REmind Me

В некоторые дни Перидот ощущала себя статуей с пульсом. Словно тебя куда-то тянет, но ты все никак не можешь сдвинуться с места, будучи чем-то холодным и безжизненным, пронизанным странными прожилками по всему телу. Ты чувствуешь это когда лежишь в мятой майке на такой же мятой постели, разглядывая тусклый под утро потолок. Или когда пьешь чай в отдалении от других столиков, заполненных парочками, подростками и группами друзей. Когда снова отказываешься встречаться в баре с коллегами, потому что тебе абсолютно неинтересно, что нового произошло в их жизнях. Единственное отличие – материал. Статуя – это выточенный из мрамора шедевр архитектурного искусства, а ты – кожаный мешок с костями. Статуя стоит в музее, а ты батрачишь на работе и думаешь о счетах, но почему-то все еще чувствуешь с ней странное сходство. Девушка смирилась с этим состоянием очень давно. В какой-то момент стало нормой, что все бегут, а она где-то зависла. Где-то в углу призрачного кафе с чашкой чая, в отдалении от всего. Ну и черт с ними. Хризолит это списывала на когнитивное искажение. Чужая жизнь всегда кажется интереснее, правда ведь? Особенно когда ты живешь в эпоху социальных сетей и романтизации абсолютно всего, начиная с тыквенного латте, восстающего из мертвых каждую осень на протяжении уже сорока лет, и заканчивая педофилией. Обычно это апатичное состояние настигало её во время обострений бессонницы, как и сейчас. На часах пять утра, а ее день уже начался. К сожалению. Да какого черта так происходит каждый раз? Кто передал ей эту дрянь? И это, получается, даже таблетки не действуют так хорошо, как их расхваливала Аметист? Перидот сонно хмыкает и косится на плотные темные шторы. У нее буквально было идеальное место для сна. Даже стены были достаточно плотные, чтобы не пропускать звуки шумных соседей и плачущих детей. А это крайне круто для новостроек! Да и интерьер тут был приятный. Ни одной раздражающей детали. Только вот… В голове вместо желания спать раз за разом крутились события вчерашнего дня. И Хризолит, естественно, не хотела этого признавать, но выглядывающий из-за горки мальчик с взрослыми глазами крайне ее впечатлил. У нее все еще не было ни одного прямого доказательства того, что он являлся повторяющимся персонажем, но все на это указывало. Он вел себя как минимум нетипично для локации. Нетипично для мальчика. Нетипично просто для кого-то живого. Или как еще объяснить тот факт, что он был абсолютно бесшумным? Все эти предположения были подобно гудящему улью, который методично капал на мозги Хризолит. Может быть, в бессоннице стоит винить не только гены. Да и создательница этого мальчика тоже не выходила из головы. Во-первых, она, черт возьми, все еще раздражает до какого-то исступления. Во-вторых, она, охренеть, как оскорбила Перидот своими высказываниями про медицину. И в-третьих, она заявила, что темперамент Хризолит, который, буквально, нельзя изменить, помешает ей в профессии. Эта пациентка была в топе по раздражаемости. Практически наравне с Джаспер. Только если ее ближайшая коллега говорила все в лоб (что, в глубине души, Перидот очень импонировало), то эта особа сыпала неоднозначными фразами и постоянно смеялась. Хризолит на дух не переносила таких людей. Может быть, дело действительно в темпераменте. Разозлить Перидот было также просто, как сломать пальцы об асфальт. Как случайно чихнуть и сдуть все пушистые семена одуванчика. Как неторопливо шагать по узкой улице, не подозревая, что позади идет человек, которого это жутко бесит. И снова Хризолит вспоминается гуморальная теория Гиппократа. Того самого, кому она клялась по окончанию ординатуры. И с чего вообще этот старый дед решил, что если ее легко вывести из себя, то в ней обязательно течет желтая желчь? Боже, это даже звучит смешно. Хотя если в ней течет желтая, то в Ляпис Лазурит явно преобладает черная. Такая же ведомая, сопливая и ни на что не способная. Студень. Нерпа бескостная. Рыба-капля. Перидот поднимается с кровати, сонно потягиваясь. Благо эта теория потеряла свою актуальность очень давно, и, скорее всего, ее дорогая пациентка этого не знает. Это хотя бы немного успокаивает. Чего она вообще ожидала от идиотки, которая на серьезных щах открывает свой разум, буквально единственное неприкосновенное, что у тебя есть, незнакомым людям? Это даже звучит в корне неправильно. Девушка с какой-то агрессией разминает шею и идет в душ. И все же, вот так послать ее она не могла. С одной стороны, хотелось поскорее ее скинуть в третью фракцию, просто из вредности. А с другой, этот сомнатум был ее единственным ключиком в изучении интересующей аномалии. И Перидот даже не могла спрогнозировать, что в итоге случится. Даже в ее наблюдениях шанс был 50/50: два критерия из четырех. И это тоже неимоверно раздражало. Волосы все еще были мокрыми, но это не помешало девушке на каком-то особо задумчивом состоянии одеться и выйти за дверь. Только громкий ее хлопок немного пробудил Перидот от мыслей. Черт возьми, она даже не позавтракала, отвлекшись на размышления. Ну и ладно, ее все равно мутит по утрам. Поэтому она и залетела в офис раньше обычного. Если уж Ляпис не собиралась раскрывать свои карты, то она узнает информацию другим способом. И если уж дело не в психических расстройствах, то в чем-то другом. И если она найдет полную карточку Шпинель, то явно получит нужные сведения. Девушка заходит в архив. Тут обычно никого не было, кроме какого-то вялого студентика, который устроился сюда, чтобы немного подзаработать, подтеревшись недавно выданным дипломом. Как правило, эти студентики сменялись где-то раз в два месяца. Она сразу же проходит вбок, не желая здороваться с очередным разочарованием родителей. Все равно они совершенно не интересуются всеми делами, что здесь хранятся. Хотя, с другой стороны, даже удивительно, что у такой во всех смыслах технологичной организации все еще был бумажный архив. Впрочем, это неудивительно. ОнейроТек—монополисты в своей сфере, отчего подвергаются вечным налетам со стороны слабых конкурентов, которые периодически сносят сервера. Перидот шагает вдоль металлических этажерок, вплотную заполненных папками. Наконец, натыкается на нужную букву и начинает перебирать каждую карточку, с надеждой выискивая заветное имя. Но, естественно, ее здесь нет. Хризолит чертыхается себе под нос и проверяет еще пару раз, с каждой попыткой делая это все более и более раздраженно. Ну, конечно! Просто же быть не может. Она остервенело впихивает последнюю карточку обратно на полку и случайно царапает палец о лист бумаги. Класс. Перидот опускает руки вдоль тела и закрывает глаза, медленно вдыхая через нос. Ладно, она сможет с этим справиться. Всего лишь небольшая череда раздражающих мелочей. После она разворачивается и все же идет к студентику. На этот раз