Рациональный азарт

В какой момент его жизнь стала похожа на парад безумия? — Смотри сюда, совёнок, — легко смеётся Какаваша, показывая золотую фишку в руках. — Я покажу тебе фокус. Последнее сказано шёпотом. Странное ощущение невозможности отвести взгляд заставляет Рацио обратить всё внимание на слегка мерцающую побрякушку. Ловкие пальцы перекатывают её один за другим, кидают в другую ладонь, проворачивая такой же трюк. Мысли пропадают, они и так были отрывочны, а сейчас доктор вообще отключается. — Опа! — авгин оказывается совсем рядом и показывает пустые ладони. — Ну-ка, где моя драгоценность? Проморгавшись, Рацио не успевает обозлиться на игрока за баловство — в сжатой ладони ощущается нечто чужеродное. Конечно же доктор убеждается, что именно это ищет топ-менеджер. Как это случилось? Он ввёл его в транс и подложил? Доктор позволяет Какаваше приблизиться, о чём совсем забывает, глядя на свою руку. Мужчина сжимает замёрзшую ладонь с фишкой очень крепко, а второй обхватывает подбородок. — Предпочитаю мстить за воровство своих вещей, но тебе я и так позволяю многое, — шепчет очень вкрадчиво, одержимо. В темноте ярко отсвечивает внутренняя, светло-сиреневая радужка глаза. Это последнее, что осознает Веритас, перед ощущением горячего языка на своих губах. Мозг плавится от стремительного касания. Авантюрин вжимается в Рацио, покусывает губы, отчего они быстро приобретают красный оттенок. Дыхание прерывается стонами, они цепляются друг за друга, будто вот-вот станут одним целым. По позвоночнику проходят искры зарядов, когда влажный след остаётся на щеке. В ухо направляется горячее дыхание: — Видишь? В этом нет ничего сложного. Даже приятно, да? — Игрок, хватит потакать своим безумствам! — Рацио хватает неуправляемого за плечи, держа минимальную дистанцию. Он не может слушать этот иррациональный вздор. Грязь от пыли въедается в кожу, это ощущение пагубно для доктора, с другой стороны запах грозы, земли и вой песчаной бури. От Авантюрина исходит тот же аромат, его настоящий, с нотками чего-то сладкого. Прекрасный аромат сводит с ума, манит. С ним что-то не так. В расчётливом уме ломаются все предрассудки. Когда удаётся сфокусировать зрение, Веритас видит позади топ-менеджера ещё одного Авантюрина, созданного шёпотом Гармонии. Мираж обхватывает шею авгина ржавой цепью, оттягивая подальше. В страхе поранить Веритас отпускает мужчину, глядя как его, не особо сопротивляющегося, тащат в темноту: — Ты что творишь?! — к кому вопрос – непонятно. — Не переживай, док, — лиловый силуэт смеётся знакомым голосом. — Я держу его в узде. Он сам не против. Какаваша придерживает цепь со стеклянным выражением лица. В нём нет эмоций: — Я не хочу тебя спугнуть, а сейчас ты очень легко ведёшься на мои трюки. Лучше пусть он будет меня приводить в чувства. — Бред! Если бы я не хотел, то никто бы меня не подловил! — Рацио хочет продолжить монолог, но догадывается, что, возможно, в реальности Какаваша так себя и контролирует. Жестоко одёргивает, когда понимает, что открывается слишком сильно. Когда чувствует, что игра переходит грань забавы. — Авантюрин, если я сказал, что остаюсь, то я остаюсь. Теперь продыху от меня не жди, потому что работы нам предстоит много, — Веритас приближается, хватает руку, сжимающую удавку: — Со мной можешь себя отпустить. — Зря ты так этому хитрецу открываешься, — иллюзия присаживается на корточки, ставит подбородок на плечо Какаваши. Два одинаковых лица, но с разными выражениями, смотрят на него. — Знаешь, сколько всякого в его голове? Он думает, что сохранит хоть капельку чести погибшего отца, если будет беречь его рубашку, годную только для тряпок, — голос льётся злобной насмешкой. — Она не отстирывается от крови, сколько бы ночей в припадке он не топил её в тазике, оттирая до онемения пальцев — В следующий раз я буду рядом, — Веритас прикладывает ещё усилия, оттягивая цепь от кожи. — Почему ты меня не слышишь? Иллюзия разбивается, а вместе с тем Какаваша снова изворачивается, его свободные руки вытаскивают заправленную рубашку доктора, ныряя под неё. Ногти рисуют узоры на коже, пальцы горячие, требовательные, об них можно