Рациональный азарт

На высоких этажах встречать грозу — самое необычное ощущение. Когда снаружи сырость, холод, а внутри квартиры тепло и уют, становится необъяснимо приятно. До мурашек на прохладной от душа коже, с легким смешком и облегчением. Невольно даже расслабляет. Рацио берёт себе чашку с отваром, думает сделать и игроку, но быстро останавливает себя. — Сам пусть шевелиться, — щедро отсыпает заварки в отдельную баночку. Примерно в без пяти минут девять, Веритас звонит в дверь квартиры этажом выше. Из-за двери глухо слышится: — Заходи, док, дверь открыта! «— Даже подойти дверь открыть не может? Что за лентяй», — тяжело вздохнув, Рацио тянет ручку на себя. — И дверь потом закрой, не хочу, чтобы кто-то ещё отвлекал. — Мне ещё к себе возвращаться. — Когда будешь уходить, снова откроешь. Сделав как просит владелец квартиры, учёный двинулся из прихожей в гостиную. С последнего раза, когда он был в этом месте, вокруг появился простор для маневрирования. Под ногами ничего не валяется, шкафы закрыты, вместо встроенного освещения источником света служат светильники с мягким оранжевым окрасом. В них будто жидкая лава медленно переливается. Их мощности хватает, чтобы рассмотреть куда идти, по всей комнате расставлено штук пять, не меньше. — У тебя со светом проблемы? — не верит Рацио. — Не-а, он просто мешает любоваться погодой, — авгин сидит за столом, который сам сместил ближе к окнам. Он жестом приглашает гостя сесть напротив: — Молнию не увидеть. — Любишь дождь? — Вероятно. Любить. Он толком не разбирается в любви к себе, что уж про природные явления говорить. Авантюрин неопределённо пожимает плечами, не отрывая взгляда от окна. Огни других высоток размываются от капель, бьющихся о стекло с неистовой силой. Ветер обиженно гудит, не имея возможности ворваться в уютные дома людей. Тишина в квартире впитывает каждый звук. Не хочется даже шевелиться. — Потому что на Сигонии такая погода была редкостью? После ещё одной вспышки молнии Авантюрин думает, что плохо расслышал вопрос: — Что? — Можешь не отвечать, моё любопытство бывает не тактичным. — Сигония? — авгин протяжно мычит. — Да, там дожди считались чудом. Как иронично, что в большинстве своём это обычная погода для определённых сезонов. Может, ты прав. А тебе какая-то погода нравится? — Я не выделяю определённую. Главное, чтобы не мешала. — Как логично, док, ты хоть что-то делаешь без рационального подхода? — Зачем? — Ищешь в своих действиях смысл, значит, — Авантюрин изгибает кончики губ в подобии улыбки, поставив подбородок на поднятую ладонь. Сев напротив, доктор ставит поближе к авгину банку с травами, а сам приближает к губам готовый напиток. Перед тем, как сделать глоток, он вдыхает мягкий аромат, напоминающий ему о далёких-далёких краях. — Я не ищу его, я наполняю им свои действия. Не делаю то, что контрпродуктивно. — Ух, ладно, — Авантюрин поднимает принесённый гостинец. — Предлагаешь теперь покушать в сухую? — Предлагаю включить голову. — Да я же шучу. — А я серьёзно. Авантюрин бессильно выдыхает. Невыносимо серьёзный эрудит ему попался всё же. Ладно, если Маргарет спустя два месяца оттаяла к его шуткам, то, может, и он сдастся. Измерять поведение человека по примеру другого – не лучший вариант, но авгин хочет иметь ориентир. Может его обаяние в полной мере работает только на девушек? Сугилит, вон, тоже никогда не смеётся с его остроумия, только делает вид, что не знает, продолжая с улыбкой сиять на публику. — Я заходил к Вэньлин, — начинает Рацио, пока авгин относит подарок на кухню. Перед ним выбор: кофе или чудодейственный набор трав. — Надеюсь, ты её не ругать пошёл. — Они не нашкодившие котята, я с собой несу лишь конструктивную критику и анализ, — Рацио говорит чеканно, словно в один миг слова топ-менеджера повышают процент раздражения в нервных клетках. — Всё-всё, не заводись, — Авантюрин с кухни всё ощутил. Выбирает на ночь выпить то же, что и доктор. Чем быстрее закончатся запасы, тем быстрее он найдёт лишний повод