Рациональный азарт

Помутнение может случиться в любую секунду. Они оба это понимают, но Рацио уверен, что лучше здесь свалиться, чем пойти за человеком, чья симпатия больше не выглядит невинной влюблённостью. Это же он, неопытный дурак, сбрасывает все выпады игрока на состояние аффекта. Авантюрин сходит с ума по договору с самим собой. Теперь это факт. — Ты правда хочешь обсуждать это сейчас? Здесь? — дёрганно подняв руки, мужчина акцентирует внимание на пустой улице. — Я никуда... с тобой не пойду, пока ты не ответишь. — Вот как мы заговорили? Интересно стало? С чего вдруг? — яд льётся сам вместе с обидой, с болью. — Впечатлился моими актёрскими способностями? Или испугался, что затащу в постель? Слушать невозможно, тем более с осознанием, что Авантюрин понимает, какие воспоминания в браслете. Хотя вряд-ли осознает, каким образом носитель всё видит. Веритас отворачивается, закрывает глаза. «— Верни меня домой», — хочет сорваться с языка, но даже в своём состоянии эрудит ощущает неустойчивость эмоций собеседника. — И вот, ты снова не отвечаешь, — Авантюрин поднимает голову к небу, смеётся: — Эоны, чем я заслужил такую несправедливость? Мне всего-то от людей нужна была взаимность! Всего-то!! То, как он обращается к тем, кому в принципе плевать на людей, заставляет что-то сжаться в груди. Нет, Рацио отбрасывает жалость. Авантюрин сам должен прийти к понимаю, его надо только страховать и направлять. — Я не обязан... — сглатывает, мотает головой, чтобы переделать фразу: — Никто не обязан отвечать тебе взаимностью. Ты тоже не должен изменять себе ради других. — Конечно-конечно, мы никому ничем не обязаны, — с дурашливым высоким голосом кивает авгин и тут же возвращается к прежнему вязкому тону: — Только вот, реальность отличается от моральных идеалогий, Веритас. — Если только ты сам для себя так решил... — всё ещё с закрытыми глазами отвечает эрудит. Молчание. Приближение мужчины ощутимо не по звукам шагов, а по сильному аромату духов. — А я хочу себя ломать. Как ещё предлагаешь повлиять на твоё упрямство, м? — вопрос, кажется, искренний. — Никак, — Веритас старается отвечать прагматично, будто не он здесь участник конфликта. — Ты не можешь влиять на выбор человека. — Ошибаешься, — шипит с дрожью в голосе, обхватывает нижнюю половину лица упрямца и заставляет посмотреть на себя: — Тебя затащат либо мои люди, либо я сам, и поверь, ты не хочешь этого. Руки, ноги целы? Вперёд. Голова болит, а от резкого движения идёт кругом. Доктор не может сфокусировать взгляд, вызывая необъяснимый прилив нового отчаяния у топ-менеджера. Встать неподвижной статуей не удаётся. Или Рацио так ослаб, или у Авантюрина всегда было столько сил, чтобы под локоть дотащить его к ресепшену, а оттуда к лифту. Сразу прислонившись к противоположной от входа стене, Веритас видит, как безвозвратно закрываются двери, как авгин, не глядя на него, нажимает на свой этаж и не смеет даже оглянуться. Под звуки переключения лампочек индикатора до мозга доходит — Он не просто попал в мимолётную проблему. Он крупно встрял. Раньше сомневался — зря. Хочется крикнуть себе прошлому шире открыть уши и глаза. Почему все более чем десять лет жизни в огромном социуме его отказы вместе с образом грубого, мрачного учёного заставляли других сторониться его, уходить в сторонку, чтобы не мешать со своей симпатией? Умение дистанциироваться, выработанное годами, никогда не подводило. Что случилось? Почему сейчас он съезжает вниз по холодной стене лифта, куда его