обжечься. Издав раздраженное, глухое рычание, доктор падает на мужчину, роняя его на плотные, толстые ткани. Они уже запутались в этом беспорядке, но им всё равно. Веритас прижимает руки авгина своими по сторонам, нависая сверху. — Я отдам тебе всё, Веритас, — Какаваша томно вздыхает. — Прикоснись ко мне ещё. Огонь требует выхода, а эти речи не помогают сдерживаться. Рацио боится этого желания, оно словно крушит всё на своём пути, но ещё больше страха он испытывает за человека под ним. — Не надо мне отдавать себя. Услышишь ты меня или нет? Я останусь с тобой и брать взамен ничего не собираюсь! — Веритас, пожалуйста, — Авантюрин начинает умолять, извиваться. Сопротивляется для вида, колено прижимает к паху Рацио. — Я хочу снова тебя поцеловать. Издав мучительное мычание, доктор опускает голову к плечу авгина. Дышит тяжело, всё идёт кругом. — Ты мне не веришь... — подытоживает он. Справедливо. Эрудит со своим упрямством подавал лишь совсем маленькие признаки симпатии. У них разный язык любви, вернее сказать, Какаваша научен выкупать любовь по самой заоблачной цене. Почему же он постоянно стремится их закрыть в таком тесном пространстве? Он не верит, что Рацио останется, а тот всегда уходит быстро и без прощания. Как в их первую совместную миссию, когда Рацио покинул казино, не дожидаясь развязки, не убедился в его безопасности, не поддержал присутствием. Видимо, это оставило неизгладимый отпечаток в сознании авгина. — Золотце, отношения – это огромная сделка, где каждая сторона может использовать друг друга, — нежно, будто поясняя элементарные юридические понятия, тянет Какаваша: — Так используй мои чувства, их много, Веритас, не игнорируй их. Плотина безвозвратно прорвана. Авгин откровенен настолько, насколько это возможно. Пусть очаровательное упрямство доктора раздражает, он знает, что они здесь одни и Веритас никуда не уйдёт, ведь как слепой совёнок на этой планете без своего партнёра. — Что-то условия сделки выглядят слишком требовательными для тебя, не думаешь? — Ха-ха, не переживай, я возьму свою часть. Изнутри тебя пересоберу. Хочешь, расскажу какие у меня планы на нашу совместную жизнь? Я так много о тебе мечтал. — Так много, что пошёл к Сугилиту играть в театральное представление? — резко выпаливает доктор, не сдержавшись. Его самого колотит. Кто из них в здравом уме? Точно не Какаваша, не после услышанных слов. Он мгновенно холодеет, ненавидящим взглядом впивается в браслет: — Ты имеешь право злиться, Веритас. Можешь ударить, можешь переломать мне ноги, чтобы больше не подумал к нему пойти — я это должен сказать? — Прости... это было резко, — никакой возможности разговаривать объективно. Если он хочет, чтобы Какаваша ему поверил, то необходимо пойти на уступку. — Послушай, есть люди, обвиняющие меня в эгоизме, а есть те, кто превозносит до небес. Первые для меня не более чем ничего не добившиеся идиоты, а вторые... к ним я не знаю как относиться, поэтому стараюсь обходить стороной. В моей работе фаворитизм недопустим... Он всё ещё ужасен в откровениях, но Авантюрин весь во внимании, даже дышит через раз. — Я не хочу, чтобы с тобой было так же... Эти люди постоянно ждут от меня чуда, а когда мы с тобой познакомились, ты... Смею предположить, что с непривычки был груб и холоден, но мне... — Чего ты хочешь? Скажи мне, — пытливо поддерживает авгин. Он даст всё и даже больше. — Мне комфортно быть для тебя Веритасом. Не твоим стратегическим партнёром, не твоим учителем, не твоей зависимостью. Я хочу быть твоим родным человеком, Какаваша. Это выполнимо? Что-то во взгляде напротив меняется. Оно и понятно, Рацио себя не видит глазами собеседника. На вечно мраморном лице уязвимая неуверенность. Хмурость от бровей никуда не девается, мерцание радужек болезненно хрупкое, как у догорающей свечи. Такое человечное желание. Кто ещё загадает нечто похожее ему, который с помощью власти, денег, своего тела может выполнить невероятно много прихотей? Родным человеком — отзывается эхом в черепушке. — Мне жаль, что не могу сказать о том, что чувствую, красноречиво, а у тебя слишком мало терпения, чтобы разглядеть мои чувства в поступках. Я хвастаюсь, что знаю как лучше, но... — признавать своё поражение, своё невежество сродни самоубийству. Жалкое зрелище, он недостаточно старается. — Без твоего содействия я не справлюсь. Доктор в шаге от мысли «сделать всё, чтобы он мне поверил». Авантюрина хочется любить достойно, хочется открыть ему глаза на то, какой он исключительный человек. Что угодно, лишь бы игрок смог заземлиться. — Поцелуй меня, пожалуйста, — Какаваша замирает. — ...