Виды кровожадности

[Мхэй] Когда я ступаю по Храму, молодые потомки Сета расступаются и шепчутся за моей спиной. Когда я подхожу к Детям своим, они отвешивают мне уважительный поклон. Здесь я больше не тореадор Мигель де Агилар. Я Змей и только Змей. Я несу мудрость тем, кто её заслуживает, и караю тех, кто идёт против воли нашего Бога. Прихожанам, отдыхающим от мирской суеты на первом этаже, дозволено видеть меня только на ритуальных обрядах, на которые попадут лишь избранные. Там я меняю личину и становлюсь самим Сетом — великим и непостижимым богом песчаных бурь и пустыни. Как давно моя изначальная личность стала моей маской? Был ли я таким всегда? Играю ли я на поле битвы древних Старцев или же медленно схожу с ума? Необходима медитация, чтобы прояснить разум… Что я хочу прямо сейчас? Этот вопрос не единожды выручал меня в тяжёлые, запутанные времена. А хочу я… немного поиграть словами с Шамиз, моим потомком. Её символ — Кошка. Она красивая, гибкая, мягкая, проворная и ловко истребляет маленьких вредителей разума вроде усталости, нервного перенапряжения, стресса, чувства вины и стыда. Потом… хочу обсудить медицину с Раджей, моим младшим Дитя. Его символ — Скарабей. Он разбирается не только в фармакологии, но и в бизнесе. Его смекалка и находчивость забавляют меня. Несмотря на то, что Раджа несёт большой груз занятий, он всегда найдёт время для меня. А напоследок… я совращу кого-то черезчур невинного. Но завтра у меня встреча с Марком в Серебряном бору, ммм… Интересно, как он себя поведёт, если я ничего не буду с ним делать? О чём он подумает, чувствуя моё внимание к его персоне, но не имея ни одного повода возмутиться? Он будет ожидать меня в каждом тёмном углу… Думать обо мне… Ммм… Мы встретились с Шамиз около её любимой комнаты в узком коридоре. Я перегородил ей путь. Когда мы поприветствовали друг друга, я замолчал и продолжил с улыбкой смотреть в её прекрасные янтарные глаза… Она знала этот взгляд. «Угадаешь, о чём я думаю?» Игра. Молодые сородичи и смертные считают, что я неприменно думаю о чём-то пошлом… Ах, эти неудовлетворённые желания. Они никогда не выдерживают моего взгляда, отворачиваются, прячут собственные пошлые мысли в потоке отговорок. А я ведь просто смотрю… и улыбаюсь. Шамиз же не такая. Она улыбается в ответ и говорит мне взглядом: «Я готова смотреть на вас, о мудрейший, столько, сколько вы пожелаете». И это именно то, что отличает Шамиз от какой-либо другой девушки. Я протягиваю ей руку и говорю: — Благодарю тебя, сестра, что прошла моё испытание. Не желаешь ли уединиться для приватной беседы? Она берёт меня за руку. Это не сон и не иллюзия: я чувствую её прикосновение, оно редко обманывает. Я стараюсь запоминать, как ощущаются руки тех, с кем я говорю, потому что не только мы, Последователи Сета, умеем накладывать на себя фальшивые личины. А вот кожу обмануть сложнее, чем глаза. — С вами, мудрейший, я хочу пойти в любое место, которое вы только пожелаете. По отношению ко мне в её глазах нет фальши или лицемерия, свойственного сородичам Камарильи. В Храме мы братья и сёстры не только по клану и крови, но и по духу. В первую очередь — по духу. Даже с теми из наших культов, которые слабо похожи на культы древности, у меня всегда найдётся общий стержень души. В её любимой комнате мы говорим друг с другом свободно, не стесняясь в выраженях, как того пожелает наша душа. Впрочем, я замечаю, что в каких-то аспектах бытия наше мировоззрение расходится. Это напоминает мне о том, что моё влияние на Шамиз ещё слабо. Пока мы говорим, мы гладим друг друга так же, как это делают наши взгляды. Мы убеждаемся, что видим настоящих себя… Но могу ли я развеять иллюзию, чтобы напомнить Шамиз о моём настоящем лице? Не обманывают ли меня искуснее, чем я привык? Я вынуждаю говорить Шамиз о культуре древнего Египта, о разлчиях наших сект. Я вновь проверяю её знания, чтобы утихомирить свои подозрения на её счёт. Так будет всегда, и Шамиз говорит мне то, о чём я её спрашиваю. Очерёдность вопросов мы строго фиксировали в ночь нашего с ней знакомства, поэтому то, как я их задаю, делает проверку и для меня. — Есть кое-что, что грызёт меня, брат мой… — произносит она, когда убеждается в подлинности моей личности. — И что же это, Шамиз? Она смотрит вниз, подбирая слова. — Меня всё устраивает. То, что происходит с людьми и сородичами. То, что я не в силах помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали. Ко мне часто приводят своих друзей и супругов… Алкоголиков, наркоманов, зависимых от других вещей… Я провожу работу не с ними, а с теми, кто желает видеть вокруг себя идеальных, одинаковых личностей без пагубных пристрастий. Мне щедро платят за то, что я открываю им глаза. И я довольна… Но… — Она задумалась. Я не стал её поторапливать или перебивать, и Шамиз продолжила говорить: — Мне не нужны деньги. Не нужна слава. Не нужна похвала. Единственное, что я так давно желаю — это то, к чему стремимся все мы, брат. Найти наши истоки… Прикоснуться к божественному… Самим стать богами во плоти. А я… не знаю, куда мне двигаться дальше. Я пришла к финалу, к которому стремится моя паства… Этот путь был слишком долог. Я привыкла идти вперёд. Мне тяжело оттого, что я не вижу, куда идти дальше… Я обнял её и закрыл свои глаза. Молчание порой бывает эффективнее всяких слов. Физическое ощущение защищённости и безопасности — это основа уверенности в себе. Если сородич чувствует, что он зашёл в тупик, то ему пора духовно перерождаться. Фигурально становиться младенцем, который самостоятельно ничего не может. Мне знакомо это ощущение… Когда ты наконец-то приспособился к неблагоприятным условиям, возникает закономерный вопрос: «А что дальше?» И нужно искать новые неблагоприятные условия. Повышать сложность движения. Снова чего-то не уметь и чего-то не понимать. Иначе можно сойти с ума от бессмертия и вечной ночи. — Если впереди обрыв — время сделать несколько шагов назад… — туманно ответил я. — Возможно, есть обходной путь… — Ты мне поможешь, мастер? Она выглядела измождённой и опустошённой. Культ, который она так бережно создавала последний век, служил вдохновением для успешного бизнеса других сородичей. У неё своровали много идей, тем самым расширив влияние Сета. Но у кого воровать идеи ей самой? — Я миссионер, Шамиз, — покачал я головой. — То, чем я занимаюсь, не похоже на то, чем занимаешься