REmind Me

“Надеюсь, ты нарушишь правила компании еще раз.” Она издевается? Неудивительно, что у нее было столько отношений. Практически образцовый флирт. И еще смотрит так… Еще бы подмигнула! Перидот фыркает и спрыгивает с капсулы, немного пошатываясь и оглядываясь на нее. А сомнатумам во время сеанса еще и вкалывается встроенная в механизм капельница с препаратами. Как вообще можно согласиться на что-то настолько скользкое? Здравствуйте, хотите прыгать перед туристами, как ужаленная мартышка, и испортить себе здоровье? А, и еще мы будем портить вам режим и вкалывать какую-то хрень в вену. Она еще и мазохистка! И все же… Это было весело. Возможно, ей было легче разговаривать без статуса специалиста по REM-анализу. Да и Ляпис, скорее всего, это немного развязало язык. И все же, Перидот не покидало чувство, что она была слишком разговорчивой. Это было ей не свойственно. Девушка зависает, почесывая подбородок кончиком ногтя. Нет, это бред. Во сне все равно все иначе. Это все еще оставалось симуляцией. Это же как… Как общение в интернете?.. Да, верно. В интернете все немного другие. Более откровенные и все такое. Да и говорить было проще, когда человек не смотрит на тебя с жалостью или издевкой. Ляпис не знает ее, и это было своеобразным плюсом, она не была частью ее новой картины мира. Сон определенно был неплохим связующим звеном. Даже если это касалось циничной Перидот и витающей в облаках Ляпис. Это как смешать землю с воздухом. Или воду с маслом. Хотя, это частично суп. Ладно… И все же, несмотря на открытость Лазурит, в голове Перидот не укладывалась одна деталь. Может быть, специалистка в очередной раз придиралась к мелочам, но “мне нужно было съехать” звучало странно. Как будто это не было рядовым этапом в сепарации от родителей, а вынужденной мерой. И ее все еще напрягала такая тяга к отношениям с раннего возраста. Это даже не пубертат. Все думают об игрушках и раскрасках, а не о мальчиках и девочках. Как будто бы все было не так прозрачно, как пыталась подать это сама Ляпис. “При нехватке йода щитовидная железа способна усвоить любой йод – как обычный, так и радиоактивный”. Забавно. Возможно, в жизни Ляпис присутствовало много второго. Осталось узнать, больна она лучевой болезнью или нет. И еще… Перидот определенно стоит поспать.

///

Прилично поспать не удалось. Либо у нее прогрессировала бессонница, либо Аметист продала ей какую-то дрянь. И как бы Перидот не хотелось обвинить во всех грехах фармацевтку, скорее был первый вариант. Несмотря на скользкость, ее коллега была порядочной “барыгой”. Может быть, проблема в том, что Хризолит пила их не в крайних случаях, а чаще, чем следовало бы. Так что, рабочий день прошел как в тумане. У нее слипались глаза, и одновременно с этим не было возможности избавиться от этой проблемы. Не было сил думать даже об аномалии повторяющихся, которая иногда была спасательным кругом в ее буднях. И казалось бы, появились какие-то зацепки, сведения, но все это обесценивалось просто тем фактом, что тело требовало сна. И все же, на мозг это никак не влияло. В голове все еще крутился последний сеанс… То есть, встреча с Ляпис. И Перидот действительно рассчитывала на то, чтобы по-человечески извиниться и забыть об этом сомнатуме, как о страшном сне, но сейчас этот сон не казался таким страшным и неприятным. К сожалению. В любом случае, это скользкая дорожка. Они все еще коллеги. Хризолит нельзя вот так вваливаться в ее сон. И с точки зрения морали, и с точки зрения правил. Даже учитывая, что Перидот зачастую плевать и на мораль и, как выяснилось, на правила. В любом случае, в какой-то момент это может закончиться плохо. Ее выкинут из компании, у нее не будет денег, соответственно, она не сможет оплачивать кредит и квартиру, и тогда ей придется… Нет, нельзя. Нельзя. Хватит. Когда с работой было покончено, девушка по классике вытащила из розетки чайник и сложила папки сомнатумов в ровную башенку. Кинула какой-то строгий взгляд на капсулу. Да, так будет правильно. Вышла за пределы отдела работы с сомнатумами и пограничными состояниями. Начала спускаться по лестнице. Остановилась, сжимая перила. Нет, дома она себе места не найдет. И в какой момент перспектива остаться на работе подольше стала такой желаемой? И все же, нельзя. Нужно что-то другое. Что-то, на что можно отвлечься… Уголок губ поднимается. Точно. Джаспер и Гранат. Вроде бы, они планировали поужинать сегодня. Это было не редкостью, и каждый раз одна из коллег навязчиво звала и саму Хризолит, но она, естественно, практически всегда отказывалась. Разделить ланч еще было приемлемо, а ужин это что-то…на дружеском. У Перидот не было ресурсов, чтобы дружить. Правда, одна особа заставила ее в этом сомневаться. Так что, она идет в столовую. По большей части она, естественно, пустая. Но один столик был занят. И к великому сожалению Перидот, не только Джаспер и Гранат. Она издалека замечает готическую стрижку Видалии. А после слышит хриплый смех Аметист. Класс. И лучше бы это была дружеская встреча, а не обмусоливание Шпинель. Это все еще интересная тема, но сил на нее не было. По крайней мере, не сегодня. И все же странно думать, что за счет нее эти четверо торчат вместе за столиком и вполне неплохо взаимодействуют без ее же присутствия. Благо, столовая для мед. сотрудников была отдельной от сомнатумов, иначе это бы все превратилось в настоящий цирк-шапито. Хризолит еще секунду смотрит на коллег, а после бредет к ним. Может и хорошо будет поговорить с кем-то кроме туманной бестии в халате. То есть, в платье. С воланами. И с… Нет, это несерьезно. Ей нужно спустить себя на землю. Одно дело погружаться в диалог во сне, а другое думать об этом в свободное время. И все-таки руки у нее действительно… Очень пропорциональные. Благо, на этом этапе мыслей ее замечает Джаспер и присвистывает. — Я думала, что пираты бывают только в море, но этот что-то забыл в столовой. “Ныряльщица” ловит серьезный взгляд Гранат со строго поднятыми бровями, а после отмахивается с ухмылкой. Перидот закатывает глаза и сама невольно улыбается, присаживаясь за столик. Вот идиотка. Видалия здоровается, а Аметист небрежно хлопает по плечу и подмигивает, обратно растекаясь по стулу. — Я думала, что ныряльщикам положено быть в пасти акулы, но ты все еще здесь. Даже не знаю, радостно ли мне от этой мысли или нет. — Вы невыносимые, — тянет Гранат и отвешивает подзатыльник Джаспер. И хотя специалистка понимает, что будь она чуть ближе, то тоже бы отхватила, это не мешает ей самодовольно глянуть на ныряльщицу. Джаспер на это лишь показывает вытянутый средний палец. — А что ты хотела от двух эпилептоидов? — включается в диалог Видалия и хмыкает, вскидывая бровь. Перидот недоверчиво переглядывается с Джаспер. Может быть, эта психиаторка и не была уж такой исключительно формальной. Хотя, чего удивляться? Ее прическа говорит сама за себя. Эдакий бунтующий доктор. Даже забавно. — И что это значит? — фыркает специалистка, кивая на психиаторку. Та пожимает плечами и откусывает яблоко со звонким хрустом, шумно его пережевывая. Перидот морщится, проклиная свою мизофонию. Аметист потягивается в кресле и закатывает глаза, не в силах ждать, пока Видалия дожует, — это акцентуация. То, какие черты у вас преобладают. Из разряда еще чуть-чуть и были бы проблемы с головой. Психиаторка ухмыляется и указывает пальцем на фармацевтку, все еще держа в руке надкусанное яблоко, — умница, пять. Аметист ухмыляется в ответ и небрежно пожимает плечами. Джаспер же тут же реагирует, протягивая громкое “о-о”, и мотает