какой-то парень. Перидот трет щеки руками и сходу спрашивает. — Есть полная карточка сомнатума №7589203? Студентик тут же просыпается от какой-то комы и дёргается, придвигаясь ближе к компьютеру и быстро печатая код сомнатума. После он стыдливо вжимает голову в плечи. — К сожалению, нет. Перидот вздыхает, — и почему? — Это новое дело, и политика компании… Хризолит мотает головой и выставляет руки вперед, — хорошо, поняла. Достаточно. Студентик отрывисто кивает и опускает взгляд, а специалистка разочарованно бредет к выходу. Раз уж так, то придется идти на крайние меры. Ну, если поход на этаж ниже можно считать таковым. Так уж вышло, что в компании было не принято делиться делами с представителями разных фракций. Может быть, из-за соображений конфиденциальности, а может быть из-за банального нежелания потом искать карточку пациента по всем этажам и отделам. И, честно говоря, вести дебаты с другим специалистом REM-анализа – это меньшее, чем бы она хотела сейчас заниматься. День и так сегодня был неприятный: на улице вовсю лил промозглый ливень, кофе сбежал из турки, залив собой всю плиту, да и дело Ляпис напоминало о конце дедлайна. И в прошлый раз ей отказали в крайне грубой форме… И все же, какое-то искреннее любопытство перевешивало. И хоть в этот раз госпожа удача улыбнулась Хризолит. И почему она так быстро сдалась в прошлый раз, когда Шпинель только ушла из третьей? Плевать, неважно.Полная карточка загадочной Шпинель практически у нее в кармане. Конечно, ей пришлось немного поторговаться и надавить на то, что это крайне связано с ее нынешним кейсом, но все же хлипкий специалист сдался под гнетом душной и регламентированной речи. Это, пожалуй, один из талантов Хризолит – забалтывать людей кучей “правильных” и “очень серьезных” слов, чтобы те дали ей то, что нужно. Перидот была тем самым мелким шрифтом в договоре, который не хотел читать абсолютно никто. Бельмом в глазу, если можно так выразиться. Но, к сожалению, отправят ей полную карточку только к завтрашнему дню. А неуемное любопытство все еще терзало. Если уж выбирать между ним и липкой пассивной агрессией, то Перидот выберет первое. Не заходя в свой кабинет, она отправилась к специалисту по ЭЭГ. Все-таки, был шанс, что хотя бы у нее будут более свежие сведения. Вроде бы, у них не было таких разделений в базах данных, как у Перидот. Девушка на каком-то чистом энтузиазме стучится в дверь и уже хочет ее сразу открыть, но сдерживает себя. Эта ее коллега тоже ценит корпоративную этику. Наверное, Джаспер все же оказывала свое влияние. Как там говорилось? С кем поведешься, от того и наберешься? Она слышит низкое “входите” и залетает в кабинет. Огромное количество ярких мониторов сразу бьет по глазам, заставляя Перидот инстинктивно прищуриться. Ее бы зрение не выдержало столько визуального шума на постоянной основе. Может быть, из-за этого ее коллега практически всегда носила антикомпьютерные очки с тонированным эффектом. — О, Перидот? Давно не виделись, — улыбается девушка, отвлекаясь от работы. Хризолит даже невольно улыбается в ответ. Она каждый раз удивлялась тому, как Гранат пошла в медицину, а не в какую-то модельную индустрию. Девушка сильно напоминала ей Наоми Кэмпбелл в молодости. — Привет, Гранат, — Перидот немного неловко складывает руки в карманы и рассматривает станцию реального времени, которая представляла собой кучу мониторов с вечно обновляющимися результатами ЭЭГ. Боже, свихнуться можно. — Не хочешь чаю? Я как раз думала сделать небольшой перерыв, — предлагает девушка, вставая с кресла. Да, ей бы точно в модели с таким ростом. Хризолит со своими 5'4 футами чувствовала себя маленькой собачонкой на ее фоне. Перидот мотает головой, — нет, спасибо. Я буквально по одному вопросу зашла. Гранат пожимает плечами и подходит к уже вскипевшему чайнику, невозмутимо доставая две чашки. Хризолит вскидывает бровь с легкой ухмылкой, но ничего не говорит. Когда эрл-грей и маквити стояли на журнальном столике, а Перидот была практически насильно усажена на диванчик, Гранат спрашивает про цель визита. — Ну, так? В чем дело, мисс Хризолит? — с беззлобной насмешкой спрашивает она. Перидот неловко мнется на диване, а после начинает тараторить в попытке скрыть стеснение, — ну, мне необходимы результаты ЭЭГ Шпинель. С третьей фракции. Желательно, сейчас. Расслабленное выражение лица Гранат сменяется несколько напряженным, — в каком смысле? Черт, так и знала. Гранат также застала эту ситуацию, и было бы глупым полагать, что она не задаст пару неудобных вопросов. Перидот заламывает пальцы и поджимает губы, продолжая, — у меня проблемный сомнатум. С повторяющимися персонажами. Это всего лишь второй случай помимо Шпинель. Мне нужны эти сведения. Гранат неодобрительно хмурится, — мы уже говорили про "случаи". Это реальные люди, не забывай об этом. Перидот надувает щеки и шумно выдыхает, смотря в потолок, — знаю я. Ты же знаешь, о чем я. Повторяющиеся персонажи предполагают некое внимание к личности в том числе. Гранат делает глоток эрл-грея и мотает головой, — в любом случае, это не лучшая идея, Перидот. Если Джаспер... Хризолит снова чувствует прилив раздражения и мотает головой, — я же говорю, что мне это нужно не просто так. Я не могу определиться с этим чертовым сомнатумом. Мне нужны доп. данные, Гран. Девушка задерживает на ней внимательный взгляд. У Перидот раздуваются ноздри. Так уж вышло, что Гранат ее знала несколько лучше, чем кто-либо в этой компании. Они не были приятельницами или, боже упаси, подругами, но совместная ординатура все равно заставляет узнать человека поближе. И этот дурацкий фирменный взгляд Гранат использовала как в 23, так и в 26. Может быть, из-за этого Перидот приходила к ней так редко сама. Хоть девушка всячески ее вытаскивала на совместные ланчи, в том числе с Джаспер. Почему-то чаще по вторникам и четвергам. Общаться было даже моментами приятно, но тот факт, что девушка кое-как, но ее знала, был явным минусом. Гранат вздыхает, — я не знаю, Пер. Твоя заинтересованность повторяющимися персонажами похвальна, но я не хочу снова открывать эту историю. Хризолит в попытке не сказать пару ласковых тоже берет чашку чая, за два глотка выпивая сразу половину. Горьковатый вкус несколько приводит в чувства. Отчасти в словах Гранат была правда. Дело было даже не в том, что у Шпинель было ПРЛ или что-то еще. Главная вещь, которая так взбудоражила их отдел и Джаспер в частности – Шпинель резко исчезла. Не то, чтобы это было как-то нетипично для компании с большой текучкой кадров, но все-таки, если уж ты соблазняешь сборщика данных, а потом увольняешься, то логично как-то связаться с этим человеком. А Шпинель просто ушла в закат, не сказав ни слова этой несчастной громиле. Перидот откладывает чашку, потирая и так горящие щеки, — твоя забота о чувствах Джаспер