
Метки
Hurt/Comfort
Ангст
Частичный ООС
Отклонения от канона
Развитие отношений
Рейтинг за секс
Слоуберн
Сложные отношения
Юмор
Dirty talk
Засосы / Укусы
Здоровые отношения
Чувственная близость
Галлюцинации / Иллюзии
Упоминания нездоровых отношений
Элементы психологии
Тревожность
Универсалы
Явное согласие
Элементы гета
Ссоры / Конфликты
Панические атаки
Соблазнение / Ухаживания
Нездоровые механизмы преодоления
Флирт
Кинк на стыд
Эротический перенос
Лудомания
Описание
Авантюрин человек зависимость — чтобы ощущать себя живым он должен сосредоточиться на *чем-то* и думать *об этом*, дышать *этим*, добиваться *этого*. Об стену расшибется, но достанет.
Рацио человек грани — для него нет ничего важнее стабильной почвы под ногами. Ему необходимо знать свою *проблему* до мельчайших деталей, чтобы *изучить* её поведение, *разобраться* в ней и прийти к самому *оптимальному* решению.
Вопрос остаётся открытым: кто первее осознает, что жить можно и по-другому?
Примечания
Метки будут пополняться. Ставлю отклонение от канона, потому что я имела туда-сюда мироустройство хср. Поэтому позволяю полет своей фантазии. Заранее извиняюсь, но я старалась брать планеты, какие-то факты и крупицы инфы с самой игры. Додумывала сама, иногда придётся вчитываться чтобы понять локацию.
Посвящение
Внимание, вы наткнулись на универсальных аваций: где один не шарит — шарит другой, а если не шарят оба, делают вид, что так и надо.
Сначала влюбилась в Рацио, пока половина фандома душила этого душнилу. Нашла свой идеал, нашла того кто мог бы научить думать и меня.
Потом появились сливы Авантюрина и из-за глаз я подумала, что они с одной планеты🥀🥀🥀 я влюбилась в них незаметно для себя.
Хоеверсы, твари, дропните лор на Рацио, я устала жить хэдами на то что он сын Каветамов.
Ставка 30: Гипотеза
09 октября 2024, 10:22
Первые два дня он держится неплохо. Утром, разве что, готов внять идеалогии Нанука, но сдерживает порывы агрессии.
«— Нельзя, нельзя потакать себе, Веритас, иначе потом всю жизнь будешь вспоминать топ-лист тупейших поступков».
Нагружать себя работой Рацио умеет не понаслышке, поэтому быстро садится за документацию НГУ, за все-все работы студентов, даже за те, которые проверять можно намного позже. Успевает перекинуться сообщениями с Генри и Вэньлин. Летние каникулы стартуют, а значит, и их отдых тоже. Рацио такое не грозит. Не в ближайшую жизнь, вероятно.
Наставляет детей продуктивно проводить дни, не забивать голову ерундой и жить в своё удовольствие — то, чего сам себе позволить ещё не может. В продуктивности доктор сам себе скоро начнёт завидовать. Даже с учётом всех перерывов на тренировки, близлежащую работу он выполняет до вечера четверга. Всю.
Пятница ещё ладно — ему приходится участвовать в допросе недавно пойманных должников вместе с Яшмой. К нему даже Топаз подходит, но его настроение настолько отвратительно, что он просто проходит мимо, спеша покинуть филиал. Только дома мужчина подумывает, что это слишком грубо по отношению к человеку, который ни в чём не виноват, и надо извиниться при возможности.
К слову, машины Авантюрина у офиса не обнаруживается.
Наступают выходные длинной в вечность. Рацио зачитывается всеми книгами, не сидит на месте, пытается не думать на-ту-самую-тему, как вдруг, в какой-то момент его одолевает новая боль в голове — просто чудесно. Глаза тоже побаливают. Холодная часть ума подаёт признаки присутствия, напоминая советы окулиста и его примечания, связанные с метеозависимостью.
Какая, к чёрту, метеозависимость? За окном солнечно! Магнитные бури, что ли? Веритас никогда не наблюдал за собой зависимости от погодных условий или это ему подарок к приближению 30-ти лет?
А может, его магнитная буря имеет своё драгоценное имя и всё куда проще? Рацио здоров, а вот окружение, в которое он попадает, совершенно не соответствует слову «здоровый». Каким образом стремление делиться знаниями, обучать других умению мыслить, приводит его к тому, что он имеет сейчас? Раз так, то выбора нет, необходимо подышать свежим воздухом.