головой, — по-моему у самих психиатров этих самых акцентуаций целый букет. А мы с одноногой вполне здоровые люди, — Перидот гордо вторит ей кивком, и ныряльщица косится на нее с зубастой ухмылкой, — хотя, она здоровая на три четверти. И тут же в макушку Джаспер прилетает вторая оплеуха, только теперь более сильная. Она с удивлением взглянула на Гранат, которая в этот момент выглядела невероятно самодовольной. Аметист прихрюкивает от смеха, чуть не подавившись кусочком бифштекса. Перидот, честно говоря, не нуждалась в какой-то защите от нападок Джаспер, и ей было непонятно, почему Гранат это делает. То ли ее и так обостренное чувство справедливости еще больше обострилось, то ли ей действительно очень нравился затылок ныряльщицы. Хотя, наверное второе. Будь Хризолит повыше, она бы непременно давала оплеухи этой задире. Наступает мирная тишина, заглушаемая только стучанием приборов о тарелки. Перидот так и не стала брать себе что-то съестное, молча пялясь на своих коллег. Аметист то и дело вскидывала бровь, когда взгляд специалистки падал на нее. Ее размышления снова начали улетать куда-то дальше стола, но их вновь прервала Джаспер, шумно бросив приборы на пустую тарелку и небрежно вытирая губы салфеткой. Все тут же с вопросом на нее посмотрели, и девушка ухмыльнулась, потирая ладони. — Раз уж мы так удачно встретились на работе, — Джаспер делает загадочный акцент на “работе” и продолжила, — то предлагаю вернуться к разговору в баре. Перидот тут же жалеет, что вообще села за столик. Кажется, она нашла еще одну причину, почему не хотела вовлекать в это Джаспер. Та всегда вгрызалась во все слишком сильно, допытываясь до желанного результата. И в этом они, в целом, похожи. Но отличие было в том, что ныряльщица это делала с особым остервенением. С недопустимым количеством эмоций, без какой-либо четкой стратегии и цели. И, естественно, если дело касалось чего-то около личного для нее, это было еще более удушающе для Перидот, которую хотя бы мало мальски интересовали последствия ее решений. Она молчала про то, что лучше было бы вообще не возвращаться к этому. Но процесс уже был запущен, и выбора не оставалось. Зачем она вообще полезла в это дело? Специалистка устало мычит и закрывает лицо руками. Остальные ее подход не разделяют. Видалия оживляется, и в ней говорит любопытство психиатра, Гранат заинтересована в любом несчастном человеке, которому нужно подтереть слюни, а Аметист просто весело. Фармацевтка тут же пододвигается ближе к столу и складывает на него локти, с заговорщической улыбкой глянув на Перидот. — А что ты так закисла, Ридо? Кто изначально все это заварил? Руки Хризолит тут же сползают вниз, приоткрывая уже прищуренный взгляд, — ты теперь всегда будешь меня так называть? Аметист издает смешок и взъерошивает ее волосы, — обижаешь, товарищ! Конечно. Я же знаю, насколько тебя это бесит. Перидот издает какое-то нечленораздельное рычание и убирает руку со своей головы, — да какой к черту товарищ?! Тут же следует громкий хлопок по столу, а после низкий голос Джаспер, — так! Аметист и Перидот моментально прекращают, с долей осуждения глядя на ныряльщицу. Ее это совершенно не смущает и она продолжает. — Я нашла ее страницу в соц. сетях. Она не появлялась там около четырех месяцев, что совпадает с ее увольнением, — Джаспер неопределенно кривит губы, — и меня напрягает, что она буквально исчезла со всех радаров. И ни полиция, никто ее не искал, я не нашла никакой информации. Мне непонятно, почему всем все равно? Видалия крутит в руках яблочный огрызок, вращая его за хвостик и задумчиво отвечая, — как вариант, она начала новую жизнь. Людям с ПРЛ свойственно все делить на черное и белое. Может быть, прежняя жизнь показалась ей невыносимой, и она ушла на поиски новой, — психиаторка переводит взгляд с яблока на Джаспер. И та выглядит так, словно ей только что дали под дых. Перидот хмурится и мотает головой, складывая руки на груди. — Джас, я понимаю твое любопытство, но то, чем сейчас занимается Шпинель, это вообще не наша зона ответственности. Я рылась в ее деле не из-за этого. Джаспер метает в нее острый взгляд и усмехается, — да? Раз ты такая умная, то рассуди, что будет сделать проще: искать подтексты в карточке и выскребать информацию из других сотрудников или спросить ее саму? Это вполне справедливо закрывает Перидот рот. Она фыркает и отводит взгляд. Гранат же согласно кивает и мимолетно касается плеча ныряльщицы, слегка его сжимая. Джаспер с недоверием смотрит на ее руку, но не пытается ее скинуть. Какая послушная собачка, однако. — Тут Джаспер права. Проще всего было бы связаться с ней, но, как я поняла, возможности такой нет, — проговаривает Гранат и продолжает, переплетая свои пальцы на столе, — так что, тут два варианта. Либо искать ее родственников и друзей, либо все еще трясти информацию с ОнейроТека. Все-таки сочетание таблеток все еще странное, как и их дозировка. Глаза Видалии снова загораются. Она потирает руки, и судя по взгляду Джаспер, ей это крайне не нравится. Психиаторка этого не замечает и лукаво улыбается, — может быть, поговорить с фармацевтом третьей фракции не такой уж плохой вариант? — Перидот достаточно скептически на нее смотрит, и Видалия кашляет в кулак, несколько неловко продолжая, — не поймите неправильно, но дело действительно любопытное. Вы не представляете, насколько редко появляются такие, как Шпинель. — Это не просто дело, — глухо отзывается Джаспер, и Аметист цокает, мотая головой. — Да-да, это история несчастной Шпинель, — тянет фармацевтка, и Гранат на пару с Джаспер испепеляюще на нее смотрят. Хризолит же беззвучно выдыхает себе в ладонь, сдерживая улыбку. Аметист выставляет руку вперед в сторону недовольных и продолжает, — давайте не будем ударяться в панику и излишние сопли. Мы и так неделями и месяцами делаем одно и тоже. Редко, когда в этом местечке что-то происходит. Вариант с фармацевтом третьей “касты” вполне приемлемый. Компания сама виновата, что все так сильно разделила под свои фракции. Я сама нередко дергаю вашего властелина таблеток, если мне интересно послушать про наших подопытных кроликов. Так что, мы с Дали вполне можем наведаться в третью, если уж Перидот так дрейфит запачкать свои ручки. И если мы действительно узнаем что-то интересное, то и Джаспер сможет успокоиться по поводу своей принцессы. Перидот закатывает глаза, но все же улыбается. Тут Аметист верно подметила. Ей не нужно было еще больше проблем с работой, которых и так хватало. А так ей удалось “делегировать” обязанности между своими… Напарниками? Хризолит хотелось бы сказать “подчиненными”, но врать себе настолько она не умела. Она заинтересованно смотрит на реакцию Джаспер и, особенно, Гранат. Вступает в начале вторая, выглядя не шибко убежденной. — Ладно, может быть, и стоит попробовать. Но вариант с родственниками тоже не стоит откидывать. Если в третьей будут молчать, то останемся с носом, — Гранат пожимает плечами и как-то задумчиво смотрит на Перидот. Что-то специалистке подсказывает, что та еще доберется до нее с какими-то расспросами и нравоучениями. Джаспер встает из-за стола, захватывая свой поднос, — я поищу родственников, — после она недоверчиво косится на все еще расслабленную Аметист и все еще горящую любопытством Видалию, — а вы попробуйте не угробить все дело. Даю вам время до конца недели. — Как скажешь, босс, — с наигранной флиртливостью тянет Аметист и ухмыляется, переводя взгляд на Видалию. Та ей подмигивает и тоже встает изо стола. Перидот начинает казаться, что она влипнет с ними надолго.

