена не увидела ребенка и не заподозрила мужа в измене, похороны ему организовали очень быстро, захоронив вперед матери.       Вэй Усянь видел много человеческой жестокости, но от увиденного сейчас кровь клокотала в жилах, а виски стянуло будто тисками. Он видел безжизненное тело ни в чем неповинного ребенка, которого лишили жизни еще до рождения просто потому, что так кому-то захотелось, просто потому, что кому-то его жизнь была неугодной. Внутри всё бурлило, в ушах звенело, в голове стоял пронзительный крик, который не удавалось ничем заглушить. Он становился невыносимым и грозился разорвать черепную коробку, если бы Вэй Усянь силой воли не заставил себя открыть глаза.       Крик, который он слышал всё это время, был свистом вскипевшего чайника. Мужчина грузно поднялся, тяжесть от обряда сопереживания и послевкусие от увиденного сковали его тело. После того, как он убрал чайник с плиты, он поспешил заварить себе чай с травами, чтобы перевести дух после увиденного.       История жизни Госпожи Лю вносила ясность в происходящее. Теперь стало абсолютно понятно, почему женщина обернулась лютым мертвецом, почему бросалась на мужчин, почему так яростно искала своё дитя среди чужих детей, что попадались на пути, боролась до последнего, пытаясь закрыться от мелодии Чэньцин, не доведя свое дело до конца. А на своем последнем пути во время обряда упокоения души, заручившись поддержкой и духовной силой, что таилась в статуе богини плодородия, позволила зародиться новой жизни, избрав для этого Вэй Усяня в качестве сосуда. Невероятно! Эта сила была поистине могущественной, раз смогла обойти и обмануть законы природы.       Тем не менее, способ зачатия вызывал вопросы. Внутриутробное развитие ребенка также не поддавалось объяснению. Вэй Ин глубоко вдохнул травяной настой, затем разделавшись с чашкой меньше чем за минуту, и сел в позу для медитации. Лучший способ ответить на вопросы — спросить у своего тела самостоятельно. Техника была близка к процессу регенерации, к которому прибегали многие заклинатели в случае ранения. Нужно было просканировать место «повреждения» и направить все свои жизненные силы и энергию туда.       Вэй Усянь закрыл глаза и погрузился глубоко в себя. Размеренное дыхание привело в порядок сердцебиение и мысли, органы чувств не отвлекались ни на что, отключились от внешнего мира и полностью сосредоточились на собственном теле, концентрируясь в области живота. То, что внутри был сгусток другой энергии, они с Лань Чжанем почувствовали еще в храме. Теперь же у заклинателя была возможность получше его прочувствовать. И действительно, внутри было нечто, отличающееся от органов по структуре, что-то состоящее не из плоти, но из подобия чакры, пульсирующей, живой, плотной, собравшейся в комок и окружавшей что-то еще. Сквозь дымку скопления энергии, что служила подобием матки и обеспечивала всем необходимым, прослеживались очертания эмбриона, который сейчас больше походил на головастика и был совсем крошечным. Вэй Усянь сделал глубокий вдох и замер, на некоторое мгновение, не дыша, а затем уловил едва различимый пульс. Он отличался от его собственного и был в разы быстрее, а потому сомнений в том, что он чувствует, как бьется сердечко его ребенка, не осталось. Он резко выдохнул, открывая глаза, а на устах заиграла улыбка. Ребенок действительно существует, он здесь, под сердцем, и это не сон, это всё взаправду…       Вэй Ин накрыл живот руками в защитном жесте, будто бы боясь, что вся эта чакра растворится, исчезнет, впитается в кровь. Нет, он не даст этому произойти. Теперь он примерно понимал, как всё устроено: от храма далеко не отходить, чтобы не нарушать и не ослаблять связь, поддерживающую его и малыша; амулеты не надевать; медитировать как можно больше, чтобы восполнять свой ресурс, укреплять и питать систему и помогать ребеночку полноценно развиваться, ведь он тоже может на него влиять, это ведь его тело служит сосудом; беречь себя, не рисковать почем зря; и ждать, ждать чуда.