Рациональный азарт

— Это решение Алмаза и мы все знаем, что оно неоспоримо. На сим откланяюсь, буду ждать результатов, ребятки! Экран с изображением мальчишки, похожего больше на младшеклассника, чем на владельца опорного камня, гаснет. Следом «уходят» и другие участники собрания. Физически за столом сидит лишь пятеро: Авантюрин, Топаз, Яшма, Перламутр, Сугилит. — Если понадобится информационная поддержка, я готова подключиться, — голос эрудроида необычайно нежен, как для неорганической формы жизни. Возможно, во всём виноват образ русалки. — Тогда я хочу узнать про нынешнего главу Грёз что-нибудь. Гофер Древ. Он не публичная личность, как погляжу, — поднимаясь, Яшма отмечает что-то в своей чёрной папке. — Хорошо. Авантюрин встаёт последним. У него всё собрание длится негласное противостояние взглядов с мужчиной, сидящим на другом конце стола. Когда они оказываются рядом с выходом, слышится негромкий, но медленно пронзающий кости и душу тон: — Авантюрин. Топаз резко оглядывается, с недовольством глядя на замершего авгина. — Нет, Елена, мы уходим, — Яшма даже не реагирует. — Но- — Идём, милая, — с нажимом произносит женщина. — Они взрослые мальчики, сами разберутся. Краем сознания Авантюрин улыбается, увидев, как девушка по привычке от злости крепко сжимает монетку — любимую игрушку Счетовода. — До свидания, — скупо бросает она, оставив комнату совещаний. Остаются только двое. Авантюрин поворачивается с привычной «мёртвой» улыбкой, наблюдая, как Сугилит медленно направляется навстречу. — И каково оно, — пальцы в белых перчатках скользят по столу. — Быть окруженным жалостью наивной барышни? — Ещё хоть слово о ней и я ухожу, — по-стальному отрезает Авантюрин. — Хочешь пригласить на ужин? — Читаешь мысли. — Я выбираю где, и мы едем в своих машинах. Глаза цвета тёмных глубин моря пытаются утопить в своём высокомерии. У мужчины определённо есть возражения, но он их не высказывает: — Будь по-твоему. На улице глубокий вечер, то, что надо для посиделок с экс-любовником. Правда, слово «любовники» слишком смягчает их взаимодействия, построенные на взаимоунижении и попытках утопить партнёра в своей желчи. При чём всё происходило по обоюдному согласию — ни Сугилит, ни Авантюрин не стали бы делать то, чего не хотелось бы. Они оба помешаны на собственном удовольствии. И всё же, в одном они отличаются — Авантюрин с лёгкостью выбрасывает чувства из своей жизни. Поэтому и их недолгосрочные связи также отпускает за год разлуки. Ему приходится это сделать, потому что из пучины, в которую его затащили собственные замашки, мужчина рисковал не выбраться на радость Сугилиту. А тот не отпускает желаемое, пока оно не достигло нужной консистенции во имя лучшего вкуса. Сидя за рулём, Авантюрин время от времени смотрит на белую машину позади. Он всей спиной ощущает, будто его даже через преграды пытаются просверлить взглядом. «— Вот надоедливый. Никогда за ним такого не замечал, возможно, раньше меня всё устраивало». Наконец Авантюрин заезжает на парковку перед презентабельным рестораном. Машина коллеги останавливается следом. — Решил-таки выбрать мой ресторан, похвально, — одобрительно хмыкает Сугилит, направившись ко входу, чтобы открыть дверь. Жестом пропускает Авантюрина первым. — В последний раз, приятель. Запомни этот день. — Это мы ещё узнаем.

