Рациональный азарт

«— Кто этот пожилой мужчина... Бэкетт который? — Ах, ты про него. Он много лет назад был одним из рядовых работников, которые помогали настраивать контакт с космосом моему племени. — Ох... прости, я не хотела напоминать. Правда, прости... — Ну-ну, киснешь сильнее меня. Всё нормально. Он просто выучил наш язык, пока жил на Сигонии, вот иногда балуется. — А ты хорошо помнишь свой язык? — Да, неплохо. Обычно в бреду на нём и болтаю. — Болтать... вредно... — Знаешь, порой надо выговориться, подруга. Тебе, кажется, необходимо. — А что говорить? Всё в прошлом. — Не для тебя. Расскажи про него, я послушаю. Всё, что знаешь, всё, что хочешь. Как ты поняла свои чувства? — Думаешь, я одна такая была? Красивое лицо не останется без внимания, только вот все боялись с ним говорить из-за его дотошности. Это сейчас он стал сдерживаться, в те годы без разбору всем рты закрывал. Мне просто повезло. Повезло, что педагог нас определил работать вместе на первом курсе, повезло, что мы хорошо сработались, повезло, что он не посчитал меня глупой. На таких людей смотрят либо с завистью, либо с восхищением. И я, наивная, подумала, что раз мы работаем вместе так долго, то наши чувства взаимны. Для него же всё было куда проще – работа это работа». Повезло. Ему тоже просто с ним повезло. Он до сих пор помнит повторную комбинацию цифр — три двойки, единица, пятёрка. Помнит, как Топаз вводит полученный номер 63 в поисковую строку и роковые глаза появляются в его жизни. Если бы он только знал... собственно, а что бы он сделал? Сказал бы себе прошлому перекинуть? Недовольство эрудита при первой встрече, требование называть себя доктором, которое Авантюрин непривычно хорошо выполняет даже на удивление для себя. Первая лекция, на которой удаётся побыть, первое ощущение спокойствия — вот он, обычный ученик, внимательно слушает про Древо Мнимости и прочие прелести межгалактической истории. Руки мелко дрожат, дыхание не хочет приходить в норму, он так вздыхает, будто готовится к судорожным рыданиям, но слёз на глазах не видно. Авантюрин зарывается в свои волосы, быстро разрушая прекрасную укладку. Он сидит на полу среди беспорядка опрокинутых стульев. «— Знаешь, он мне помогал не раз. Работа учёного морально тяжела, хотелось порой всё бросить, а Веритас не давал упасть. Мне удавалось видеть его в разных обстановках: уставшего, воодушевленного, больного, злого. Это всё в нём есть, но на глаза попадает только спустя много времени. Я думала, что особенная, а он делал всё из уважения. Он всем помогает, такой хороший, чёрт возьми, а я эгоистка: хотела сама всё получать». Вой. Тихий, протяжный, лицо прячется в руках. Как же он раньше любил так легко? Любил ли? Может, наоборот, разучился? Страх, паника — всё тело бьёт мелкими разрядами, но если эрудит рядом, то всего этого нет. Кажется, будто его присутствие вводит сознание игрока в измененное состояние, где нет места противным ощущениям. — Я не буду как они. Я не буду как они. Я не позволю себя равнять с другими! Даже если он смотрит на него с ненавистью. Даже если этим он правда всё испортит. «— А он... Он такой жестокий. Ни слова не дал сказать. Я берегла эти чувства! Молча терпела, не говорила, боялась сказать! Он сам разгадал по моему отношению, по моему поведению и оказался прав! За один день все годы моей любви оказались выброшены под оправданием рациональности. Я так ненавижу его за это, за его доброту ко всем, за его жестокость ко всем». Шок парализует что-то в голове авгина после всех слов Мэй. Он всё время думает, что это порочная авгинская кровь сподвигает его к Рацио. Оказывается, это партия эрудита. Он не участвует в торгах, наблюдая за каждым шагом «делового партнёра» и при этом умудряется перетягивать на себя чужие мысли, взгляды, слова своим высокомерием. В их огромном космосе так много эгоистов и каким-то образом Веритас придумывает себе цель лечить всех (даже если его не просят). Он прекрасно знает о «глупости чужих чувств», игнорируя, дистанциируясь. Позволяет наблюдать за собой исключительно на расстоянии и