Рациональный азарт

Утро воскресенья проходит в суматохе. По крайней мере приходится очень постараться, чтобы не дать возможности себя раскрыть. Поэтому переодеваться стратегические партнёры решают у Рацио. В гараже возле коттеджа стоит мотоцикл, владелец пропадает там на долгие сорок минут, а авгин теряет всякое терпение, желая похвастаться новым образом. — Тук-тук? — Авантюрин заглядывает внутрь с загадочной улыбкой. — Ты чего тут застрял? Смысл вопроса теряется, когда авгин видит доктора, сидящего на полу. Согнувшись, мужчина что-то подкручивает, фактически скрываясь за железным корпусом. Одет в одну чёрную майку и спортивные штаны. Руки до локтя кое-где испачканы в чёрном масле, а волосы собраны в маленький хвост сзади. На пару секунд Какаваша замирает в попытк загрузить новый образ мужчины в своё восприятие, а Рацио не реагирует, пока не откладывает инструменты в сторону: — Обычная аварийная проверка. Смазал кое-что и тормоза проверил, — руки вытираются об уже тёмную ткань. Доктор кривится, глядя на безобразие, которое он сделал с собой и с одеждой. — Я даже не уверен, что это всё отстирается. — Я могу помочь тебе отмыться, — топ-менеджер обходит мотоцикл, становится так, чтобы Веритас мог его видеть. — Тебе идёт грязная работёнка. Никогда не думал пойти работать в ремонт машин? Я готов платить в десять раз больше стандартной зарплаты за обслуживание своей малышки. — Твои уловки как всегда однообразны, — хмыкает Рацио и поднимает взгляд. На Какаваше тёмно-зелёная футболка, немного сползающая с одного плеча по задумке. Впереди по ткани тут и там разбросаны разноцветные кляксы белого и синего цветов. На обнажённых руках много браслетов такой же гаммы: некоторые из бусин, некоторые вязанные. Вместо привычной серьги в одном ухе блестит изумрудная горошенка. Волосы намеренно приведены в более яростный беспорядок, без идеальной укладки из салона. Клеймо прячет широкий чёрный чокер с перевёрнутым колечком в виде сердца впереди. В этом всём Авантюрин выглядит в разы моложе положенных лет. — Очень креативно, — Веритас не решается взять грязными руками чужую кисть, чтобы рассмотреть украшения. Приходится просто наклониться. — Трёхчасовой поход по магазинам того стоил. — Ещё бы, — Какаваша ведёт обнажённым плечом. — Теперь надо идти красить волосы. Топ-менеджер демонстрирует балончик с краской. Рацио из любопытства высматривается: — Это точно не для граффити? — Мне её моя любимая стилистка из салона дала, когда увидела, какой краской я в прошлый раз свои волосы обидел, — Авантюрин сам смотрит на этикетку. — Сказала, будет пахнуть яблоками. То, что нужно. — Тебе-то? — А что? Чем более легкомысленный вид, тем лучше. — Дело в том, что тебе нравится экспериментировать с образами. Ты в этом великолепен, — Рацио встаёт на ноги, подходит ближе. Любуется пару секунд ровными чертами лица: — Хочешь, немного макияжа сделаем? Фиалковые глаза зажигаются искрой интереса: — Хочу. — Тогда давай сначала покрасишь волосы, а потом приходи. Или тебе помочь? — Я сам, — авгин поднимается на носочки, приходится ещё слегка подскочить, чтобы быстро поцеловать в щёку и выбежать из гаража. Он спешит уйти, потому что опять теряет возможность не думать о том, как сильно любит Рацио. Насколько же мало ему надо, оказывается — поддержка в сногшибательных делах и поощрение начинаний. Авантюрин правда обожает выбирать сочетание одежды, акссесуаров, что-то подчёркивая в себе, теперь это не просто способ скрыться за роскошью. Почти хобби. Отдушина. Многие ему говорят о красивом внешнем виде, но красота, это далеко не первое, к чему стремится Какаваша. Он знает, что делает это прекрасно, но признание в словах от Веритаса придаёт больше уверенности. Недопонимание с опорным камнем они оставляют в компромиссе — Авантюрин использует его в повседневной жизни только после договорённости с Веритасом. Последний обещает не быть слишком критичным, но до сих