***

Полтора года назад. Пир-Пойнт. В закрытом кабинете нет и намёка на свежий воздух — его заменяет вишнёвый дым. Тяжёлый, впивающийся в кожу, кажется, даже после ванной он не выветрится из головы. Хочется взять ещё больше вкусной отравы в свои лёгкие, чтобы до кашля, до новой вспышки боли. Авантюрин так и делает — медленно, наслаждаясь каждой секундой, вбирает новую порцию дыма из трубки кальяна. По обнажённым ногам от пяток до бедра проводят горячие руки. Мурашки бегут приятным предвкушением новой пытки. Глаза завязаны, тело беззащитно раздето и измучено — телесные жидкости высыхают на груди, шее, а ещё свежие стекают по животу. — Авантюрин... — шепчет посаженый от рычания голос откуда-то снизу. Авгин несмотря ни на что сидит на чужом рабочем столе, будто не он пару мгновений назад захлебывался слюной и стенаниями, будто не на его шее следы от удавки, будто не его бёдра украшены синяками и будто не ему больно сидеть ровно на твёрдой деревянной поверхности. Отголоски этого дискомфорта как наркотик — то, к чему организм привык и нуждается в новых дозах снова и снова. А кто мог подарить ему ненавистные унижения, как не садист с манией величия? Сугилит сидит на полу, прямо у ног своего раба, оставляя укусы на светлой коже, царапая её. Порой кажется, он реально хочет оторвать кусок плоти, поэтому от недовольства Авантюрин сильно давит стопой на плечо в расстёгнутой рубашке. — Людоед сраный, я не собираюсь молча ждать, пока ты меня сожрёшь. У меня завтра важное собеседование с утра, если сдулся, то так и скажи. Моё время слишком дорогостоящее, — небрежно выплевывает мужчина, про себя довольно подметив, что плечо под ним напрягается. — Я тебе что говорил на счёт твоего клюва, пташка? — от Сугилита веет угрозой, он с лёгкостью встаёт, разрушает мнимую власть над ситуацией, прикрыв рот рукой. — Мне противно слушать твой голос. Грубо дергая Авантюрина как тряпчиную куклу, Сугилит с силой опрокидывает его на стол. Второй не чувствует боли от столкновения — она слишком незначима по сравнению с тем, что ему пришлось перенести ранее. — Прямо-таки противно? Напомни мне, кто тут требовал, чтобы я во всю глотку кричал? — набравшись сил, Авантюрин повторил наиграный жалостливый тон: — Хозяин, пожалуйста! Я больше не могу, не могу, не могу! Голову вдавливают в стол. — Это самое элементарное, что ты можешь сделать, не задумываясь. Это у тебя в крови, авгин, — шипение обожигает ухо. — Выпрашивать свободу, захлебываться в своей слюне и корчиться в своей блевотне. Он снова умирает. Каждый раз в руках Сугилита погибает как личность, которая, вроде бы, давно скончалась среди сухих ветров бесплодных земель. Плеть оставляет на теле свои метки, как зубы хищника, наслаждавшегося пыткой. В моменты столь позорного животного безумия они всё ещё помнят о договорённостях их игры — стоп-слово и правило неприкосновенности лица. Негоже каменным сердцам с разбитыми губами и синяками на виду ходить. Они даже не проводят время в чьей-либо квартире или кабинете — каждая локация выбрана заранее, арендована и использована как фантазия позволяет. Авантюрин, к примеру, ни за что не захочет жить в квартире, где пролилась хоть капля спермы этого самодовольного ресторанщика, а Сугилит, в свою очередь, не хочет оставаться там, где стены запечатлели нытье сигонийского отродья. Всё оговорено и согласовано. Насилие во имя саморазрушения и высвобождения. Спустив ослабевшие ноги на пол, вжав крепкое тело к столу, Сугилит наваливается всем весом на любовника. Разработанный и влажный проход принимает член в очередной раз, боль от раздражения вынуждает Авантюрина в безмолвном крике открыть рот. Затылок сжимает крепкая рука, не давая волю движениям. Как проститутку пригвозидили к месту, используя только одно