Гул мотора глушит на пару с ветром, заползающим в уши.
160 километров в час
«— Столько лет усердной работы над собой и кажется, будто ты всё тот же вспыльчивый мальчишка». Голос мыслей перекрикивает окружающий шум. Рацио не сдаётся — отпускает газ, тут же выжимая сцепление. Скорость смены однотонных пейзажей увеличивается, смазывается в одну полосу.170 километров в час
...
175 километров в час
...
180 километров в час
Он не любит рисковать, но когда есть уверенность — расчётливая рациональность готова испытать человеческие возможности. В нём всегда есть энергия. Сильная, магнитизирующая многих. Для Веритаса это вызов — куда деть столь сильный импульс, не спустив его в пустоту? Ответ прост — в других людей. Доктор привык возглавлять, потому что знает, что умеет вдохновлять, но этого мало, от лидеров ждут действий. И он учит себя принимать исключительно правильные решения. Всем не угодить. И следом Рацио учит себя не тратить время на тех, кто не поймёт его стремлений. Учит себя не задерживаться в чужой жизни и не останавливать других. Тратить свою искру на глупцов — себе дороже. Рано или поздно наступит выгорание. Это нормально, человеческая природа на графике координат представляет не сплошную прямую вверх, а угловатую схему взлетов, падений и ровных линий без видимого прогресса. Волосы путаются, но не мешают глазам наблюдать пустое шоссе с редкими машинами. Руки в кожаных перчатках держат рулевое управление.200 километров в час
Он отделяет себя от других, потому что умеет жить своим умом. Привык быть полноценным, исключительным. Своими открытиями, своей учебной программой с направлениями в самые разнообразные специальности, он кричит об этом. И всё же, зачастую это называют гордыней, не желая понимать, что цель учения — научить человека стремиться к знаниям, к себе, к своей индивидуальности. «— Они пишут про любовь к другим, но себя так и не научились любить. Ценить собственный мир». Знать себя до такой степени, чтобы делать точные копии в виде скульптур. Насмехаться над собой, делая нелепые скульптуры себя самого — принимать свою неидеальность, пока другие гадают, откуда родом это красивое, отточенное строгостью лицо. Знать свой предел, чтобы вовремя остановиться.210 километров в час
Строго, но с пониманием следить за собой, ведь внутри есть ребёнок, требующий внимания. Это огромный труд и даже Рацио не со всем справляется. Так в чём та гениальность, в которой его обвиняет общество? Наверняка это не то, чем обладают настоящие звёзды науки, признанные Нус. Его гений в тонком эгоцентризме, парадоксально смешанным с докторским призванием учить других. И он точно так же, как и на этом мотоцикле, выкручивает бешеную скорость в своей жизни: изучает, берётся за новое, наставляет, лечит. Ядром запала служат его стремления, убеждения — да он мог бы вырабатывать настоящую энергию для всего Пир-Пойнта. «— Помню, как впервые вырвался на мотоцикле далеко за пределы людимых мест. Оторвался от других, как делаю это всегда, обогнал, как делаю это всегда, устремился вперёд в одиночку, как делаю это всегда. И я всегда могу вернуться к отстающим, подстроиться под них при желании. Однако ощущение этой самостоятельной свободы, отсутствие чужих взглядов – один раз ощутив, никогда не привыкнешь к оковам. Поэтому....» Поэтому он так злится — ощущает странные оковы, но позволяет им сжимать лёгкие, вместо того, чтобы оторваться, как делает это всегда. «— В нашей игре я достоин лучшей роли, чем ученик». В поток мыслей врывается роковой голос, мелькают гипнотичные глаза-фиалки. Цветы, требующие внимания солнца. Какую роль он хочет получить, если в жизни Веритаса есть место только для высокой цели, а ученики – это те самые «отстающие», под которых он подстраивется время от времени? Это разве игра? Это гонка с далёким концом, и места рядом с собой эрудит не видит. Или не хочет видеть. Рацио сжимает челюсть. Железный конь подчиняется, начиная выписывать маневры на пустой дороге. Чуть-чуть сорваться на повороте и переломы не совместимые с жизнью обеспечены.Между «друзьями» воздух не искрит, ожидая любой вспышки огня.
Между «деловыми партнёрами» нет навязчивого стремления увидеть друг друга.
Тогда это крах, но пока гипотеза не доказана — она недействительна.
...
...