буквально втолкал директор отдела стратегических инвестиций, некогда «стратегический партнёр» и ученик? Почему ему хочется провалиться сквозь твёрдый пол? Голова кружится сильнее, и доктор не уверен, что от прихода новых воспоминаний. Авантюрин проник под кожу, в костный мозг, в кровь, в ДНК. Так незаметно, как вирус, от которого обещала спасти вакцина. Рацио дал случиться необратимому, когда согласился подойти и взять револьвер в пустом коридоре университета. Там он позволил своему любопытству взять верх. Сугилит прав — он много думает про авгина и тот, будто всё знает, читает мысли своими фиалковыми самородками. Загадочно нарисовывается на горизонте и также внезапно исчезает, с каждым разом появляясь ближе. Чтобы понять собственную оплошность, ему надо было увидеть эту сторону Авантюрина, ту, к которой старался не приближаться. Он доктор, а не спаситель. Лечит лишь пациентов. Этот человек к нему не хочет записываться, о чём напоминает много раз во время встреч. Рацио никогда не грезил о том, каким будет человек, которому захочется сказать заветные слова. Нет, это для мечтателей. У него есть список качеств, которые он уважает и ценит в других, а там как пойдёт. Любовь – это единственная сфера, которую рационально просчитать и занести в расписание не выйдет. Веритас оставляет её за бортом своего внимания, предпочитая заниматься чем-то более осязаемым. И вот они здесь. Всё ещё в лифте. Ализариновые глаза смотрят на спину авгина. Тот ногой в чёрной обуви нервно постукивает по полу, кажется, витая в своих размышлениях. Его первая любовь. Такая невероятная, с озорной улыбкой, плавно перетекающей в дьявольский оскал. С ухоженными волосами цвета тёплого песка редких островов на планетах, чья поверхность на 90% состоит из чистейшей воды. С прекрасным чувством стиля — каждый наряд Авантюрина подчёркивает его личность, даже если игра на публику, он наслаждается этим моментом внимания. Окрас павлина на любимом плаще показывает самоиронию, что не может не улыбнуть. Рацио любит не так красиво, как хочется. Сказать все свои мысли он не может. Привычка опускать эмоциональные детали на поприще личной жизни играет с ним злую шутку. За этот долгий подъём Веритас понимает слишком многое, чтобы вообще знать, как действовать дальше. — Ты ещё со мной? — отметка подходит к 77 этажу, Авантюрин оглядывается. Напускной холод в голосе не вызывает у Рацио обиды. Лучше так, чем скандалы и истерики или, что ещё хуже, — прикосновения. Поскольку язык по ощущениям западает в гортань, на вопрос мужчина отвечает кивком. На выходе игрок помощь не предлагает, но доктор прекрасно поднимается сам. ... В помещении мигают прожектора разных цветов. Музыка бьёт по ушам, но его внимание приковано к мужской фигуре на площадке для танцев. Авантюрин смеётся, держа в руках полупустую бутылку вина. Кажется, вот улыбка на губах, вот вокруг него люди, и он сам танцует — красивые изгибы тела, в эйфории закрытые глаза, руки блуждают по телу, провоцируя чужие случайные взгляды. В тени постоянно изменчивого освещения образ авгина гипнотичен. Рацио замирает на месте. Несмотря на вызывающее поведение, он танцует один. Все смотрят, облизываются, но не подходят. — Авантюрин, хватит! — только одна девушка вырывается из толпы, хватает за воротник белой рубашки. — Идём отсюда! — Елена, прелесть моя, — ласково зовёт мужчина, продолжая в такт музыке переступать ногами. — Чего ты-ы?.. Попробуй, весело же! — Весело?! Издеваешься? Ты пьян, как свинья! Мы договаривались, что