тоже похвальна, но она не маленькая девочка. Она знала о правилах. И да, отчасти, я это делаю из-за научного интереса, но мне действительно необходимо закрыть дело нынешнего сомнатума. Гранат молчаливо на нее смотрит, и это бесит. Она как будто вытягивала наружу все остатки моральных качеств, которые закладывали в тебя в детстве. Все эти мультики о доброте и дружбе. Песни, которые обязательно поет хор маленьких спиногрызов и которые ты вспоминаешь в моменты, когда конкретно облажался. Перидот отводит взгляд и снова поджимает губы. И, да, она всю эту ситуацию считала крайне глупой изначально. Каким бы странным не было общение с Джаспер, девушка все же считала коллегу крайне компетентной и надежной. Она всегда выполняла все в срок и вполне сносно, а тут… Словно потеряла критическое мышление. И все же, Хризолит было ее отчасти жаль. С другой, стороны, это всего лишь результаты ЭЭГ. Она не собирается выслеживать Шпинель через космические спутники или что-то еще. Или напоминать Джаспер об исчезнувшей подружке. Ей просто нужны данные, вот и все. Иначе дело с повторяющимися персонажами зайдет в тупик, как и случилось со Шпинель. Нельзя упускать такой шанс, Перидот. А то снова придется развлекать себя бессмысленным составлением карточных домиков. Перидот не выдержит еще одной секунды пронзительного взгляда Гранат. Она рывком поднимается с дивана и немного пошатывается, тут же опершись на здоровую ногу, — ладно, я поняла. Я еще раз повторяю, что у меня нет каких-то дурных намерений. Мне просто хочется узнать, что происходило с мозгами Шпинель в динамике. И я не собираюсь обижать Джаспер за ее, — Хризолит не сдерживает легкой усмешки и тут же с опаской смотрит на Гранат, продолжая, — за ее влюбленность в ментально нестабильную коллегу. Гранат, наконец, кивает. Она, конечно, качает головой на материнский лад, но все же присаживается к своим тысячи и одному монитору, начиная набирать текст. Перидот неловко мнется около дивана, наблюдая за этим, а после опасливо отходит к двери. — Спасибо, Гранат. И Хризолит почти выбегает из кабинета, как низкий голос бывшей одногруппницы останавливает ее. — Перидот? Девушка тяжело вздыхает. Ну что еще? — да? — Не зарекайся с такими шуточками. Ты знаешь, насколько жизнь иронична. Перидот сглатывает, и почему-то это ощущается, как горькая пилюля. Она тихо угукает и вылетает из кабинета.

///

После Гранат настроение становится совсем ни к черту. Какого вообще? Почему она думает, что имеет право учить ее жизни? Они даже не общаются. В последний раз они разговаривали лично недели три назад, а до этого перерыв был еще больше. Гранат была каким-то бельмом на ее глазу. Таким же, как поблескивающая металлическая лодыжка. Поэтому Перидот даже была рада заткнуть свою голову своими классическими рабочими обязанностями. День пролетел быстро, хоть и тяжело. Девушка была в лютом напряжении, успела сто раз переругаться с Джаспер, на которую сегодня было смотреть еще сложнее, чем обычно, чуть не накричала на координатора при планировании встречи со злополучной Ляпис и сделала около пятнадцати опечаток в трех отчетах, отчего пришлось их перечитывать по несколько раз. Даже травяной чай с боярышником не успокаивал, а только раздражал. Так что под конец дня Перидот была явно не в духе. Она сгоряча поставила таймер на полтора часа вместо привычных сорока минут, желая разобраться с “этой идиоткой”. Выпила таблетку снотворного, даже не пытаясь заснуть в классическом режиме, и просто-напросто вырубилась. И, вау, наконец-то локация ее не разочаровала. Перидот морщится от яркого белого света вперемешку с зелеными пятнами. Она лежит на земле, а над ней возвышаются гигантского размера тропические деревья. Их стволы покрыты мхом, раскидистые ветки создают своеобразный купол из листьев. И даже нет раздражающих вокселей. Только зелень, тишина и густой влажный воздух, наполненный кислородом. Возможно, если бы она жила в стране с такой природой, а не в мерзопакостном британском городке с вечными туманами и ливнями, то жизнь была бы значительно красочнее. Она встает с земли, осматриваясь. Как обычно, этот “цирк-шапито” находится где угодно, но не рядом с ней. Перидот разочарованно бурчит и смотрит на свои руки. Ну, вроде недурно. Женщина средних лет в ботинках. Этого достаточно для комфортного пребывания в сновиденческих джунглях. Ей бы хотелось придраться к комбинезону и пыльной куртке, но сил уже никаких на это не было. Девушка неторопливо шагает по вполне протоптанной тропинке леса, смотря по сторонам. Это даже успокаивает, если бы ей не нужно было искать Ляпис. Возможно, ей стоит чаще появляться в парках. И здесь действительно много мха. Перидот никогда бы не подумала, что он настолько пружинистый. Ей даже в моменте захотелось разуться и попрыгать, но она избавилась от этой мысли. После минут семи действительно приятной прогулки девушка вышла на своеобразный пустырь. В центре лесного колизея или поляны располагалось огромное заброшенное здание. Что-то из разряда торгового центра, только без яркой вывески. Перидот недоверчиво на него посмотрела. Честно говоря, заходить в эту махину не было никакого желания. Он был потертый, холодный и очень не гостеприимный. И все-таки, Ляпис скорее всего была где-то там. Вечно ее тянуло в какую-то странную хрень. Казалось бы, лес, джунгли, но нет, она обязательно найдет что-то гаденькое и пойдет туда. Перидот даже на секунду подумала забить, потому что ее внутренний голос твердил о том, что это был тяжелый день, и она явно заслуживает какого-то спокойствия и отдыха… — Перидот! Я тут! Ты же Перидот? Боже. Хризолит прикрывает глаза, надеясь, что ей кажется. Голос раздается где-то сверху, подобно крику ворон в фильмах. Она нехотя поднимает голову и сразу же замечает синюю макушку где-то в районе крыши. Ну, чего и стоило ожидать. Перидот коротко ей машет и двигается к чертовому торговому центру. Внутри, естественно, поганенько. Напольное покрытие то ли вынесли, то ли оно сгнило, и вместо него красовались кусты, провода и почему-то шины. Немного дальше валялись несколько старых шин и поваленное бревно. Видимо, это тоже какая-то постапокалиптическая дрянь. Она внутренне надеется, что не наткнется на надоедливых зомби-НПС. Или на того мальчика. Становится неприятно. Как она вообще туда забралась? У нее есть какое-то чувство самосохранения? В этот же момент она слышит странный шорох и тут же продвигается дальше. Подниматься приходится по сломанному эскалатору. Она проходит вдоль пустых витрин и других помещений с кучей тряпья и хлама. Плечи невольно стремятся к ушам в явном дискомфорте. Благо, этот сон не пытается выбить из нее всю дурь своими около хоррор-эффектами, и на нее никто не прыгнул в процессе поиска лестницы наверх. Она сто раз проклинает Ляпис за идею залезть сюда. Скорее всего, она