необходимое отверстие для собственного удовлетворения. На утро они не обсуждают ни обидных слов, ни последствий на теле. Справедливости ради, Авантюрин тоже не редко обнажает свою жестокую натуру. Связывает обнажённое смуглое тело, да так, что остаются следы от верёвки, заставляет вылизывать свои ботинки. Его руки цепкие, а язык очень ловкий: часами ласкает чужое тело, доводя до исступления, до гневного призыва. А унижать Сугилита, чьё самолюбие не терпит подобного — одна услада для незаживающих ран. Он смотрит на Авантюрина из-под мокрых светлых волос своими чистыми, синими глазами. Пожирает и унижает. Манящая смуглая кожа обладает магнитизмом запредельного уровня, когда Авантюрин склоняется над шипящим мужчиной, всё ещё связанным, не имеющим возможности хоть как-то двинуться, он злорадствует. Оставляет почти синие следы на коже от зубов, вдалбливается в напряжённое тело до глубокой отдышки и чужого скулежа. Это ненормально для других, а для них обыденность. Кто-то срочно хочет выпустить пар? Созвон. Обсуждение времени и места. Встреча на пару часов. Только Сугилит выходит за рамки «игры». Преследует, публично выводит на конфликт, пытается вывести и Авантюрина на ревность — тщетно. Авгин не знает слова верность, разве что близкое по звучанию — «вера». Очень дотошное, вызывающее паническую атаку и кошмары по ночам. У него нет зависимости от присутствия коллеги рядом, он зависит от боли, исходящей от Сугилита. Однако, тот слишком пристрастился к жаждущему телу, к его реакции, к его блондинистым волосам. Авгинские чары. И никто не думает останавливаться. Пока в конце концов итог игры не заканчивается госпитализацией Авантюрина посреди ночи. Они оба не в себе. Оба отменно держат свою роль. Оба утопают друг в друге, как вдруг «хозяин» приказывает убить себя, а «послушный раб» выполняет приказ, смешав алкоголь с успокоительным и обезболивающим. Тогда удача отвернулась от него или всё же нет?..

***

Интерьеры богатых ресторанов все как на одного, однако в подобных местах ощущается собственная власть. Авантюрин ничего не имеет против, но, вглядываясь в белоснежную скатерть и искусные подсвечники на столе, в голове невольно всплывает простой маленький столик в кафешке с непримечательным названием, которое мужчина вновь благополучно теряет на задворках памяти. Официант почтительно кланяется и уходит, как только ставит бутылку с вином на стол. Перед посетителями по тарелке изысканных блюд от лучших поваров, тихая музыка на фоне разбавляет глухие разговоры других людей, едва доносящихся до слуха. — Так что, куда тебя сослала Яшма на целый год? — взяв нож и вилку, Сугилит принимается за трапезу. Но его синие глаза всё ещё смотрят на авгина, который с самым безразличным видом ковыряет свой салат. — Напомнила, кто меня выкупил, и послала без продыху работать на благо Повелителя Янтаря. — Как всегда излишне строга к результатам своих вкладов, — хмыкает Сугилит. — И как? Помогло? — Да, вдали от Пир-Пойнта с меня сбили всю спесь. Я стал похож на человека, а не на ходячий кусок плоти. — Как самокритично, что ж, раз ты в норме, то я хочу обсудить наши договорённости. Может, что-то стоит изменить или, если тебя всё устраивает, оставить как есть. Мужчина словно говорит про деловую сделку. Как будто не они потом спускали с крючка все инстинкты, позволяя себе падать в ноги друг друга. — Ничего меняться не будет, потому что «договор» не подлежит восстановлению. Замерев, Сугилит отвлёкся от еды. Он мог спокойно трапезничать, обсуждая любую тему, но не когда ухудшалось настроение. Белые ресницы в свете огня, кажется, становятся ярче. Отложив приборы, мужчина спокойно принимается наполнять бокал вином: — В чём проблема? Я же сказал, что можно пересмотреть наше соглашение. Добавить