ты. В то время как я кую броню и меняю скакунов, ты строишь крепость. Я могу помочь тебе в выборе брони и скакунов… Но не научу тебя строительству более высоких стен. Я вижу, что ты хочешь стать сильнее, чем ты есть… Ты хочешь обладать моей мудростью… Но для этого тебе придётся покинуть свою крепость. Готова ли ты к этому? И вновь я вижу застывший образ мышления в другом потомке Сета. Шамиз не готова бросить всё и уехать в неизвестность. Но она ищет альтернативные варианты… — Возможно, я сама и не готова… Но что, если это будет моё Дитя? Кто-то более гибкий… и всецело преданный мне… Если она научится твоему мастерству миссионерства… она сможет расширить мой культ на другой город. Точно!.. Её озарила идея. Шамиз оживилась и покинула мои объятия. Да, вот так и происходит духовное перерождение сородича. — Благодарю тебя за совет, мастер… — поклонилась она мне. — Теперь я вижу, куда мне стремиться! — Благодарю за доверие, сестра, — привычно ответил я. — Полагаю, что теперь ты попросишь меня научить своё Дитя тому, чему сама учиться не можешь… Шамиз кивнула и подождала моих следующих слов. — Вот что хочешь ты… — продолжил я. — И ты ждёшь цену, которую я назову. А чего же хочу я? Посмотрим… Я задумался о своих желаниях. Теперь Шамиз для меня — мой джин, и мне стоит хорошо подумать. Я могу попросить что угодно: несметные богатства, компромат на влиятельных людей, редкие артефакты… Всё это обязательно пригодится мне в будущем. Но чего я хочу на самом деле? Я хочу научиться скрывать вещи от посторонних взглядов… И ещё извлекать своё сердце, чтобы спрятать его где-нибудь. Также мне интересна способность к чтению мыслей. Для моей цели — распространения учения Сета на других сородичей — я должен быть неотличим от тореадорского старейшины. Но они, как правило, не умеют прятать вещи и сердце. Они умеют видеть то, что спрятано… Я же хочу и прятать, и видеть. Как малкавиан… Но я не хочу сойти с ума от количества знаний. Может, всё-таки пора освоить нашу собственную Дисциплину получше? Хм… Нет, мне будет негде её применить. Если с гипнотическим взглядом можно облегчить охоту, то вот змеиный язык мне бы пригодился только если я не смогу говорить, смотреть, двигать руками и ногами. Мне нужны Дисциплины, которые не нарушают Маскарад. Чтобы всё, что происходило вокруг меня, происходило в мою пользу. Но откуда Шамиз найдёт для меня учителя нашей магии? Всё чаще мне кажется, что я последний… — Как обстоит изучение картин, которые я недавно купил? — спросил я. Шамиз оживилась: — Мои специалисты обнаружили там несколько слоёв… Они говорят, что чем новее работа, тем больше в ней элементов в форме круга. Но пока ещё не все слои сняты. Нельзя говорить о чём-то конкретном. — Вот как… А что они говорят о стиле художника? Это самовыражение с собственным стилем или подражание? Следовало убедиться, что Шамиз подобрала правильных людей. Конечно, я мог ошибаться в собственной оценке тех работ, но неочевидные символы на полотнах, из-за которых я и решил вступить в торги на аукционе в самый последний момент, были мне хорошо знакомы. Эти символы древнее, чем любой из живущих сейчас смертных. — Они говорят, что в этих картинах есть экспрессия… И их действительно мог нарисовать безумец. — Ммм… Вот как. Что ж, придётся подождать ещё немного. Время ускользает сквозь пальцы… Что-то должно случиться, картины явственно намекают на это. Что-то тревожное, болезненное, непоправимое… Пришествие ли это Сета или что-то иное? — Полагаю, ты задержишься здесь из-за картин, мудрейший? — уточнила Шамиз. — Не могу же я сделать твоих специалистов своим багажом, кошечка, — усмехнулся я. — Картины обошлись мне в круглую сумму. — Знания о будущем стоят дороже любых денег, — хитро улыбнулась она. — Вижу, ты тоже узнала несколько символов, сестра. Наверное, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе и об остальных… Её улыбка потускнела. — В каждой картине присутствует как минимум один маленький жёлтый круг, — сказала она. — Мы думаем, что это своего рода отметка об авторстве. — Хм… Обратите внимание на длинный полукруг с капелькой слева или справа. Это иероглиф. Шамиз дёрнула бровями, чем выдала своё незнание данного символа. Видимо, она поняла, что я это заметил, и поклонилась мне в благодарность. — Всё указывает на то, что это действительно послание… — произнесла жрица. В связи с новой информацией я решил снова пойти на риск. Если впереди грядёт сложное время, я должен в избытке иметь предметы первой необходимости: кровь, защиту от солнца и высокий забор, чтобы никто не смог отобрать у меня первое и второе. — Тогда, моя дорогая, взамен на твоё усиление я потребую вот что… Мне нужен статусный сородич с доменом. Очень важно, чтобы у него был частный дом и хорошие отношения с местным Князем. Но при этом чтобы этот сородич не слишком часто контактировал с ним напрямую. Мне нужен послушный, богатый раб… Или чтобы таковым стал тот, на кого я укажу. Предоставишь мне досье на тех, кого ещё нет в нашем архиве? Шамиз отвела взгляд и прищурилась. Я запросил огромную плату. — Мне потребуется время, чтобы узнать про несколько сородичей побольше… — предупредила она. — Раз так, то это время я хочу провести с пользой. Я слышал, ты часто медитируешь в своём маленьком серпентарии… Вероятно, ты практикуешь наши родовые способности. Я бы хотел присоединиться к твоим тренировкам. — О, конечно! — обрадовалась она. — Вы столько сделали для меня, Мхэй… Если бы не вы, дела у моего храма были бы куда хуже… Так что я согласна поделиться с вами секретами наших способностей. Хотя вы, наверное, и сами их знаете… — Всегда полезно напомнить себе о том, что уже знаешь. Если мне придётся залечь в очень тёмное место… Я должен заранее научиться тому, чем пренебрегал. Чувствовать движение воздуха в полной темноте, не выдавая это врагам… Частично превращать кожу в подобие доспеха, чтобы бронежилет всегда был при мне. Это всё очень полезно для тех, кто вынужденно становится воином или хочет уменьшить риск смерти. Мы обсудили план наших встреч и разошлись. Завтра мне предстоит укрепить мои связи в мире смертных. Дети судей, депутатов, рестораторов, медийных лиц… И все за одним столом. Нужно выбрать одну из девушек и познакомиться с её родителями. Если они устроят меня, я сделаю их своими рабами. Хорошо, что хотя бы здесь всё очень просто. Сородичи знают, что такие