Рациональный азарт

Первые два дня он держится неплохо. Утром, разве что, готов внять идеалогии Нанука, но сдерживает порывы агрессии. «— Нельзя, нельзя потакать себе, Веритас, иначе потом всю жизнь будешь вспоминать топ-лист тупейших поступков». Нагружать себя работой Рацио умеет не понаслышке, поэтому быстро садится за документацию НГУ, за все-все работы студентов, даже за те, которые проверять можно намного позже. Успевает перекинуться сообщениями с Генри и Вэньлин. Летние каникулы стартуют, а значит, и их отдых тоже. Рацио такое не грозит. Не в ближайшую жизнь, вероятно. Наставляет детей продуктивно проводить дни, не забивать голову ерундой и жить в своё удовольствие — то, чего сам себе позволить ещё не может. В продуктивности доктор сам себе скоро начнёт завидовать. Даже с учётом всех перерывов на тренировки, близлежащую работу он выполняет до вечера четверга. Всю. Пятница ещё ладно — ему приходится участвовать в допросе недавно пойманных должников вместе с Яшмой. К нему даже Топаз подходит, но его настроение настолько отвратительно, что он просто проходит мимо, спеша покинуть филиал. Только дома мужчина подумывает, что это слишком грубо по отношению к человеку, который ни в чём не виноват, и надо извиниться при возможности. К слову, машины Авантюрина у офиса не обнаруживается. Наступают выходные длинной в вечность. Рацио зачитывается всеми книгами, не сидит на месте, пытается не думать на-ту-самую-тему, как вдруг, в какой-то момент его одолевает новая боль в голове — просто чудесно. Глаза тоже побаливают. Холодная часть ума подаёт признаки присутствия, напоминая советы окулиста и его примечания, связанные с метеозависимостью. Какая, к чёрту, метеозависимость? За окном солнечно! Магнитные бури, что ли? Веритас никогда не наблюдал за собой зависимости от погодных условий или это ему подарок к приближению 30-ти лет? А может, его магнитная буря имеет своё драгоценное имя и всё куда проще? Рацио здоров, а вот окружение, в которое он попадает, совершенно не соответствует слову «здоровый». Каким образом стремление делиться знаниями, обучать других умению мыслить, приводит его к тому, что он имеет сейчас? Раз так, то выбора нет, необходимо подышать свежим воздухом. Гул мотора глушит на пару с ветром, заползающим в уши.

160 километров в час

«— Столько лет усердной работы над собой и кажется, будто ты всё тот же вспыльчивый мальчишка». Голос мыслей перекрикивает окружающий шум. Рацио не сдаётся — отпускает газ, тут же выжимая сцепление. Скорость смены однотонных пейзажей увеличивается, смазывается в одну полосу.

170 километров в час

...

175 километров в час

...

180 километров в час

Он не любит рисковать, но когда есть уверенность — расчётливая рациональность готова испытать человеческие возможности. В нём всегда есть энергия. Сильная, магнитизирующая многих. Для Веритаса это вызов — куда деть столь сильный импульс, не спустив его в пустоту? Ответ прост — в других людей. Доктор привык возглавлять, потому что знает, что умеет вдохновлять, но этого мало, от лидеров ждут действий. И он учит себя принимать исключительно правильные решения. Всем не угодить. И следом Рацио учит себя не тратить время на тех, кто не поймёт его стремлений. Учит себя не задерживаться в чужой жизни и не останавливать других. Тратить свою искру на глупцов — себе дороже. Рано или поздно наступит выгорание. Это нормально, человеческая природа на графике координат представляет не сплошную прямую вверх, а угловатую схему взлетов, падений и ровных линий без видимого прогресса. Волосы путаются, но не мешают глазам наблюдать пустое шоссе с редкими машинами. Руки в кожаных перчатках держат рулевое управление.