///

Следующие два дня тянулись целую вечность. Возможно, Перидот где-то просчиталась. Ни для кого не секрет, что если запрещать себе думать о слонах, то только о них ты и будешь размышлять. Тоже самое было и у нее. Она настолько желала избавиться от мыслей про Ляпис Лазурит, что в какой-то момент сомнатумка заполнила все пространство в ее голове. А это было крайне плохо, причем во всех смыслах. И помимо того, что теперь Хризолит боялась синего цвета, как огня, так это начало отражаться на работе. Нет, она все еще выполняла все достойным образом, но вот количество сил, которые она затрачивала на концентрацию, было крайне объемным. Да и сон в край испортился. Девушка спала какими-то отрывками, причем там, где придется. И пару раз ей даже снились те зеленые джунгли вперемешку со стриптиз-клубом, где шесты выстраивались в круг. Бредятина. И когда Перидот в очередной раз ловит себя на мысли “было бы забавно рассказать это ей”, она раздраженно рычит и хватается руками за лоб, поднимая спавшие на него волосы. Похоже самый действенный способ в виде избегания здесь не действовал. И одновременно она все еще не могла позволить себе прыгнуть в сон Ляпис. Интересно, попытки бросить курить ощущаются также? В любом случае, нужно было найти новый подход. При каждой возможности ругаться с Джаспер было просто-напросто не логично, хоть и довольно эффективно. На дело Шпинель она вовсе не могла смотреть, потому что и там был этот дурацкий синий. Да и новых сведений Аметист с Видалией так и не нашли. Так что, нужно было что-то… Что-то. А что если просто почитать про то, что ей рассказывала сама Ляпис? Это частично связано с ней, но одновременно это была какая-то около философская лабуда, которая явно быстро наскучит. А если наскучит то, что интересно Ляпис, то наскучит и сама Ляпис. Логично? Еще как. Перидот ухмыляется и кликает по иконке браузера, весело тарабаня правой ногой по полу. Да, это отличный план. Почему-то первое, что приходит в голову – это пресловутый индуизм. На взгляд специалистки это было самое абсурдное, про что можно читать. По крайней мере, ей самой. “Индусы верят в непрерывный круговорот жизней и смертей (сансару), а также в перерождение (реинкарнацию) и вселенский причинно-следственный закон (карму). Индусы считают, что плохая карма приносит беды, а хорошая — вознаграждение.” Хризолит закусывает губы, сдерживая смешок. Ладно, насколько это абсурдно, настолько и смешно. Конечно, существование кармы облегчило бы абсолютно все, во всех преступников бы метало молнии возмездия, но тогда бы и Перидот сейчас не смеялась над чужой религией. Сразу бы понизилась по касте, так сказать. Она снова хмыкает себе в кулак и продолжает читать. “Индусы отказываются есть мясо, потому что верят, что у животных есть душа. В Индии с большим уважением относились и относятся ко всем животным… О, а вот это даже мило. Перидот вскидывает брови и поправляет очки, читая внимательнее. …Все дело в вере в реинкарнацию, которая предполагает возможность того, что душа животного в прошлой жизни могла жить в человеческом теле и, соответственно, наоборот.” И снова этот человеческий эгоизм в чистом виде. Перидот вздыхает, и ее выражение лица меняется на кислое. Почему Ляпис вообще нравится в этом копаться? Это же просто наглядное пособие по тому, как разочароваться в людях. Свастика — один из трех основных символов индуизма. У индуистов это символ удачи и успеха. Класс. Теперь понятно, какой религией вдохновлялись фашисты. Хризолит разочарованно мотает головой и трет глаза. На сегодня хватит. Самостоятельно она не может такое переварить, только через посредника. Она откидывается на кресле и смотрит на пробковую доску, за которой прячется капсула. В голове какой-то навязчивой вспышкой расползается воспоминание о холодных прикосновениях на своем запястье. Черт возьми. А потом серебряный смех. “Тебе слишком интересны мои сны, вот и все.” Перидот резко отводит взгляд от капсулы, твердо упираясь локтями в стол и смотря перед собой. Нужно идти от обратного. Если уж ей так сложно “бросить курить”, то нужно создать иллюзию, что она не бросает. Создать иллюзию выбора. Точно. Теория доминанты. Перидот все это время своим избеганием просто усиливала важность Ляпис в ее жизни. Надо же просто это обесценить, действительно. Поставить галочку, вычеркнуть из списка дел. И тогда появится новая доминанта. И тогда неокортекс снова включится. Хризолит выдохнула и издала смешок в полностью пустой комнате. Иногда ее удивляло собственное тугодумство. Ладно, тогда она так и поступит. Ненадолго запрыгнет в сон Лазурит, а после найдет себе что-то более приоритетное и интересное. Может быть даже новую тему для исследований, раз о повторяющихся персонажах известно целое ничего. Нужно просто дать себе новую цель, даже если она будет заключаться в том, чтобы в третий раз попытаться перепройти Детройт, в очередной раз наложав за Маркуса. Девушка кивает сама себе и закидывает на язык таблетку синтетического мелатонина. А пока можно еще немного почитать про индуизм и буддизм. Может быть, ей удастся утереть нос Ляпис в этом вопросе. А это не может не радовать. Настроение сразу же жутко поднялось, и теперь религиозные трактаты не воспринимались в штыки. Более того, Перидот даже успела заинтересоваться, и только когда буквы перед глазами начали расплываться, поняла, что ее сильно клонит в сон. Она сняла очки, встала с кресла и заперла дверь, с каким-то радостным предвкушением подходя к капсуле и глубоко вздыхая. По памяти набрала код злосчастного сомнатума и легла в металлическую “колыбель”. Снова белый шум и звездное полотно перед глазами. Перидот практически моментально провалилась в сон.

Honeythief—Halou

Пахнет снегом и деревом, словно она решила отдохнуть на горнолыжном курорте где-нибудь в Финляндии. Только перед тем, как начать свой отпуск, ей нужно завершить одно дело. Правда, это все являлось бравадой. Никакой Финляндии и отпуска. Она у себя дома. Она встает с заправленной розовым покрывалом кровати и подходит к тумбочке с нижним бельем. Под органайзером с носками лежал Кольт сорок пятого калибра. Совершенно незаметный, практически игрушечный пистолет. Зато быстрый и с хорошей пробивной мощностью. Сразу на поражение. Он не будет мучаться долго. Перидот достает револьвер и вздыхает, рассматривая поблескивающий барабан. Там всего одна пуля. Ей нужно собраться. И он уже ждет. Рука стремительно потеет. Нет, она не может вот так отступить. От этого будет хуже им обоим. Особенно ему. А это меньшее, чего она хочет. Она выходит из спальни. Прохладный пол холодит ступни, что немного приводит в себя. Да, это будет правильно. У них нет иного выхода. Глаза цепляются за открытую дверь веранды. А после за силуэт, перекрытый ярким рассветом. Слишком теплым и радостным для этого утра. Он розовый и подростковый, как сахарная вата, которую они ели на первом свидании. Как их постельное белье, которое почему-то нравилось ему особенно сильно. Как кончики пальцев. Перидот сглатывает и делает два еле слышных шага. Половицы поскрипывают, возвращая волнение. Сердце колотится в жутком ритме. — Дай мне еще пару минут. Правильно. Как они договаривались. Она рассматривает уже покрытый проседью затылок. Она будет скучать. На глаза наворачиваются слезы, но руки поднимаются как будто сами собой. Словно внутри был какой-то выученный механизм, что-то сродни инстинкту, которому нельзя сопротивляться. Руки потеют еще сильнее, но это не мешает им взвести курок. Как же было гадко заканчивать все так. Это было против ее существа. Хотя, если она решилась, может быть, уже нет. Она отчаянно хотела считать себя только свидетелем, но она уже была преступником. Преступник, который не хочет совершать преступление, и жертва, которая до чертиков его жаждет. Солнечный зайчик невинно скользнул по деревянным дощечкам около его ног. Пора. Она еще с секунду смотрит на широкую спину мужа, а после пальцы автоматически спускают курок. Щелчок. Перидот успевает бесшумно вдохнуть и увидеть брызги крови рядом с солнечным зайчиком на одной из половиц. Они моментально впитываются в древесину грязной бордовой лужей. А вслед за ними и опадает тело мужа, безвольно опустившись на колени. Она прикрывает рот, замечая зияющую дыру в его затылке, из которой уже начинала хлестать кровь. Нет-нет-не… Еще один щелчок, секунда полной темноты, и она уже в центре какого-то зала. Под мерцанием хрустальных люстр развевались шелковые платья, сияли драгоценности, и