— Меня слышно? Пригород. Шоссе Санта-Вероника. Авария. Легковая машина перекинулась на повороте. Водитель уже мёртв, — звонок заканчивается, Рацио прячет телефон. Пока такие, как он, гоняют на бесчеловечных скоростях, кто-то и в обычной машине умудряется сгубить свою жизнь. Чем не ирония? Повезло, что хоть смог заметить, когда решил замедлиться для резкого разворота. Мужчина спускается ближе к транспорту, оставив мотоцикл позади — на переднем сидении одинокий водитель с разбитой головой и осколковыми ранениями повсюду. Осмотр округи не приносит плодов. Рядом ни души.***
Мир как с ума сходит. Топаз не глядя подписывает принесённый отчёт от подчинённого, а мыслями всё ещё находится на прошлой неделе. Маргарет вся мрачная как туча, не рассказывает о вечере с Авантюрином, но заметно в чём-то меняется — становится скрытнее. Решив её пока не трогать, Елена пытается работать как обычно и даже не допытывать у авгина деталей. А он и не смог бы с ней поговорить — резко принимается за работу с набором кадров и посещением представительных конференций. Ходит с лёгкой улыбкой на лице, дарит её чуть ли не каждому, а глаза жутко мерцают, всматриваются. И с самой Топаз лишь раз переговаривает, оставив после себя коробку конфет и браслет в подарок. «— Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности и ни в чём не нуждалась» — рука в чёрной перчатке опускается на макушку, задевая кончики. От культурного шока девушка даже к вечеру не отходит. Это не похоже на прежние посылы, когда Авантюрин попросту флиртовал. На той же неделе в филиале обнаруживается Сугилит. Не все Каменные Сердца работают в одном месте. Даже не на одной планете кучкуются, имея личные дела или задания. Даже то, что их сейчас четыре — огромная редкость. Ещё реже они сотрудничают. Сугилит из тех людей, которые никак не связывают себя с офисной работой, сваливая её на доверенных лиц. С Авантюрином он не пересекается. Уж точно не вынюхивает его, как убеждается Топаз, но ходит весь загадочный, что-то по базе данных постоянно пробивает. Но самое крышесносное в пятницу — появляется Рацио! С Яшмой! Обрадовавшись хоть кому-то адекватному, Елена здоровается сначала со старшей предпринимательницей, а потом... Доктор пропадает стоит только отвернуться. Выходные проходят в затишье. Маргарет на связь не выходит. Топаз грозится самой себе поехать к ней в гости, но она же не наглый авгин, чтобы вот так напрашиваться. И вот, новый понедельник не хочет оставлять топ-менеджера без сюрпризов. Возвращаясь с обеда, Елена замечает Рацио в главном холле филиала в компании Яшмы и Сугилита. В голове ничего не складывается. Непроизвольно замирая, она рассматривает коллег, будто это чем-то поможет. И, оказывается, не зря. У неё на глазах эрудит получает какой-то конверт. При этом взгляд синих глаз с прищуром не предвещает ничего хорошего. Зато Ева стоит как ни в чём не бывало, расслабленно наблюдая за мальчишками. Может Топаз стоит слишком долго, но Рацио резко оглядывается. Чувство дежавю первой встречи на Ягурет просыпается в голове, накладывая воспоминания на реальность. Веритас всё так же притягивает к себе внимание, постоянно с кем-то разговаривает и имеет чуткое внимание даже к тем, кто стоит далеко. Яшма машет рукой с тёплой улыбкой, Елена не может не повторить, а Сугилит наблюдает, как Веритас слегка кивает головой в знак прощания. Доктор точным шагом берёт курс к ней. Странное волнение секундно стреляет в груди, когда девушка видит стремительный шаг, но она быстро цепляет отработанную деловую улыбку. Для уверенности даже руку на пояс ставит. — Мисс Топаз, добрый день. — Здравствуйте, Доктор Рацио. Вижу, вы уже познакомились с Сугилитом, — стараясь не выдавать личного отношения, Елена