сделала это специально, чтобы побесить. Да, это было бы очень в ее стиле. Перидот, наконец, добирается до конца лестницы и залезает на крышу, тяжело дыша. Она упирается руками в колени, со злобой поглядывая на уже знакомый силуэт. — Ты, — специалистка ловит засохшими губами воздух, — должно быть, издеваешься. Пациентка тут же оборачивается, и на ее лице появляется ехидная улыбка, — должно быть. Перидот выпрямляется и стукает ее по плечу кулаком, проходя к краю крыши. За спиной она слышит короткий смешок и качает головой. Она наклоняется, заглядывая за пределы широкой перегородки, разделяющей ее от свободного падения. Что ж, тут и впрямь высоковато. Зато было хорошо видно лес и стоявшие вдалеке небоскребы, покрытые лианами и, наверное, тем классным мхом. Сверху это выглядит почти эффектно. Ляпис подходит к ней, опираясь руками в перила, — неплохо, скажи? Перидот пожимает плечами и поджимает губы с характерным выражением “ну, черт знает”, — лучше, чем заброшенный парк и зомби. Сомнатум разворачивается к ней лицом, опираясь спиной в перегородку, — ты не щедра на комплименты, да? Хризолит ухмыляется, — ты только заметила? Ляпис закатывает глаза и отмахивается, — ладно, давай свой допрос с пристрастием. Перидот отвлекается от разглядывания пейзажа внизу и трет подбородок кончиком ногтя, — вообще, я думала прогуляться. Не хочешь? Она сама не понимает, зачем интересуется мнением сомнатума, особенно при ее должности. Ни то, чтобы она была выше Ляпис в этой иерархии идиотов и идиотов, лечащих идиотов, но на карантине ее были обязаны слушаться. Пациентка пожимает плечами, — а ты? И снова этот неопределенный ответ. Может быть, в случае Ляпис действительно проще раздавать команды, нежели интересоваться ее желаниями. Перидот кусает щеку изнутри, снова рассматривая пейзаж. В целом…здесь все хорошо видно, и она так долго поднималась сюда…Тем более, времени сегодня более, чем достаточно. — Можем остаться здесь пока. — Как скажешь. Они обе присаживаются на крыши вентиляционных выходов. Перидот невольно рассматривает белое и немного потрепанное платье пациентки. Вообще, это технически первый раз, когда она видит Ляпис при нормальном освещении, а не в полумраке, тумане или в женщине средних лет. Платье все еще было крайне старомодным. Что-то из девятнадцатого века с воланами и защипами. Может быть, даже что-то сродни ночнушки, но на момент того времени. Сейчас оно смотрелось практически нарядно. И странно. Она отводит взгляд от довольной Ляпис и трет лицо в уставшем жесте, — так, опрос. После девушка перебирает в голове все пункты из своей методички, которые с каждым последующим становятся все более раздражающими и размытыми. Ни черта это не помогает, как должно. Они не дадут каких-то четких сведений, потому что Перидот все эти три дня только и делала, что следовала методичке, и это ни капли не помогло. Она вскакивает с места, услышав вдалеке одинокое карканье стаи ворон. Так, надо сосредоточиться. Она снова трет лицо и более решительно смотрит на сомнатума. — Ты можешь дать мне топор? Лицо Ляпис тут же морщится, — ты решила поиграть в Раскольникова или что? Перидот недовольно зыркает на нее, нервно потирая подбородок пальцами, — если это очередной вкид о художественной литературе, то я не хочу даже спрашивать. Просто дай мне что-то. Какой-то предмет. Пациентка, кажется, немного в замешательстве от резкой вспышки раздражения. Она встает с места и трет локоть в неловкой манере, — а что конкретно? Топор все-таки или…? Хризолит вдыхает через нос и полностью закрывает рукой нижнюю часть лица. Никаких эмоций на рабочем месте. Никаких эмоций. Она жмурится на пару секунд и отмахивается, — не знаю, без разницы. Она не смотрит на Ляпис и нервно дергает ногой, пытаясь отвлечься от тяжести этого дня. И та, словно снова издеваясь, проговаривает. — Я не могу так. Скажи конкретно. Черт возьми! Перидот резко разворачивается и смотрит на сконфуженную и даже немного испуганную пациентку. И все же, взгляд у нее серьезный. То есть, не издевается? Хризолит хмурится и хаотично пытается придумать максимально простой предмет, — ну, палка? Или вилка? В общем, что-то. Ляпис, кажется, выглядит более удовлетворенной, хотя явно сдерживает желание задать тучу вопросов. Благо, ей удается его сдержать, иначе Перидот бы крайне некрасиво вспылила. Пациентка ведет плечами и осматривается, а после опускает взгляд к все тому же вентиляционному выходу, — ладно, посмотрим, что я могу тебе дать. Она немного брезгливо смотрит в трубу, прикрытую своеобразной крышей, закатывает рукав серого кардигана, а потом и платья с пресловутыми воланами. Пару секунд задерживает внимательный взгляд на отверстии в трубе и засовывает туда руку, брезгливо сморщив нос. Потом ее глаза распахиваются, и она с самым довольным видом вытаскивает ладонь, сжатую в кулак. Перидот даже заинтересованно на нее косится. Ляпис расслабляет пальцы, и они обе с придыханием наблюдают за тем, как на ее ладони лежит…листик. Зеленый, маленький, черт возьми, листик. Хризолит недовольно вскидывает брови, а пациентка закусывает губы в пристыженном жесте. И насколько это абсурдно, настолько же это, отчасти, трогательно. И все же делу листик не поможет. — Извини. Перидот скользит пальцами по не-своим щекам, словно пытаясь залезть ими под очки, которых сейчас, очевидно, не было, и закрывает лицо, — ничего страшного. Сомнатум ругается себе под нос и с отчаянием осматривает пустоватую кровлю крыши, пытаясь представить и воссоздать хоть что-то более полезное, чем листик. Она с опаской смотрит на специалистку и после жмурит глаза, максимально визуализируя объект. После пары минут стараний она снова осматривает крышу и к своему счастью находит вместо одного вентиляционного выхода вдалеке холодильник. Маленький и нелепый, практически переносной. Ладно… — Перидот? Специалистка вымученно мычит и убирает руки от лица, с небольшим раздражением глянув на Ляпис, — что?! Пациентка молча указывает рукой в противоположную часть крыши, и Хризолит нехотя поворачивает голову. В моменте ее глаза немного сверкают уже чем-то более позитивным, и она поднимается. — Отлично. Девушка не замечает, как у Ляпис светлеет лицо, и она с облегчением выдыхает. Перидот подходит к холодильнику и присаживается около него, рассматривая строение и прощупывая углы. Сомнатум подходит к ней и не долго думая присаживается на холодильник, свесив ноги вдоль боковой части его корпуса. Хризолит на секунду поднимает глаза, заметив на лице девушки знакомое “блаженное” выражение лица, и морщится. Нет, только не это. Сейчас никаких раздражающих вопросов. Она пару секунд размышляет, а после говорит, — слушай, расскажи мне про свои ощущения от сна. Может быть, он значит что-то конкретное? Это поможет при анализе. Должно сработать. И…да. Ляпис на секунду задумывается, оглядывая заросшие мхом деревья вдалеке, и тут же оживляется, начиная щебетать что-то невпопад. Перидот облегченно открывает холодильник. Сыр. Закрывает и открывает снова. Пару помидоров. Потом пакет молока. Хлеб. Хризолит продолжает раз за разом открывать холодильник в попытке угадать, что там будет на этот раз. Вообще, этот холодильник должен показать наличие или отсутствие межобъектности, которая также являлась плохим знаком для осознанников. По сути, это показатель того, как мозг группирует предметы по различным признакам. И во сне эти признаки немного иные, нежели в реальности. Связь может быть не так очевидна для бодрствующего разума. "Что-то среднее между мобильным телефоном и ребенком" раскрывает категорию, объединяющую относительно новую технологию и живого младенца: и то, и другое производит шум, когда этого не ожидаешь, оба прижаты к телу, и оба могут дать ощущение связанности.