как я могут управлять их поведением. Смертные же этого не знают. Поэтому первые анализируют свои эмоции, а вторые кладут деньги и влияние в мой карман, и ещё благодарят за то, что я подарил им ощущение осмысленности. Да, как выразилась Шамиз, знания дороже любых денег, но не только знания о будущем. Знания о настоящем тоже крайне ценны. А знания о прошлом помогают получить знания о настоящем. Что ж, не будем заострять внимание на том, как на следующую ночь я общаюсь со своими связями через соцсети, какую информацию и где смотрю, как я накладываю на себя иллюзию человеческой внешности меня самого, на чём и как я доезжаю в Серебряный бор. Мои основные мысли — о моём стаде. Кто придёт, как они рассядутся, во что будут играть… Когда я приехал к их коттеджу, около парковки меня уже встречал Вениамин. Сын ресторатора и директора агентства по недвижимости. У него ничем не примечательная внешность, но чистое сердце и огненная страсть к кулинарии и просмотру аниме. Я нашёл его в Интернете совершенно случайно. Там, защищённый анонимностью, он обсуждал со мной те хобби, которые не мог обсудить с родителями. Так я узнал о японских анимационных сериалах, которые имеют большое влияние на подрастающее поколение. Положительное влияние, что интересно. Родители, занятые бизнесом, могли показать проблемы бизнеса, но не правильные взаимоотношения в коллективе. Не дружбу. — Привет, Мих, — поздоровался Веня. Мы пожали руки. — Как прошёл день? Он не знает, что я вампир. Он не знает, сколько мне лет на самом деле. Он максимально расслаблен и открыт передо мной. — Да как обычно. На парах ничего нового не говорят. Я уже начинаю жалеть, что изучил свою профессию до поступления. Моя легенда такова: я сын посла и племянник директора отеля. Мне привили не такие ценности, которые есть в России, поэтому я живу немного иначе, чем мои ровесники. Во время учёбы я учусь, во время отдыха я отдыхаю. Родители не стали навязывать мне определённую профессию, поэтому я пошёл своей дорогой и поступил на психолога. Мне-легенде это было интересно ещё в детстве, я много читал и смотрел об этом. В поддержании легенды мне помогают рассказы настоящих психологов. — А чем ты на них занимался? Опять книжки тайком читал? — усмехается человек. — Да, но я всё слышал и был активным. Преподы задают очень простые вопросы, надо лишь их улавливать и отвлекаться от чтения. Мне кажется, я бы мог не только читать и писать конспекты, но и писать свою книгу, и даже мои одногруппники не заметили бы, что моя активность фальшива. — Ха! Если бы я не знал тебя, то подумал, что ты заучка-задрот. Мы неспешно двинулись в дом. Я всегда любил медленные прогулки, и Вениамину приходилось подстраиваться под мой темп. Медленная ходьба не означает неспособность бегать быстро. — Если выбирать профессию по зову сердца, то учёба будет до смешного легка и приятна, — с улыбкой и лёгким жестом руки говорю я. — Везёт тебе… У тебя офигенные родители. Вениамин склонен восхищаться всем, что со мной связано. Он моя еда. Но он разумная еда. Если бы коровы и имели разум, людям тоже пришлось бы с ними договариваться. — Увы, у моих родителей тоже было полно недостатков. У всех людей есть недостатки. Даже у меня. Просто надо принять, что в этом нет ничего плохого. Родители… Те, кто породил меня на свет и сделал живым, не отличались хорошими качествами. Моя мать была шлюхой, очень талантливой шлюхой. А вместо отца у меня были её клиенты. Сотни отцов. Мать научила меня притворяться ангельским ребёнком, чтобы никто из её клиентов не убил меня ради развлечения. В борделе я учился прятаться, когда чувствовал опасность, и добиваться внимания, когда приходили тайные любители молодых мальчиков. Мама говорила мне, что моим отцом был европейский мореплаватель с ярко-рыжей бородой, и я мечтал когда-нибудь найти его. Но на самом деле мне не был нужен мой биологический отец. Да, я хотел увидеть его, но что потом? «Привет, я твой сын?» Я знал, что мой настоящий отец не знал о моём существовании. Если бы не мой необычный цвет волос, то моя мама даже не знала бы, кто мог меня зачать. А на родине моего отца, возможно, были сотни таких, как он. Моим настоящим отцом, отцом по духу, стал мой сир, когда он перестал быть моим хозяином. Он посчитал, что я ношу на себе благословение Сета, поверил в меня, и я не подвёл его. Я с головой погружался в любые рискованные испытания, чтобы становиться сильнее. Это понравилось моему грандсиру. Когда я прошёл и его испытания, он передал мне одну очень древнюю мудрую мораль: Дорогу Греха. Грандсир увидел во мне оружие против других кланов, и повелел мне жить в гармонии со своими желаниями и желаниями Зверя. Чаще всего мои братья и сёстры исповедуют иную мораль, в которой больше Сета и его учений. Сеттиты с такой моралью уязвимы в роли шпионов и миссионеров. А у шпиона-воина не должно быть уязвимостей. Но вернёмся в настоящее. — И где же ты стал таким, каким стал… — задумчиво произнёс Вениамин. — Не могу сказать, что без денег родителей я стал бы таким же, — сказал я. — Они и сами из обеспеченных семей. И я сам женюсь только на обеспеченной женщине. Не раньше тридцати лет… Да. А ты, Вень, как провёл день? — Да нормально, ничего интересного. Хм… Кристина меня достала, только о тебе и говорит. Спрашивала, какая кофточка могла бы тебе понравиться, а какие туфли, и всё это такое, бла-бла-бла… Не затыкается ни на минуту, но… меня рядом с ней будто и нет! Вениамин неуверенно почесал голову. Он боялся, что люди раздражаются, если говорить с ними о других людях. Сам же от такого и раздражался. — Вы все очень тревожные, я смотрю, — посмеялся я и похлопал его по плечу. — А ты волнуешься, что подругам Артура что-то не понравится. Что им не понравится Кристина. — Да, есть такое… Я даже сделал рассадку так, чтобы ты сидел около Кристины. Это же ничего? — Она очень милая и невинная девочка. Всё будет хорошо. А ты попросил ребят не занимать три стула напротив моего места, как я хотел? — Да, конечно! Если бы не ты, то никого бы из нас здесь не было. — Отлично. Мне не обязательно, чтобы Марк сидел рядом со мной. Но я хочу видеть его лицо, когда я говорю. Этот тореадор ещё не очень сильно погряз в оковах эонов, он станет отличным переносчиком моей морали и учения Сутеха. Даже если он станет чужим рабом. В доме меня встретили с ликованием ещё шесть смертных. Как же