заглянуть на этаж ниже. — Она почти успокоилась, поэтому смогла всё выслушать. В первую очередь и тебе это скажу: то, что говорил Виц, это не пустой звук. Я не вмешался по причине того, что его замечания имели почву. Если запускать этот проект в глобальном смысле, то очень многое может измениться. — Но к Генри не пристал, хотя карманная виртуальная вселенная тоже звучит страшно. Показавшись снова в гостиной, авгин ставит на стол не только чашку, но и тарелку с шестью небольшими кусочками торта. — Не так уж. Как переносная сумка для бесконечного количества вещей. А записать себя можно только как голограмму. Отдельным сознанием не станет, — Рацио скрещивает руки на груди. — Этот лодырь имел более перспективные идеи, но выставил это, потому что «не хотел париться». — А мне нравится его подход. Далеко пойдёт, — мужчина указывает кивком на тарелку. — Бери. У нас недалеко новая кондитерская открылась, забежал взять на пробу. По их словам, из медовых коржей и со сметанной прослойкой. Эмоций на лице доктора никогда много не водится, но что-то есть в нём говорящее. Как, к примеру, сейчас, он всё ещё сдержанно усмехается: — После употребления с меня не снимут миллион кредитов? — Вот какого ты обо мне мнения? — охает авгин. — Я шучу. — А я серьёзно. Съешь три кусочка, и всё прощу. — .... Рацио молча берет ложку, аккуратно отламывает небольшую часть. — То есть, что в итоге с проектом Вэньлин? Его не возьмут? Глядя на лакомство, эрудит меняет тон на более хмурый: — Он набивает себе цену. Не хочет проводить обсуждение. Хотя рано или поздно прижмёт. Авантюрин слушает внимательно. Ждет, когда доктор наконец скажет про личный конфликт со стариком, но тот даже не клонит в эту сторону. Приходится всё брать в свои руки: — Выглядит как излишнее важничество. Он переоценивает свою значимость в проекте. — Игрок, он глава филиала. — Ничто не вечно. Все в жизни течёт, меняется... — сыграв в философа, туманно поясняет свою позицию авгин. — Я сам с этим разберусь. Не думаю, что её станут отсылать, мне с ним надо увидеться с глазу на глаз. — А вы лично знакомы? — снова поддевает Авантюрин. Не хочется выдавать Маргарет. Если доктор сам не расскажет, то Авантюрин точно решил, что не будет пощады старику. — Немного. Дело в том, что итоги проекта важны для него, поэтому с идеей Вэньлин есть некие сложности. Это не плохо. Процесс взаимодействия сторон, не более. И всё. Больше он ничего не говорит. У топ-менеджера аж глаз задергался, но, благо, в нынешнем освещении ничего не видно. Видимо, не все проблемы он позволяет решить кому-то другому. С вопросом отеля ведь положился на него! И всё чудесно обошлось, так в чем проблема сейчас? Горделивый, самоуверенный, слишком принципиальный. Поток недовольных мыслей прерывает музыкальная мелодия, идущая с телефона Авантюрина. Оба рассматривают перевёрнутый экраном вниз гаджет. — Принимаешь звонки даже в самый поздний час? — Я сам такой, но понятия не име- О, эоны, — сердце так сильно ударяется о грудную клетку, что приходится на спинку стула откинуться. Показалось, что из комнаты весь воздух выкачали. — Прости, это важно, я должен ответить, — температура рук падает до минусовой. Глаза смотрят на экран, где высвечивается фотография прекрасной девушки с уверенной улыбкой. На её плече свинка-копилка, млеющая от легких прикосновений пальцев. Топаз. — Нет проблем. Я могу пойти к себе, — ученый не теряется, берёт быстренько чашку, отыскав повод свернуть их застолье. Почти готов встать. — Нет! — слишком резко и даже в приказном тоне Авантюрин делает жест свободной ладонью в сторону гостя, как бы останавливая. Спустя секунду осознает, с кем ведёт беседу, и куда более аккуратно дополняет: — Я не думаю, что это надолго. Может, деловой вопрос. — .... — Рацио невозмутимо кладёт еще одну ложку медовика себе в рот. Не встаёт. Убедившись, что мужчина не пропадет как мимолетное видение, со всеми молитвами, которые давным-давно забыты, Авантюрин проводит по зелёному значку. Моментально