Хорошо, — потухший взгляд закатных глаз затуманен усталостью. Поднявшись, доктор пару секунд разжигает тёплым дыханием отчаяние Авантюрина, вынуждая терпеливо ждать. Рацио накрывает губы авгина своими. Целует аккуратно, неумело. Эта неловкость подстёгивает Какавашу открыть рот, подталкивая повторить за собой. Он блаженно стонет, когда доктор следует примеру. Это не похоже на неразборчивый поцелуй ранее — благодаря старательности эрудита и пылкости авгина, каждое движение чувствуется как медовый нектар. Сладкая влага блестит на губах, дыхание обоих почти в унисон: тяжёлое, размеренное. Авантюрин дёргает руками, сжимает и разжимает пальцы в надежде на освобождение. Его желание услышано — Веритас перемещает руки ближе к голове, сгибает в локтях, полностью накрывая собой. Авгин обхватывает мужчину за шею, пальцами оттягивет тёмные волосы. Давит на затылок, распыляется в поцелуе, желая утянуть за собой. Языки сплетаются в одно целое, и Какаваша не смеет закрыть глаз, глядя на ещё более сосредоточенное выражение лица сверху. Видно не очень хорошо, но нетрудно догадаться, как на идеальной коже вырисовывается румянец. Тьма исчезает, Веритас обращает внимание, что шум ветра пропадает. Приходится мягко отстраниться под разочарованное мычание Какаваши. Они лежат в пустом пространстве с огромным круглым окном из витражей и оба пытаются отдышаться. — Ах вот оно что, картина почти сформировалась, но вдруг пленник пришёл в себя, — звук каблуков эхом отбивается от невидимых стен. — Значит, вмешался человек, имеющий влияние на главного героя композиции. Я не учла такой исход событий. «— Очнулся?.. Значит, что-то из моих слов...», — Рацио полностью поднимается, стараясь не думать о том, что их застукали, как шаловливых подростков. Главное цель, а не средства, правильно? — Подруга, я на сорок секунд стал самым счастливым человеком в мире, — подаёт голос топ-менеджер, даже не пытаясь встать. — Док, давай я с ней разберусь, и ты меня снова вот так поцелуешь. — Игрок, прекрати делать мне нервы, — совсем блекло вздыхает Веритас, оглядываясь на бесстыжего. Того ничего не смущает. Его щёки пылают, в глазах озорной голод, но, главное, осознанный. Розовый язык проводит по губам, как бы намекая, что шутки здесь никто не шутит. — Полагаю, мне придётся лично подойти и забрать артефакт? — незнакомку ничего не смущает, но она снова привлекает к себе внимание. — Попробуй, — рукой Авантюрин ныряет под свой плащ. Через секунду доктор и загадочница задерживают дыхание, увидев мерцание лазурно-зелёного камня. — Слышала какой концерт я на Пенаконии устроил? Тогда он был сломан. Очевидно, что Каменное Сердце попытались убрать сразу именно по этой причине. Из всех присутствующих он является самым опасным соперником. — Что ж, мне на этот раз не повезло. Очень жаль. С силой эманатора мне не справиться, даже если это всего лишь осколок, — незнакомка разводит руками. — Но вот что странно, Энигмата только для вида посылала сюда химер? Я по настоящему нигде не ощутила её за всё время. — Думай в другом месте, — безразличным тоном перебивает авгин, тем самым спасая ситуацию. — Я жду. — Откланяюсь, — женщина взмахивает кистью и их снова окутывает дымка. Рацио инстинктивно, даже не задумываясь, хватает топ-менеджера за локоть, не желая быть обманутым. Они опять перед главным входом в отель, вокруг стоят солдаты КММ. Увидев директора, становятся в стойку, поднимая руки ко лбу. Но Авантюрину на них всё равно, окидывает мимолетным взглядом, даже не отчитывает, а сразу поворачивается к доктору. Улыбается. По-идиотски хихикает без слов или причин. Смотрит на доктора, неопрятного, помятого, истощенного и вспоминает сказанные им слова.