200 километров в час

Он отделяет себя от других, потому что умеет жить своим умом. Привык быть полноценным, исключительным. Своими открытиями, своей учебной программой с направлениями в самые разнообразные специальности, он кричит об этом. И всё же, зачастую это называют гордыней, не желая понимать, что цель учения — научить человека стремиться к знаниям, к себе, к своей индивидуальности. «— Они пишут про любовь к другим, но себя так и не научились любить. Ценить собственный мир». Знать себя до такой степени, чтобы делать точные копии в виде скульптур. Насмехаться над собой, делая нелепые скульптуры себя самого — принимать свою неидеальность, пока другие гадают, откуда родом это красивое, отточенное строгостью лицо. Знать свой предел, чтобы вовремя остановиться.

210 километров в час

Строго, но с пониманием следить за собой, ведь внутри есть ребёнок, требующий внимания. Это огромный труд и даже Рацио не со всем справляется. Так в чём та гениальность, в которой его обвиняет общество? Наверняка это не то, чем обладают настоящие звёзды науки, признанные Нус. Его гений в тонком эгоцентризме, парадоксально смешанным с докторским призванием учить других. И он точно так же, как и на этом мотоцикле, выкручивает бешеную скорость в своей жизни: изучает, берётся за новое, наставляет, лечит. Ядром запала служат его стремления, убеждения — да он мог бы вырабатывать настоящую энергию для всего Пир-Пойнта. «— Помню, как впервые вырвался на мотоцикле далеко за пределы людимых мест. Оторвался от других, как делаю это всегда, обогнал, как делаю это всегда, устремился вперёд в одиночку, как делаю это всегда. И я всегда могу вернуться к отстающим, подстроиться под них при желании. Однако ощущение этой самостоятельной свободы, отсутствие чужих взглядов – один раз ощутив, никогда не привыкнешь к оковам. Поэтому....» Поэтому он так злится — ощущает странные оковы, но позволяет им сжимать лёгкие, вместо того, чтобы оторваться, как делает это всегда. «— В нашей игре я достоин лучшей роли, чем ученик». В поток мыслей врывается роковой голос, мелькают гипнотичные глаза-фиалки. Цветы, требующие внимания солнца. Какую роль он хочет получить, если в жизни Веритаса есть место только для высокой цели, а ученики – это те самые «отстающие», под которых он подстраивется время от времени? Это разве игра? Это гонка с далёким концом, и места рядом с собой эрудит не видит. Или не хочет видеть. Рацио сжимает челюсть. Железный конь подчиняется, начиная выписывать маневры на пустой дороге. Чуть-чуть сорваться на повороте и переломы не совместимые с жизнью обеспечены.

Между «друзьями» воздух не искрит, ожидая любой вспышки огня.

Между «деловыми партнёрами» нет навязчивого стремления увидеть друг друга.

Тогда это крах, но пока гипотеза не доказана — она недействительна.

...

...

— Меня слышно? Пригород. Шоссе Санта-Вероника. Авария. Легковая машина перекинулась на повороте. Водитель уже мёртв, — звонок заканчивается, Рацио прячет телефон. Пока такие, как он, гоняют на бесчеловечных скоростях, кто-то и в обычной машине умудряется сгубить свою жизнь. Чем не ирония? Повезло, что хоть смог заметить, когда решил замедлиться для резкого разворота. Мужчина спускается ближе к транспорту, оставив мотоцикл позади — на переднем сидении одинокий водитель с разбитой головой и осколковыми ранениями повсюду. Осмотр округи не приносит плодов. Рядом ни души.