то, пока не наденет гипсовую голову. Может и сделал он её, чтобы не только концентрироваться, но и во имя избежания испытывающих взглядов. Если бы он просто был эгоистом, то проблем не было бы. «— Такого человека любить глупо. Это всё равно, что смотреть на яркую звезду с земли, не имея возможности добраться до неё. Какая же я дура, Авантюрин. Столько лет, столько лет...» Рацио поддерживает так, как Авантюрин хочет. Он находит к нему самый здоровый подход, а Авантюрин мнит как и другие, как несчастная Маргарет. Однако мириться с поражением авгин не собирается, в отличие от всех остальных. Тонуть в одиночку в этой пучине он не собирается, утащит яркий свет с собой. И у него есть прогресс — гнев доктора, его нетерпение встретиться как живительный источник для ран. Но слова, грубые слова провоцируют пойти на мерзкие, крайние меры. Авантюрин думает, как ещё зацепить мужчину, как вывести его на ещё один крик? И все же, последняя угроза рискует воплотить ужасный кошмар в реальность. Условия ставит Рацио. Опять. Не для того Авантюрин так изводится, чтобы сразу бежать соглашаться. Надо попытаться изменить правила, ещё раз сыграть на желании Веритаса его исправить. Прикинуться самым несчастным? Разыграть паническую атаку? Вариантов много. — Я же говорил, мой след, кроме меня, никто не уберёт, — с измученной улыбкой топ-менеджер поднимается на ноги. Он его достанет, даже если придётся сначала разрушить. Шаткой походкой мужчина выходит в коридор. И тут же из-за поворота показывается фигура Сугилита. Тихо выругавшись на неизвестном никому языке, Авантюрин делает вид, что не замечает, разворачиваясь в противоположном направлении. Прямиком к лифту. — Веритас Рацио, — вдруг тянет директор. — Какая исключительно упрямая личность. Даже мой спектакль в хорошего предпринимателя не вызывает у него симпатии. Очень жаль. Авантюрин не должен подать виду, что у него всё внутри перекручивается от осознания осведомлённости коллеги. Откуда он знаком с доктором? Авгин только полубоком оборачивается к мужчине: — Чего тебе? — Мне-то ничего. Я тут выбираю места в первых рядах, чтобы посмотреть, как ты будешь унижаться перед этим умником, — Сугилит медленно подходит, держа руки в карманах чёрных брюк. Между ними ещё шагов двадцать, но авгин уже ощущает тошноту. — Может, загонишь в долг? Будешь доставать его коллег, учеников, близких? Горькая усмешка появляется на губах — ему бы самому чисто для научного интереса узнать, где и кто такие близкие Веритаса Рацио. — Не знаю о чём речь. Мне надо идти. — Не знаешь? — Сугилит изображает искреннее удивление: — А я отлично помню, как эта изысканная последовательность букв звучит с авгинским акцентом. Ве-ри-тас, м-м, и впрямь как имя мыслителя. Сердце пропускает десяток ударов, прежде чем ударится в панический залп. Внешне Авантюрин остаётся стоять как штык, но глаза раскрываются, и он, затуманенным страхом и гневом голосом угрожает: — Если будешь распускать свой язык, я тебе его отрежу и заставлю сожрать. — Звучит как деликатес, но я предпочту увидеть лицо нашего профессора, когда он узнает, с каким мерзким человеком водится и какие права на него заявляю я. — Ты не посмеешь. — Хочешь меня остановить? Мы можем обсудить детали моего молчания наедине и на этот раз по моим правилам, — золотые тонкие серьги отбивают свет ламп, они служат главным украшением чужого самодовольства. Прежде чем случается необратимое — открывается лифт, до которого Авантюрин никак не дойдёт. Оба вынуждены вместе сжимать челюсть под пронзительным вниманием змеиных глаз. — Спорите, мальчики? — тон женщины не предвещает ничего хорошего. — Можно с вами? — Мы уже закончили, — Сугилит пожимает плечами. — Ты меня преследуешь? — Кто знает, — Ева подходит к авгину, легонько хлопая по плечу. — Пойди-ка к Елене, ей, кажется, нужна помощь. Помощь нужна как раз не ей, а ему. Топ-менеджер ничего не говорит, занимает позицию в лифте, нажимая на знакомую цифру посреди панели. Последнее, что он видит — довольный блеск синих глаз, и готов признаться себе, что выковыряет их при первой возможности.