Именно из-за этого сновидец может держать в руках палку, которая также является немного битой и немного шваброй, в зависимости от поворотов “сюжета”. И если мозг Ляпис свяжет холодильник с чем-то вроде сейфа, то это будет ярким флажком. И все же, пока все было в норме. Перидот конкретно залипла на этот холодильник под мерное щебетание своей пациентки, открывая его снова и снова. Ни денег, ни украшений, только что-то съестное. Пирожные. Снова сыр. Газировка. Лоток яиц. И опять сыр! Окей, теперь Хризолит знает о вкусовых предпочтениях Ляпис, о смысле этого сна, о том, что она носит старческое платье и постоянно дергает дурацкий кардиган, но ничего про ее аномалии. Перидот вздыхает и снова открывает дверцу. Изнутри холодильника на нее пялится какой-то гном или карлик с бешеными глазами. — И поэтому я не считаю врачей придурками. На случай, если ты могла так подумать. Перидот резко закрывает холодильник и округлившимися глазами смотрит перед собой. Какого черта это было? Как между сыром и пирожными оказался какой-то, мать его, гном?! Может быть, это повторяющийся персонаж? Ляпис тоже затихает, испуганно на нее глянув. Хризолит не обращает на нее внимания и снова открывает холодильник. Пусто. Просто издевательство! Специалистка рычит и быстро встает, топнув правой ногой. После она нервно проводит рукой по волосам и смотрит на сбитую с толку Ляпис. — Ты когда-нибудь гномов во снах видела? Пациентка хлопает глазами, пару секунд вглядываясь во встревоженное лицо специалистки, — не знаю… — после она снова смотрит на серьезную Перидот и выглядит уже менее довольной, — а видели ли они меня… Хризолит хмурится, — тебе страшно? Ляпис неопределенно пожимает плечами и опасливо оглядывается, — теперь да. Ты видела гнома в холодильнике? Перидот нервно усмехается, осознавая комичность ситуации, и мотает головой, — да так, неважно. Что ты там до этого говорила? Девушка напротив мнется и начинает перебирать в пальцах серую вязаную ткань, — эм, да я просто…Я хотела сказать, что не считаю врачей придурками. И, очевидно, знания и опыт значительно важнее харизмы и умения работать с людьми. Теперь Хризолит хлопает глазами. О, это…удивляет. Даже отчасти приятно. Она неопределенно трет затылок и отводит взгляд, — вообще, я тоже не считаю сомнатумов бесполезными. Скорее необоснованно рискующими. Она периферийным зрением видит, как девушка застенчиво улыбается. И когда разговор успел стать таким неловким? Перидот прочищает горло и возвращает себе привычную невозмутимость, — почему ты решила сказать? Ляпис задумчиво кусает нижнюю губу, посмотрев на небо, — не знаю. Просто вчера все выглядело так, словно я обесцениваю чуть ли не самую важную профессию в мире. Да и конфликтовать я не особо люблю. Тем более, что я с большей частью твоих мыслей согласна. Моя работа, понятное дело, не приносит такой большой пользы. Она бегло смотрит на Перидот и опускает взгляд, снова пожав плечами. Специалистка немного хмурится и качает головой, — дело даже не в пользе. Я просто не понимаю, зачем вы, сомнатумы, этим всем занимаетесь. Это просто неблагодарное дело, даже за хорошие деньги, — Ляпис поднимает взгляд, удивленно посмотрев на девушку, которая продолжала говорить и активно жестикулировать, — ты помогаешь каким-то эфемерным людям, из кожи вон лезешь, чтобы им понравилась твоя локация. Как попугай изо дня в день повторяешь все эти практики для люцидного сна, сбиваешь циркадные ритмы. И все это для того, чтобы какой-то один из тысячи оценил это. И даже отзыв тебе не напишут, потому что ты буквально аноним. Я просто не понимаю, зачем так стараться вхолостую? Она смотрит на Ляпис, ожидая реакции. Осуждение осуждением, но Хризолит действительно не могла понять, почему все так хотят на эту должность. Может быть, хотя бы эта пациентка ей объяснит. Где-то вдалеке падает одно из массивных деревьев, чьи корни с рваным шумом отцепляются от земли. Они обе разворачиваются в сторону источника шума, наблюдая, как в поднимается в воздух и в нем же растворяется стая птиц. Пациентка медлит, а после поворачивается к Перидот корпусом, подпирая ногами дверцу холодильника. Специалистка еще секунду смотрит в сторону, а после разворачивается к ней в ответ. — Ну, изначально я пришла ради денег. Как и большинство сомнатумов, думаю. Потом в какой-то момент поняла, что не так-то просто обеспечивать хорошие сны изо дня в день. И все же, мотивация у меня сохранялась именно в виде этих, — она делает воздушные кавычки, — “эфемерных” людей. Да, я с ними никогда не общалась, но я же вижу их со стороны. Как они бродят, хохочут, танцуют и все такое. И мне очень нравится, что отчасти на такие эмоции их пробивают мои сны. Да, моя помощь мала, но мне нравятся люди. И нравится их радовать. Она легко улыбается и смотрит на уже скептически настроенную Перидот. Та сразу же качает головой и вскидывает брови. Почему-то вся эта ее любовь к людям попахивала каким-то приспособленчеством. Или угождением. Хризолит не могла сказать наверняка, но на каком-то подсознательном уровне это чувствовалось. И все же, она не могла отрицать того, что Ляпис это могла делать неосознанно. Враньем здесь пока не пахло, как бы Перидот не хотелось в это тыкнуть. Она вздыхает и отвечает девушке. — И все же, зачем тебе такая работа? Она совершенно не стоит здоровья и сбитых фаз сна, — Ляпис хмурится и качает головой в молчаливом несогласии, — Лучше уж кошек с деревьев снимать и бабушек через дорогу переводить, как по мне. И то я считаю, что так должен делать каждый человек. Понятие доброты явно переоценено. Люди ее не замечают, особенно в таких моментах. Люди эгоисты до мозга костей, которые дальше своего носа не видят. Так уж вышло, что быть напыщенными идиотами, принимающими все за должное, у нас заложено по природе. В крови, я бы сказала. Перидот замолкает, ожидая реакции. И все-таки, произносить вслух свои мысли было несколько