***

Мир как с ума сходит. Топаз не глядя подписывает принесённый отчёт от подчинённого, а мыслями всё ещё находится на прошлой неделе. Маргарет вся мрачная как туча, не рассказывает о вечере с Авантюрином, но заметно в чём-то меняется — становится скрытнее. Решив её пока не трогать, Елена пытается работать как обычно и даже не допытывать у авгина деталей. А он и не смог бы с ней поговорить — резко принимается за работу с набором кадров и посещением представительных конференций. Ходит с лёгкой улыбкой на лице, дарит её чуть ли не каждому, а глаза жутко мерцают, всматриваются. И с самой Топаз лишь раз переговаривает, оставив после себя коробку конфет и браслет в подарок. «— Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности и ни в чём не нуждалась» — рука в чёрной перчатке опускается на макушку, задевая кончики. От культурного шока девушка даже к вечеру не отходит. Это не похоже на прежние посылы, когда Авантюрин попросту флиртовал. На той же неделе в филиале обнаруживается Сугилит. Не все Каменные Сердца работают в одном месте. Даже не на одной планете кучкуются, имея личные дела или задания. Даже то, что их сейчас четыре — огромная редкость. Ещё реже они сотрудничают. Сугилит из тех людей, которые никак не связывают себя с офисной работой, сваливая её на доверенных лиц. С Авантюрином он не пересекается. Уж точно не вынюхивает его, как убеждается Топаз, но ходит весь загадочный, что-то по базе данных постоянно пробивает. Но самое крышесносное в пятницу — появляется Рацио! С Яшмой! Обрадовавшись хоть кому-то адекватному, Елена здоровается сначала со старшей предпринимательницей, а потом... Доктор пропадает стоит только отвернуться. Выходные проходят в затишье. Маргарет на связь не выходит. Топаз грозится самой себе поехать к ней в гости, но она же не наглый авгин, чтобы вот так напрашиваться. И вот, новый понедельник не хочет оставлять топ-менеджера без сюрпризов. Возвращаясь с обеда, Елена замечает Рацио в главном холле филиала в компании Яшмы и Сугилита. В голове ничего не складывается. Непроизвольно замирая, она рассматривает коллег, будто это чем-то поможет. И, оказывается, не зря. У неё на глазах эрудит получает какой-то конверт. При этом взгляд синих глаз с прищуром не предвещает ничего хорошего. Зато Ева стоит как ни в чём не бывало, расслабленно наблюдая за мальчишками. Может Топаз стоит слишком долго, но Рацио резко оглядывается. Чувство дежавю первой встречи на Ягурет просыпается в голове, накладывая воспоминания на реальность. Веритас всё так же притягивает к себе внимание, постоянно с кем-то разговаривает и имеет чуткое внимание даже к тем, кто стоит далеко. Яшма машет рукой с тёплой улыбкой, Елена не может не повторить, а Сугилит наблюдает, как Веритас слегка кивает головой в знак прощания. Доктор точным шагом берёт курс к ней. Странное волнение секундно стреляет в груди, когда девушка видит стремительный шаг, но она быстро цепляет отработанную деловую улыбку. Для уверенности даже руку на пояс ставит. — Мисс Топаз, добрый день. — Здравствуйте, Доктор Рацио. Вижу, вы уже познакомились с Сугилитом, — стараясь не выдавать личного отношения, Елена быстро спрашивает: — Вы сотрудничаете теперь с ним? — Нет. Он всего лишь захотел видеть меня на своём мероприятии. Я на Пир-Пойнте по другим вопросам. Не выдаёт свой контракт с Яшмой. Елена пытается не строить догадок на ходу. — Раз мероприятие, то, надеюсь, вы сможете там отдохнуть. Я могу чем-то помочь? — Я пришёл извиниться за прошлую встречу. В моих намерениях не было выразить неуважение. Эоны, да что с ними всеми не так? То никаких слов не дождёшься, то говорят совершенно неожиданные вещи. — Что вы, — Елена отрицательно качает головой и искренне улыбается: — Прошлая неделя у всех тяжёлая выдалась. Я сама работаю в постоянном напряжении. — Спасибо за понимание. Тогда больше не задержу вас. — Хорошего дня, — Елена обходит мужчину и направляется к ресепшену. Она едва успевает взглядом поискать других топ-менеджеров, как её снова зовут: — Мисс Топаз. — М? Да, доктор Рацио? — Вы знаете, где сейчас находится Авантюрин? Выражение лица эрудита при вопросе крайне напряжено. Он как через силу спрашивает и надеется услышать отрицательный ответ. Не сегодня. Елена почему-то выдаёт: — У него конференция заканчивается через минут 20. На 45 этаже. От лифта сразу сворачивайте направо, чёрные двойные двери. — ...Спасибо — Веритас закрывает глаза, отворачивается. Топаз кивает, а сама спешит ретироваться в свой кабинет. Ей надо срочно всё переварить. Под ногами путается Счетовод, озабоченно хрюкая на хозяйку.