быстро спрашивает: — Вы сотрудничаете теперь с ним? — Нет. Он всего лишь захотел видеть меня на своём мероприятии. Я на Пир-Пойнте по другим вопросам. Не выдаёт свой контракт с Яшмой. Елена пытается не строить догадок на ходу. — Раз мероприятие, то, надеюсь, вы сможете там отдохнуть. Я могу чем-то помочь? — Я пришёл извиниться за прошлую встречу. В моих намерениях не было выразить неуважение. Эоны, да что с ними всеми не так? То никаких слов не дождёшься, то говорят совершенно неожиданные вещи. — Что вы, — Елена отрицательно качает головой и искренне улыбается: — Прошлая неделя у всех тяжёлая выдалась. Я сама работаю в постоянном напряжении. — Спасибо за понимание. Тогда больше не задержу вас. — Хорошего дня, — Елена обходит мужчину и направляется к ресепшену. Она едва успевает взглядом поискать других топ-менеджеров, как её снова зовут: — Мисс Топаз. — М? Да, доктор Рацио? — Вы знаете, где сейчас находится Авантюрин? Выражение лица эрудита при вопросе крайне напряжено. Он как через силу спрашивает и надеется услышать отрицательный ответ. Не сегодня. Елена почему-то выдаёт: — У него конференция заканчивается через минут 20. На 45 этаже. От лифта сразу сворачивайте направо, чёрные двойные двери. — ...Спасибо — Веритас закрывает глаза, отворачивается. Топаз кивает, а сама спешит ретироваться в свой кабинет. Ей надо срочно всё переварить. Под ногами путается Счетовод, озабоченно хрюкая на хозяйку.***
Тёмные двери открываются, выпуская наружу поток незнакомых лиц. Кто-то проходит мимо, не замечая, кто-то кидает вопросительные взгляды, но не более. Рацио подпирает стену, скрестив руки на груди. Пальцы сжимают синюю ткань рукава крепче, когда слух улавливает знакомый голос. — Да-да, просто делайте, я разберусь с остальным, — авгин идёт в противоположную сторону от доктора, не замечая. Он среди толпы выглядит как диковинная птица. Говорит с людьми, но не замечает в них чего-то особенного, а они не могут прикоснуться, хотя глаза так и горят пощупать, растрепать вызывающие перья. И авгин знает о чужих мыслях, играет на струнах мыслей, желаний, разливает голосом по бокалам сладкий мёд своей благосклонности.Недогадливые будут пить нектар, пока не отравятся подсыпанным ядом.
Веритас один из этих глупцов. Отличие лишь в том, что не берёт бокал сам, даже отказывается смотреть в его сторону. Кое-кто ненавязчиво просит открыть рот и закрыть глаза, заливая жидкость сразу в горло, а когда он пытается отвертеться, держит за челюсть, вынуждает привыкать ко вкусу. Организм в ответ демонстрирует аллергическую реакцию, дышать своим воздухом тяжело. И рукам в тёмных перчатках всё равно. Поверх незначительного шума слышится строгое: — Авантюрин. Ноги в белых брюках делают два шага и замирают. Сотрудники останавливаются следом, но одно движение руки топ-менеджера заставляет их развернуться и пойти дальше. Лениво скрыв пальцы в карманах, игрок поворачивается к гостю. На губах едва заметная улыбка, такая же, как и для всех. Они молчат до тех пор, пока коридор не опустеет. — Ты не написал, — напряжение стучит в висках, делает голос хриплым. — Помнится, говорилось написать тогда, когда я буду свободен. А неделя только началась, — тянет топ-менеджер, и он прекрасно видит напряжение эрудита. — Мне правда надо идти, док. — Это не займёт так много времени, как тебе кажется, — почти не открывая рта, произносит Веритас. — Тогда можем зайти сюда, — картёжник указывает на конференц зал, откуда недавно вышел. Внутри длинный стол, к его концу у пустой доски подходит Авантюрин. Такое унижение доктор испытывает впервые. Хотя нет — другая ситуация возникала тоже благодаря треклятой корпорации. Стоит двери за ними закрыться, как Веритас задаёт вопрос: — Зачем