пор не понимает, зачем эти фокусы. Но на то они и фокусы, чтобы быть загадкой. — Вредный, — ворчит авгин в ванной комнате, где расположена душевая. — Я, может, полетать с ним хочу. Больше ничего такого... вроде бы. Закрепив короткие пряди и накинув на шею ткань, чтобы не испачкаться, авгин тратит пару минут на прочтение инструкции применения. Всё просто — взболтать, нанести на волосы, избегать попадания в глаза, дать минут тридцать, чтобы краска впиталась и подсохла. Цвет сам смывается спустя 24 часа. — Удобно, — топ-менеджер прикрывает ладонью область у глаз и нажимает на распылитель. Один-два-три. Мужчина изгибает бровь, когда смотрит в зеркало и не видит желаемого результата. Хочет нажать ещё раз, как вдруг заходится в кашле. Он не прекращается, в горле будто плодятся паразиты: кусают, жгут, пожирают. Рука откидывает балончик, руки цепляются за умывальник. Нос забит запахом гнилых яблок. — Чёрт... — мысли быстро перестраиваются, когда у двери слышны шаги. — Какаваша? Всё хорошо? Что за кашель? На ресницах выступают слёзы. Не от сильной печали — глаза раздражены. Авантюрин быстро вылетает из ванной, берёт под локоть Рацио, затыкая чужое лицо полотенцем, которое он нёс в другую ванную. Он бы довёл его до двери и вытолкал, но ощущение слабости нарастает слишком стремительно. Доктора успевает вытащить в гостиную, указывая на входную дверь. Говорить невозможно, ещё и кожу в районе шеи начинает печь. Рацио не успевает его поймать, прежде чем авгин бросается к сумке, что-то выискивая в вещах. Он даже прикоснуться к своей коже не даёт. — Да что с тобой? — Веритас оглядывается на дверь душевой, полотенце ото рта не отнимает. Ему нужно пару секунд, чтобы подумать. Кашель. Балончик. Странный запах, идущий шлейфом за мужчиной. Это газ. Доктор реагирует быстро: берёт свой телефон, но оглянуться не успевает, как его подхватывают за пояс и мигом вытаскивают на воздух. Земля отдаляется от них на метров десять, Веритас задерживает дыхание, выпуская полотенце из рук, когда видит рядом со своими ногами знакомые сапоги с высоким каблуком. Какаваша не своим голосом продолжает кашлять. — Сила Сохранения только временно уменьшит эффект, тебе надо в больницу, быстро спускайся! Я вызову скорую, — строго командует Веритас, даже голос повышает, но всё идёт от искреннего беспокойства. Никто не спускается. Авантюрин сам направляется в стремительный полёт, придерживая доктора. Получается намного быстрее, но одышка и хрип мужчины заставляют сердце доктора замирать. Он прижимает голову к солнечному сплетению, и без стетоскопа понимая, что без должной помощи наступит отёк лёгких. Мысли не могут собраться в кучу, по нейронам бьёт только страх за трясущиеся руки, которые прижимают так крепко, будто это жизнь Веритаса в опасности. Полёт длится минут восемь. Приходится каждую секунду считать, потому что частота кашля и хрипа авгина вызывает только тревогу. Они приземляются возле знакомой больницы, Авантюрин теряет прежнюю форму, хватаясь одной рукой за горло, а второй намертво сжимает камень. Рацио не даёт упасть на колени, толкает ближе к себе и подхватывает под колени. — Ты молодец, Какаваша. Потерпи ещё немного, — шепчет в макушку, испугавшись того, как дрожит собственный голос. Губы, которые буквально двадцать минут назад подарили ему тёплый поцелуй, не могут и слова сказать. Тело всё дрожит то ли от холода, то ли от кашля, кожа шеи раздражена. Лицо бледнеет, и уже сейчас кошмарно блестят только фиалковые глаза. Врачи у крыльца быстро реагируют, подкатив ко входу тележку. — Что случилось? — Отравление газом. Не угарным, у этого есть запах, неприятный. Я сейчас не могу точно сказать какой именно. Они быстро заезжают внутрь, сопровождаемые взглядом сотрудников. — Вы в норме? — Да, а он был рядом с источником, — Рацио хочет отпустить врачей дальше по коридору, но его хватает Какаваша, едва фокусируя взгляд из-за слёз. Веритас впервые видит, как