***

Топаз сидит в обнимку со свинкой-копилкой, покачиваясь в своём рабочем кресле. Дела не идут, голова, видимо, дома на подушках, а желание приумножать богатство корпорации остаётся где угодно, но не в этом офисе. — Быстрее бы на Лофу уже... — тянет девушка. — Монотонная работа убивает. Может, поискать список должников? Там, кажется, у госпожи Герты было много кредитов... Дверь в кабинет открывается, впуская Авантюрина. Удивившись, Елена отворачивается от окна, услышав щелчок замка. — Ты что творишь? А если ко мне секретарша захочет зайти? Не отреагировав, топ-менеджер быстро подходит к подруге, аккуратно снимает Счетовода с её рук, сам садится рядом на пол и заменяет его своей головой. — Елена, я идиот. Я такой ужасный человек, гадкий, подлый. Мне только гнить в песках. «— Эоны, дайте сил этому человеку и мне тоже», — думает девушка, пытаясь осознать смысл слов. — Эй, ты буквально на прошлой неделе вёл себя прямо противоположно! Нельзя же так изводиться! Питомец ревниво топчет подол плаща пришедшего гостя. Авантюрин не обращает внимания, лежит мертвецом, сбросив руки вниз. — Слушай, давай поедем на Лофу вместе, м? Там боевой турнир! Будет весело, заодно отвлечёмся! — руки гладят золотую макушку. Хотя она не понимает от чего точно хочет забрать приятеля, но подозревает — эмоциональные качели его доконают. Только вопрос в том, кто их ему устраивает, ибо если он сам, то пора пить много-много таблеток, чтобы не кануть в депрессию. Они это уже проходили. Умозаключения девушки перебивает протяжный стон, а за ним истерично-отчаянное: — Не-ет, я не уеду. Никуда не уеду, даже если Яшма потребует. Ей придётся меня расчленить и вывозить контрабандой! — Сдался ты ей! — шикает Елена, защищая старшую по званию. Гнев быстро меняется сочувствием. — Что случилось? Я же не пойму, если не расскажешь. Тебе нужна помощь? Авантюрин поднимает голову и хочет ляпнуть, но Топаз угрожает указательным пальцем перед носом: — Кроме желаний, связанных с твоей смертью. Даже не начинай. Надув щёки и фыркнув, мужчина снова падает на девичьи колени. — Авантюри-ин, — тянет топ-менеджер. — Мне тебя сейчас как ребёнка подкупать? Хочешь, открою проект по постройке отеля в виде игрового автомата? Чтобы попасть в номер надо выбить три дубля пики, а чтобы включить свет и горячую воду в номере — выиграть в онлайн покер. Идёт? Пока девушка говорит, она замечает улыбку на чужих губах, понимая, что идёт в верном направлении. — Подушек в кровати будет много? — спрашивает авгин. — Бег с препятствиями сможешь себе устраивать, честно, — придерживая плечи, Елена помогает отчасти пришедшему в себя приятелю выровняться. — Сядь в кресло. — Нет, я тут, — Авантюрин остаётся на полу, упираясь спиной в выдвижные ящики стола. — Сегодня протираю полы. — Не надо, мой кабинет держат в чистоте. — Тогда пачкаю. — Какаваша, — Топаз вздыхает. — Может расскажешь? Тебя Рацио нашёл? — Это ты ему сказала где я?! — вдруг возмущается приятель. Прикинувшись дурочкой, Топаз откидывается на спинку стула: — Ты не запрещал, а у него настроения не было всю прошлую неделю. Смотрю, эстафету друг у друга перенимаете? — Хуже. Я всё порчу. Вскидывая брови, с видом «обьясняй, я ничего не понимаю», девушка поднимается на ноги. Подходит к шкафчикам, достает чашки и включает электрический чайник. — Он всё знает, Елена. Он понял. Нет, Елена правда хорошо относится к доктору, но даже ей страшно представить его реакцию. В голосе неуверенность не показывает, скорее даже с надеждой спрашивает: — Разве это плохо? Теперь не будет лишних хлопот. У тебя всё ещё впереди, не расстраивайся. — Стой, я же не сказал, что он меня отверг, — Авантюрин отнимает руки от головы, оставив в покое причёску. — Ты даже не предполагала, что у меня есть шанс?! — А он не отказал? — Топаз округляет глаза. — Елена, я думал, мы друзья, — страдальчески вздохнув, директор берёт в охапку свинку-копилку, обнимая. И думает, что тоже надо питомца приобрести. — Тогда в чём твоя проблема? Он не отказал, но ты в таком виде, как будто тебя не просто отвергли, а ещё и с грязью смешали, — наливая кипяток по чашкам, Топаз вдыхает аромат ягод и цветов, исходящий от заварки. Пусть хоть что-то успокоит этого страдальца. — Он не даст мне того, что я хочу, пока всё не изучит. Заучка долбаный. Я должен ждать, а потом ещё и выяснить, что ему удобнее самому. Нет, я в такие игры не играю. Всё или.... Всё. Другого не рассматриваю. Мужчина бурчит как в бреду, Счетовод пугается и выбирается на свободу, поближе к ногам хозяйки. Последние слова открывают Топаз глаза на ситуацию: — Стой, ты его не просто в постель хочешь затащить? Ты... Эм, нет... Он тебе симпатичен как партнёр? Поставив напитки на свой стол, топ-менеджер не слышит ответа, зато видит, как авгин прижимает колени к себе, до