***

Тёмные двери открываются, выпуская наружу поток незнакомых лиц. Кто-то проходит мимо, не замечая, кто-то кидает вопросительные взгляды, но не более. Рацио подпирает стену, скрестив руки на груди. Пальцы сжимают синюю ткань рукава крепче, когда слух улавливает знакомый голос. — Да-да, просто делайте, я разберусь с остальным, — авгин идёт в противоположную сторону от доктора, не замечая. Он среди толпы выглядит как диковинная птица. Говорит с людьми, но не замечает в них чего-то особенного, а они не могут прикоснуться, хотя глаза так и горят пощупать, растрепать вызывающие перья. И авгин знает о чужих мыслях, играет на струнах мыслей, желаний, разливает голосом по бокалам сладкий мёд своей благосклонности.

Недогадливые будут пить нектар, пока не отравятся подсыпанным ядом.

Веритас один из этих глупцов. Отличие лишь в том, что не берёт бокал сам, даже отказывается смотреть в его сторону. Кое-кто ненавязчиво просит открыть рот и закрыть глаза, заливая жидкость сразу в горло, а когда он пытается отвертеться, держит за челюсть, вынуждает привыкать ко вкусу. Организм в ответ демонстрирует аллергическую реакцию, дышать своим воздухом тяжело. И рукам в тёмных перчатках всё равно. Поверх незначительного шума слышится строгое: — Авантюрин. Ноги в белых брюках делают два шага и замирают. Сотрудники останавливаются следом, но одно движение руки топ-менеджера заставляет их развернуться и пойти дальше. Лениво скрыв пальцы в карманах, игрок поворачивается к гостю. На губах едва заметная улыбка, такая же, как и для всех. Они молчат до тех пор, пока коридор не опустеет. — Ты не написал, — напряжение стучит в висках, делает голос хриплым. — Помнится, говорилось написать тогда, когда я буду свободен. А неделя только началась, — тянет топ-менеджер, и он прекрасно видит напряжение эрудита. — Мне правда надо идти, док. — Это не займёт так много времени, как тебе кажется, — почти не открывая рта, произносит Веритас. — Тогда можем зайти сюда, — картёжник указывает на конференц зал, откуда недавно вышел. Внутри длинный стол, к его концу у пустой доски подходит Авантюрин. Такое унижение доктор испытывает впервые. Хотя нет — другая ситуация возникала тоже благодаря треклятой корпорации. Стоит двери за ними закрыться, как Веритас задаёт вопрос: — Зачем ты допрашивал Маргарет? — Маргарет?.. — авгин делает вид, что ему тяжело вспомнить хоть что-то связанное с претензией. Он садится на край стола со сложным выражением лица. — А можно конкретнее? Не помню, чтобы мы с ней до ролевых игр доходили. — Прикидываться дураком можешь перед кем угодно, но не передо мной. Ты на позапрошлой неделе был с ней. — Боюсь представить, что бедняжка тебе наговорила, раз ты даже до меня добрался, — Авантюрин разводит руками. — Что тебя так злит, собственно? Для тебя её чувства оказались обременительны, а мне как раз. Ревнуешь? — Вздор, — Веритас делает шаг вперёд, сокращая дистанцию в пять метров. — Зная тебя, это самое глупое оправдание, которое ты мог придумать. Тем более, это касается только меня и её. — Знаешь меня или мои психологические проблемы, м? Ответа сразу не следует, Авантюрин тем временем опускает очки на глаза. За тёмными стёклами их цвет всё ещё опасно блестит: — Какое тебе дело до нас с Маргарет? Ты ведь у нас чувствами не интересуешься, это мешает твоим великим планам. Стрелки разговора переворачиваются. Рацио в другом конце кабинета, медленно ставит руки на стол, опуская голову: — Ты невыносимый придурок. Чем больше думаю об этом, тем меньше хочется тебя видеть. — Воу, грубо. Как всегда грубо. Но, знаешь, это тебя красит. И вот опять. Сначала авгин делает вид, что не он каждый вечер пару месяцев назад сидел с ним за одним столом, разговаривая обо всём, а теперь показывает прежнюю улыбку, нахваливает. Как кнут и пряник. Это свинство так себя вести! И с кем? С ним, у которого свершений в науке больше, чем может присниться невыносимому картёжнику! — Не трать наше время, игрок. — Не нравится проводить со мной время? Ты противоречишь себе, — Авантюрин срывает с себя очки, небрежно кидает на стол. — Мне нравится, когда со мной говорят прямо. Раз так не хочешь, то перефразирую: что тебе от меня надо? — приходится идти на таран. Он правда был так занят целую неделю и на этой тоже не сильно вспоминал про просьбу эрудита? Ответ для доктора очевиден. Заданный вопрос, видимо, нравится Авантюрину. Он доволен собой, небрежно шаркает ногами по полу туда-сюда: — Док, не думаешь, что прямой ответ сгубит всю интригу? Так ведь неинтересно, а наша с тобой игра как раз про риск и неожиданность. — Игры? Опять ты за своё, — Рацио, держи себя в руках. Этого игрока не вынесут ногами вперёд из офиса. — Я серьёзен. От начала и до конца мои намерения – лишь итог взвешенных решений во имя общего блага. Не равняй меня с собой. И это правда. Искренняя, пусть и сказанная как плевок. Веритас никогда легкомысленно не относится к словам или выходкам «делового партнёра». Потому что он уважает его, стараясь демонстрировать своё отношение в действиях — как бы не болела голова, как бы усталость не давила на плечи, он пускает Авантюрина к себе, говорит с ним, отвечает на все звонки, на все сообщения, приезжает в поздний час на помощь, не оставляя наедине с панической атакой. Потому что знает, как людям с тяжёлым прошлым важно говорить, хоть с кем-то, даже если с незнакомым. Он не упрекает за эти травмы, никогда не стал бы, ни за что в жизни. Только печальный опыт вынуждает авгина стыдиться и защищаться от изучения.