это будет обычный выходной! — Ну разве он не обычный? Ах, моя крошка, ты такая милая, когда плачешь, знала? Иди сюда. Он резко целует Топаз, в потоке музыки и других людей это смотрится как стоп-кадр. Ненадолго. Мелькает рука. Голова авгина откидывается в сторону от удара по щеке. — Хорошего вечера, — с обидой выплёвывает девушка. Напоследок берёт бутылку из рук и выливает остатки содержимого на мужчину, бросает и стремительно уходит. Люди на танцполе с любопытством смотрят, но никто не приближается. Вздохнув, Авантюрин направляет взгляд точно к Рацио. Снова улыбка, пришитая белыми нитками к лицу. Губы, по которым течёт нектар, произносят: — Пришёл утешить меня на пару часов? ... — Чёрт, сядь ты хоть, — Авантюрин толкает доктора на маленькую тумбочку в прихожей. — Веритас... Ответа нет, стеклянные глаза сводят с ума, но в ту же секунду в них возвращается искра. Рацио шумно вздыхает, оглядывается, пытаясь сориентироваться в пространстве. Их взгляды сталкиваются. Задавать вопросы очень больно. Топ-менеджер просто стоит и смотрит, как и другой — каждый размышляет над тем, что будет дальше. И первую плотину прорывает, как ни странно, не у игрока. Опустив голову, Веритас сжимает пальцами переносицу: — Что ты хочешь от меня?.. — Разве я не дал ответ на этот вопрос? Может у тебя амнезия? — мужчина небрежно кидает ключ карту рядом с гостем. — Взаимность. Его голос безразличен. Разувается, потом смотрит на неподвижного эрудита. Подозрительный, судорожный вздох со стороны напрягает авгина. — Взаимность – это базовая цель... — пускается в уточнения доктор. Эоны, почему его вопросы никто не понимает? Может это не другие идиоты, а он? Вдох, чтобы лишние эмоции не сбили с толку и Авантюрина. — Что ты хочешь от меня после получения взаимности? — ... — Просто подумай, ладно? Я не способен обрабатывать ответы основательно, поэтому можем оставить это до конца... — совсем утомившись говорить, эрудит поднимает руку с браслетом. — Я могу воспользоваться твоей ванной? — У меня только душ. — Так даже лучше. — Тогда в гостиной дверь рядом с выходом на кухню. — Спасибо. Сухой разговор не оставляет никому шанса. Рацио шаткой походкой закрывается изнутри, не обращает внимание на изобилие того же зелёного цвета на плитке, подходит к умывальнику. Воду открывать не спешит, смотрит в зеркало, уничижительно хмыкнув: — Вот так да, Веритас Рацио, как тебя угораздило докатиться до слёз? Область вокруг глаз воспалённая, ещё пару мыслей и точно бы пришлось писать завещание. Это не его слёзы, обычно он куда более вынослив, но сейчас на его мозг идёт огромная информационная и эмоциональная нагрузка. Перед Авантюрином удалось проскочить, закинув в его внимание вопрос с глубоким значением. Мало ли чего надумает этот мнительный мужчина, а слёзы – это не преступление. Всего лишь эмоции, может не желательные в моменте, но зато помогают идентифицировать состояние. Своему состоянию Рацио даже единицы ради зачёта не поставит. Полный неуд. Происходящее давно выходит за привычную эмоциональную зону комфорта, это выматывает в тысячу раз сильнее. И даже так, пойти упасть без сознания грязным доктор себе не позволит. Правда, есть одна проблема... Сменной одежды-то нет. Обычно в отелях лежат халаты, но размеры авгина вряд ли подойдут. Умывшись, Рацио подходит к двери, открывает, чтобы найти хозяина апартаментов. На кухне слышно чайник, пройдя туда, он застаёт Авантюрина, сидящего за столом с фишкой между пальцев. Сидит спиной ко входу. — Ты уже? — с