дрожи скрепив пальцы рук между собой. — ..... — Ох... — она готова принять любую забаву Авантюрина, однако пойти на серьёзные отношения он не решался ещё с тех пор, как они расстались. Неужели всё именно так, а она замечает лишь сейчас? — Какаваша... Присев рядом на корточки, Топаз прикасается к плечу. Тусклый взгляд аметистовых глаз смотрит в пустоту. Он не выдержит, если и эти чувства окажутся губительными для другого человека. — Слушай, не кисни. С доктором всегда можно выйти на компромисс, да? — Сугилит... — Что? Он тут причём? Следующие пятьдесят минут жизни Топаз тратит на то, чтобы узнать, как Авантюрин снова обращается к бывшему любовнику, как он приглашает Маргарет выпить, чтобы узнать всю информацию об эрудите, а в итоге получает травму от того, что похож на тех «глупцов», от которых Рацио продыху нет и у себя на планете. И на вопрос — почему именно этот человек? — рассказывает, что никогда прежде не чувствовал себя настолько в безопасности даже в своих азартных играх, никогда не знал человека, который даст ему такой толчок для самостоятельного решения проблемы, который нужно, никогда не уважал так сильно чужие границы, как границы этого человека. «— Так, я не имею права на бездействие, он впервые делится со мной переживаниями! Не подведи, Елена!», — думает ошарашенная девушка, уже сидя на полу у того же стола. Но вслух говорит другое: — Ты чем думал, когда к Сугилиту шёл? — Уж точно не той головой, которая на плечах, — ворчит топ-менеджер. — Тогда это объясняет многое, но теперь придётся идти на опережение, — рука ныряет без спросу в карман приятеля, достает чужой телефон и тычет им в лицо: — Ты должен ему об этом рассказать первым. Желательно в контексте другой темы. — Елена! — несчастный шипит, забирает своё от греха подальше (хотя, вернее сказать, к греху, да поближе). — Лучше сразу заживо отправь в мясорубку. — Фу, — от изощренных выражений портится аппетит. — У нас так психика устроена: в первую услышанную версию мы верим больше. Если Сугилит лапши навешает, то счастливого конца не жди, а так... — Нет! — Да! — Я просто не позволю им пересечься! — Поздно! Замерев, авгин резко оглядывается на коллегу. Глаза с ужасом умоляют её не усугублять положение, но вопрос слетает с губ: — Всмысле? — Я видела, как сегодня он давал твоему доктору конверт какой-то. Яшма была рядом, они точно пересекутся, возможно, даже не раз. — Дерьмо, — ладонями растирая кожу на лице, мужчина выпрямляет ноги полностью. — Здесь даже удача не поможет. — Так, ладно. Давай попытаемся с другой стороны: что тебе сказал Рацио сегодня? — Хочет дать нам испытательный срок, — приятель кривится: — Три месяца до возвращения на Ягурет. Гениально. Нет, без тени насмешки Топаз считает, что это лучшее предложение, но Авантюрин считывает не причину такого ультиматума от доктора, а свои шансы. — Авантюрин, он же сам, значит, не равнодушен к тебе, но пока ещё думает над этим! Ну, я так думаю... надеюсь. — Что там думать, чёрт его дери?! — взрывается авгин. — Не у всех всё так прямолинейно, как у тебя, — встав на колени, Елена упирается ладонями в боки и ползёт так, чтобы встать напротив. — Мы его оба знаем не очень хорошо. Ты ведь не представляешь, как переживал он, переживал ли вообще. Авантюрин, не спеши, имей терпение к чужому принятию. Это важный момент. — Я терплю очень долго. — Не сочти за грубость, но это твои проблемы, а не его. Авантюрин недовольно сверкает глазами из-под сбившихся волос. На что в ответ Елена уверенно задирает нос: — Да! Он не должен страдать из-за того, что ты увидел в нём хорошую цель для шутливого флирта, а потом серьёзно влюбился. — До него доходит, как до умственно отсталого, — не от ненависти вырывается из топ-менеджера. — И это твой шанс донести до него нужную тебе истину! — Топаз не сдаётся, ползёт ближе, сильно хватает за плечи, с энтузиазмом приободряя: — Не упусти его из-за своего параноидального стремления рассчитывать ходы в игре наперёд сразу в разных направлениях, чтобы получать желаемое сразу. На этот раз такая тактика не сработает! Кажется, Авантюрин вникает в слова подруги. Он ведь совершенно не думает о том, что чувствует доктор. Вернее, он не знает, как ему приходится переносить происходящее. По его лицу видно, когда он устаёт физически, но что творится у него внутри? Из всех реакций за год знакомства — самая яркая это тот крик, который авгин слышал в конференц зале час назад. Он за всё время бесед с доктором так ни разу и не смог узнать Веритаса. Кроме того, что умник, кажется, любит сладкое. Но и это не точно. Всё не точно. Авантюрин слишком привык к эгоистичному мышлению, привык брать, отнимать. Настало время что-то отдать и, видимо, это будет терпение, которое героически демонстрирует на своём примере эрудит на протяжении всего их общения.