Теперь получается, что уважением Рацио пользуются для манипуляции. Обидно? Зла на свою глупость не хватает.

—Ах-ха! Не играешь? Ты лжец, док, — авгин иного мнения. — Сам ведь с удовольствием ведёшь партию. И только я зависимый!? Мужчина встаёт, подходит ближе и копирует позу собеседника с другой стороны стола. Они теперь почти лоб в лоб, но доктор даже голову поднять не хочет. Снова ощущение искрящегося воздуха забивает лёгкие, а грудь сжимает удавка.

Веритас осознает, что он барахтается как в паутине.

— Что ты несёшь? Я исследую, — устало говорит, неосознанно рассматривая, как сжимаются чужие пальцы, попадающие в поле зрения. — Ищу причинно-следственные связи в твоих поступках, а ты даже остановиться не можешь. Я тебя от безумия вылечить пытаюсь. Это не игры. — Вот так да, мы с тобой называем одни и те же вещи одними именами! Ты никогда не думал, что твоё понимание «игры» отличается от моего? — Авантюрин впивается взглядом в плечи, в яркую заколку лавра, в волнистые волосы, которые так и манят. — Я ведь тоже не сложа руки сижу, говоря на твоём языке: исследую тебя. Думаешь, если бы я относился к этому, как к детской забаве, то стоял бы перед тобой сейчас? Шепчет, ежесекундно меняет тон, чтобы каждое слово выжечь на подкорке сознания. Подаваясь вперёд, достаёт губами к уху, скрытым тёмными локонами. Вот и ответ, его правда пытаются изучить. Подозрения подтверждаются, но остаётся много белых пятен в мотивации авгина. — Называя это игрой, что ты подразумеваешь? — тяжёлый вздох. Один из тысячи, которые он уже сделал в присутствии игрока. — В привычном понимании, это и есть забава, которую легко бросить, переключаясь на что-то новое. — Любой бросит, кроме азартного лудомана. Поверь, док, я пытался отвертеться, но мне, видимо, приятнее сходить с ума. Единственное — после Пенаконии я обещал себе счастливый путь к концу. Игра это ещё и способ обучения, разве не так? Пенакония. Игрок впервые говорит о моменте с «чёрным солнцем». Веритас сам вспоминает каждый момент, его гипотеза, выведенная на выходных, подтверждается. Это абсурд. В мыслях эрудит говорит себе держаться подальше от одержимости игрока, а в итоге.... — Я отказываюсь выступать в качестве нового объекта твоей гиперфиксации, — сердце бешено колотится, подавляемое недовольство пожирает плоть рациональности. — А сам? — моментально прилетает в ответ. — Что? — Веритас вскидывает голову. Щурится. — Сам же думаешь обо мне, док. Анализируешь, поучаешь, идёшь на встречу, — поймав чужой взгляд, Авантюрин рефлекторно улыбается. Это выглядит жутко. Он не моргает, будто может упустить важную реакцию собеседника. — Твоя гордыня не позволяет тебе думать, что хоть что-то, да значу для тебя, правда? Дрожь скапливается руках. Веритас вынужден признаться в слух: — Ты дрессировал меня. Сначала долбишься в чёртову