неестественно их поведение, когда они смотрят на меня… Кто-то смущается, кто-то таращится, кто-то смотрит в пол. Им не хватает знаний и смекалки, чтобы понять: только безумные фанаты реагируют так на одного человека всей массой. Я не медийная личность, во мне на первый взгляд нет ничего особенного. Да, я красив внешне, да, могу поддержать кого угодно, но этого недостаточно, чтобы обращать на себя так много внимания. Мало того, что я не русский, так ещё и выгляжу, как молокосос. Я ноунейм, если выражаться на их языке. Моя сверхъестественная природа — единственная причина, по которой моё окружение сходит с ума по мне. Будь среди моего стада вампир или хотя бы гуль, то во мне тут же заподозрили бы вампира. — Ми… Михаил… П-привет! — неумело здоровается Кристина, смотря мне в рот. Кажется, её разноцветные волосы стали ещё короче. И она едва держится, чтобы не сделать со мной селфи. — Эм… кхм… привет… — смущается Николай, парень с грузинскими корнями. Он учится на дизайнера одежды. Это из него Марк выпил, когда был здесь в прошлый раз. — Здорово, — обнимается со мной бойкая Лиза, дочь прокурора. Эта девушка с дредами увлекается фитнесом и проверяет себя на стойкость, когда говорит со мной. Не буду пока заострять внимание на других детишках. Они все разные, с разным телосложением и увлечениями. Такой маленький Элизиум из смертных. И все они смотрят на меня и затаили дыхание. Когда же приедет Марк и его две подружки, чтобы освободить мне время на общение по душам? — Какие вы все красивые, ребята, — с тёплой интонацией говорю я, разводя руками. — Классный свитер, Колян. Сам сшил? — Да. — Рад, что ты пришёл именно в нём. Качественная ручная работа дороже любого бренда. И так по списку. Я хвалю те качества, в которых мои детишки сомневаются. У них должно быть объяснение тому, почему их разум не способен справиться с моим сверхъестественным величием. Это не гули, которые чётко понимают своё место. Это куклы, которые слишком много думают, когда меня нет рядом. Одно моё присутствие — и я не только о Дисциплине — вызывает в их хрупких телах прилив дофамина, окситоцина, эндорфина, серотонина и даже фенилэтиленамина. Моё мнение — их наркотик, моё лицо — их спасательный круг в шторме жизни. — А Веня тут классный диетический пирог испёк, будешь? — спрашивает Лиза, доедая кусок этого самого пирога. — Да, выглядит очень вкусно… — смотрю я на её тонкие загорелые запястья и сглатываю. — Вень, из чего он? Парень называет длинный состав и хвастается непопулярными специями, которые специально купил на развес. Я делаю вид, что очень хочу этот пирог, а не кровь Лизы, и отвечаю: — Ммм… Слушай, я точно возьму это с собой. Мне в универе не хватает нормальной еды. Упакуешь, как всегда? — Знал, что ты так скажешь, — пожимает плечами будущий шеф-повар. — Уже подготовил контейнер. — А я говорила, что ему сразу нужно делать бенто! — щёлкнула пальцами Нона и рассмеялась. Нона, будущий стендапер, родилась в семье ведущего ток-шоу и редактора журнала моды. Она носит пирсинг и мужскую стрижку. Хоть она и красива, я ассоциирую её с носферату. Она думает про всех, следит за всеми в соцсетях и остра на язык. Вениамина я ассоциирую с вентру. Кристину — с цимици. У неё талант изменять внешность других людей и себя самой. С другой стороны, она и на тореадоров похожа. Николая — с тореадорами. Здесь безусловно. В родителях у него мама-судья и папа-бизнесмен, а Коля вопреки всему пошёл в искусство. А ещё он гей. Лизу — с кланом Бруха. Она активная феминистка. Любимая доченька отца-прокурора. Ещё есть длинноволосая шопоголичка Вика, дочь депутата-юриста и певицы. По тому, как она зациклена на философии вещей, я склонен ассоциировать её с малкавианами. Но она очень полезна. Несмотря на то, что какой-то особой жилки в ней нет, она может формировать спрос на бдсм-одежду своим мнением в социальных сетях. А вон тот толстяк с нелепой золотой цепочкой и усиками девственника, Тимофей, любит собирать и коллекционировать конструкторы Лего, и он вполне себе тремер. Пусть как интроверт он чаще всего молчит, он всё слышит и всё запоминает. Я развиваю в Тимофее его талант к созданию игрушек. Его отец как раз держит завод, а его мать не только хорошая актриса, но и знаток детских желаний… Жаль только, что его бабушка слишком разбаловала его жирной едой. Ха-ха, говорю же, это мой маленький Элизиум! Маленький и полностью мой. Мне другого не нужно. Даже друзья этих детишек в чём-то похожи на выходцев из вампирских кланов. Спрашиваете, куда я дену пирог? Я скормлю его собакам, которые ходят около моего убежища. Даже если они умрут из-за какого-то ингредиента, перед этим они не будут поднимать шума, если я буду проходить мимо них. Так, с кого бы мне начать трапезу, пока Марк не заявился? Эники-беники, ели вареники… Кто там был самым искренним и переживающим о моём мнении? — Кристин, ты хотела со мной поговорить о чём-то… Пойдём на второй этаж, пока ребята убирают со стола. — Давай! — послушно вскочила она. — А я? — протянула Вика, сидящая рядом с ней. — Я тоже хочу посекретничать с вами. Она тоже привыкла, что всё достаётся только ей одной. — Да какие здесь секреты… — улыбнулся я широкой улыбкой. — Мы будем трахаться, как кролики, и говорить друг другу о членах и вагинах. В бору начнётся землетрясение, и все сдохнут под кучей строительного мусора. Точно хочешь быть в эпицентре всего этого? — Ха-ха-ха, хватит меня смущать! — махнула Вика рукой. — Серьёзно скажи, Миш. Краем глаза я заметил, что Нона, сидящая на противоположном углу стола, хрюкнула и что-то записала себе в телефоне. Пошлые шутки записывает, молодец. — Я проведу небольшую… психологическую консультацию. Если хочешь записаться ко мне на приём, дай знак. — О-ке-е-ей… — Вика прикусила нижнюю губу. Наверняка ведь догадывается, что Кристина не просто так надела майку, через который пробивается лифчик. У Вики тоже шея вполне свободна от одежды. Они хотят меня. Они влюблены в меня. Их мысли заняты мной. В воздухе витает атмосфера пятидесятых-шестидесятых. Холодная война. Эти смертные готовы порвать друг друга на кусочки ради владения мною и моим вниманием. Но когда они смотрят на меня, они забывают про остальных. Я — их атомное оружие, с которым они ведут себя крайне осторожно. Жаль, что когда-нибудь я покину их. Я слишком сильно воздействую на их мозги, и они становятся крайне зависимыми от