тем же тоном спрашивает топ-менеджер, не двинувшись. — Я бы рад, но мне нужен хотя бы халат. — Боишься, что наброшусь? — язвительность даёт о себе знать. Рацио вздыхает: — Наслаждения от собственной наготы перед другими я не получаю. Предпочитаю в чужом доме соблюдать приличия. — Не эксбиционист, — подытоживает Авантюрин. — Схожу к администрации. Будет тебе халат. Отдай ключи от коттеджа, съезжу за одеждой, пока фикциологи не вышли на твой след. — То есть, ты правда оставишь меня здесь на неделю? — Вопросы и претензии не рассматриваются. — А компромиссы? — эрудит вскидывает бровь. — Тем более, — отрезает топ-менеджер. — М-м, тоталитарный режим, моё любимое, — тяжело вздыхает Веритас, оставляя на столе ключи от дома. Со спокойной душой (насколько позволяет ситуация) мужчина возвращается в ванную комнату. Пока раздевается, слышит шум входной двери — Авантюрин вылетел наружу как пуля. Неудивительно. Может им обоим необходимо это время. Под не очень любимым душем долго стоять тяжело. Быстрый поток воды и мысли приводит в беспорядок, подобный способ освежиться наверняка подходит в моменты спешки, а отдыхом и временем на себя доктор привык наслаждаться. Браслету всё равно на воду, он приходит в активное состояние. Веритас облокачивается на матовую перегородку предплечьем, уткнувшись лбом в изгиб локтя. Тяжело дышит. Опять вспышки обнажённого тела. Пытается держать глаза открытыми, но образы отрывают от реальности. — Сколько можно... — шипит эрудит. Фантомно ощущаются тёплые руки, скользящие по бокам, переходящие к животу. Язык обжигает шею, шёпот усиливает ощущение чужого присутствия. К спине прижимается горячее тело, возбуждение плавно, как мёд, стекает вниз. «— Не думал, что какие-то галлюцинации способны так меня взбудоражить. Тем более с осознанием всех терзаний Авантюрина...» Тело сосредоточение нервов и воли. Нервы на пределе. Воля крошится как древний бетон. Мелкие искры проходятся по позвоночнику, когда рука опускается к паху. Ализариновые глаза открываются, наблюдая тёмное помещение с алой дымкой, возбуждение требует внимания, реальное оно или нет — Рацио пальцами обхватывает эрегированный член. Скулы по новой обдаёт жаром, мыслей в голове никаких, только голос желания. Вспоминается аромат духов, въедающийся в одежду после каждой встречи с игроком. Это как проклятие, метка, его неизбежное влияние. Даже после стирки Веритас бредил, что от ткани слабо веет не его собственным запахом. Ощущения его фигуры в своих объятиях. Образ спящего Авантюрина, уткнувшегося в его плечо. Это всё — другой человек, который ему открывается раз за разом, сам того не осознавая. Искалеченная душа хочет исправиться, тянется к надёжному источнику тепла. Он не хочет причинять боль Авантюрину, не хочет давать повод топить свои проблемы в близости. Даже если самому любопытно вновь ощутить те переживания, возникающие рядом с авгином. Это такой позор, думать такие складные, правильные вещи и продолжать тонуть в образе фиалковых глаз. Движения руки внизу чёткие, быстрые, капли воды дополнительно дразнят кожу. Все образы мешаются: шум клубной музыки где-то позади, пока руки с кольцами сзади душат. Нежеланный стон хочет вырваться наружу, но Рацио упрямо сжимает челюсть, дышит преувеличенно глубоко и медленно. Разрядка приходит будто спустя вечность. Медленно приходя в себя, Веритас с отвращением смотрит на испачканную ладонь. Он ещё не понимает — хочется кричать или замолчать мертвецом на пару месяцев.

***

«— Что ты хочешь от меня?»