ты допрашивал Маргарет? — Маргарет?.. — авгин делает вид, что ему тяжело вспомнить хоть что-то связанное с претензией. Он садится на край стола со сложным выражением лица. — А можно конкретнее? Не помню, чтобы мы с ней до ролевых игр доходили. — Прикидываться дураком можешь перед кем угодно, но не передо мной. Ты на позапрошлой неделе был с ней. — Боюсь представить, что бедняжка тебе наговорила, раз ты даже до меня добрался, — Авантюрин разводит руками. — Что тебя так злит, собственно? Для тебя её чувства оказались обременительны, а мне как раз. Ревнуешь? — Вздор, — Веритас делает шаг вперёд, сокращая дистанцию в пять метров. — Зная тебя, это самое глупое оправдание, которое ты мог придумать. Тем более, это касается только меня и её. — Знаешь меня или мои психологические проблемы, м? Ответа сразу не следует, Авантюрин тем временем опускает очки на глаза. За тёмными стёклами их цвет всё ещё опасно блестит: — Какое тебе дело до нас с Маргарет? Ты ведь у нас чувствами не интересуешься, это мешает твоим великим планам. Стрелки разговора переворачиваются. Рацио в другом конце кабинета, медленно ставит руки на стол, опуская голову: — Ты невыносимый придурок. Чем больше думаю об этом, тем меньше хочется тебя видеть. — Воу, грубо. Как всегда грубо. Но, знаешь, это тебя красит. И вот опять. Сначала авгин делает вид, что не он каждый вечер пару месяцев назад сидел с ним за одним столом, разговаривая обо всём, а теперь показывает прежнюю улыбку, нахваливает. Как кнут и пряник. Это свинство так себя вести! И с кем? С ним, у которого свершений в науке больше, чем может присниться невыносимому картёжнику! — Не трать наше время, игрок. — Не нравится проводить со мной время? Ты противоречишь себе, — Авантюрин срывает с себя очки, небрежно кидает на стол. — Мне нравится, когда со мной говорят прямо. Раз так не хочешь, то перефразирую: что тебе от меня надо? — приходится идти на таран. Он правда был так занят целую неделю и на этой тоже не сильно вспоминал про просьбу эрудита? Ответ для доктора очевиден. Заданный вопрос, видимо, нравится Авантюрину. Он доволен собой, небрежно шаркает ногами по полу туда-сюда: — Док, не думаешь, что прямой ответ сгубит всю интригу? Так ведь неинтересно, а наша с тобой игра как раз про риск и неожиданность. — Игры? Опять ты за своё, — Рацио, держи себя в руках. Этого игрока не вынесут ногами вперёд из офиса. — Я серьёзен. От начала и до конца мои намерения – лишь итог взвешенных решений во имя общего блага. Не равняй меня с собой. И это правда. Искренняя, пусть и сказанная как плевок. Веритас никогда легкомысленно не относится к словам или выходкам «делового партнёра». Потому что он уважает его, стараясь демонстрировать своё отношение в действиях — как бы не болела голова, как бы усталость не давила на плечи, он пускает Авантюрина к себе, говорит с ним, отвечает на все звонки, на все сообщения, приезжает в поздний час на помощь, не оставляя наедине с панической атакой. Потому что знает, как людям с тяжёлым прошлым важно говорить, хоть с кем-то, даже если с незнакомым. Он не упрекает за эти травмы, никогда не стал бы, ни за что в жизни. Только печальный опыт вынуждает авгина стыдиться и защищаться от изучения.Теперь получается, что уважением Рацио пользуются для манипуляции. Обидно? Зла на свою глупость не хватает.
—Ах-ха! Не играешь? Ты лжец, док, — авгин иного мнения. — Сам ведь с удовольствием ведёшь партию. И только я зависимый!? Мужчина встаёт, подходит ближе и копирует позу собеседника с другой стороны стола. Они теперь почти лоб в лоб, но доктор даже голову поднять не хочет. Снова ощущение искрящегося воздуха забивает лёгкие, а грудь сжимает удавка.Веритас осознает, что он барахтается как в паутине.