все это перемешивалось с таинственным полумраком, созданным масками, скрывающими лица гостей. Смех, звенящий хрусталем бокалов с шампанским, перемешивался с шепотом и тяжелым запахом старых пыльных ковров. Все говорили про поимку убийцы. Перидот хмурится и оглядывается по сторонам. Да, это явно какая-то детективная история. Еще все как клоуны и арлекины. Прелесть. И судя по тяжести на лице, она в их числе. Девушка на секунду смотрит на свои ноги, понимая, что на ней длинное красное платье. Последний раз Хризолит надевала платье года два назад, не меньше. И все же, где Ляпис? Девушка сканирует взглядом компании людей, а после внутренний балкончик второго этажа. Как обычно, спряталась. Почему-то перспектива искать сомнатума казалось ей веселой и отчасти волнующей. Все же, некоторые головоломки ей и нравятся. Тогда Перидот вспоминает про трюк с обоями и начинает рассматривать стены, медленно шагая от центра зала. Да уж, тут даже стены выглядят дорогущими. Некоторые из них были покрыты гобеленами неимоверных размеров. Почему-то ее цепляет тот, что изображает сцену охоты. Достаточно классический, с мужчиной, ружьем и верным псом. Девушка останавливается, разглядывая экспозицию. — Перидот? Специалистка оглядывается по сторонам, но никого не видит. Либо она уже настолько свихнулась на своей доминанте, либо Ляпис ее видит. Хризолит сужает глаза, внимательно разглядывая все места, где может прятаться девушка. Ну же, дай знак. — Перидот! Громкий шепот вновь доносится до ушей, и до нее доходит. Звук исходит от того самого гобелена. Перидот ухмыляется и оглядывается по сторонам, убеждаясь, что никто за ней не наблюдает. После она нерешительно подходит к полотну и отодвигает его от стены, заглядывая внутрь. К ее непониманию, там нет отверстия для входа. Но Ляпис точно была там. Хризолит чертыхается и снова оглядывается, прежде чем залезть за гобелен, скользя пальцами по стене в поисках, скорее всего, какой-то плиты, которая откроет дверь, как во всех фильмах. Сны Ляпис были просто до верхов заполнены всеми возможными клише, что делало их достаточно очевидными в случае, если нужно было что-то разгадать. К ее удивлению, вместо плиты тут была кнопка, причем металлическая. Как у лифта. Перидот сдерживает смешок и нажимает на нее. Часть стенки тут же исчезает, и девушка лишь на секунду видит знакомый силуэт в темноте, а после ее хватают за плечи и втаскивают вовнутрь. Хризолит выдыхает от неожиданности и промаргивается, привыкая к потемкам. — Перидот? Теперь голос Ляпис более вкрадчивый, и Перидот напрягает глаза, чтобы разглядеть ее. Девушка перед ней улыбается, а светлые глаза сверкают в темноте. Она выглядит… Радостной? О, это… Достаточно приятно. Хризолит и сама не может сдержать легкой улыбки. После она вспоминает, что все еще находится в чужом теле, да еще и в маске. — Ляпис? Сомнатум выдыхает, и тут же тяжесть на лице магическим образом исчезает. Перидот смотрит на свои ноги, замечая действительно свои ноги вместо пышного красного платья. Только, очевидно, целые. Создать голема было неплохой идеей. У нее не было никакого желания находиться в телах НПС. И только сейчас она замечает, что руки Лазурит все еще мягко сжимали ее плечи, пока сама Перидот упиралась спиной в стену. Это было странно, но объяснимо. Пространство в стене было в целом довольно узким. Она зажевывает щеки и смотрит в сторону, откуда она зашла, дабы не акцентировать большое внимание на том, как они стоят. И вместо глухой стены, как она видела все снаружи, тут было своеобразное окно. Как будто гобелен был тонированным стеклом, закрывая их и предоставляя отличный вид на нарядный зал. Правда, это все еще плохой кинотеатр. Здесь было явно сыровато, а воздух пропитался плесенью. Обычно это недопустимо в домах, особенно богатых, судя по отделке, но Хризолит это особо не волновало. Перидот возвращает взгляд к Ляпис. — Я, конечно, уже поняла, что тебе нравятся сомнительные места, но чтоб настолько… — Зато тут прекрасный вид, можно наблюдать за тем, как все в панике друг на друга пялятся, — Лазурит хихикает и пожимает плечами, видимо, все еще удивленная, что Перидот вошла в ее сон. Хризолит невольно скользит взглядом по ее слегка розоватым щекам и аккуратному носу, словно сравнивая ее реальное лицо с тем, как она успела его запомнить. Она ловит себя на том, что уже пару секунд потерянно смотрит на слабо очерченный контур губ, и резко переводит взгляд на глаза Лазурит. — Да, это верно, — ее голос звучит все еще несколько отстраненно, она хмурится, а после прокашливается, добавляя, — и как ты определила, что это я? Ляпис, кажется, не обращает на заминку никакого внимания. Либо подыгрывает. Честно говоря, Хризолит без разницы. Лишь бы ничего не говорила. И все же сомнатумка легко хлопает ладонями по плечам специалистки и опускает руки, как бы невзначай отшагнув в сторону и более комфортно опирая ноги в противоположную стенку. — Также, как и в кафе, — ухмыляется Лазурит, и Перидот закатывает глаза, подпирая спиной стену и тем самым копируя позу девушки напротив. Она цокает и хочет уже ответить что-то гаденькое (нужно же обесценивать доминанту, верно?), но замечает подошедшего человека с обратной стороны. Выглядит он каким-то чересчур внимательным и подозревающим. Нет игривой ауры, которая была у остальных. Хризолит открывает рот, чтобы прокомментировать, но к ее рту тут же прижимается прохладная ладонь. Специалистка округляет глаза, желая хоть как-то выразить протест, а после замечает, что Ляпис подносит палец к губам и еле слышно произносит “ш-ш”. Перидот угрюмо на нее смотрит и складывает руки на груди, периферийным зрением наблюдая за тем, как человек по ту сторону придирчиво осматривает гобелен. Наконец, он уходит ближе к главному залу, и Ляпис отстраняет ладонь от лица Перидот. Специалистка в последний момент подавляет желание откусить ей пару пальцев. Вместо этого она кивает в сторону ушедшего и вскидывает бровь. Лазурит снова откидывается спиной на стену и произносит, все еще достаточно тихо. — Анонимный исследователь. С тех пор, как ты мне про них рассказала, у меня появилось новое хобби их вычислять. К тому же, если тебя увидят рядом со мной, то это сразу вызовет массу вопросов. Даже если ты была бы просто туристом, — после Лазурит характерно вскидывает бровь и пихает указательным пальцем девушку в плечо, — а мне не нужно очередное понижение. Перидот закатывает глаза и трет переносицу, приподнимая рукой очки, — окей-окей. По этой причине мы сейчас находимся не просто в сне, а в какой-то старенькой новелле с сюжетом? Ляпис сияет и кивает, начиная более активно щебетать, но все еще шепотом. Хризолит кое-как пытается уловить смысл, потому что, как оказалось, когда Лазурит начинает тараторить, то сразу же съедает с треть слов. Забавно. — О, да! Я просто надеюсь, что в какой-то момент мои старания окупятся, и меня снова повысят. Конечно, у меня все еще есть огрехи, но в целом… — она пожимает плечами и улыбается. Хризолит цокает и мотает головой, — тебе бы забить на это и просто спать. У тебя фантазия и без люцидных снов хорошо развлекает этих увальней. А с таким успехом ты себе еще больше проблем со здоровьем наберешь. После своих слов Перидот немного напрягается. С каких пор она дает заботливые советы сомнатумам? Она никогда не скрывала презрения по поводу того, чтобы работать на этой должности, но чтоб… Ляпис отмахивается от нее рукой и идет в противоположную сторону от гобелена, — неважно. Ты лучше расскажи мне о том, что ты в очередной раз здесь делаешь. Перидот передергивает плечами, ругнувшись, и двигается за ней, хаотично придумывая ответ, — ну, ты была права, когда говорила про повторяющихся персонажей. Мне интересно, вот и все. Но, думаю, это последний раз. Мне тоже не хочется вылететь с работы. Ее голос несколько нервный, и Ляпис оборачивается, как-то лукаво на нее смотря, — о, и по той же причине мы пол сна торчали на качели в отдалении от общей локации? Специалистка сжимает губы и подталкивает сомнатумку между лопатками, никак на это не отвечая. Она слышит слабый смешок и смущенно трет нос. Надо перевести тему. Такими темпами это все зайдет на еще более скользкую дорожку. И Перидот не уверена, удержится ли она на ней или поскользнется и расшибет себе череп. Она вскидывает подбородок и говорит первое, что пришло ей в голову. — А ты знала, что свастика символизирует не только фашизм, но и символ удачи и успеха? В индуизме. Ляпис тут же останавливается, и Перидот