Р-о-д-н-о-й

Подумать только. Для многих людей это обыденное слово, а ему как манна небесная. — До-о-ок, — мяукает он, неважно пошатываясь. — Я её... прогнал. У Рацио в это время дилемма: как счастливому человеку рассказать о планах Топаз? Авантюрин четыре дня как белка в колесе крутится, побежит он выяснять, что там творится, и что? Однако решать Веритасу вообще не приходится — Какаваша падает к нему в руки без чувств. — Директор! — выходят из ступора подчинённые. — В больницу его!

***

Чёрный след сожжённых деревьев и зелени ведёт почти за руку. На Пир-Пойнте не так много зелёных островков, но и те, что имеются, достаточно обширны и безмолвны. Тут не обитает много птиц, животных, особенно мало хищников. — Счёти-и-ик, тебе лучше отозваться и не тратить наше драгоценное время-я, — Сугилит прекращает быстрое движение, прислушиваясь. Его камень шепчет, находясь далеко от владельца. Спрятанный во внутреннем кармане куртки, ближе к солнечному сплетению девушки, он передаёт её сосредоточенное сердцебиение.

«Вырывается из машины, когда осознает, что вывозят из города. Специально дожидается момента, скрываясь в лесу».

«Быстро несётся по неизвестным зарослям, пока сзади мелькают сначала две, потом три, уже четыре тени».

Кое-где догорают маленькие угли, а где-то остаются пылающие очаги, грозящие разойтись пожаром. Те, что можно, мужчина тушит сам, засыпая землёй, с остальным справятся пожарные. — Где ты-ы, не пойми какого пола существо?

«Поднимает пистолет, стреляет, разжигая вихри огня вокруг. Браслет ещё на руке, Счетовод бежит совсем рядом».

Снова останавливается. Слышит жалкий по всем параметрам поросячий стон. Оглядываясь на совершенно голые чёрные ветки, топ-менеджер идёт в сторону звука. На пути лежит сломанное дерево, разрезанное ровно на две половины.

«Несколько мощных выстрелов с силой стихии заставляют дерево упасть. Топаз надеется перекрыть дорогу, но в спину летит огромное лезвие, разрезая всё на своём пути»