— Что ты несёшь? Я исследую, — устало говорит, неосознанно рассматривая, как сжимаются чужие пальцы, попадающие в поле зрения. — Ищу причинно-следственные связи в твоих поступках, а ты даже остановиться не можешь. Я тебя от безумия вылечить пытаюсь. Это не игры. — Вот так да, мы с тобой называем одни и те же вещи одними именами! Ты никогда не думал, что твоё понимание «игры» отличается от моего? — Авантюрин впивается взглядом в плечи, в яркую заколку лавра, в волнистые волосы, которые так и манят. — Я ведь тоже не сложа руки сижу, говоря на твоём языке: исследую тебя. Думаешь, если бы я относился к этому, как к детской забаве, то стоял бы перед тобой сейчас? Шепчет, ежесекундно меняет тон, чтобы каждое слово выжечь на подкорке сознания. Подаваясь вперёд, достаёт губами к уху, скрытым тёмными локонами. Вот и ответ, его правда пытаются изучить. Подозрения подтверждаются, но остаётся много белых пятен в мотивации авгина. — Называя это игрой, что ты подразумеваешь? — тяжёлый вздох. Один из тысячи, которые он уже сделал в присутствии игрока. — В привычном понимании, это и есть забава, которую легко бросить, переключаясь на что-то новое. — Любой бросит, кроме азартного лудомана. Поверь, док, я пытался отвертеться, но мне, видимо, приятнее сходить с ума. Единственное — после Пенаконии я обещал себе счастливый путь к концу. Игра это ещё и способ обучения, разве не так? Пенакония. Игрок впервые говорит о моменте с «чёрным солнцем». Веритас сам вспоминает каждый момент, его гипотеза, выведенная на выходных, подтверждается. Это абсурд. В мыслях эрудит говорит себе держаться подальше от одержимости игрока, а в итоге.... — Я отказываюсь выступать в качестве нового объекта твоей гиперфиксации, — сердце бешено колотится, подавляемое недовольство пожирает плоть рациональности. — А сам? — моментально прилетает в ответ. — Что? — Веритас вскидывает голову. Щурится. — Сам же думаешь обо мне, док. Анализируешь, поучаешь, идёшь на встречу, — поймав чужой взгляд, Авантюрин рефлекторно улыбается. Это выглядит жутко. Он не моргает, будто может упустить важную реакцию собеседника. — Твоя гордыня не позволяет тебе думать, что хоть что-то, да значу для тебя, правда? Дрожь скапливается руках. Веритас вынужден признаться в слух: — Ты дрессировал меня. Сначала долбишься в чёртову жизнь, в которой и без того полно забот, а как только дверь открывается, прикидываешься дурачком. Заставляешь участвовать в своих играх, а когда что-то неудобно — сбрасываешь карты, да? — заканчивает мужчина, растягивая слова: — Вот. И весь. Ты. — Я виноват, да. Я научился делать только так. Да, я плохой человек, — Авантюрин нервничает, каскад безразличия рушится. — Но разве ты не мог так же жёстко всё оборвать, как в случае с Маргарет? — ... — Мог, доктор. Всё мог, — делает вид, что уверен в своих словах, но на деле до ужаса боится ошибиться. Делает ставку, одну руку пряча за спиной. Боится, что выдумывает себе взаимность. — Да, устроил бы скандал, но ты же такое можешь, если правда надо. Я знаю, как ты открестился от внимания Вица. Ты умеешь отталкивать, но меня... ты оттолкнул не до конца. Дал мне крохотную возможность, а я не упускаю такое. — Хватит, — из ализариновых глаз летят искры. Они и служат тем самым огнём. Авантюрин срывает на смех первым: — Я подыграл тебе в твоём сладком самообмане: учитель и ученик! Это был самообман! Всего-то! Но я это сделал, потому что ты так хотел. Твоей, на удивление, уязвимой гордости этого хватало! Рацио не выдерживает, резко ударяет по столу с глухим рычанием: — Я сказал – хватит! Ладонь гудит от силы удара. — .... — .... Оба дышат надорвано. Хотя всё время стоят на месте. Доктор тянет за галстук на темно-зеленой рубашке, наклоняя авгина ближе к себе: — Хочешь выяснить отношения? Будь по-твоему, раз «по-моему» мы уже «играли». У меня есть три месяца до временного отбытия на Ягурет. За этот срок мы должны выяснить, в каких ролях нам удобно взаимодействовать. Без моей гордыни и без твоего подыгрывания. Пару секунд до Авантюрина доходит сказанное. Улыбка снова превращается в угрозу: — Ах-ха, док, какая-то очень не выгодная сделка. Если окажется, что тебе комфортно на прежнем месте, то я ничего не получу. Ложь универсальна. Мне проще довести раунд до победного конца, — говорит почти на одном дыхании и заканчивает проклятым: — Я дел в убыток не веду.Всё. Рацио видит тупик. Либо как он говорит — либо никак. По другому с игроком он больше не станет водиться.
— Если отказываешься, то с завтрашнего дня я обрываю все наши связи. Как умею это делать, и ты об этом прекрасно осведомлён, — воспаленные ализариновые глаза выглядят ещё ярче, чем обычно. — .... — все эмоции сбегают с лица авгина. — Думай, игрок. Даю тебе время до конца завтрашнего дня. Ты знаешь, где я живу. Мстительный блеск касается пурпурной радужки. Гляди, достанет пистолет и пустит пулю в лоб. Больше слов никто не произносит. Дернув рукой, чтобы убрать хватку, эрудит выходит из зала, громко хлопнув дверью. Сделав пару шагов, краем уха слышит грохот стульев в сопровождении глухого надрывного крика. Рацио на секунду замирает, но встряхивает головой и идёт прочь.