пару пунктов во избежание неприятных казусов. Коллега наклоняется слегка вперёд, чтобы наклонить горлышко над бокалом спутника, но Авантюрин закрывает его своей ладонью: — Я за рулём. — Можешь поехать со мной, а если и мне не веришь, то вызовем водителей КММ. Не зря же этим лодырям деньги платят, — Сугилит вскидывает бровь. — Стал законопослушным? — Научился не делать того, что потом принесёт мне дискомфорт. Я лучше не выпью это вино и сам спокойно поеду домой, — улыбается авгин. — Ты портишь мне аппетит своей игрой в недотрогу. — Я планировал уходить, так что надолго это не затянется, приятель. — Пытаешься установить свои правила? — топ-менеджер ставит бутылку на стол, отодвигает чуть-чуть дальше тарелки и всё его внимание достается собеседнику. Руки смыкаются в замок перед собой. — Или нашёл новую жертву? — Да ты настоящий параноик, — авгин достаёт из кармана золотую фишку: — Дело в том, что мои потребности изменились. Наша договорённость больше не имеет для меня выгоды, одни хлопоты. Встав из-за стола, авгин обходит коллегу, крепко сжимает свою руку на его плече, наклоняется и проникновенно договаривает: — А я дел в убыток не веду. Приятного аппетита, приятель, поеду-ка к себе наслаждаться новой жизнью, в которой нет лишних потребностей. Ещё чуть-чуть и можно услышать скрип зубов. Линия ярко-выраженной челюсти напрягается, Сугилит весь лицом мрачнеет, провожая взглядом фигуру Авантюрина до самой машины.

***

Сложно понять, чего хочется от отношений именно ему. Самыми яркими фигурами в горе-личной-жизни у Авантюрина остаются Сугилит и Топаз. Не удивительно, что коллеги — они первый коллектив, в котором он работает от лица свободного человека. У него банально нет опыта дружбы с кем-либо. Может, поэтому мужчина берёт всё от общения с ними. Чуть дальше стоят его оппоненты, редкие мимолетные знакомства во время стажировки, но неразборчивыми связями Авантюрин не страдает, к счастью. Всего лишь общение и стремление через других тратить огромное количество денег. Купив для себя всё, что хотелось, мужчина сталкивается с проблемой непонимания, куда тратить суммы, хотя желание всё ещё безудержное. Поэтому он расширяет круг общения, ведь окружающим частенько нужен чужой кошелёк. Помогает во многом манера речи, похожая на флирт, поэтому многие заблуждаются на счёт его намерений. И даже если он говорит без какого-либо намёка, авгин умеет управлять своим голосом, его интонацией. Искусно подобраный тон решит очень многое, Яшма не раз подмечает данный талант подопечного, намекая, что его надо применять. С приятными девушками и парнями, он общается светлым, почти юношеским лёгким голосом. С коллегами — проникновенно, может услужливо, а может властно, всё зависит от ситуации. С врагами — небрежно, насмешливо, горделиво. И вот, два камня (иронично) его преткновения. Топаз – первая личность, решившаяся сократить холодное деловое расстояние до дружеского. «— Меня тоже привела госпожа Яшма. Моё имя Елена». Авантюрин тот ещё маленький ублюдок. Грубит девушке, подкалывает за её муторный подход к делу, ведёт себя так, как никогда и никто его не учил. Вроде бы у него была сестра, но вспоминать её ему не рекомендуют. И всё же, память подкидывает связанные с ней слова: добрая, нежная, мудрая, любящая. В итоге все эти качества становятся слабым местом авгина. Он источает яд, потому что боится, и Топаз всё видит. Не терпит унижений, просто уходит, даёт время, но в помощи никогда не отказывает. Авантюрин влюбляется в её нежность и простоту, как глупый мальчишка. Им всего по 19, они оба родились не в самых благополучных условиях, оттого подсознательно понимают раны друг друга. Вместе стараются вести здоровый образ жизни, играют в приставку в свободные вечера, могут штурмовать ночничные