меня. Несамостоятельными. Как частный детский сад вокруг воспитателя. Им нужны испытания, страдания, одиночество и боль, и только тогда они станут полноценными личностями. Окружающий мир справится с этой задачей лучше меня. Когда мы с Кристиной поднялись наверх и сели на край кровати в одной из комнат, девочка крепко обняла мою руку и сказала: — Я запуталась, Михаил… Я так запуталась! — Что, малышка? — Арчи познакомил меня со своим другом… Его зовут Виктор. Он молодой директор картинной галереи. Он такой красивый! Высокий, как гора, умный и богатый… Но и Арчи тоже прикольный. А когда появляешься ты, я словно забываю про них. Я не могу понять, кого я люблю как друга, а кого — по-настоящему! Хм… Знаю я одного высокого Виктора, владельца галереи и знакомого Марка по совместительству. Мне стоит оградить Кристину от него. — Ты можешь любить всех, кто тебе симпатичен. Одновременно. В чём проблема? — Но я ведь не шлюха какая-то… — разнылась Кристина. — И не мужчина… У меня не может быть несколько парней сразу. Да ещё и таких… — Каких? — я поднял бровь. — Не от мира сего. Я… э-кмх… Она прикусила язык. Что-то очень постыдное не давало ей покоя. Поиграю-ка я в угадайку, без шутливого тона. — Вот как… Несколько очень сексуальных юношей занимают твою фантазию, и тебе стыдно. Любая обычная девушка на твоём месте не парилась бы, что она представляет себя в центре «бутерброда», дрочила бы себе спокойно перед сном на эту фантазию и была счастлива. Но тебе плохо. Тебе хочется этого в реальности. Общество говорит, что это неправильно. И ты вдруг не хочешь это в реальности. Эффект запретного плода… Я прав? Уши Кристины покраснели. Неплохо, на её голове появился новый яркий цвет! — Не то, чтобы… — тихо буркнула она. О, я угадал. Настоящее «нет» она говорит по-другому. — Ты хочешь секса, это нормально для твоего возраста. Чем меньше секса происходит в твоей реальной жизни, тем больше ты о нём думаешь. — Я… когда я познакомилась с Арчи, я предложила ему себя, а он только в шею меня поцеловал, как ты… И ушёл. И теперь она грустит и думает, что не достойна никого из тех, с кем хочет познакомиться поближе. Да уж, два тореадора и я на одну бедную девочку — это чересчур. — Наверное, у него были на это чисто физиологические причины. В следующий раз захвати с собой страпон для импотентов. — Мне стыдно! А-а-а! Кристина уткнулась мне в подмышку. Чёрт… На девушке есть макияж. — Кристин, тушь! — ОЙ! — она резко отстранилась и принялась панически проверять, не испачкала ли она мою рубашку. — Фух… — Ха-ха, ну… если ты таким образом хотела добиться, чтобы я разделся, то могла бы и просто так попросить. Кристинка отвела взгляд. Такая беззащитная… И очень милая. Я обнял её за талию и вполголоса прошептал ей в губы: — Удовлетвори своё желание, чтобы оно не мучило тебя… Я твой друг, я хочу помочь тебе… расслабиться и не беспокоиться ни о чём. Отношения со мной сейчас невозможны, потому что… я ищу взрослых там, где взрослых нет по определению: среди ровесников. Но… секс со мной возможен. Это не что-то сакральное. — Я буду ревновать тебя к Вике… — вздохнула Кристина. — Вы творите дичь, когда не можете сблизиться со мной. Естественно, я спускаю всем вам пар. — Я буду скучать, если я больше никогда тебя не увижу… На её глазах выступили слёзы. Интересная реакция. Она умнеет на глазах! Помнит, что я не цепляюсь за прошлое. — Если ты готова пройти через ад, чтобы быть со мной, то тебе не придётся скучать. Но… ты ещё не готова. — Почему? Ну почему? — Ты… слишком маленькая для меня. Я не твой отец и я тебе не принадлежу. Если я сделаю тебе приятно, то только потому, что сам этого хочу. Всё. Хватит общения. Пора кушать. Её кровь подарила мне желанное удовольствие. Я главный герой своей истории, и только мои желания имеют ценность для меня. Если кто-то другой будет страдать, это меня не касается. Я знаю, что сейчас ощущает Кристина, но это её проблемы, а не мои. Очень надеюсь, что она возненавидит меня, как Леонид. Ненавидеть приятнее, чем терпеть боль в сердце. Эту боль… я и сам чувствовал, когда был ещё неонатом. Темнокожая индийская воровка из клана Равнос… Её не-жизнь тесно сплелась с моей на несколько лет. Страсть, эмоции… Она показала мне, что даже мёртвые могут любить. Мозг у вампиров продолжает функционировать после клинической смерти сердца почти как раньше. Мы связали себя Узами крови. Она любила меня за мою мораль, а я любил её за эмоции и риск. А потом её проклятие довело её до охотников на вампиров. Она хотела обладать чужими вещами больше, чем выжить, и не умела останавливаться. Когда я медленно срезал с её убийц полоски кожи одну за другой, я получал невероятные эмоции. Их мольбы и крики тоже остановились только из-за смерти. Ммм… одно из моих любимых воспоминаний. Я любил её за её существование, и я полюбил её за её исчезновение. Мёртвому очень сложно чувствовать так же, как живому… Внезапная пустота в душе, острая боль в сердце, ярость и гнев, жажда мести, предвкушение победы, торжество над слабыми смертными, удовлетворение своих тёмных желаний — ах… Настоящее лекарство для меня! И Зверь не вырывается наружу. Потом у меня было ещё много любовниц… И любовников. Но только один тореадор пробился к моему сердцу, пресыщенному эмоциями. Скрипач Роберто… Он тоже следовал Дороге Греха, как и я, и в его жилах текло витэ даже гуще, чем моё собственное. Мы стали друг другу братьями, причём он охотно мог начать служить Сету. Если бы я захотел. Но на тот момент я больше всего хотел этого тореадора. Я хотел, чтобы он был частью меня — вот настолько я его любил, сам ли или из-за действия его Дисциплин. Поэтому я вонзил кол ему в сердце и выпил его душу, чтобы он всегда был со мной. Со временем он принял это и просто перемешался с моей личностью. Кто сейчас думает? Я или он? Не знаю. «Я» превратилось в «мы», а «мы» стали «мною». Благодаря этому я лично убедился, что старый миф о том, как брат убивает брата — это распространённая ситуация с глубокой древности. Штамп. Клише, я бы сказал. Так почему я должен верить, что первый вампир — это Каин? И даже если когда-то много тысяч лет назад был Каин-вампир, почему его никто в Камарилье не называет богом? Люди очень доверчивы, и многие из них считали богом лично меня, хотя я весьма молод и до смешного слаб по сравнению с теми, кого я видел собственными глазами. А вот Сета называли богом