жизнь, в которой и без того полно забот, а как только дверь открывается, прикидываешься дурачком. Заставляешь участвовать в своих играх, а когда что-то неудобно — сбрасываешь карты, да? — заканчивает мужчина, растягивая слова: — Вот. И весь. Ты. — Я виноват, да. Я научился делать только так. Да, я плохой человек, — Авантюрин нервничает, каскад безразличия рушится. — Но разве ты не мог так же жёстко всё оборвать, как в случае с Маргарет? — ... — Мог, доктор. Всё мог, — делает вид, что уверен в своих словах, но на деле до ужаса боится ошибиться. Делает ставку, одну руку пряча за спиной. Боится, что выдумывает себе взаимность. — Да, устроил бы скандал, но ты же такое можешь, если правда надо. Я знаю, как ты открестился от внимания Вица. Ты умеешь отталкивать, но меня... ты оттолкнул не до конца. Дал мне крохотную возможность, а я не упускаю такое. — Хватит, — из ализариновых глаз летят искры. Они и служат тем самым огнём. Авантюрин срывает на смех первым: — Я подыграл тебе в твоём сладком самообмане: учитель и ученик! Это был самообман! Всего-то! Но я это сделал, потому что ты так хотел. Твоей, на удивление, уязвимой гордости этого хватало! Рацио не выдерживает, резко ударяет по столу с глухим рычанием: — Я сказал – хватит! Ладонь гудит от силы удара. — .... — .... Оба дышат надорвано. Хотя всё время стоят на месте. Доктор тянет за галстук на темно-зеленой рубашке, наклоняя авгина ближе к себе: — Хочешь выяснить отношения? Будь по-твоему, раз «по-моему» мы уже «играли». У меня есть три месяца до временного отбытия на Ягурет. За этот срок мы должны выяснить, в каких ролях нам удобно взаимодействовать. Без моей гордыни и без твоего подыгрывания. Пару секунд до Авантюрина доходит сказанное. Улыбка снова превращается в угрозу: — Ах-ха, док, какая-то очень не выгодная сделка. Если окажется, что тебе комфортно на прежнем месте, то я ничего не получу. Ложь универсальна. Мне проще довести раунд до победного конца, — говорит почти на одном дыхании и заканчивает проклятым: — Я дел в убыток не веду.

Всё. Рацио видит тупик. Либо как он говорит — либо никак. По другому с игроком он больше не станет водиться.

— Если отказываешься, то с завтрашнего дня я обрываю все наши связи. Как умею это делать, и ты об этом прекрасно осведомлён, — воспаленные ализариновые глаза выглядят ещё ярче, чем обычно. — .... — все эмоции сбегают с лица авгина. — Думай, игрок. Даю тебе время до конца завтрашнего дня. Ты знаешь, где я живу. Мстительный блеск касается пурпурной радужки. Гляди, достанет пистолет и пустит пулю в лоб. Больше слов никто не произносит. Дернув рукой, чтобы убрать хватку, эрудит выходит из зала, громко хлопнув дверью. Сделав пару шагов, краем уха слышит грохот стульев в сопровождении глухого надрывного крика. Рацио на секунду замирает, но встряхивает головой и идёт прочь.