этот человек плачет, хотя, он больше кого-либо имеет на это право. Слёзы — часть привычных эмоций, но истерики Авантюрина направлены на гниение изнутри. Он не кричит, он дрожит, становится таким тихим и зацикленным, будто отключается от тела. Сейчас мужчина едва может лежать на кушетке от нехватки кислорода, но своими яркими глазами продолжает смотреть на Рацио. Открывает рот как рыба, видимо, хочет что-то сказать, но тщетно. В конце концов Какаваша сдаётся и вручает опорный камень ему. Приходится сжимать самородок крепче и сдерживать желание прикоснуться к светлым волосам, погладить, поцеловать. — Ты справишься, — это последние слова, с которыми Веритас отпускает авгина за проклятые белые двери. Он останавливается. Белый шум в голове сопровождается картинками ситуации. Сияние авантюрина напоминает ему о чужой улыбке. «— Всё будет хорошо. Он в надёжных руках. Это передовая больница для самых высших рангов, чьи раны на заданиях могут переходить грань воображения. Сосредоточься на ситуации». Обычно ему даётся это куда легче дистанциироваться. Очевидно, не сейчас. Запах точно был. Запах... в нём были остатки от приятной сладости яблок, но слишком удушающий, и многое Рацио не смог учуять благодаря реакции топ-менеджера. Они вдвоём там через пару часов могли скончаться. — Надо было проверить внимательнее тот балончик... чёрт, — шипит мужчина, прижимая к себе каменное сердце. Он точно помнит, что этикетка, бренд и состав были сделаны как на обычных упаковках. Зря он не прислушался к своему критическому вопросу — почему краска для волос в такой упаковке. — Доктор Рацио! — позади звучит знакомый голос. Ну конечно, от тревоги он совсем забывает, что здесь всё ещё реабилитируется коллега Авантюрина. По коридору к нему спешит Топаз, слегка хромая. Чтобы она долго не шла, Веритас идёт навстречу. — Мне доложили, что сюда привезли Авантюрина, что случилось? И... что с вами? — светлые глаза в беспокойстве оглядывают испачканные руки и одежду пришедшего. — Со мной всё в норме, а Авантюрина отравили газом, — в голове наступает тотальная пустота от собственных слов. — Что?! — Елена тут же заставляет себя притихнуть. — Где это произошло? Кто? Рацио пару секунд думает, и последний вопрос как бы мобилизирует мозг, вынуждая по привычке искать ответ. Он не стал проверять баллончик, потому что его бдительность усыпляется ответом Какаваши, мол, краску он получил от доверенных рук. — Мисс Топаз, а вы, случайно, не знаете адрес салона, где он часто приводил свою причёску в порядок? — М-м, — топ-менеджер точно не ожидает такого вопроса, ей требуется немного времени, чтобы опустить взгляд и тут же кивнуть: — Да! Давайте напишу, я помню! — Спасибо, и ещё, присмотрите за этим... — Рацио берёт изящную кисть и вкладывает в ладонь тёплый лазурный камень. — Мне придётся этим вечером заняться делом, боюсь не уследить. А вы, как только он проснётся, верните ему, пожалуйста. Кажется, у девушки волосы на голове зашевелились от увиденного, она и вдохнуть нормально забывает: — Но... если он отдал вам, я... может он хотел, чтобы вы им воспользовались? — Елена не даёт мужчине отпустить самородок. — Разве посторонние могут пользоваться силой опорного камня? — у доктора смешанные чувства к этой вещице. Она делит с Какавашей сущность, но от неё напрямую и зависит его существование. Ненависть? Скорее нежелание иметь дело с этой силой. — Нет, но у каждого есть своё свойство. Вы будете защищены не привычным щитом, а чем-то большим. Пожалуйста, он наверняка сделал это не просто так, забирайте, — тараторит, испугавшись, что доктор может не передумать. — Опорный камень — это залог нашей верности, верьте ему. Авантюрин возвращается к нему. Всё ещё тёплый, яркий, хитрый. Единственный. — Хорошо, — у него нет ни сил, ни аргументов для спора. — Спасибо за объяснение, госпожа Топаз. — Можно просто Топаз, — уголки губ тянутся в вежливой улыбке. — Берегите себя.