У него ответ уже готов. Готов ещё до их второй встречи на Пир-Пойнте. Только Авантюрин когда-то не смог удержать Топаз рядом с собой, поэтому в силу переговоров он верит куда меньше, чем доктор. — Уже всё? — разочарованно удивляется топ-менеджер, осознав, что кофе в термокружке закончился. Вроде недавно только вышел с ним из квартиры. По дороге ещё надо купить. Снова штормит. Бросает из крайности в крайность. Буквально недавно мужчина был полон решимости и желания вцепиться в Рацио, целовать, кусать, когда затащит в номер, но сгорбленная спина, судорожный вздох, тусклый голос выглядят как стена, в которую он врезается со всей дури — это не его яркий луч надежды. Это не тот Доктор Рацио, который стоически выдерживает всё, не позволяя за себя переживать. Это не тот Доктор Рацио, стоящий в аудитории, растягивающий слова в особенной манере во время рассказа лекции. Это не тот Доктор Рацио, который читает его намёки с полуслова. Он даже без сопротивления отдал ключи от дома. Хватит ли ему сил также любить другого доктора? На каком-то внутреннем автопилоте топ-менеджер заходит в пустой дом. Без присутствия Рацио он кажется огромным, безжизненным. Даже включённый свет вгоняет в апатию или в другой вид панической атаки после не вовремя выпитого кофе. Ему необъяснимо страшно, что эти чувства пропадут. Исчезнут, растворятся дымкой, как будто ничего не было. Руки мелко дрожат, когда он выходит с сумкой, набитой вещами, закрывая калитку. — Авантюрин? Мужчина замирает. Поток паники как перекрывает железным шлюзом со словами «стой, ещё успеем». Оглянувшись, он видит Маргарет, а рядом с ней радостно виляет хвостом собака. Как она там её назвала? Чёртова память. — Привет, Маргарет, — выдыхает топ-менеджер. Мозги быстро обрабатывают информацию: — Ошейник подошёл? Какая прелесть. — Да, спасибо ещё раз, — учёная смотрит на калитку, у которой стоит авгин. — С ним всё хорошо? — С ним? — тот тупо моргает, совсем растерявшись. — Рацио, — Мэй хмурится. В темноте слабо освещаемой улицы разглядеть бледность лица собеседника невозможно. — Он обычно в такое время уже дома. Что-то случилось? — Недельку придётся побыть у меня. Влип слегка, работа у него такая. — Ясно... Тогда не буду отвлекать. Хорошего вечера. — И тебе, Маргарет. Не задерживайся, красивым девушкам гулять так поздно опасно, — Авантюрин пытается реабилитировать сухой и позорно короткий разговор, приближаясь к передней двери машины. Улыбнувшись, Мэй поднимает поводок: — У меня защитница есть. Авантюрин открывает, садится, на пару мгновений замирает. Правильно, удариться в истерику ещё успеет. Сейчас надо выполнить задачи поважнее. — Авантюрин, — и опять Маргарет неожиданно появляется рядом. — Прости, не хотела напугать. — Напугать? Просто день сумасшедший, я весь день как на электрическом стуле, ха-ха. У тебя что-то случилось? — сделав лицо чуть более приветливым, мужчина выглядывает через опущенное стекло. Наконец он замечает сомнения во всей фигуре девушки. Как будто она хочет молча уйти, но что-то её насильно тянет опять. — Я надеюсь, у тебя получится разгадать его эмоции, — спрятав руки в карманы великоватой ветровки, девушка опускает голову. — Искренние эмоции, которые не поддаются его рациональности. Берегите себя. Видимо, из-за шлюзов, опустившихся ранее, чтобы заблокировать приступ паники, скорость соображения упала до минимума. Авантюрин даже лицо проконтролировать не успевает — удивление раскрывает глаза шире. — Теперь точно всё. Прости, если лезу не в своё дело, — Мэй не ждёт ответа, понуро тычет нос в высокий воротник верхней одежды и вместе с собакой идёт дальше. Топ-менеджер выравнивается на сидении, пару секунд глядя просто перед собой. «— Искренние эмоции...» — ощущение прихода осознания тяжело описать всеми известными словами. Он обещал быть наставником, а первое же препятствие заставляет его опустить руки! Жалкое зрелище. Не он ли так горячо желал увидеть эмоции на лице Рацио? Не он ли из кожи вон лез, пытаясь извести его? «— Проигрыша ещё не было, а ты сразу в ублюдка превратился. Какаваша, ты идиот, знаешь?» В боковом зеркале виднеется фигура учёной. Авантюрин выглядывает, повышая голос: — Маргарет, спасибо! С меня должок, подруга, не блокируй мой номер! — Я разве собиралась?.. — не понимает девушка, прошептав вопрос себе под нос, а в ответ только помахала рукой. Машина быстро скрывается со знакомых улиц, погружая их в ночную дрёму.