непривычным. Она не скрывала своих жизненных позиций, но особо никто и не спрашивал. Чаще все говорили о работе или погоде. Правда, вместо восторженных рукоплесканий Ляпис прыскает со смеху, ударяя пятками по дверце закрытого холодильника, — господи, из какого романа Буковски ты вылезла? Перидот хмурится, — в смысле? Я же говорю факты. Каждый живой организм настроен на выживание. А выживание – это априори про эгоизм. Пациентка хохочет еще громче, — про это я и говорю. Ты смотришь на все с сухой, даже отчасти пессимистичной стороны. Это же очень тяжело, — специалистка открывает рот, чтобы возразить, но Ляпис качает головой и говорит более серьезно, — может, тебе в религию какую податься? С ней было бы жить существенно легче, как по мне. И снова Перидот чувствует едва заметную вибрацию в теле. Вот как практически дружеский совет можно было перевести в то, что она неправильно живет? Она цокает и качает головой с какой-то насмешливой ухмылкой, — в религию? Серьезно? Ты действительно думаешь, что я могла бы поверить в Иисуса? Или Будду, это неважно. Религия нужна людям, которые боятся правды. Которые не могут перенести тот факт, что будут просто гнить в земле, а не тусоваться в раю или крутиться в колесе Сансары. Ляпис на это произносит громкое “о-о” и смеется, но уже с долей издевки, — неплохо ты так оскорбила половину населения планеты Земля. Религия многим необходима. Она дает надежду, какой-то ориентир. И готова зарекнуться, что и ты бы обратилась к пресловутому Богу, если бы попала в безвыходную ситуацию. Если бы она знала, насколько ошибается. Перидот складывает руки на груди и морщит губы в полном несогласии, — только не говори мне, что ты какая-нибудь убежденная католичка. Если это так, то даже не вижу смысла сотрясать воздух. С фанатиками разговаривать невозможно. Ляпис тут же мотает головой с лукавой ухмылкой, — нет, просто я предпочитаю не рубить с плеча. Пациентка вскакивает с холодильника и легко ударяет девушку в плечо, возвращая жест с и заставляя специалистку провожать ее колко-ироничным взглядом. Она вновь подходит к перегородке, и ветер мягким потоком касается кончиков ее волос. Хризолит усмехается на поддевающую фразу от человека, который “не рубит с плеча”. Это даже вызывает какой-то азарт. Она подходит к Ляпис и пару секунд смотрит на сверкающие хитростью глаза, проговаривая с растущей улыбкой, — прекрасно. Даже если религия дает своеобразные правила того, как “правильно жить”, то люди все равно слишком черствые для того, чтобы ей следовать. Вспомни Тридцатилетнюю войну, Реконкисту и Крестовые походы. Даже если на словах это все звучит круто, то на деле люди готовы друг друга в порошок стереть, лишь бы Иисус был Иисусом, а Аллах Аллахом. Им плевать, сколько священных писаний они нарушают ради своих идей. Многие даже не читали эти священные писания, руководствуясь только слухами или вещающими фанатиками. И я молчу про то, как активно паразитирует правительство многих стран на религии. И по итогу получается, что все эти религиозные люди совершают не меньше грехов, чем атеисты. Кто-то бьет свою жену, кто-то готов убить сына за гомосексуальность, а кто-то все и сразу. Ляпис молча кивает и угукает на каждый аргумент Перидот, наблюдая за пробегающими где-то внизу оленями, почти полностью покрытыми мхом и лианами. Только на последнем предложении ее плечи еле заметно передергиваются, что Хризолит списывает на прохладный ветер. Сомнатум, наконец, смотрит на специалистку и отвечает. — Как бы ты не плевалась на бесполезность религии и порочность людей, тебе стоит признать, что человечество от нее не избавится. Она неизбежна. Были Крестовые походы – теперь это разбор натальных карт, типирование личности по фруктам, привязанностям и помаде. И ты тоже неосознанно во что-то веришь, что является твоей заменой религии, как бы ты не пыталась отрицать обратное, — Перидот недовольно морщит нос, но не перебивает, что вызывает у Ляпис улыбку, — может быть, это какой-то паттерн поведения в духе “если утро прошло ужасно, то вечер точно будет хорошим”. Или, может быть, ты веришь во фрейдизм, в силу денег или демократию. В инопланетян или в то, что ничему нельзя верить, — сомнатум характерно вскидывает бровь и делает паузу, снова взглянув на девушку. Та еле заметно хмурится, и винтики в ее голове начинают крутится, что не остается незамеченным, — каждому необходимо увлекаться чем-то подобным, чтобы просто не сойти с ума. Да, органы власти могут влиять на людей через этот институт, но не будь у религии стольких плюсов, то она бы и не существовала по сей день. Не будь у человека веры, то что бы ему осталось? Ляпис замолкает, и Перидот не торопится отвечать. Они обе смотрят на макушки деревьев и зеленый мох на бетонном фасаде здания напротив. И все-таки, кислорода тут как будто бы действительно было больше. Хризолит не хотела признавать, что ей особо и нечего ответить. Ляпис Лазурит нашла пробоину в ее позиции и неплохо туда тыкнула, причем без язвительности. На такое было сложно отвечать, даже сарказмом и ядовитостью. Она чувствует, как ее снова пихают в плечо. Специалистка нехотя отводит взгляд от деревьев и смотрит на пациентку. Та снова улыбается. Просто издевательство. Как это контрить? — Так во что веришь ты, Перидот? — с какой-то сквозящей откровенностью спрашивает девушка, и Хризолит моментально становится неловко. Она заламывает пальцы и поджимает губы, размышляя. — Я верю в то, что именно человек несет ответственность за свою жизнь. Ни таро, ни гороскопы, ни что-либо другое. И также я верю в то, что каждый человек в какой–то мере злой. Я убеждена, что нет исключительно позитивных личностей. Даже если это Мать Тереза. Если есть хорошее, то с обратной стороны обязательно будет что-то гадкое. Снова наступает тягучая тишина, и Перидот чувствует себя не в своей тарелке. Во-первых, она выдала свои принципы какой-то мутной идиотке с явной любовью к угождению. Во-вторых, она просто выдала свои принципы кому-то. В третьих, ей вспоминается Джаспер, которую она еще пару дней назад стыдила за то, что та нарушает границы с сомнатумами. И в-четвертых, ей все еще было неловко делить тишину с практически незнакомцем. Поэтому, помедлив еще пару секунд, она добавляет. — И еще я верю в инопланетян. Ляпис швыряет в нее насмешливый взгляд и улыбается. Ладно, может быть тишина не самый худший вариант. Пациентка облокачивается локтем в перегородку, упираясь подбородком в руку. И снова молчание. Да почему? Скандалить Хризолит было явно проще. — Ты правда так думаешь? — спустя время спрашивает Лазурит, и Перидот в замешательстве хмурит брови. А что плохого в инопланетянах? Ляпис коротко смеется и добавляет, — я про Мать Терезу. А, то есть вопрос инопланетян она не хочет даже затрагивать? Класс. Зачем Перидот вообще решила это упомянуть в