На земле остаётся долгий, прямой след. Сугилит уходит с пути, всё чётче отличая тяжёлый скулёж питомца. Под резким склоном растут плотные кусты, из-под их листьев выглядывает красный бантик свинки-копилки. Очевидно, что хозяйки рядом нет, но вряд ли она в лучшем состоянии. Топ-менеджер находит безопасный спуск и снова находит место, где беспомощно лежит животное. Отодвинув заросли, он видит раненного Счетовода. Животное узнаёт знакомый силуэт и облегчённо позволяет себе задрожать, да так, что все ближайшие кусты вторят за ним. — Жалкий вид, поросёнок, — на спинке и животе видны резанные раны, крови нет, но удовольствия от них животное точно не получает. Сугилит не уверен, что подобные ему чувствуют боль как люди, но встать Счетовод не может, хотя предпринимает пару попыток. Мужчина поднимает на руки лёгкую ношу, смотря, как свинка пытается шевелить маленькими конечностями и горько причитает. — В таком состоянии ты меня к ней не приведёшь быстро, — топ-менеджер спокоен, он это предвидел. Вернее сказать, подстраховался. — Тогда это сделают мои красавицы. Оставив Счетовода в одной руке, Сугилит щёлкает пальцами. Из тёмно-фиолетовой дымки выходят две огромные кошки с такими же по цвету драгоценными камнями вместо глаз. Они гибко потягиваются своими обсидиановыми телами, издают ленивое рычание. — Найдите мне Елену. Перемещаться непосредственно к ней по зову камня разрешаю в случае угрозы её жизни. Не раньше. Нельзя спугнуть вечеринку раньше времени. Ведите. Кошки понимают человеческую речь, кивают, срываясь с места. Мужчина достаёт из кармана нечто, напоминающее карманные часы, но внутри всего лишь кристалл, через который он видит местонахождение своих посланниц. — Ладно, теперь остаётся самый главный вопрос: куда она спрятала оригинальный артефакт? Счетовод на руках дёргается, хочет спрыгнуть, но Сугилит не даёт. — Не рыпайся, а то тут и оставлю. Найдём мы твою ненаглядную хозяйку. Тебя бы для начала привести в порядок, — вытянув руки вперёд, он рассматривает вялое создание. — Где этим занимаются-то вообще? Ему обращаться в ветеринарную клинику или пойти в обычную больницу? Какого же было удивление мужчины, когда через телефон работница ветеринарной клиники доносит новость, что свинки-копилки пространства не болеют, а если ранены, то восстановить можно только с помощью зарегистрированного владельца. Ему ещё в подробностях объясняют что-то, но Сугилит обрывает беседу: — Так владелец сам его вылечит или надо куда-то завезти это недоразумение? — на последнее слово Счетовод, сидящий на переднем сидении машины, ворчливо хрюкает. — Если повреждение грозит распадом, то обратитесь в больницу, где зарегистрирован владелец. Там есть специальный отдел, у регистрации подскажут. — Чудно. Это всё, что мне надо было. Хорошего дня, — не дожидаясь ответа, топ-менеджер сбрасывает звонок и берётся за руль второй рукой. — Ты там не распадайся мне, не хочу машину убирать от звёздной пылюки. Свинка мучительно вздыхает, не имея возможности даже пошевелиться. На этом сюрпризы не заканчиваются. Сугилит отдаёт существо в руки специалистов, те предупреждают, что просто заморозят Счетовода до возвращения владельца, с него только подписать какие-то бумаги как поручителя — в начале его чёрт дёрнул за язык сказать, что является без пяти минут мужем хозяйки и надо срочно взяться за свинку, чтобы любимая не плакала. Зато вопросов не возникло и животным быстро занялись. Спускаясь с верхних этажей обратно в холл, мужчина резко тормозит, боковым зрением увидев что-то знакомое. — Вот так сюрприз, — нехорошая улыбка появляется сама собой. С противоположной лестницы спускается фигура доктора Рацио. Он выглядит очень уставшим и крайне помотанным жизнью. Понимание своей причастности подпитывает самодовольство, поэтому упустить возможность снова поддразнить столь серьёзную персону мужчина не может. Прячет руки в карманы чёрных брюк и идёт навстречу. Веритас подозрительно щурится, пока идёт, и даже почти проходит мимо, но Сугилит нагло преграждает путь: — Спим на ходу, профессор? — Ты- — усталость быстро меняется презрением, а потом вздох и полное безразличие: — Дай пройти. Рацио делает шаг в сторону — он за ним. — Не успел соскучиться по мне, что ли? Ещё две попытки обойти заканчиваются провалом. Они так танцуют, пока доктор не становится в позу со скрещенными руками на груди, вскидывая одну бровь: — Снова дел нет? — Даже если нет, то что? — Говори прямо, у меня нет сил подпитывать тебя своими эмоциями. — М-м, — синие глаза внимательно окидывают взглядом фигуру: — Это тебя наш авгин сюда приволок из-за беспокойства? — Нет, — искра злости мелькает на лице, Рацио резко хватает мужчину за рубашку, приближая к себе: — Твоё представление привлекло лишние уши и глаза. Если бы не моё уважение к Авантюрину и Топаз, то поверь, травмпункт бы уже принимал нового пациента. — Думаешь, ты успеешь хоть что-то сделать? — Сугилит позволяет себе надменный смех, хлопая ладонью по чужим пальцам. — Будь проще, профессор. Скривившись, доктор брезгливо отпускает топ-менеджера. Работники, наблюдающие со стороны, выдыхают. — На вас напал кто-то ещё? Кто? — Загадочник, — Веритас не видит смысла скрывать. — Она просто ушла. Может больше не сунется, но не гарантирую. Что с Топаз? — Значит, ты уже добрался к тем воспоминаниям. Очень быстро, ты хороший зритель, профессор. Вдохнув поглубже, Рацио не позволяет сойти с темы: — Перефразирую: как ты будешь помогать Топаз? — Это мои хлопоты, всё почти закончилось. Для вас с авгином в этом спектакле отведена самая незначительная роль, мне жаль. Пожимая плечами, топ-менеджер акцентирует внимание на последней части предложения. Ему это доставляет какое-то садистское удовольствие — оставлять неразлучных стратегических партнёров за бортом. Хотя Елены в плане изначально быть не должно было, но... Его никто не спрашивал. Вернее сказать, он сделал всё, что мог, когда стоял на своём.