прикладывает телефон к уху и встаёт с места. — Да, я слушаю. — Привет, прости, что так поздно. Можешь говорить? Оказавшись у окна, топ-менеджер ставит одну руку на окно, приложив к ней лоб. Слова не хотят лезть в голову. Он закрывает глаза, чтобы сосредоточиться: — Нет, сна ни в одном глазу. Я веду неравную битву в разговорном поединке с одним очень упрямым доктором. Упрямый доктор хмыкает на фоне. — Я ненадолго. Нам надо поговорить лично, сможешь завтра? Звуки с улицы становятся незначительными. Гроза переносится внутрь Авантюрина. Он словно держит в руках ставку, на кону которой не его жизнь, нет, чья-то другая. Рука без фишек рефлекторно сжимается, нервно отлипая от стекла. Игрок прячет её за спиной, от отсутствия давления на кожу есть дискомфорт. — Конечно, — но звучит он, как всегда, расслабленно, слегка небрежно. — Когда и где? Выбирай, я смогу в любом случае. — Давай в семь вечера. У меня. — Как скажешь, — соглашается без лишних слов. Ничего в голову не лезет, чтобы как-то дополнить разговор. Они впервые за пару недель обмениваются какими-то словами. Да что уж там, Топаз ему и на глаза не попадается с той проклятой встречи. — Спасибо. Тогда спокойной ночи. — Спокойной. Звонок заканчивается. Авантюрин даже не верит, что таймер показывает 31 секунду. По ощущениям прошли часы. Самый худший разговор из всех, которые когда-либо происходили в его жизни. — Не пожалел, что остался, — Рацио напоминает о себе. — Увидел, как закончилось павлинье красноречие. Авантюрин не реагирует, он рукой приводит в беспорядок волосы и снова садится за стол. Отпивает огромный глоток напитка, продолжая сохранять беспокойное молчание. Что она хочет? Неужели поговорить про тот случай? Только сейчас, когда он уже почти про него забыл? А если нет? Не сильно ли много чести авгин себе надумывает? Вдруг насчёт Пенаконии? О, она точно отказывается от участия в задании. — Кто это был? — Рацио видит как медленно и верно авгин идёт мыслями в печально известное Небытие. — Лучше говори не со своей мнительностью, а со мной. Уж я скажу как правильно. Если бы уверенность воплощалась в зданиях, то уверенность Веритаса уже б давно могла подпирать небеса Пир-Пойнта. Стоит отдать должное, расслабленый доктор влияет и на Авантюрина, который чуть ли не впадает в апатию из-за внезапных мыслей. — Ты её знаешь, это Топаз. Моя... коллега и просто чудесная девушка. — Ещё чуть-чуть и будешь стихи о ней слагать, но, видимо, в духе романтиков, оставшихся ни с чем, — кивает доктор. Топ-менеджер замечает, что этот гений успел два куска торта слопать. Зато сидит с таким лицом, будто и не нравится ему есть предложенный десерт. Вкусно гаду. — Добить меня решил? Ну давай, я правда неудачный любовник. — Я оцениваю ситуацию. Никакой насмешки или личного отношения здесь нет, — по-деловому, словно на лекции, поясняет учёный. — В чем дело? Если она тебе дорога, пусть вы уже и в других отношениях, почему ты так... испугался? — .... Говорить о своих горестях всерьёз Авантюрин не любит. Но всё же, перед ним достаточно далёкий от него человек, в то же время, уже доказавший свою компетентность в некоторых вопросах. Хотя, зная как складывается его история с Маргарет... — Мы с ней повздорили в последнюю встречу. — Это когда ты сломя голову от пекарни убежал? — Ты был в чёртовой гипсовой голове. В ней всё же что-то видно? — Я её снял, чтобы увидеть как ты нарушил ради этого все правила дорожного перехода. Авантюрин фыркает: — Да, тогда. Мы больше не говорили, а сейчас она предложила встретиться, и я могу только догадываться, что там произойдёт на этот раз. Он снова зарывается руками в волосы. Резко головная боль ударяет по черепушке. Голос Топаз такой родной, в то же время как топор палача. И когда всё ухудшилось настолько? — Диалог – это лучший метод коммуникации, который мы имеем. — Док, может для тебя, умного и здорового, это так, — авгин поднимает голову с самой злочастной улыбкой: — Я после таких вещей хочу... Просто говорю ерунду обычно. Нет уж, говорить