уже во времена расцвета Египта. Вернёмся в настоящее, где я уже проводил Кристину вниз. Она получила мою близость, и теперь думает о ситуации с Марком и Виктором более рационально. Может, мне привести её в храм Шамиз? Кристина полезная. Через свои соцсети она уже сеет моё учение в массы. Обниматься любит… Тактильная, мягкая девочка. Шамиз поддерживает таких милашек и направляет в нужное русло. Затем я, как и обещал, поболтал наедине с Викой. Тоже недолго совсем. В этом случае от меня не требовался совет или наставление. Вике хотелось лишь показать картинки, которые ей нравились. Одно платье, второе, третье… Сумочки разные, туфли… Мемы… Скукота. Хотя и полезная скукота. — И это всё? — сделал я разочарованное лицо. — А как же другие твои интересы? Те, которыми только с друзьями и делятся. — В смысле? — Ты ходила в секс-шоп, я знаю. Делись, как тебе то, что ты купила. Понравился товар? — Ну… О таком я никому не рассказываю… Она начала перебирать локон волос между своими пальцами. — Расскажи мне, если считаешь своим другом, — серьёзно сказал я. — Ну ты даёшь, Вик! Самое интересное прячешь от меня, а самое обыденное показываешь. — Ты… будешь смеяться, — выдала она. — Не знаю. Как-то… не могу сказать. — Проблемы с верёвками или флоггером? — попробовал угадать я. — У меня сдох уже третий клиторальный стимулятор, — девушка нервно посмеялась. — Индикатор светит, как фонарик, а моторчик не вибрирует. — Оу… Соболезную. Долго работал? — Полтора года… Словно хомяк умер. Опять… Ыа-а…. — Нда, ручные зверьки тоже могут подать на развод… — усмехнулся я. — Не переживай, нового купишь. Или в ремонт отнесёшь. — А что, их где-то ремонтируют?! — она прикрыла рот ладонью. — Ужас… Я не смогу отнести свои трупы на ремонт! О, как интересно она это называет. Трупы… Я аж вспомнил несколько последних своих жертв, которых пришлось топить в бочке с кислотой. А уж что было на мировых войнах… — Ммм… Боишься, что тебя арестуют за убийство? — хмыкнул я. — Боюсь, что ремонтники будут представлять, как я дрочила этими тремя стимуляторами! Ржать будут. Стыдно же! — Девушка всплеснула руками. — И потом, хватит с меня долгосрочных покупок, которые обламывают меня через год! Вспомнилось, как я помогал Роберто избавиться от трупа его жертвы. Тореадор затрахал до смерти какого-то старика, чтобы сравнить, как тот получает оргазм спустя сорок лет. Я действительно много шутил тогда над Роберто. Но это ещё ничего… Встречались мне тореадоры, которые доводили своих жертв до смерти пытками. Тоже… своего рода творение шедевров ради красивого звучания и облика. И это в Камарилье-то. Молчу уже про Шабаш, где диаблери — норма, а не единичный случай… Что будет с личностью, которая поглощает дикие смеси из других личностей? Как вообще можно не сойти с ума, если у тебя в голове иногда раздаются голоса не существующих вампиров? — Ну тогда утилизируй и новый купи, с тремя режимами вместо десяти, — посоветовал я. — А те три куда девать?.. — взгрустнула Вика. — Это не платья, которые можно менять… Это куски силикона со светяшкой… Они мне как родные уже. Мне жалко их сдавать туда, где принимают электронику на переработку… — Когда почувствуешь, что ты уже зарастаешь своими трупами, тебе будет легче избавиться от них. Поверь. Я положил руку на плечо Вики. Три приблуды для сексуального удовольствия… Чем-то похоже на то, каких гулей завёл Виктор. Забавно, у Вики и Виктора даже имя почти одинаковое. Надо же! Бывают же совпадения! Вот бы Вика показала мне мем об этом! Я бы от души рассмеялся и сказал спасибо за мем. — Ну вот, ты смеёшься, — заметила Вика мой беззвучный смех. — У Арчи есть друг-бабник, его Виктором зовут. Смеюсь над тем, как же совпали ваши имена и проблемы с сексуальными партнёрами. — Ээ… — Хотя ты относишься к своим игрушкам лучше, чем он относится к девушкам, — не дал я ей возмутиться. — Твои хотя бы год с лишним доживают, а он может и через неделю бросить тех, кто в него влюблён. Кстати… Кристина запала на этого Виктора. Вика вздохнула. — Вечно она западает на всех подряд… — Защити её от Виктора. Начни встречаться с Кристиной, в конце-концов! Вы же лучшие подруги. — Это не изменит того, что она влюбчивая… Сгорбленная спина Вики говорила о двух вещах: девушка устала — раз, мне пора кушать — два. — Давай я сделаю тебе массаж, дорогая, — сказал я ей. Я не стал говорить Вике, что после меня, Виктора и Артура-Марка у её подружки выработается иммунитет к обыкновенным красавчикам. Как бы не были глупы мои домашние кормовые питомцы, я не хочу просто есть их. Общаться с ними полезно для выживания и приятно само по себе. Просто есть своё стадо — это всё равно что заводить кроликов на убой, но не гладить их. Или разводить забавных бегающих козлят, но не проводить с ними время. Поэтому я с удовольствием общаюсь с ними на темы, которые им интересны. Нужно быть снисходительным хозяином: смертные, выращенные в тепличных условиях, ещё не набили себе шишки, чтобы намеренно вызывать во мне сильные эмоции. А ещё на каждое поколение смертных приходится как минимум один человек, который в будущем станет вампиром. Кровь Вики… обычна. Как и Кристины. Как и всех, кто находится в этом доме. Это вода, которую я пью, чтобы не сойти с ума от жажды. Много приятной, освежающей воды. Но по чуть-чуть. Точно так же, как и Вика, я не хочу разбираться с неожиданными трупами. Убивать ради удовольствия я не хочу по той же причине. Да, я получал огромное удовольствие, когда превращал тех охотников на вампиров в фарш, но когда они умерли, всё закончилось. На других охотников мне, в общем-то, плевать. Если смертный благоразумен, он не станет провоцировать меня и никого другого на негативные желания. Когда я спустился вниз вместе с Викой, ко мне подошла дредастая Лиза. Она незаметно от остальных положила мне в карман маленький предмет — вероятно, флешку, — и сказала: — Кхм, там материал для твоего исследования… Как ты просил. — О, замечательно, — порадовался я. — Сложно было достать? — Да капец… У папы комп под хорошей защитой. Не так давно я попросил у неё достать мне каких-нибудь фотографий с мест преступления маньяков-педофилов. У Лизы отличные отношения с её отцом-прокурором, и она может раздобыть много компромата на его работе. — Вот видишь, я же говорил, что ты умная девочка. Даже если в школе у тебя были плохие оценки. — Там такая жуть… Что мне сказать