Наколочки, оп, татуировочки

Из еды, конечно же было решено сварить пельменную котлетину. Андрей как смог расколол ее ножом и закинул в бурлящую воду. Миха вышел из душа намытый, вкуснопахнущий, в своем синем халате. Андрей чувствовал, что он все так же подавлен, но даже тот факт, что Миша сам захотел помыться и поесть, говорили о хорошей тенденции. В кастрюле плавала непонятная смесь из мяса, ошметков теста и каких-то пельменных уродов. Андрей, сокрушаясь, кое-как повылавливал самых приличных особей, раскладывая их по тарелкам. Миша намешал в своей какое-то озеро из мазика с кетчупом, обильно заливая этим пельмени, и стал есть с таким аппетитом, что Андрея чуть не стошнило. Ладно. Ест и на том спасибо. – Тебе не обязательно быть со мной, – обращаясь к своей тарелке, проговорил Миха. Андрей нахмурился. – В смысле? – Ну… – Миша почесал переносицу, – Я такой вот. Бедовый. И не знаю сколько еще таким буду. Зачем тебе со мной возиться? Не надо оно тебе. Андрей бездумно водил вилкой по тарелке, внимательно наблюдая за Мишей.  – Ты хочешь, чтобы я уехал? – Нет, – поспешно ответил Миха, немного испуганно глядя на Андрея. – Ну вот и все. А что мне надо или не надо я сам разберусь. Давай, ешь свое кетчунезное озеро, остынет. На следующий день Андрей съездил к себе домой за блокнотом со стихами. Миша предлагал взять его тачку, но во-первых Андрей ванговал, что в такие морозы его ведро вряд ли заведется, а во вторых выяснилось, что Князев не умеет водить. Стихи Мише понравились. Он скрупулезно листал блокнот и перечитывал его, кажется каждые полчаса. Где смеялся, а где-то мрачнел, где-то выдавал: “ого, Андрюх”!  Андрею было приятно, но он спокойно улыбался. К своему сочинительству он относился не сильно серьезно. Но Мишку, кажется, задело. Несколько дней к ряду Андрей просыпался, а Миха сидел с зажженной сигаретой и его блокнотом в руках. Пепел уже догорал почти до фильтра, указывая на то, что Миша отвлекся и так и не покурил. В такие моменты Андрей позволял себе подползти ближе, убрать все мешающие предметы из Мишиных рук, и утащить его обратно на диван, сонно обнимая и утыкаясь губами в ухо или переносицу. Миша безропотно лежал и думал о том, что Андрей очень талантливый. Рисунки кайф, а теперь еще и стихи. Ночью Миша лежал у Андрея на груди. Тот уже тихонько засыпал, лениво почесывая его по волосам. Они почти не разговаривали эти дни. Мише не хотелось, а Андрей не настаивал, давал пространство для Мишиной грусти. Он был ему благодарен за это. Ворот футболки растянулся и оголил ключицу с новой татуировкой киндер-яйца. Миша невесомо гладил ее пальцем, обводил края. А ведь классный день тогда был. И поездка классная. По сути ведь теперь у них обоих есть маленькие тату-напоминания об этом приключении. Миша вдруг ярко представил как он, разгоряченный толпой и коньяком, мокрый скачет по сцене, а люди в слэме перекатывают Андрея в костюме по залу. Круто, что он ее сделал. Наверно Миша все таки зря на него тогда напал.. – Андрюх? – Ммм, – сонно подал голос Князев. – Спишь? – Ну теперь нет. Миша помолчал, собираясь с мыслями. – Андрюх. – Ммм? – Ты извини меня, что я тогда про маму так. Я… ну… не хотел в общем. Андрей открыл глаза и посмотрел в потолок. – Хорошо. – А расскажи мне про своих родителей? – А что ты хочешь узнать? – Ну… кто они? Кем работают? Сколько лет? Последний вопрос вылетел сам собою, как-то в довесок, но вдруг Миша осознал, что именно этот вопрос его на самом деле интересует больше всего. – Так, ну папа у меня электрик, лифтами занимается. Ну.. типа в дома лифты ставит подключает, что-то такое. А мама… – Андрей поразмыслил, – Она человек искусства. Художеством занимается и немного преподает. Им обоим по сорок девять. Пиздец. А Мише тридцать восемь. Дак он по возрасту получается к Андреевым родителями ближе чем к нему. Вот это, конечно, замечательно. – Эй, – Князев потрепал его за макушку, – Ты там загоняешься? Он приподнял его голову за подбородок и чмокнул в нос. – Не надо загоняться. Миша слабо улыбнулся. Темнота располагала к откровениям, потому Миша быстро выпалил, смотря прямо в глаза Андрея, пока не успел передумать: – Я тогда обиделся, заревновал, потому что думал, что мы встречаемся, а ты приперся бухой и с каким-то пацаном. Вот фляга и слетела. Князев напрягся всем телом. – Встречаемся? – Ну да, – Миша звучал как-то по-детски наивно, – Типа отношения у нас. Андрей напрягся еще сильне. – Так, так, так, Миш, стоп. А ты меня не хотел в курс дела об этом поставить? – Я, ну… – Миша мялся, будто бы хотелось сказать самое важное, но не моглось, – А это разве не так? Андрей почувствовал себя неуютно. Он выполз из объятий и сел рядом, поджимая колени к груди и обнимая их руками. – Не дави на меня, Миш. Ты мне больно тогда сделал. – Я не хотел, ё-моё. Просто этот Димас… – Я не ебусь со всеми, лады? – чуть более резко, чем хотелось бы, выпалил Андрей, – Давай пока все так и будет. Отношения это не про меня. – А как же Оксана? – Оксана это другое, – Андрей плотнее обхватил себя руками, – Она… ну… я не знаю как объяснить. Она скорее как близкий друг. С которым ты иногда спишь. И который рядом, когда сложно. – А я тогда кто? – продолжал напирать Горшенев. – Мих! – взмолился Андрей, потирая пальцами виски. Миша вдруг подумал о том, что ему глубоко плевать в каком статусе для него находится этот пацан. Важно то, что он здесь, рядом, и никуда не сбежал. – Ладно, ладно, – Миха тоже сел и прижался лицом к Андреевым коленкам, смотря на него своими огромными жалобными глазами, – Давай спать. – Давай.