таком случае? Это же выглядит так, словно она верит в уфологию. Лучше уж застрелиться. Хризолит трет лицо, пытаясь стереть с него неловкость. После она устало выдыхает и произносит, — я не думаю, я знаю. Но… с этим можно бороться. Даже если нам свойственно быть плохими, мы постоянно должны делать что-то в противовес. Нельзя позволять себе быть распущенным в этом вопросе. Пациентка смотрит вверх, раздумывая. Перидот периферийным зрением пытается предугадать, выкинет ли она что-то про то, что специалистка неправильно живет, или наконец-то согласится. Вместо этого Ляпис вовсе заправляет выбившиеся синие пряди за уши и с каким-то непонятным и (явно опасным для Перидот) огоньком на нее смотрит. — Но это же все тоже очень эфемерное, — почему-то вместо обычного тона Хризолит считывает странную тягучесть и игривость, — то, что ты считаешь плохим – для меня является хорошим. К примеру, кто-то наверняка считает тебя дико заносчивой, но мне это даже где-то импонирует. От неожиданности брови Перидот лезут куда-то наверх. Почему она вообще решила сказать это? Что это? Наивная попытка задобрить ее, чтобы остаться во второй фракции? Обычно после таких дебатов оппоненты Хризолит плевались в нее матами или просто уходили, но никак не делали комплименты. Специалистка собирает свои остатки язвительности и отвечает. — О, теперь ты решила занять место “щедрого на комплименты”? — Перидот смотрит на нее с язвительной колкостью, но это, кажется, только раззадоривает сомнатума. Она поворачивается уже полубоком и вскидывает бровь. — Возможно. Боже, неужели она флиртует? Перидот сужает глаза, рассматривая нечитаемое лицо девушки, а после отворачивается. Нет, очень вряд ли. Это очередная попытка вывести ее на эмоции. Ляпис явно была из тех, кто любил делать из мухи слона веселья ради. Она краем уха слышит, как пациентка со странной частотой шумно вдыхает. Перидот периферийным зрением наблюдает за тем, как девушка то открывает, то закрывает рот, словно хочет что-то спросить. О, нет. — Ты упомянула проблему гомофобии. Она тебе близка? О, нет. Нет, ни в коем случае. Вся игривость улетела куда-то в вентиляционные выходы. Ладно еще поболтать об Иисусе и общественном долге, но это…Перидот резко поворачивается к девушке с нечитаемым выражением лица. — Слушай, я конечно рада обсудить философские вопросы и поспорить время от времени. Но ты явно переходишь границы. Не забывай, что ты сомнатум, а я специалист по REM-анализу. Не более. Так что, советую больше не поднимать эту тему. Она отчеканивает каждое слово, и Ляпис с каждым последующим выглядит все более растерянной и забитой. И как только Перидот договаривает, яркий день резко меняется на ночь. Буквально за долю секунды они погружаются в почти полную темноту. Хризолит вздрагивает от неожиданности. Едва различимая в темноте Ляпис обнимает себя за плечи. Как бы не были приятны тропики из-за климата, ночь здесь была крайне темной. Теперь обе ощущали себя совершенно не в своих тарелках. Все и до этого было достаточно странно, а после этого злополучного намека стало еще хуже. Тишина была практически осязаемой, когда глаза не могли увидеть буквально ничего, как будто все поверхности вокруг облили вантаблэком. И, еще одна аномалия. Перидот тяжело вздыхает. Черт возьми, что за день сегодня такой? Еще и эта темень. Девушке вспоминается химическая реакция “Думай о темном”. Ее любимая еще со школы “Египетская ночь”. При вливании йода в крахмал раствор вмиг становится копотно-черным. Перидот не знала, кто в этой ситуации был крахмалом, а кто йодом, но результат был таким же. Ей стоит поскорее разобраться с этим сомнатумом. Наверное, все-таки именно Ляпис была крахмалом. Она как будто усиливала все проблемы Перидот в сто крат. — Перидот? Специалистка поворачивает голову в сторону темноты, где находилась Ляпис, — да? — Я предпочитаю не рубить с плеча. Рубить с плеча. Рубить с плеча. Рубить плеч-о? Рубить. Рубить. Рубить! С каждым словом голос Ляпис деформируется в какой-то щелкающий и постепенно отдаляется эхом. У Перидот округляются глаза, а живот от неожиданности скручивает в страхе. Что? Ее тут же хватают за плечо. Она чувствует в районе шеи шерстяную ткань. Это тот повторяющийся персонаж? Черт. Черт, не трогай меня. Специалистка пытается проморгаться, чтобы рассмотреть глаза девушки перед собой. Получается слабо. После она чувствует вторую руку на другом плече и сбитый шепот у уха, — это была не я. Это…это персонаж. Я тебе клянусь. Просто не обращай внимания, он скоро уйдет. И Хризолит на каком-то адреналине верит ей. Пусть будет так. Это все еще Ляпис, а ту гадость говорил кто-то другой. Да, это так. В любом случае, она не могла как-то опровергнуть или подтвердить хоть что-то. Она скованно отцепляет руки девушки от своих плеч, но все же хватается за рукав мышиного кардигана, прижимаясь спиной к перегородке. Постепенно картинка начинает проявляться, но она никого не видит. И почему-то духу не хватает что-то спросить. И снова тишина. Она смотрит в сторону, на Ляпис, и с облегчением отмечает, что это все еще она. Не хватало еще стоять рядом с той дрянью с белыми глазами. Она почти успокаивается, да и какое-то более стабильное состояние пациентки помогает. Она выдыхает и отпускает рукав кардигана, снова разворачиваясь лицом к перилам и темному пространству за ними. Ляпис копирует ее положение и снова наклоняется ближе, — извини. Все как-то смешалось. Перидот, честно говоря, вообще не до этого. Но…это же сон, да? Сон, конечно сон. Господи, до чего она докатилась? Она выпрямляет плечи и сжимает челюсть, — все в порядке. В любом случае, это сон. Ты не можешь контролировать все его части, и все-таки…ты намеренно “выключила свет”? Ляпис мотает головой, — нет, это просто…В общем, не намеренно. Еще раз извини. Да, все-таки еще одна аномалия. Уже три из четырех. Видимо, она действительно скоро закроет это дело. Да, это то, о чем ей нужно думать. О том, что ей нужно начать писать отчет и попробовать поспать без помощи таблеток. Не о “цирке-шапито” и повторяющихся персонажах. Перидот даже улыбается своему новому плану, и в тот же момент слышит за спиной какой-то чмокающий звук. Волосы на затылке становятся дыбом. Девушка еле заметно касается плеча Ляпис и снова медленно оборачивается. Холодильник приоткрыт. Слабое желтоватое свечение освещает небольшую часть бетонной крыши. Чавкающие звуки становятся громче и чаще, словно кто-то намеренно хочет выбесить Хризолит. Она хаотично смотрит во все стороны, но никого нет. Только пустая крыша. Спустя еще пару секунд дверца холодильника со скрипом открывается сильнее, и девушка с ужасом видит внутри красную конусовидную шапку. Гном? Это был гном? Что это? И после ее глаза натыкаются на маленькую, но крайне неприятную деталь. Возле одной из ножек холодильника безжизненно покоилась