папе, если я спалилась? — нервно спросила она. — Ну я же не собираюсь выкладывать это в сеть. Похлопай глазками и скажи, что ты хотела помочь ему с висяками. Лиза размяла плечо и вздохнула. — Окей, это и правда сработает. А я потом могу почитать, что ты там наисследовал? Может показаться, что она грубит мне, но не нужно так поспешно клеить ярлык ей на лоб. Не все умеют красиво выражаться… Желания говорят о людях лучше, чем их слова. — Если хочешь, могу попросить Тимофея открыть файлы с этой флешки прямо сейчас. И сделаю гипотезу. — А он не подумает, что мы чокнутые? Ха-ха, смешно. Тимофей так-то сам смотрел много порно с очень молодыми порно-актрисами. Не удивлюсь, если он и на сётакон дрочил. — Не важно, что он там подумает, — успокоил я Лизу. — Мы же не сами эти преступления совершали. — И то правда… Мы подошли к толстяку и отвлекли его от общения с Вениамином. — Дружище, нам нужна твоя помощь, — сказал я Тимофею. — Да-да? — Пойдём в ванную комнату. Надо один файл открыть. — Ну хорошо, — пробасил он. Не то чтобы Тимофей был хакером. Он просто родился с техникой в руках. Наблюдая за тем, что он делает, я преодолеваю свою паранойю перед новинками технологического прогресса. Уж если плюшевый, молчаливый любитель Лего нашёл способ доставать из Интернета незаконный контент… То и я могу. Почему нет? Свет в ванной больно уколол в глаза. Я поморщился и оставил только подсветку над раковиной. — Не надо меня будить ярким светом, — холодно сказал я. — От этого портится зрение. Ночью должно быть темно. Они почувствовали опасность от меня, смирились с тем, что я потребовал комфорт, и занялись тем, о чём я просил. Толстяк подсоединил флешку к своему телефону через переходник и начал ковыряться в её содержимом. — Нихуя… — офигел он от картинок. Лиза ему всё объяснила. А я тем временем смотрел на реакцию пухляша. Штырит его, штырит… Точно так же, как Кристину штырит от лайков, Лизу — от допинга, а шутницу Нону — от марихуаны. Трупы, которые я увидел на фотографиях, отображали желания убийцы. Я покачал головой: — Тц-тц-тц… Тот, кто это сделал, вырос в проблемной семье. Власть над слабыми мальчиками даёт ему хоть какое-то чувство силы и любви. — Грустняк… — выдохнула Лиза. — Пусть твой отец поищет примерного семьянина с типичной патриархальной семьёй. Хм… а вот этот след на руке интересен. Сильно же он хотел сдавить руку ребёнка… Как же скучно… Ничто во мне не откликается. — Реально? — удивилась Лиза. — Вот же мразь! — Да… Если его так бесили руки детей, значит, его бесили руки родителей. Били его, наверное… Или просто касались без эмоций. Он хочет, чтобы люди вокруг умирали. Смерть для него — это душевный покой. Тимофей посмотрел на меня так, словно предположил что-то такое, что может меня обидеть. Лиза затряслась от негодования к маньяку: — Подонок, тьфу… Мне тоже иногда хочется кого-то убить, но я могу не делать этого! — Мы хоть и разумные, но животные, — развёл я руками. — Кто-то умеет обуздать свои инстинкты, а кто-то делает глупости, потому что это заложено в его природе. Всё как в природе. — Удушила бы его этими самыми руками! — потрясла девушка кулаком. — Нет. Не удушила, — улыбнулся я. — Ты к этому времени сто раз устанешь на тренировках. — Может, ты и прав… Мы замолчали. Тимофей решил, что это его шанс: — У меня тоже есть одна мысль… Но скажу только Мише. Извини, Лиз, это мужской разговор… Он произносил это с очень большим чувством вины. Тимофей не любил даже иллюзии конфликтов, так что ему было нелегко попросить Лизу уйти. — В смысле? Если будете о дрочке рассказывать, то мне всё равно. — Ну… Я плохо умею говорить, ты не так меня поймёшь. Пойми… Лиза страдальчески вздохнула и возвела глаза к потолку. — Нха-а-а! Ладно! Я уйду. — Потом она добавила тише: — Тупые мужики… Когда Лиза хлопнула за собой дверью, Тимофей сел на пол. Я погладил его по голове, почёсывая макушку, и сказал: — Она чувствует злость, и в её голову приходят только злые мысли. Возможно, у неё скоро месячные начнутся. Ты правильно сделал, что попросил её выйти. Парень расплылся и что-то невнятно промямлил. Увы, я не расслышал. Эх, опять приходится играть в «угадай мелодию»... — Предположу, о чём ты подумал, — начал я. — Возможно, ты видел кого-то из детей в даркнете. Но если ты об этом скажешь, тебя посчитают педофилом. Так? — Ну… Да, я попал в точку. Так что я продолжил: — С точки зрения истории, все живущие на земле — это потомки педофилов. До сих пор продают четырнадцатилетних девочек старикам. А раньше это было… традиционными ценностями. Если не выдать девочку замуж до шестнадцати, она считалась старой девой. Если не родит в первые годы замужества, на неё косо смотрели. — Угу. Я не делаю ничего плохого. Я же не убиваю детей… — Зло и добро находятся на сторонах одной монетки. Ты никого не заставляешь страдать. — Дома ко мне самому относятся, как к ребёнку… — грустно сказал Тимофей. — Я думаю, нет. Ты подсадил свою родню на удобную любовь, которую они ждали от своих родителей. — Мне рот затыкали иногда… Какой же из меня тогда родитель? — Говорю же, Тимофей… — Я посмотрел парню в глаза. — Они хотели, чтобы их услышал кто-то вроде тебя. Чтобы ты их только слушал… И поэтому… ты даже рядом с друзьями… только… слушаешь. Он грустно вздохнул и взял меня за руку. Тимофею стоит принять то, что без эмоциональных потрясений он навсегда останется таким. Нет, конечно, чисто теоретически он может пересиливать свои кривые установки, начать громко перебивать и терпеть конфликты. В теории — да, на практике — вряд ли. Он плюшевый мишка! Молчите рядом с такими, и они начнут говорить. — Я вот что подумал… Ты говоришь об этом маньяке так, словно сам это чувствовал. Тимофея трясло. Мысль, которой он поделился, имела много шипов и выходила из глотки, как туалетный ёршик, приспособленный для пыток. — Я эмпат и умею ставить себя на место других людей, — пояснил я. — И чувствовать то, что чувствовали они? — Да, Тим. Как только в мозг проникает осознание, что любые эмоции одинаково естественны… они… превращаются в детали Лего. Вроде бы, разные, но у всех них есть что-то общее. Животная природа. Парень отвёл взгляд. Я не мешал ему смотреть в другие стороны. — Везёт тебе, — сказал Тимофей. — Я что-то не могу ничего почувствовать. — Ну не сказал бы. Эмпатия приносит много боли… потому что в каждом человеке есть боль. Сомнительное везение. — Ого… Поэтому