практически врезается в нее. Шутки шутками, а расшибленный череп уже не кажется таким уж маловероятным. Сомнатумка разворачивается с широкой улыбкой и игриво смотрит на Хризолит, снова ожидая какого-то продолжения. Специалистка неуверенно отшагивает назад и добавляет. — А еще индусы не едят мясо, потому что являются скрытыми антропоцентристами. Ляпис пару секунд смотрит на сбитую с толку Перидот, а после начинает смеяться себе в руку, все еще не желая издавать сильно громких звуков. Лицо Хризолит окисляется. Во всех смыслах. Когда приступ веселья заканчивается, Лазурит с блестящими от слез глазами смотрит на девушку. — Ты самостоятельно читала про индуизм, я правильно понимаю? Перидот цокает и отрицательно мотает головой, — нет, просто… Мне коллега рассказала. У вас фишка какая-то читать про Индию и их религии? И Ляпис ей, очевидно, не верит. Она вскидывает брови и еле заметно улыбается, — ясненько. Что еще расскажешь? Хризолит в начале даже задумывается, а после замечает, как глаза сомнатумки задорно сверкнули. После чего она фыркает и обгоняет девушку, угрюмо шагая вперед, — больше ничего. Рубрика интересных фактов закончена. Ляпис позади догоняет ее и проговаривает, — а у меня есть один. Правда, это не совсем факт, скорее вопрос, но… Перидот еле заметно поворачивает голову, навострив уши, — ну, давай. Явно поинтереснее будет, чем обсуждать религию. Лазурит кивает и более задумчиво смотрит на все еще недостаточно “прорисованный” затылок Перидот, — окей… Тебе когда-нибудь снились очень реалистичные сны? Хризолит замедляет шаг, задумываясь, — наверное, нет. Либо я забыла. Ляпис кивает и вовсе останавливается, сползая по стене на корточки. Перидот невольно думает о том, что сырая поверхность стен и пола испачкают платье, но ничего не говорит, оставаясь в вертикальном положении. Лазурит теребит пальцами рукав своего мышиного кардигана, и специалистка с каким-то странным чувством на него смотрит. — Просто… Я порой вижу настолько реалистичных НПС, что у меня возникает ощущение, что это не они мне снятся, а я им. Как будто они реальнее, чем я. Перидот усмехается с характерным фырканьем и все-таки сдается, тоже усаживаясь на корточки. Все равно им вряд ли удастся побыть в каком-то более комфортном месте, — если так подумать, то я тебе тоже просто снюсь. Да и это все сон. Ляпис тихо смеется, — если бы я не увидела тебя в реальной жизни, то так бы и посчитала, — после ее взгляд снова пустеет, а голос становится серьезнее, — вообще, я хотела рассказать про другое… Когда-то давно у меня был сон во сне. И я просыпалась несколько раз. И видела во сне человека. Он спал и видел во сне меня. И если бы он проснулся, то я бы исчезла. Но я и так была во сне, и тот человек мне снился, — Перидот со всей концентрацией пытается вникнуть в рассказ задумчивой девушки, что дается с некоторым трудом, — получается мне снился человек, который спал и видел во сне, что я сплю, и мне снится, что он спит и видит меня во сне. И кто кому в итоге снился? Это как вопрос о первичности курицы или яйца. Только еще более запутанно. Такой вот парадокс Алисы. Хризолит хмурится. Никогда не любила обсуждать этот вопрос. Во-первых, он максимально размытый. Во-вторых, можно уйти в такие дебри, что полностью запутаешься. Так что она в какой-то момент решила, что ее ответом будет “курица”, если в вопросе имелось в виду именно ее яйцо, а не яйцо в целом. Ляпис расфокусировано смотрит в стену, продолжая, — возможно, вся наша жизнь — это такой же сон в сне в бесконечной цепочке. И мы все — НПС в чьём-то сновидении. Или однажды ты как обычно придешь на работу, сядешь в кресло, попивая кофе, и поймешь, что твои руки выглядят как-то странно. А потом ты проснешься в больнице, поняв, что все твои друзья, семья и любимые были всего лишь сном. И почему-то обрадуешься. Похоже на дереализацию. Ладно, специфику работы сомнатумом в таком ключе Перидот до этого времени не рассматривала. Видимо, шизофренические наклонности идут бонусом к недосыпу и нарушению эмоциональной регуляции. Она потирает подбородок кончиком пальца и мычит, — честно? Мне кажется, это не то, о чем стоит думать. Особенно во сне. Велик шанс сойти с ума, знаешь. Конечно, Ляпис бы не сошла с ума окончательно, даже если бы продолжила делать так, но учитывая ее яркую фантазию и любовь к каким-то эфемерным вещам, проблемы действительно могли возникнуть. Особенно с такой дрянной работенкой. Лазурит трет ладонями свои колени, которые за счет полусидячего положения выделялись даже под многослойным платьем. — Не пофилософствуешь с тобой. Ляпис кидает на нее мимолетный взгляд, все еще немного сквозь, каким он был всегда, но с ноткой игривости. Перидот пожимает плечами, запутываясь пальцами в своих волосах. — Учитывая, каких уродцев ты видишь во сне, это реально дурацкая затея. Лучше уж устроить дебаты по поводу религии и мира. В этот же момент, как по команде, в стенах раздается клацающий звук. Перидот резко замолкает и сужает глаза, глядя в узкий “коридор” перед ними. “Шанс сойти с ума! Сойти с ума-а-а! Скрытые антропоцентристы!” И почему этот “уродец” говорит именно ее репликами? Лучше бы Лазурит передразнил с ее “парадоксом” Алисы. Перидот морщится. Ляпис усмехается, — вот и барабашка. Хризолит фыркает и все же немного нервно трет плечи, как бы приобнимая себя. Взгляд все еще устремлен в темноту, — ты действительно не боишься его? И того мальчика? Ее голос звучит слишком уж искренне, но Перидот не особо в силах это контролировать, когда, технически, рядом с ними находится пожиратель гномов. Лазурит отводит взгляд от темного пролета и снова трет свои колени, задумываясь. — Ну, этот даже забавляет. Он безобидный. Как игрушка, которая делает вольный кавер на твой кавер на Рианну, — почему-то от такого описания специалистке становится немного легче, — а мальчик действительно был странным. Но я не врала. Мне иногда снится что-то… Эдакое. Ляпис пожимает плечами, ковыряясь пальцами в бесконечных воланах. За стеной зашумел главный зал, куда вбежали люди, рыская в поисках улик. Перидот снова морщится и качает головой. — Я никогда этого не пойму. Я бы просто свихнулась с такими снами. Так ты еще и паразитируешь на них, еще и хочешь снова вернуться во вторую. Ты вообще в курсе, насколько быстро сомнатумы вылетают с должности? По статистике у каждого четвертого прогрессируют параличи и ложные пробуждения. Лазурит отмахивается, усмехаясь, — только не начинай. Я могу оказаться второй или третьей. Вероятность всего двадцать пять процентов, — Перидот не может сдержать закатывания глаз, — можешь считать это еще одним актом фатализма. Хризолит краем уха слышит писклявое и скрипучее “прогрессируют параличи”. Боже, у нее такой голос, или эта дрянь его искажает? Либо мозг Ляпис представляет его настолько мультяшным. Досадно, конечно, но не удивительно. Максимум, что она могла слышать – это бубнеж Перидот про раф с мятным сиропом. Боги. Надо было заказать хотя бы американо. Так как-то… Солиднее? Перидот отвлекается от своих размышлений и своим классическим тоном “нет, ты послушай” отвечает, — мне нравится, насколько пафосно ты называешь свою веру в судьбу. Ты не фаталистка, а сорвиголова. Либо мазохистка. Ляпис смеется, — может только отчасти. Но разве не любопытно пустить все по течению и посмотреть, где ты окажешься в конце? Хризолит почему-то этот вопрос дико выводит из себя. Как же глупо. Глупо. Глупо! Она вскидывает брови и отвечает резким, как щелчок зажигалки, голосом, — вообще не любопытно. Любопытно поехать новым маршрутом до дома, а не путешествовать автостопом и изнашивать свой организм за гроши. Лазурит цокает. К счастью специалистки, она действительно не из обидчивых. Ее это, как будто, только веселит. В целом, неудивительно. Пока все туристы играли в Шерлоков, Ляпис буквально сидела в стене. Да еще под ухом фыркал какой-то дешевый невидимый пересмешник. — Почему тебя вообще так волнует эта тема? Мой режим сна? Тот факт, что я путешествовала автостопом? Светлые глаза Ляпис смотрят на нее в упор. Перидот тут же прикусывает свой язык. Черт возьми. Волнует и волнует. Зачем вообще… — Меня… Не волнует, — морщит нос специалистка и отводит взгляд в сторону стены, — просто это нерационально, вот и все. Ляпис как-то слишком радостно улыбается и подается корпусом вперед, опираясь лицом о руку, лежащую на колене, — вот как. После Перидот практически на физическом уровне ощущает внимательный взгляд и напрягает губы, сохраняя молчание. Сомнатумка