маленькая гномья ручка. Черт возьми. Перидот врезается спиной в перегородку, вжимаясь пальцами в перила позади, и делает шумный вдох, снова ощущая какой-то немыслимый приступ страха. Ляпис тут же отталкивается от перегородки и перекрывает своим телом обзор на холодильник. — Перидот, это сон. Не обращай на него внимания. Он этого и добивается. Это просто назойливый персонаж. Его не видно, вот он и бесится, — Лазурит натянуто улыбается в конце, но ее плечи все же нервно передергиваются в какой-то неприязни. Да уж, наверное не шибко приятно стоять спиной к этому…уроду. Хризолит с широко открытыми глазами слушает девушку и обрабатывает информацию. После она кивает и трет лоб, пытаясь вернуть самообладание. — Слушай, я не хочу тебя дергать, но мы можем о чем-то поговорить? Если я буду стабильнее, то и он тоже. Перидот лишь кивает, мысленно пытаясь отойти от оторванной ручки гнома. Она с усилием разворачивается спиной к злополучному холодильнику и уже более свободно смотрит на темный пейзаж внизу. Либо ее глаза успели привыкнуть, либо стало немного светлее. Она трет глаза и нервно усмехается. Ляпис, стоящая рядом, вскидывает бровь, — ты чего? Специалистка издает еще один смешок и качает головой, — по крайней мере, никакой гном тебя точно теперь не увидит. Лазурит пару секунд смотрит на нее, а после и сама хохочет, — да, это, безусловно, плюс, — после она встряхивает головой, словно пытаясь согнать апатию или какого-то паучка с кончиков волос, и продолжает, — так ты считаешь, что человек по натуре злой? По Канту или просто так? Перидот мычит, пытаясь переключиться на предыдущую тему, — ну, да. Я Канта особо не читала, но если он считал также, то мое уважение к нему выросло. Ляпис закатывает глаза и улыбается, — боже. Попахивает нарциссизмом. — От тебя тоже попахивает. Дебилизмом. И Ляпис снова смеется. Перидот и сама улыбается, немного прикрывая рот ладонью. И все же, она не считала девушку идиоткой. Пусть та и хохотала при любом удобном и неудобном случае, но явно была, по крайней мере, начитанной. А вот с расстановкой приоритетов у нее были проблемы. Она трет подбородок кончиком ногтя и смотрит на Ляпис, — а ты как считаешь? Лазурит приподнимает брови, — пахнет ли от меня дебилизмом? Хризолит усмехается и мотает головой, — нет. Человек по натуре злой или добрый? В этот же момент с противоположной стороны крыши разносится шипящее “тебе страшно? Страшно? Ты можешь дать мне топор? Кто-то готов убить сына”. Они обе на секунду замирают, глядя друг другу в глаза, а после еле заметно кивают. Ляпис прокашливается и смотрит на едва зеленые макушки черных деревьев. — Ну, я думаю, ни то и ни другое. Перидот хмурится, — почему? Ляпис плечами и ковыряет пальцем одну из серых петелек на рукаве кардигана, — мне сложно проследить, где кончается добро и начинается зло. Это же тоже понятия, которые придумали люди. Как и религия. Как и продленная REM-фаза. Сколько бы книжек я не прочитала, я так и не смогла найти для себя четкого ответа. Так что, никто не злой и никто не добрый, — она пожимает плечами и почему-то немного застенчиво смотрит на Перидот. Хотя, чего она удивляется? Хризолит уже успела ее зашугать своими гневными тирадами. Перидот тоже смотрит на нее. Она не торопилась что-то говорить. Это была хорошая мысль. Она размышляет о том, а что все-таки является злом и что добром? Почему она решила, что знает это наверняка? Невольно взгляд цепляется за серо-голубые глаза, которые сейчас выделялись даже на фоне темноты. Почему-то несмотря на сумерки, девушка очень хорошо могла разглядеть их оттенок. И все же, Ляпис была объективно симпатичной. Она еще секунду смотрит на нее в задумчивости, а после отводит глаза. Периферийным зрением замечает, как пациентка озадаченно хмурится и немного отворачивается. — Значит, человек у нас ни рыба ни мясо, — немного невпопад отвечает Хризолит, усмехнувшись. Ляпис ухмыляется и пожимает плечами. — Типа того. И все-таки, по поводу зла. Я не могу определить границы этих двух понятий, но мне кажется, что зло – это всегда про недостаток добра. Уже немного ближе раздается “ты явно переходишь границы! Быть плохими! Позволять себе быть распущенными! Ты букваль…” Перидот громко прокашливается и начинает говорить одновременно с существом, — на самом деле, тут я согласна. И, кажется, скоро сеанс подойдет к концу. Я хотела еще спросить про персонажей сновидений. Про того, что я видела в метро и про всех остальных. Ты не замечала, чтобы они появлялись в моменте каких-то эмоциональных потрясений? Чувствуешь ли ты их присутствие до того, как они проявятся? Может быть, какие-то физические ощущения вроде головной боли? В общем, есть ли какая-то корреляция между тобой и этими придурками? На половине ее экспресс-опроса персонаж затыкается (спасибо), и Ляпис говорит уже в приятной тишине. Этот чувак гораздо более навязчивый по сравнению с предыдущими. Сомнатум трет пальцы друг о друга и мычит, — на самом деле, нет. Они как будто сами по себе. Как прохожие на улице. Только эти очень заинтересованы в моей компании. Перидот сужает глаза в размышлениях и кивает, — о, как. Получается, все эти персонажи, скорее всего, действительно являются повторяющимися. Она все еще не могла утверждать, но они все вели себя непредсказуемо и вне контекста локации. Это уже подходило под описание. Специалистка снова смотрит на пациентку, — этот тебя напугал? Лазурит снова пожимает плечами. И почему-то сейчас Перидот кажется, что она действительно не может сказать наверняка, а не издевается. — Рефлекторно – да. Плюс еще ночь внезапно появилась. В общем, обычно он просто как назойливый мяукающий кот, а не такой…мерзкий. И до этого он никак не взаимодействовал с внешним миром, включая меня. И, тем более, никого не ел. — Сколько их вообще? Только эти трое? — Понятия не имею. Знаю, что есть невидимые. И есть немые. Я не знаю, это кто-то конкретный или их много. Но они все жутко раздражающие. Перидот снова кивает и выпрямляется, — хорошо. Нам придется встретиться завтра в последний раз. Мне все еще нужно все хорошенько проверить. Ляпис нервно теребит рукав кардигана, — меня переведут? Хризолит вздыхает и пожимает плечами, чувствуя небольшой прилив усталости, — я не могу сказать точно. И, еще. Сколько времени прошло? После озвученного вопроса Перидот осознает, что для нее самой время пролетело быстрее обычного. Хотя они просто сидели на крыше убогого торгового центра. Это странно. Пациентка хмурится, а после бормочет, — около получаса? И…нет, мимо. Перидот улыбается и хочет как-то пошутить на тему невнимательности сомнатума, но снова чувствует зудящую вибрацию на запястьях. Блин. Она открывает рот, но ее тут же выкидывает из сна. Хризолит пару раз моргает, видя перед собой темную поверхность внутренней обивки капсулы. Ладно, это было плодотворно.