о том, что жизнь для него ничем не хуже смерти, он не собирается даже под прицелом стилуса. Рацио со своими правильными взглядами попытается доказать обратное. Ему не до нравоучений. — Поговорить с ней придётся искренне, если не хочешь оставлять всё так. — Это сложно. — Сложно. Ты прав. Оба немного помолчали, вслушиваясь в непогоду за окном. Авантюрин смотрит на пустую чашку, где на самом дне плавают тёмные травинки: — Разве ты не должен был сейчас сказать что-то умное? — Если бы сам умел разговаривать, то, возможно, — говорит он так, будто уверен в этом абсурдном утверждении. Сидящий напротив топ-менеджер немного истерично посмеивается: — Ты-то не умеешь? Док, тогда я – немая рыба. — Я умею читать лекции и давать рекомендации, — Веритас снова обращает всё внимание к авгину: — Умение высказать свои мысли, совмещая их с чувствами, доступно лишь людям, принявшим себя и окружающих. Во мне слишком много невежства для подобных подвигов. — Что ж, у меня и подавно шансов нет. — Дело ведь не в шансах или удаче. Суть в воле, а ты ею не обделён. Авантюрин щурится, выискивая следы лжи или лукавства. Ализариновые радужки от бликов ламп становятся совсем яркими, не будет ложью сказать — паранормально манящими. — Воля к принесению боли в чужую жизнь точно есть, — вздыхает мужчина, полностью ложась на стол под собой. Тонкие светлые волосы рассыпаются нитями света на тёмном дереве. Ухоженные, пахнущие не слабее самого авгина. Всё в нем такое яркое, как он сам. Только цена этого сияния, по мнению Веритаса, слишком велика. Удивительно, как разнится представление других об Авантюрине и его собственное о себе. Он со своей удачей имеет привычку обесценивать собственные достоинства, доказательства видны невооружённым глазом. — Игрок, представь: ты перед ней, говоришь о своих переживаниях. Какую реакцию представляешь? — отступать доктор не умеет и, раз сидит без дела, то решает провести «безделье» с пользой. Перед глазами образ девятнадцатилетней Елены, когда она впервые видит, как Авантюрин кричит, бьётся в истерике, не контролируя собственные эмоции. — Она растеряна. Винит себя, что не может помочь. Боится. Жалеет. — Это то, чего ты боишься. — ... Ловко он его поймал, ничего не скажешь. Рацио опускает руки на стол, вглядываясь в неподвижное туловище. Дав на осознание пару мгновений, мужчина говорит: — Теперь надо принять: ты боишься, что она может испытать эмоции. — Ну... Да?.. — Звучит глупо, не находишь? Поразмыслив, игрок немного поднимает голову, оставив руки с локтями на столе. Смотрит на свои пальцы без перчаток и колец. — Я не хочу, чтобы она испытывала эти эмоции. — Потому что они считаются негативными? — Они ей делают больно. — Без них она бы не знала противоположного. Простая истина в том, что нам свойственно искажать реальность. Будь то из-за собственного страха, тревоги или других чувств. Пока реальность не случится, нам наверняка неизвестна реакция человека. — Как кот, который жив и мёртв одновременно, пока он в коробке? — догадывается топ-менеджер, вскидывая брови. Рацио хмыкает, с благосклонностью кивая: — Что-то вроде того. Дай девушке возможность выбрать свои эмоции, ей может быть плохо, но раз ты так переживаешь, будь с ней. Помоги это прожить, а не убежать. — Помочь... — Да, то с чем разобрался один раз, во второй уже не так пугает. Теперь, с чувством выполненного долга, Рацио допивает отвар. Гроза за окном продолжает бушевать, но в этом шуме совсем не беспокойно. Причудливые капризы осени по-своему очаровательны в моменте — потом думать о лужах и грязи на дорогах придётся, а вот сейчас... Это не летние грозы, не весенние слепые дожди. В них есть что-то свое. Странно, что на разных планетах времена года остаются прежними, но отличительные черты встречаются не на всех. В голове всплывают строки стиха неизвестного авторства, прочитанного ещё в учебные годы: «Чем ближе звезды — тем дальше сладких персиков плоды. Чем ближе лик луны — тем дальше лазурные лагуны. Чем ближе чёрная дыра — тем дальше проблеск воли. О, люди, спешащие за горизонт событий, молю, замрите! Не забыли ли чего? Как каплями дождя умывали лица, как передавали знания из уст в уста. Мы оторвались от земли своими кораблями, но душа осталась там. Внизу. Замрите и признайтесь — прежней человечности в вас больше нет». — Я как на сеанс к психологу попал, — голос Авантюрина вырывает из глубоких размышлений. — Я же доктор. Оба едва заметно улыбаются, хотя Авантюрин скорее повторяет за Рацио, заметив его выражение лица. «— По нему не скажешь, но людей искренне ценит...» — авгин даже не помнит лица женщины, сказавшей эти слова. Раз пошла такая шарманка, Авантюрин не упускает возможности утолить и свое любопытство. Да и тему неплохо бы сменить: — Ты так складно говоришь, ещё чуть-чуть, и я поверю, что у тебя кто-то есть. — Думаю, тебе Маргарет рассказала. Я просто избежал всех сложностей и сделал все, чтобы не давить ей на больное. — Я её не выдавал. — Это не тайна за семью печатями. Если она начала об этом говорить, то, возможно, скоро и отпустит. — Не похоже, — становится немного проще. Прежнее настроение не реабилитируется, но авгин заинтересованно слушает: — А почему ты её отверг? Она очень красивая, умная и разговор поддержать может. Мне казалось, что такие в твоём вкусе. — Какие глупости ты говоришь, — Веритас тяжело вздыхает, отодвигая десерт в сторону. — О каком вкусе речь, если я не хочу отношений? Она же правда прекрасный человек, но настолько не ценит свое будущее, следуя за слепыми чувствами... Я злился на неё первое время. — За то, что она влюбилась? — Авантюрин вскидывает бровь. — Из-за своих чувств она отказывалась покидать Ягурет. Только я и только со мной, — Рацио резко теряет спокойствие, он будто окунается со словами в те воспоминания. — Это было невыносимо. Я поставил её перед фактом и всё. С одной стороны дикость невозможная, но с другой — какой же силой воли обладает сидящий впереди человек. — Она очень хорошо о тебе говорит. — Я знаю. И я о ней плохого не думаю, поэтому буду держать дистанцию дальше. Авантюрин хочет принять поражение. С Рацио играть в те же игры, что и со многими другими, не выйдет. Он слишком гуманный, в нём нет искры желания мстить, взаимно причинять боль. При всей своей заносчивости, стоит признать, что доктор во многом лучше большей половины людей, повстречавшихся на пути авгина. Поднимаясь со стула, мужчина подходит к тумбочке, достаёт от туда утренний трофей и кладёт его на стол рядом с эрудитом. — Ты меня задобрил, всё. — Какое счастье, — Рацио тянется к телефону, как его снова забирают из-под носа. — Ответь на один вопрос из списка, который я тебе перечислял. На отточенное лицо ложится глубокое недовольство. — Какой вопрос тебя интересует больше всего? — Про волосы. — Тем более на него не отвечу. — Эй! Я сейчас точно подумаю, что у тебя вместо сердца гипсовая копия. — Если бы это было так, то я был бы мёртв. Про себя Авантюрин закатывает глаза. Кто-то не терпит высказываний, в которых присутствуют биологические неточности. — Ну на другой ответь. Любой. — Я на твои вопросы принципиально не отвечаю. — Принципы у тебя, конечно, отвратительные. Телефон возвращается на стол, Веритас его берёт и с гордым видом добивает: — Специально для тебя их придумал. — Какая честь... Забирай всё. Мне кусок в горло не полезет, — скривившись, Авантюрин указывает на тарелку. После он отворачивается, не желая смотреть на того, кто убедил его пойти на уступку: — И ещё... Я не буду вмешиваться, но если Виц будет слишком упрям, то можешь использовать моё имя в качестве угрозы. — Понял. Может во всем виновата ночь, но Авантюрин поступает не по своему хотению впервые с тех пор, как его выкупает Яшма. Он поклялся больше не склонять колени ни перед кем, не отдавать инициативу. Знал бы доктор, какой срывает джек-пот. Не каждый день авгин даже мысленно признает, что человека перед собой не стоит втягивать в свои игры разума. Есть лишь один нюанс: так поступают здоровые люди каждый день.