же в совершенно расслабленном, даже незаинтересованном тоне продолжает. — Но знаешь, не везде последнее слово за рациональностью. Если есть другие мотивы, то случится то, что должно случится. Как бы здраво ты не хотела мыслить. Я думаю, ты, как никто другой, понимаешь, что человеческий мозг машиной не является. В животе кольнуло от волнения. Хризолит незамедлительно метает в нее острый взгляд в попытке осадить, но Лазурит на это лишь красноречиво приподнимает брови и улыбается уголками губ, словно только такой реакции и хотела. В словах чувствовался яркий намек, который был известен лишь им обеим, но Перидот ни в коем случае не собиралась продолжать эту тему. Она пару секунд смотрит на блестящие в темноте глаза, стараясь смотреть исключительно на них, и мотает головой. Чертов цирк-шапито. И снова ей нужно свести разговор в другое русло. Какого черта Ляпис заставляет ее убегать от ответа? Так еще и выглядит настолько самоуверенно? Чтоб Хризолит еще раз делала ей какой-то комплимент… В этот же момент они слышат возню за стенами и нарастающий гул от топота ног. “Черт, это та женщина в красном!” “Убийца была одета в красное!” — Cherchez la femme, — игриво тянет Ляпис и подмигивает девушке, словно французский это универсальный язык. Перидот хмурит брови, снова несколько напрягаясь. Она была женщиной в красном, верно? И к чему вообще эта дурацкая улыбочка? — И что это значит? — шепотом тараторит специалистка. Она пару секунд смотрит на все еще улыбающуюся девушку, а после замечает, что та стала несколько механической в движениях. Перидот фыркает и тыкает ее в плечо. И почему-то Ляпис на это тоже особо не реагирует, просто как-то задумчиво смотря перед собой. Хризолит снова касается ее плеча и немного трясет. — Ляпис, нормально, что мы находимся здесь? Они не зайдут сюда? Лазурит поворачивает голову и пожимает плечами, как-то слишком уж легко улыбаясь. Перидот с удивлением замечает, что на ее губах теперь помада. Или блеск. В темноте все еще плохо видно. — Не знаю, никогда об этом не думала, Майк. Но если ты так хочешь секс втроем, то… Мы могли бы попробовать, я думаю… Брови Хризолит шокированно поднимаются, и одновременно с этим специалистка замечает, как легкая улыбка превращается в несколько нервозную и натянутую, а стены начинают шевелиться. Черт возьми. Она обхватывает плечо сомнатумки, поднимая ее на ноги. Тут же на этом месте начинает расти кровать. Перидот хаотично озирается по сторонам, крепче сжимая руку Ляпис, которую неплохо так пошатывало, и наблюдает за тем, как “междустенье” превращается в непонятную спальню. На полу в полутьме образовались тени, за секунду материализовавшиеся в остатки чьей-то вечеринки: разбросанные вещи, пустые бутылки и то ли полуразмазанный по ковру кусок пиццы, то ли старый ботинок. Сомнатумка вовсе опирается лбом о плечо специалистки, и Хризолит чертыхается, понимая, что та еле стоит на ногах. Когда комната перестает двигаться, специалистка быстро сажает девушку на выросшую кровать, а сама движется к двери. Девушка нажимает рукой на ручку, тут же отмечая, что теперь она снова не в своем теле. Это явно мужская рука. Перидот морщится и открывает дверь, опасливо выглядывая. Это жилой дом. Вечеринка все еще продолжается в его недрах. Пахнет потом и дешевым пивом. Музыка заставляет стены дребезжать, повсюду ходят люди. Хризолит захлопывает дверь, быстро закрывая ее на защелку. Еще не хватало наткнуться на анонимных исследователей. После она оборачивается на все еще блаженную Ляпис. И вместо привычного синего пятна видит залаченные темно-русые локоны. Перидот вздыхает и подходит ближе. А эта дура еще хотела попасть во вторую фракцию. И, да, это вечеринка школьников. У Ляпис более округлое лицо с детской припухлостью, которая свойственна всем подросткам. Под слоем желтоватого тонального крема Перидот видит высыпания, а завершают картину длиннющие стрелки. Значит, это маленькая версия Ляпис. Специалистка пару секунд смотрит на нее с какой-то веселой полуулыбкой, и сомнатумка тут же просыпается от своего пьяного полусна, потянувшись руками к джинсам Перидот. Она крепко хватается за ткань и притягивает ближе к себе. — Ну что ты медлишь? Я же знаю, как ты этого ждал. О, нет. Перидот морщится и с силой отцепляет пальцы Лазурит от штанов, присаживаясь на корточки перед ней, — Ляпис, тебе двадцать пять лет. Ляпис непонимающе хмурится и мотает головой, все еще как-то придурковато улыбаясь. Хризолит вздыхает и продолжает, — Ляпис, это Перидот. Ты сомнатум. Это сон и ты спишь. Лазурит пару секунд смотрит на нее и промаргивается. Резко вдыхает, оглядываясь по сторонам, а после смотрит на Перидот и недоверчиво отползает на кровати назад. — Какого черта? Перидот хмыкает, — задаюсь тем же вопросом. Ляпис продолжает осматривать комнату, и с каждой секундой ее лицо становится все более недовольным. После она опускает взгляд на себя, завидев, что вместо привычного белого платья на ней облегающий топ и мини-юбка. — Боже, какая же гадость! — девушка морщит нос и как-то слишком уж психованно мотает головой, словно ее пытаются накормить чем-то мерзким. Она хаотично касается руками своих щек и губ. И, да, это блеск. Тот самый, липкий и практически бесцветный. Перидот прикрывает рот рукой, с каким-то весельем наблюдая за отвращенной Лазурит, — да как это убрать! Ляпис спрыгивает с кровати и подходит к заляпанному зеркалу, начиная хаотично стирать с себя макияж, — фу, — она проводит пальцами по глазам, смазывая стрелки в черное месиво, — фу, — после доходит до губ, растирая неприятный блеск по щекам, — фу, — она останавливается, рассматривая свою “маскировку” в зеркале, а после поворачивается к Перидот. Хризолит, конечно, ожидала, что та будет выглядеть комично, но не настолько. Сейчас мечтающая, какая-то вечно ветренная и практически парящая над землей Ляпис напоминала панду. Да еще и эти модные на момент тридцать пятых годов шмотки… Перидот держится изо всех сил, но все же взрывается смехом, усаживаясь на кровать. Лазурит складывает руки на груди и выглядит практически обиженно, опустив лицо. Это вызывает новую волну смеха. — Я точно пожалуюсь на тебя начальству, — все еще злобно шипит сомнатумка, и специалистка мотает головой, вытирая выступившую слезу с ресниц. — Да брось ты, — Перидот давится смехом, поднимая взгляд. И, да, Ляпис все еще выглядела как панда. Хризолит кое-как закусывает щеки в попытке остановить приступ веселья и хлопает по кровати рядом с собой, — присядь. Лазурит недоверчиво приподнимает голову с горящими негодованием глазами и встречает достаточно дружелюбный взгляд. Кажется, это немного помогает. Она все же подходит и садится на край кровати. Перидот опускает руки по швам, опираясь ими в одеяло, — можно спросить, кто такой Майк? — Нет! Ляпис почти кричит, и Хризолит собирает всю свою силу воли на то, чтобы подавить новую волну смеха. Она жмурит глаза и практически до боли кусает губы, стараясь успокоиться. Боги. Перидот делает глубокий вдох-выдох и уже более спокойно смотрит на девушку, которая буквально вибрировала от раздражения и, скорее всего, стыда. Специалистка все еще кусает губы, пытаясь перейти на более комфортную тему. Но ее глаза никак не могут игнорировать этот первоклассный грим средней школы. — Хочешь, я немного сотру всю эту штукатурку? Ляпис поднимает на нее удивленный взгляд, пытаясь найти намек на подкол. Перидот вскидывает руки, словно показывая, что у нее нет никаких тузов в рукавах. Тут же отмечает, что руки теперь снова похожи на ее. Да и лицо Ляпис выглядело более привычно, хоть с кожи и не сошли высыпания и косметика. Сомнатумка еще пару секунд недоверчиво на нее косится и произносит, — давай. Только не размажь еще больше. Этот блеск и так отвратительно липкий. Хризолит лишь кивает и подсаживается чуть ближе, разглядывая, с чего можно начать. Наверное, лучше с глаз. Черная подводка еще сильнее подчеркивала светлоту глаз сомнатумки, и может при лучшем раскладе это выглядело бы даже эффектно, но сейчас скорее пугающе. Она подавляет желание в очередной раз улыбнуться и проводит указательным пальцем чуть ниже брови, собирая подводку. Правда, та еще больше смазывается, но Хризолит не решается об этом сообщать, лишь поджимая губы. Окей, видимо, нужно сильнее давить. Специалистка кидает короткий взгляд на Лазурит, а после касается второй рукой противоположной щеки, чтобы голова девушки не двигалась при каждом движении. Ляпис мимолетно оглядывает покоящуюся на своем лице