***

«— Райли Хелен уволилась из салона неделю назад. Спустя день после того, как приняла господина Авантюрина. Наши люди вышли на её место проживания — дом пуст. Соседи толком не знали девушку, но точно видели, как она не раз уезжала куда-то на мотоцикле. Возможно, это наш подозреваемый. Одна из них». Если Хелен была на той гонке, видела Авантюрина и правда участвует в банде нелегальных гонщиков, то они наверняка знают, что всё неспроста. Только о личности Рацио они вряд ли догадываются. Он живёт куда более скромную жизнь и на Пир-Пойнте в глаза не бросается. Он приезжает на новую гонку без напарника, чтобы отследить малейшие изменения. К тому же, если дать им окончательно понять, что без напарника он не действует, то их сразу заподозрят в сотрудничестве с полицией. — Приветствуем на новом съезде! Сегодняшнее развлечение обещает быть жестоким, слабонервным лучше сразу покинуть нас! — отзывается с энтузиазмом комментатор. Толпа в ответ восторженно вопит. — Вижу, вы жаждете хлеба и зрелищ! Это мне по душе! Тогда посмотрим на наших участников! В этот раз гонки на дистанции не будет. Мотоциклистов запускают в подготовленную зону с резкими поворотами, препятствиями и центральным полем, как для гладиаторских сражений. — Напоминаю простые правила: побеждают те, кто остаётся верхом на своих колёсах! Смотрите, не задавите тех, кто упал, а то отмывать придётся долго! Ах-ха-ха! Рацио подводит свой мотоцикл ближе к воротам, рядом с ним ещё дюжина незнакомых шлемов, но среди них явно выделяется очень самоуверенный человек. Он поднимает обе руки, демонстрируя мышцы и татуировки на коже — на нём нет полного костюма, только плотные штаны и серая, обтягивающая майка. Толпа отчего-то взрывается восторгом. — А вот и трёхкратный чемпион боёв без правил! Неподъёмный танк, сносящий всё на своём пути! — ажиотаж поддерживает голос из громкоговорителей. — Большой Джо-о-о! Встречайте! Порой абсурдность или прямолинейность прозвищ достигает пика выдержки Веритаса. Хотя он сам не лучше. Справедливости ради, этот мужик выше него самого, и каждый участок его тела представляет из себя накаченные мышцы. Это ужасает. Он что, на тракторе будет гонять? Здесь, главное, кости все не переломать. — Также своим вниманием нас почтила восходящая звезда — Истина из дуэта Золотое Сечение! Не смотрите, что он тихоня, все мы помним, как он вырвал себе победу на последней гонке! «— Это кто тут тихоня? Тут говорить не с кем просто», — фыркает доктор, пока комментатор продолжает посвящать в детали свершений других участников. Две половины ворот, наконец, отъезжают в стороны, свет прожекторов отражается шлемом, огромный амбар встречает прохладным воздухом, пылью, железными балками и решётчатыми перегородками. Следующие полтора часа они будут здесь пытаться остаться верхом на колёсах. Все гонщики выстраиваются кругом на просторном поле, с которого есть три выезда вглубь здания. Ворота амбара закрываются, камеры включаются, изображения выводятся на экраны для зрителей снаружи. — Итак! У вас на всё про всё час и тридцать минут! Заставьте своих оппонентов покинуть гонку. Проигрыш наступает, если упал или мотоциклист, или его верный железный конь. Позвольте нашим помощникам забрать проигравших, давайте обойдёмся без летальных исходов! Если к концу останутся двое или больше, то победителя