Наколочки, оп, татуировочки

– Да ты будь нежнее, ё-моё, че ты как варвар то? – Я не понимаю, дядь, это вот куда надо пихать? – Никуда не надо пихать. Вот сюда руку положи и нежненько так, как девочку, ну. – Ой, блять.. С самого утра МихЮрич настоял на том, что Андрея срочно надо научить водить.  Они уехали куда-то на пустырь. Это было несложно, учитывая, что Миша жил практически за городом. Андрей нещадно тупил, злился, смеялся, и врезался в сугробы. Путал газ с тормозом, у него вечно отваливались какие-нибудь ручки и рычаги, он обзывал Мишину тачку ебаным старым ведром, та в ответ глохла и воняла солярой.  – Да нежнее, Андрюш, нежнее с ней надо. Спустя почти два часа мучений, Князев вроде более менее запомнил схему и порядок действий, и даже навернул несколько неплохих кругов, нормально входя в повороты. – Вот так, умница. Вот тут помягче. Кочку не забудь объехать, – подсказывал Миша, внимательно следя за дорогой и за действиями Андрея. В целом процесс даже стал нравится Князеву. Когда уже более менее понимаешь что делать становится проще. – Че, дядь, укротил я твою колымагу? Андрей слишком сильно дернул на себя рычаг коробки передач, машину занесло в сторону, взвизгнули тормоза и они врезались в сугроб. – Блять, – выругался Миша, выходя из машины, – Тут откапывать придется. Слава богам, что в багажнике нашлась лопата. Это Лешка кинул как-то вместе с аптечкой. “А то встрянешь где-нибудь и че делать будешь?”. Прав был. – Давай, Андрюх, ты вот тут подкапывай, а я толкать буду. Через час, вспотевшие и замерзшие они курили возле спасенной тачки.  – Новую тебе надо, – будто бы просто размышления вслух выдал Андрей, – Сколько можно на этой развалюхе гонять. – Да я как-то… Привык. Не знаю. – Ну к новой тоже привыкнешь. Еще лучше будет. – Ну это, блин, новую изучать надо, а я с техникой так себе, понимаешь, да? Вдруг МихЮричу в ухо прилетел снежок, он развернулся, увидел хитро-довольную улыбку Андрюхи и они еще двадцать минут с пацаном боролись в сугробах, пытаясь утопить друг друга поглубже. – Давай, иди сюда, ты уже красный весь. Миша заталкивал Андрея на заднее сидение, включая печку на максимум и растирая его руки. Дурак, блин, как обычно без шапки, без перчаток. Князев отнекивался, говорил, что ему не холодно, но тут же смачно чихнул. – Ща, погоди, – Миха стал рыться в своем рюкзаке, – У меня тут это, – к большому удивлению Андрея он достал термос с чаем. И когда успел его налить? – Оля так всегда делала, когда в долгие поездки гоняли. Он отвинтил крышку, плеснул в нее горячий напиток, сунул ее в руки Князева. Андрей пил мелкими глотками, согреваясь, а Миша все суетился: снял свою дубленку, накинул поверх Андрюхиной куртки, подтолкнул под задницу, стал растирать ладонями его колени в джинсах. – Миш, – Миха не реагировал, все причитая и приговаривая, что Андрюха балбес, что шапку не носит, простудится ведь, – Миша. Тот поднял на него взгляд, Андрей умилительно улыбнулся и прислонился к его губам, ласково целуя. Ну какой же он теплый. Смешной такой, дядька, чет судачит, за здоровье переживает. Миша ответил, бережно укладывая одну ладонь Андрею на щеку, успокаиваясь. Миша еще был весь гладкий – утром внезапно захотел побриться – и теперь Князю было непривычно. Он целовал его мягко, спокойно, вдыхая запах одеколона и снега, согреваясь после улицы. Андрей потянулся к нему, забывая, что в руках крышка от термоса. Та перевернулась и остатки чая оказались на Мишином бедре. – Бля, бля, прости. Миха зашипел, напрягаясь как кот. – Сильно горячо? – Да не, терпимо. – Снимай давай, сушить будем. Дубленку расстелили на сиденье, чтобы МихЮрич не отморозил себе жопу, а брюки кинули на водительское кресло, поближе к печке. Андрей с удивлением глянул на стояк в трусах Миши и бровь сама собой взлетела вверх. – Я думал в депрессивный эпизод либидо не работает. Миша стесненно пожал плечами.  – Видать отступает. Андрей положил ладонь Мише на пах, легонько пробежался пальцами, сжал. Миша глубже задышал. Охуенное чувство прикосновений. Так давно у них ничего не было. Вдруг Андрей замер. – Бля, Мих, а у меня ни перчаток, ни презиков с собой нет нихуя. И правда, он ничего не планировал, не готовился, ничего не брал с собой. Кто ж знал, что МихЮрича прижмет в лесу в темноте посреди сосен. Миша задумался. У него в бардачке, кроме салфеток тоже ничего нужного нет. За это обычно Андрюха думает. Князев чмокнул его в гладкую щеку. – Че, старая добрая дрочка? Миша хмыкнул, улыбаясь. – Ага. Андрей прижался совсем тесно, по-родному. Скользнул рукой в трусы, губами на шею. Привычного водопада не было, но это ничего, это только пока, это мы еще вернем.  – Бля, Мих, у тебя лицо без щетины как лысая вагина отвечаю. Миша засмеялся и из головки выделилась смазка. Андрей целовал, ласкал, шептал нежности на ухо. Постепенно снял с него трусы и искусал шею, не забывая иногда задерживаться зубами на плече, помня как Михе такое нравится. Внутренняя меховая подкладка в дубленке дарила приятные ощущения оголенным ягодицам, они пачкали ее Мишиной смазкой, но было супер пофиг на это. Андрей сверкнул потемневшими глазами, надавил на грудь Михи, заставляя откинуться спиной на дверь, и опустился ему между ног, вбирая член в рот.  Миша громко застонал, расшипериваясь по всему заднему сидению и откидывая голову на стекло. Андрей сосал быстро, плотно, как надо. Ласкал одной ладонью мошонку, а второй гладил внутреннюю часть бедра. Михе было так охуенно, так легко и свободно, что он не стал сдерживаться и кончил прямо в рот пацану. Тот терпеливо дождался, когда Миша обмякнет, развернулся, открывая дверь и сплевывая сперму в снег, и тут же вернулся горячими губами зацеловывая складки на Мишином животе. Вот перло его от этого мягкого животика, ничего не мог с собой поделать. МихЮрич немного потерпел, пока щеки не начали краснеть в стыде, и потянул Андрея на себя, впиваясь в губы горячим поцелуем.  Вернулась страсть, но теперь она приобрела новые оттенки. Андрей чувствовал, что помимо нее между ними что-то, чего раньше было мало, но сейчас накрывает обоих с головой. Трепет, благодарность, трогательность.  Миша целовал и еле слышно скулил, опуская ладонь по животу вниз, на Андрюхину ширинку.  Князев с готовностью подался вперед. — Андрюх, — внезапно отстранился Миша. На улице как и в машине было уже полностью темно, горели только лампочки приборной панели, — А сядь мне на лицо?  Князев иронично изогнул бровь и поджал губы, чтоб не улыбнулся, как смешно Миша это сказал.  — Бля, дядь, ну ты нашел время. Я весь грязный, вонючий, мы целый день с тобой катаемся. — Мне похуй, — упрямо дернулся Миша. — Уверен?  — Да, да, — нетерпеливо завошкался Горшенев, — Давай, расчехляйся. В Мишиной мелкой колымаге, конечно, все эти акробатические пируэты были не слишком то удобны. Андрей скинул джинсы с бельем, Миша кое-как улегся на сидении, согнувшись в три погибели. Андрей взобрался сверху, матерясь и чертыхаясь, пару раз долбанувшись макушкой о крышу тачки. Чувствовал себя каким-то желторотым подростком, что с родаками живет и шоркается по углам, пытаясь в первый секс в тачке девственности лишиться. Когда более менее устроились, Миша вдруг понял всю серьезность нависшей над ним проблемы. Но отступать было некуда, он сам этого хотел. И хотел, кстати говоря, давно. Еще с ночи тридцать первого декабря, когда сам был в таком положении. — Андрюх, че не так будет — говори. — Да давай уже, — нервно рыкнул Андрей, пытаясь удержаться руками за верхушки сидений, чтобы всем весом не шлепнуться жопой Михе на лицо.  Это было странно. Необычно и стыдно, но Миша радовался тому, что в тачке темно, а его лицо сейчас никто не видит. Его подстегивало то, что Андрей в какой-то момент начал громко стонать и будто бы немного ёрзать. Это хорошо, значит нравится. То, что Андрею нравится еще красноречиво говорил член, что стоял колом и Миха его активно надрачивал.  Он медленно проезжался языком от мошонки до входа и обратно. Щекотал, лизал, целовал. Андрей вздрагивал каждый раз как Миша сдавливал в ладони его головку. — Мих, Мих, — задыхаясь, простонал пацан, — Я щас кончу.  И правда, только он это сказал, тугая струя спермы брызнула вперед, пачкая окно и Мишину руку.  Две голые задницы сидели на меховой подкладке Михиной дубленки. Они молча курили, прижимаясь друг к другу, Андрей сёрбал остывший чай из крышки термоса.  — Срочно надо новую тачку покупать, дядь. В этой мелкой хуйне хуй развернешься.