ладонь и уводит взгляд в сторону. Спустя минуту манипуляций Лазурит все больше стала походить на человека, а левая рука Перидот еще больше загрязнилась. Это было даже отчасти увлекательно. Либо же Хризолит нравилось приводить в порядок абсолютно все, включая лица других людей. По крайней мере, Ляпис это тоже устраивало, раз она особо ничего не комментировала, смирно сложив руки на коленях. Окей, с глазами все более менее. Осталось хотя бы минимально убрать блеск. Перидот бросает взгляд на свою пятнистую руку и решает использовать теперь ее в качестве поддержки. Она кое-как находит чистые места и прислоняет большой палец к подбородку девушки, а боковой стороной указательного пальца немного приподнимает ее лицо для лучшего обзора. Правой рукой она терпеливо убирает слой блеска с одной из щек и замечает особенно большое скопление блесток у уголка губ Лазурит, собирая их пальцами. Сомнатумка еле слышно выдыхает, и Перидот замирает, осознавая, насколько близко к лицу Ляпис она находится. Она не решается смотреть той в глаза, и может быть, это было плохой идеей. От раздраженного размазывания губы Лазурит все еще горели и имели слегка малиновый оттенок. Хризолит невольно отмечает пару трещинок на нижней, все еще в блестках губе, и ощущает странную тягучесть в животе. И она тут же обжигает, словно раскаленная сковорода, заставляя Перидот отпустить лицо Ляпис и немного отсесть, пялясь на свои ноги. Она слышит еще один тихий выдох, но Лазурит не шевелится. Черт возьми, почему так неловко? Хризолит прислушивается к хитам своего детства за стенкой, замечая, что некоторые предметы в комнате немного надулись, словно все вокруг начало едва-едва дышать. И снова переводить тему. Она, конечно, в тайне надеется, что это сделает Лазурит, но у нее и до этого был такой вид, словно она вот-вот сгорит заживо от стыда. И нагревшиеся щеки в процессе стирания подводки Перидот тоже ясно видела. Ну, это объяснимо. Она бы очень не хотела, чтобы кто-то видел ее в ее пятнадцать или шестнадцать. Да еще и с Майком, который требует тройничок. Ладно, про это она подумает позже. Специалистка перебирает еще парочку тем, а после нарушает тишину. — Я так и не успела спросить про сон. С пистолетом. Я была в теле женщины, которая стреляет, — голос сильно хрипит, и она прокашливается, все еще не решаясь смотреть на девушку, — это тот же сон, что я видела до этого? Просто я оказалась с другой стороны, верно? Наступает буквально секундная пауза, и Перидот тут же чувствует новый прилив неловкости. Ну скажи уже что-нибудь, черт возьми. Расскажи про индуизм или про Буковски. Или что еще ты там знаешь? — А… Да, — Хризолит косится на девушку, замечая, как та не менее неловко кивает. Перидот еле слышно чертыхается себе под нос и поворачивается корпусом к девушке, — что он значит? И где была ты там? Это повторяющийся сюжет? Кажется, куча вопросов и более привычный тон делают свое дело. Ляпис кидает на нее мимолетный взгляд и смотрит прямо перед собой, — ну, ты меня пристрелила там. Я была тем мужчиной. А сюжет не повторяющийся, просто, видимо, насмотрелась всякого, как обычно. Но он интересный. Не так часто снится что-то с внутренней историей. Сомнатумка пожимает плечами, и Перидот окончательно расслабляется, избавляясь от странных ощущений. Она пару секунд думает, прежде чем спросить снова. — То есть, в прошлый раз стреляла ты? — специалистка с ухмылкой смотрит на девушку, и та копирует ее жест, медленно кивая. — Верно. Перидот снова затихает, почесывая ногтем подбородок. Потом она понимает, что ее руки все еще в подводке и блеске. Резко отводит руку от лица, понимая, что сейчас на указательном пальце гораздо меньше черного пигмента, чем было до этого. В этот же момент Ляпис начинает улыбаться, и специалистка бубнит себе под нос, вытирая подбородок чистым запястьем. После она снова поворачивается к девушке, — а говорила, что женой никогда не была. Улыбка на лице Ляпис становится чуть менее заметной, и она слегка хмурится, — в плане? Хризолит как бы невзначай вытирает руки об одеяло, хоть это все еще ощущалось очень неправильно с ее стороны, а после отвечает, — ну, те люди во сне явно были женаты. Так что, технически, мы обе были женами. Ляпис снова давится смехом и качает головой. У нее все еще были эти залаченные завитки вместо растрепанных синих волос, что было несколько непривычно, — ты вообще понимаешь, как это звучит? Перидот хмурится и смотрит на девушку, — а что не так? Ляпис вскидывает брови, пару секунд смотря в ответ. Когда ответной реакции не приходит, она закатывает глаза и отмахивается, — да неважно. Хризолит, честно говоря, не заинтересована в том, чтобы концентрироваться на этом, поэтому задает еще один вопрос, с любопытством глядя на девушку, — это было что-то вроде предательства или как? Такое себе удовольствие получить пулю в затылок от любимой женушки. У Ляпис возмущенно округляются глаза, и она поворачивается корпусом к специалистке, эмоционально отвечая, — чего? Там суть совершенно в другом… Перидот вскидывает бровь, — и в чем же? Посвяти меня, невежду. Ляпис все еще шокировано хлопает глазами и неверяще мотает головой, словно Хризолит предложила съесть ребенка, ну, или гнома, — она же про любовь, Дот. Теперь очередь специалистки округлить глаза, — какая любовь? Она буквально его пристрелила. Лазурит шумно выдыхает воздух и трет лицо, — ты меня удивляешь. По-твоему любовь это сказка Диснея? Она не может быть какой-то возвышенной всегда. Зачастую это какая-то грязюка, как в этом сне. Перидот цокает и мотает головой в полном несогласии, — а по-твоему любовь это скотобойня или что? Если бы она его любила, то точно бы нашла другой вариант. Это какой-то ленивый способ избавиться от мужа, знаешь. Ляпис смотрит на нее сквозь пальцы, — это какой-то бред. У них не было выбора, и это ясно показывает то, о чем они думают. Там явно была какая-то безвыходная ситуация. Может быть, он был смертельно болен. Или кто-то похуже хотел его убить, а она сделала это быстро и безболезненно. Если бы это была попытка избавиться от мужа, то тот бы явно не был к этому готов. А он смиренно ждал. Это начинает порядком раздражать. Перидот полностью поворачивается к девушке, сложив ноги по-турецки на кровати. Та вскидывает брови и повторяет ее позу, ожидая ответа. — Тогда они оба не умеют любить, вот что я тебе скажу. Не бывает безвыходных ситуаций. Как ты там говорила, это все в нашей голове? Наши установки? — Хризолит ухмыляется, и девушка напротив закатывает глаза, продолжая слушать, — если бы они действительно держались друг за друга, то нашли бы выход. Мы не в “Ромео и Джульетте”, чтобы делать настолько глупые поступки в порыве драматизма. Если ты любишь, то ты как минимум постараешься найти любой, даже мизерный способ быть с этим человеком, а не расшибешь ему затылок пулей. Перидот снова смотрит на Ляпис, ожидая поражения в ее глазах. Но та все еще выглядит возмущенной и непонимающей. Она достаточно спокойно качает головой и как-то кисло усмехается. — Это очень идеалистично и круто звучит, но на деле совершенно не работает. Или работает неправильно, — произносит девушка, и специалистка хмурится, — что значит найти любой способ быть с этим человеком? А если вам и так тяжело вместе, какой толк от этого любого способа? Вместе пострадать? Или, еще хуже, заставлять страдать человека, просто потому что ты его любишь? Кто еще тут в “Ромео и Джульетте”. Любовь – это про умение отпускать, когда это необходимо. Боже. Перидот переросла этот этап еще в лет семнадцать. Может быть, Ляпис до сих пор ментально находится в этой школьной домашней вечеринке? Все эти пресловутые романтические линии из подростковых антиутопий ей жутко приелись еще тогда. Хризолит вздыхает и морщит губы, — нет, это как раз-таки про то, чтобы быть с человеком в любом его состоянии. Если мыслить таким образом, то можно расставаться от малейшей ссоры. Какой тогда вообще от этого толк? Если ты не держишься за человека, то у тебя и любви к нему нет. Это трусоватая позиция, не находишь? — она вскидывает бровь, заглядывая в глаза Ляпис. Те все еще были немного покрыты подводкой, но не так вырвиглазно, как до этого. И все же, усиленный эффект светлых радужек подчеркивался. Перидот небрежно отводит взгляд, а Ляпис ухмыляется. — Ты сейчас мне пытаешься пропихнуть идею о том, что любовь решает все на свете или что? Начинается. Перидот фыркает и отвечает. — Ты переиначиваешь мои слова. — Ты мои тоже. Они обе вновь смотрят друг