не будет, помните! Победа только для одного! Толпа взрывается скандированием слова «победа для одного». — На старт! Моторы гудят, сердце бьётся всё быстрее. — Внимание! Опорный камень находится на поясе, поближе к животу. Рацио клянётся, что не позволит разбиться ни себе, ни ему. Он смотрит на противников, готовится среагировать, если кто-то полетит сразу на него намеренно. — Ма-а-арш! Поднимается страшный рёв механизмов, и семь из девяти гонщиков намеренно идут в сторону Большого Джо, желая выключить самого сильного. Рацио даже не знал, что это такая традиция, поэтому спешит дать заднюю, чтобы не попасть в воронку. — Как всегда, участники пытаются сбить Джо с самого начала, но никто не посвятил в этот ритуал Истину! Как жестоко! В ответ толпа поднимает смех. «— Я даже не знаю, знакомы ли они с пословицей "тише едешь – дальше будешь"», — доктор не спешит уезжать с поля, наблюдает, получится ли задуманное у других. Байк Джо подходит ему по габаритам — у него огромные фары, широкие рога у руля, весь корпус пестрит узорами огня, колеса с декоративными (?) шипами. Каким-то диким напором мужчина начинает выписывать бешеные повороты, и двое гонщиков сразу сталкиваются друг с другом. Рацио даже глаза прикрывает, услышав стук шлемов. — В следующий раз постарайтесь лучше, молокососы! — самодовольно кричит мужик. Происходящее больше похоже на бой сумоистов. Попытки сбить одного гонщика наконец прекращаются, и гонщики начинают игру один против другого. Стоять на месте нельзя, Рацио скрывается с огромного поля в линейных коридорах из разного хлама. Пытается изучить местность. Ему пока незачем лезть в гущу событий, пусть перебьют друг друга, а он подоспеет на оставшихся, хотя идея крайне сомнительная, ведь остаться сам на сам с Джо звучит, как сюжет пытки. Пути все кольцевые, они ведут обратно на то поле и переходят один в другой, образовывая лабиринт с узкими поворотами, куда на огромной скорости не впишешься. Помимо этого, Веритас подмечает, что некоторые конструкции, выступающие перегородками, достаточно хрупки, но, опять-таки, чтобы их поломать — нужно разогнаться. Тем временем, другие гонщики тоже разбредаются кто куда — пытаются обмануть, подловить друг друга, и только Джо находится на огромном поле, зная, что туда по-любому придётся выезжать всем время от времени. Там он их ловит. Как на зло, Рацио оказывается сам, когда покидает лабиринт. — О, тебя я ещё не пробовал, тростничок! Ах-ха-ха, береги череп! — густая, неопрятная борода едва позволяет увидеть смеющийся рот. Хорошо, что шлем не позволит ему увидеть, как Рацио кривится на вид сальных рыжих волос и высунутый в кривлянии жёлтый язык. Ох, как-нибудь надо научиться контролировать своё выражение лица, но не сегодня. Джо несётся на него, усаживаясь на хвост, не даёт нормально подстроиться для вхождения в поворот, чтобы уехать. От их погони пыль столбом поднимается, не позволяя нормально ориентироваться. — ...