улицы Пир-Пойнта на новой машине авгина до утра. И где-то на окраине, глядя на пыльцу, упавшую с молота Повелителя Янтаря, они делятся наболевшим. Говорят о ранах, страхах, о родных безжизненных планетах. Тему чувств они, не договариваясь, избегают. Настолько плохи они даже на словах в этом были. Как-то само входит в привычку ночевать друг у друга, оставлять неловкие поцелуи утром на губах, заботиться о его здоровье, а ей дарить цветы без повода. Невинная влюблённость расходится пожаром так быстро, что они оглянуться не успели. Первая близость полна неловкости, но ровно настолько же желанная. Елена до ужаса сильно настаивает, пытаясь скрыть беспокойство в светлых глазах. «Покрывая поцелуями каждый сантиметр кожи спины, парень на самом деле слушает, как девушка пытается контролировать дыхание. Спустив тёмную бретельку бюстгальтера с плеча, Какаваша припадает к едва заметному следу полоски на плече. Потом продвигается ближе к шее, вынуждая откинуть голову ему на плечо. — Елена, — шепчет, словно единственное известное ему слово. Нежные, благоверные поцелуи шли резонансом с тем, как нетерпеливо пальцы другой руки погружаются в податливое нутро. Неопытные в столь непривычных делах, они быстро распаляются, дрожат, но не отстраняются друг от друга. Парень впитывает каждый вздох, ждёт, когда стыд сбросит оковы и возлюбленная попросит. Ему и в этот раз удаётся победить: — Какаваша, пожалуйста, — пальцы с маникюром путаются в светлых локонах, нежно массируя кожу головы. — Я хочу быть ближе к тебе. Хочу... — Любой каприз, драгоценная, — он осторожно помогает лечь девушке на подушки, нависая сверху. Постель вся в беспорядке, в их беспечном желании, а в воздухе короткий смех, сладкие слова и первый стон. Влажные звуки давят на самообладание, от количества наслаждения, кажется, можно умереть. И Авантюрин бы выбрал такую смерть, будь у него возможность». К сожалению, чем ближе подпускает к себе Какаваша, тем шире раскрываются раны прошлого. Он легко мог утопить приступ боли в покере, в поцелуе, в сексе, но Топаз так не хочет. Не знает, как помочь, пугается своей жалости. Слова о любви или хотя бы о нежной привязанности остаются безмолвными. Они не находят в себе силы на это. Разговор о прекращении болезненной близости проходит тихо, но потом авгин подаётся в мучительное саморазрушение. И нет, не потому что Елена не хочет быть с ним, а потому что он не хочет быть рядом с ней. «— Она могла стать твоей новой семьей, но ты ничего для этого не сделал, жалкий сопляк». Испугался? Стало скучно, как только добился желаемого внимания? Может, всё сразу? Психологи работают с ним, но выносит ли что-то в свою жизнь именно он — непонятно. Авантюрин не привык говорить. Особенно жаловаться, ведь «....это дар от Гаятры, не жалуйся на испытания, выпавшие на твою судьбу. Мы все должны заслужить её милость». Поэтому спасением от задушевных разговоров становится для него Сугилит. Отношения без обязательств — что может быть лучше для травмированного рассудка? Этот красивый, манящий своей властностью мужчина так и бросает вызов упорству Авантюрина. Ведь ему нет дела до авгина, пока тот первый не начинает мозолить ему глаза — потому что интересно. И вот, когда горделивый бизнесмен теряет голову от связи с порочным телом, он становится ему неинтересен. Коллега и не более. Зато Топаз остаётся навсегда чем-то светлым, слегка тоскливым, но лишь из-за лучших воспоминаний. Прямо как с сестрой. Целый год анализируя свою жизнь вместе с этими двумя, Авантюрин так и не понимает, чего сам хочет от людей и что мог предложить взамен, помимо своих травм. Нежная влюблённость — хрупкая, а грубый секс — лишь кратковременное дешёвое наслаждение. Ему ни то, ни другое не подходит, хотя очень манит своим видом.