другу в глаза с каким-то задавленным раздражением. Да и сидеть напротив друг друга тоже было не лучшим решением. Они и без этого слишком часто находятся в конфронтации. Перидот вздыхает, все же желая донести свою позицию, а не смолоть в порошок Ляпис. — Я говорю про то, что раз уж ты решаешься называть человека своим возлюбленным или как-то еще, то будь добр любить его. Его, а не какой-то классный конфетно-букетный образ, — она не смотрит на девушку, решая разглядывать рябое покрывало и заламывать пальцы, — нет ни единого идеального человека, но если ты что-то находишь в этом, то он явно в чем-то тебе подходит. И это вопрос совершенно не идеалистический, а вполне насущный. Ты можешь отказываться от каждого своего партнера, потому что тебя не устраивала его десятая часть. Но к чему это тебя приведет? Момент, когда нужно уходить, должен происходить задолго до признаний в любви и, тем более, брака. Если уж ты делишь постель и быт с человеком лет так пять, а потом просто решаешь отказаться от ваших отношений, то дело явно не в твоем партнере, — она переводит взгляд на Ляпис, и та выглядит практически оскорбленной. Черт, ей снова ждать град? Видимо, Перидот настолько привыкла говорить голыми фразами, не обрабатывая их для комфортного диалога, что ненароком ударяет в болевые точки. Ляпис пару секунд напряженно на нее смотрит. И лучше бы она выглядела злой, чем такой. Сомнатумка начинает говорить с какой-то отчаянной холодностью, и Перидот неосознанно немного отклоняется назад. — Ты говоришь об идеальном варианте. Нельзя точно определить так называемую сущность человека в условный первый год отношений. Мы социальные существа, мы привыкли вести себя согласно сложившимся устоям. Все прекрасно знают, что привлекательно, а что нет, и ведут себя соответствующе, — каждое предложение звучит четко и безапелляционно, что крайне непривычно слышать от ведомой и мечтательной Ляпис, — ты можешь счастливо состоять в отношениях с человеком, но, допустим, вы вступаете в брак. И ты узнаешь, что твой статус жены совершенно меняет его отношение к тебе. И, естественно, ты думаешь о том, что любишь этого человека, и он тебя любит, и стараешься соответствовать, как ты и говоришь, — Перидот сглатывает, замечая грустную тень в глазах девушки, — только потом его требования все больше растут, он все больше злится по мелочам, хотя ты впахиваешь как проклятая. И в какой-то момент ты понимаешь, что все твои усилия не стоят того. Но ты все еще остаешься, потому что до последнего надеешься на лучшее. Но ничего не меняется, и ты просто…дожидаешься достаточной причины, которая позволит тебе уйти. Ляпис снова смотрит в лицо Перидот, и ее глаза все еще строгие, но не такие обиженно-холодные, как до этого. Она выглядела не злой, а скорее… Защищающейся? Хризолит нечего ответить, и она опускает взгляд, поджимая губы. Что-что, а задевать за живое Ляпис ей действительно не хотелось. Она любила дебаты, но никогда всерьез не пыталась унизить оппонента. После она вновь слышит уже более спокойный голос девушки. — Идея безусловной любви не работает. Нельзя прийти, сказать, что “да, я такая” и ждать, что тебя будут любить. Нужно стараться. Ты права в том, что нельзя отказываться от человека по мелочам, — Перидот поднимает голову с небольшим удивлением, продолжая слушать, — но говорить, что после брака мы не имеем право уходить, крайне глупо. Если видно, что отношения обречены на провал, нужно уходить. Это как подбор ключа к замку: мы ищем не просто ключ, а свой ключ. И даже если он покрыт какой-нибудь старой жвачкой или слегка заедает, мы готовы подпиливать и его и себя, лишь бы открыть нужную дверь. Любовь – это не драматичные Ромео с Джульеттой, а постоянные притирания и иногда… Горькое признание, что этот конкретный ключ в этот конкретный замок просто не входит. Ляпис коротко выдыхает, и это звучит, как точка. Перидот водит пальцами по швам на покрывале, обрабатывая информацию. Лазурит, кажется, делает тоже самое, ковыряя мини-юбку. Через какое-то время Хризолит поднимает взгляд и нарушает тишину. — Кажется, это та самая ситуация, когда мы имеем похожие точки зрения, но используем разные слова для их обозначения. Голос звучит хрипловато и громко для нарушенной тишины. Ляпис поднимает на нее взгляд с небольшим удивлением, словно Перидот в начале была на грани фола, а потом забила трехочковый. Специалистка ерзает и кривовато пожимает плечами, нелепо улыбнувшись. Уголки губ Лазурит еле заметно поддергиваются вверх. Они пару секунд смотрят друг на друга, и воздух начинает густеть. Благо, сомнатумка разрывает зрительный контакт и насмешливо отвечает. — Это ты так завуалированно согласилась со мной и сдала позиции? Перидот более привычно фыркает, — это я так говорю о том, что у меня изначально схожая с тобой позиция. Естественно, когда дело дрянь, не стоит сидеть и терпеть. Я говорила про инфантилов, которые прыгают в отношения ради роз и конфет, а потом в страхе бегут от первого кризиса. И снова они обмениваются взглядами, только более легкими и насмешливыми. Лазурит хмыкает и заводит все еще стальную залаченную прядь за ухо. — Ну, тут я разделяю. Перидот отрывисто кивает с видом довольного кота и более расслабленно откидывается на кровать, опираясь в нее локтями, — знаешь, о чем еще я подумала? Касаемо сна. — О чем? — Мужчина тот ещё мудак. — Это еще почему? — Темные брови поднимаются вверх. Перидот потягивается и мычит, с довольной миной поясняя, — мы не знаем всех условий, но даже так я могу прикинуть, насколько сильной нужно быть, чтобы своими руками убить любимого человека. Пусть мне вообще не нравится концепция такого выбора, но, хорошо, допустим. Но со стороны мужчины… Он же просто перекинул с себя ответственность, разве нет? То есть, даже если ему действительно было необходимо умереть, он мог справиться с этим сам. А вместо этого он драматично ждал, бедный и несчастный, когда жена его пристрелит. Трусость в чистом виде. Лазурит хохочет и метает в нее веселый взгляд, — в этом есть смысл. Я не смотрела с этой стороны, но это реально сомнительное проявление любви, — после она оглядывает расслабленную Перидот и добавляет, — знаешь, ты меня удивила. Хризолит лишь молчаливо вскидывает бровь и кивает в сторону девушки, как бы спрашивая. Ляпис упирается локтями во все еще сложенные по-турецки ноги и кладет подбородок на ладони. — Несмотря на то, что я ожидала от тебя услышать что-то из разряда “Любовь – это просто набор гормонов” или как там говорят все эти душные персонажи с серой моралью, — девушка коротко смеется и опускает взгляд. Перидот и сама еле заметно улыбается, слушая, — но это как будто имеет смысл в твоем случае… Очень по-перидотски. Хризолит хмыкает и хочет как-то пошутить, но в этот же момент ощущает знакомую вибрацию на запястьях. Поэтому вместо этого она резко садится и взволнованно тараторит, — спасибо! Я сейчас вылечу. Пока! Ляпис хохочет и кивает, весело на нее смотря, — пока, Перидот. Девушка открывает глаза, и сразу же видит звезды на сенсорном экране сверху. Вау. Это определенно было насыщенно. Как и всегда, но... Она приподнимается на локтях, и в голову тут же ударяет тяжесть. Перидот всегда забывала, что сон в капсуле не дает такого удовлетворения, как обычный. И все же она встает, надевает очки и подходит к рабочему столу. Два часа ночи. Черт возьми, и что она делает не так? Обычно в это время она пересматривала любимые сериалы или играла во что-то. А сейчас она все еще в офисе и в очень смешанных чувствах. В голове тут же всплывает лицо Ляпис. — Шерше ляфам, — игриво тянет Лазурит и подмигивает. Взгляд невольно скользит по все еще горящему экрану компьютера с открытыми вкладками про индуизм. Перидот опирается одной рукой в стол, закатывает глаза, недовольная самой собой, и открывает новую вкладку. Вот ей же делать нечего сейчас, кроме как гуглить какую-то французскую ересь? Еще по-любому значит какой-то набор слов в духе “линейка и обертка”. Но… “Шерше ля фам” (французское — cherchez la femme) — крылатое выражение, означающее “ищите женщину”. Употребляется, когда мужчина ведет себя необычно или мотивация его поступков неясна. Причиной может быть его стремление произвести впечатление на женщину или снискать ее расположение. Перидот надувает щеки и шумно выдыхает, сильно вскидывая брови от возмущения. Вот же… Падаль. Девушка не сдерживается и тихо смеется в пустом кабинете, прикрывая ладонью глаза. Затем закрывает все вкладки и выключает компьютер.