смотрите, как наседают на Истину! Джо так и хочет спровоцировать, но он не поддаётся! Долго ли удастся игнорировать этот напор, ведь к полю потихоньку возвращаются и другие гонщики! Ситуация играет на руку Рацио — два мотоцикла врываются в их догонялки и пытаются зажать крупного мужика с двух сторон. По логике, стоит воспользоваться шансом и надавить на газ, но что-то в голове шепчет не его голосом попытаться также выключить здоровяка. Без него же будет проще, а одолеть его вместе, пусть не самая доблестная идея, но зато хитрая и выиграшная. Похоже, это то, о чём предупреждала Топаз — опорные камни имеют свои свойства. Возможно, они даже влияют на ход мыслей. План прост: Веритас не должен дать Джо понять, где находится преграда, поэтому продолжает поднимать пыль впереди, делая небольшие заносы. Звучит странный звон. Наглый смех неотёсанного и крик. Рацио понимает, что кто-то один упал, но что это за звон? Приходится сворачивать, увеличивая дистанцию. Через слой дыма доктор пытается безуспешно вглядеться в происходящее. — Ха-ха! Снова как крысы блядские себя ведёте? Я вас как мух передавлю! — как гром звучит хриплый басистый голос: — Тростничок, а ты всё убегаешь, смотрю!! Опять звон. Сквозь пыль на доктора вылетает сверкающая цепь с крюком, чуть цепляет корпус и пропадает, оставив после себя неаккуратную царапину. «— Гадство, он взял цепь?!» — ругается про себя Рацио, успевая скрыться в лабиринте. Дальше Джо не едет, продолжая следовать своей тактике вышибалы. Отправляет жуткий смех вслед: — Ну убегай, убегай! Я-то вас построю, как надо, сукины детишки! — Ого, а вот и то самое особенное, что взял с собой Джо на эту гонку! — комментатор сразу переключается с других моментов гонки. — Как помните, на этот съезд можно брать вспомогательные вещи, но с условием, что их нельзя кидать и они не стреляют! Об этом Веритас, к счастью, знает. Однако, у него нет столько опыта, чтобы гонять на мотоцикле с копьём или верёвкой. Он любитель, чёрт возьми, поэтому ограничивается планшетом, закрепив его чуть правее от центра в районе поясницы. Обычно он его использует, чтобы приложить серьёзных врагов, хорошо сходит за кирпич, но проблема в том, что придётся подбираться к оппонентам. Авантюрин вообще предлагал взять нож. — С дороги, терпила! — опять крик, но женский. Руль приходится сворачивать, чтобы мимо пронеслось два гонщика с криками. Одна пытается его задеть битой, но попадает только в плечо, в узком проходе полностью увернуться не получается. «— Что за идиотские прозвища?» — кое-что до доктора-таки доходит, хотя он знатно закипает от поведения приматов. Здесь все гонщики до единого будут орать, чтобы как можно сильнее спровоцировать. Это не испытание на скорость, а на выдержку. Плечо, кстати, не болит сильно, что странно, хотя удар с замахом сделали. Веритас выжимает газ, чтобы нагнать парочку, проехавшую мимо него. У двух гонщиков — бита и булава. Идеальный тандем варваров. Они обмениваются ударами и манёврами, но, когда замечают хвост, то только та, что с битой, сдаёт назад, замахиваясь аккурат на голову Рацио. Мужчина отбивается планшетом и мало того, поскольку они сравнялись, со всей дури безжалостно ударяет по её рулю. Тот выворачивается в сторону, колесо за ним, гонщица издаёт неблагозвучный мат, не справляясь с управлением. Со всей дури транспорт врезается в деревянные коробки. — Оу! А вот ещё один выбывший! Истина понемногу проявляет свой нрав, он, кажется, вошёл во вкус! Если он продолжит ехать по-своему, то ничего не выйдет. Впереди ещё один оппонент, он над чем-то смеется, но Веритас абстрагируется от шума, представив, что шлем — это его гипсовая голова. В голове набатом бьются слова: Либо всё, либо ничего.