я использую эмпатию как оружие. Это своего рода суперспособность. Как у собак… Они тоже понимают, когда что-то идёт не лучшим образом. Пусть я и не чувствую запах гормонов, но я могу представить, о чём бы я думал, если бы имел точно такое же выражение лица, как у собеседника. Богатая фантазия, так сказать. Кто-то мог бы назвать меня тёмным эмпатом… — Ты правильно делаешь, что изучаешь поведение детей и тянешься к ним, — сказал я, едва не добавляя: «Бог тебя простит». — Так ты найдёшь подход к родителям. Напечатай потом на бумажке, как искать аккаунт того маньяка. — Хорошо… Без понятия, о чём он подумал. Возможно, я ошибся со многими предположениями, и он считает меня слишком самоуверенным. Но он сам виноват в том, что я не знаю правду о нём наверняка. Я задавал вопросы и ждал долгих монологов, как у девочек. Будь Тимофей полностью открыт, то мы бы пообщались более продуктивно для него. Внезапно Тимофею позвонила на телефон его мама. Он сказал ей, что с ним всё хорошо. Правильно, что не добавляет её в чёрный список. Любой человек из моего стада может оказаться трупом на следующий день. Такие проверки сдерживают моё чувство вседозволенности. А вот сам Тимофей терпеть не мог, когда о нём волновались. Вижу, как напрягаются его брови и насколько вымученно его «всё хорошо». Представьте, что он таскает не только груз своего жира, но и целого слона. Опека во взрослой жизни никогда не способствует взрослению. Истинно взрослый человек самостоятелен ещё с детства. Самостоятельность — это когда только ты один ответственен за свою жизнь. Больше никто и ничего тебе не обязан. Думаете, почему эгоистичные сволочи выглядят самыми взрослыми среди взрослых, ха-ха? Когда Тимофей совсем расслабился, я выпил из его руки. Жирновато, но зато какое-то разнообразие. Он ничего не понял. Парень отдал мне флешку, и мы позвали Лизу. Она очень ждала, как я переведу мысль Тимофея на её «язык». — Значит, так, — сказал я. — Тим сделает так, что у твоего отца появится крупная зацепка. Но ни меня, ни Тима ты не знаешь и никогда не была с нами знакома. Поняла? — Ээ… В смысле? Какая же она тупая иногда, боже мой… Вечно приходится всё разжёвывать. Может, поэтому мне перехотелось пить её кровь? — Если скажешь отцу, откуда ты взяла эту зацепку, он привлечёт тебя и к другим таким делам. Ты же не хочешь работать у него и круглосуточно видеть подобные фотки? И даже видео… Когда эти дети ещё были живыми… Она всё поняла и отрицательно замотала головой с широко открытыми глазами. — Мамой клянусь! — Умей хранить такие секреты. — Блин, — что-то вспомнил Тимофей. — А если это кто-то из депутатов окажется? Нас же зароют. — Отец Лизы не идиот, — пожал я плечами. — В этом случае мы просто… сохраним информацию на память. Когда этот преступник оступится на чём-то другом и будет слабее всего, вот тогда мы снимем камень с его говна. — Круто ты сказал! — с уважением кивнула Лиза. Даже Тимофей хмыкнул. — Ой, Миш… У тебя здесь… кровь? — посмотрела девушка на мой подбородок. Я заглянул в зеркало. И правда, не вытер несколько капель. Расслабился совсем. И почему Тимофей мне об этом не сказал? Неужели он давно предполагает, что я вампир? — Блин, прыщи расковырял, — притворно ругнулся я и умылся над раковиной. Потом я повернулся к смертным и воззвал к силам своей крови. — А вы думаете, почему я не люблю включать свет и сижу на диете? У меня тоже есть проблемы. — Ахах, да ладно, с кем не бывает, — засмущалась Лиза. Тимофей же просто уставился на меня, как на святой грааль. Говорю же, Лиза сильная даже умом. Ей легче сопротивляться Присутствию. — Как же я вас обожаю, друзья, — улыбнулся я так, чтобы выглядеть радостным. Радость усиливает эффект Присутствия. — Вы всегда понимаете меня. А это сложно сделать… Теперь, судя по их лицам, Лиза и Тим думают не о крови на моём лице, а о своём выполненном долге передо мной. Они кайфуют с того, что нашли подход ко мне точно так же, как я нашёл подход к ним. Пусть радуются и обманываются. У них не будет участи Роберто, который действительно нашёл ко мне подход… Не будет участи моей древней возлюбленной, которая просто случайно совпала с моими вкусами. Я оружие, а не крепость. — Так, а теперь мне надо привести лицо в порядок, — сказал я. — Оставите меня одного? — Да-да… Конечно… — промямлила уже и Лиза. Они очень быстро ушли. Я выключил весь свет в ванной и больше ничего не видел. Темнота очищала мои мысли. Пока Марк не приехал, я хочу сбросить с себя роль лучшего друга-человека. Тьма… Наконец-то я чувствую её. Вспомнился голос Шамиз. Она очень хорошо проводила занятие для наших прихожан. Вы полны страданий, и поэтому вы здесь, среди нас. Усядьтесь поудобней на ковёр, используйте подушки. Возьмите карандаш и клочок папируса, который лежит перед вами. Представьте на папирусе свой силуэт, но не рисуйте. Закрасьте его карандашом сверху-вниз, как если бы он там был. Это вы сейчас, полные душевной боли и страхов. Перед вами чаша, наполненная водой. Положите клочок папируса туда. Отпустите ваши тревоги в воду. Теперь вы умерли. Вы утонули в этой чаше. Но вы переродитесь вновь. Давайте пройдем путь перерождения вместе. Ложитесь на бок и свернитесь в позу эмбриона. Закройте глаза. Расслабьте лицо. Расслабьте шею и спину. Расслабьте руки. Расслабьте живот. Расслабьте ноги. Из тьмы вы пришли и во тьму вы вернётесь. Вы младенец. Вы слабы, но тьма окутывает и оберегает вас. Почувствуйте, как тьма проникает в вас. Тьма — это отсутствие всего. Ни проблем, ни забот. Только вечный покой. И вы в покое. Вы во тьме. Вас нет, потому что во тьме нет существования. Ваша последняя жизнь умерла, и теперь вам дозволено расслабиться. Не нужно ни есть, ни пить. Ничего не нужно. И вас не терзают желания. Во тьме пусто, но у вас есть всё, что вам нужно. Тьма не имеет температуры, и вашего дыхания тоже нет. Растворитесь во тьме. Тьма напитала вас. И вы родились. Не открывая глаза, ложитесь на спину и выпрямитесь. Ложитесь так, словно собираетесь уснуть. Расслабьтесь. Вы не обязаны быть сильными. Никто не обязан. Но здесь, в храме тьмы, вы под защитой. Вас накормят и напоят, когда вы захотите. И вы не обязаны делать что-то взамен. Прислушайтесь к своему телу. Скажите, если ваше тело что-то хочет. Вам стало холодно? Вот, вы уже под приятным одеялом. Не стесняйтесь говорить, когда вам что-то нужно. А вам жарко? Вот, для вас включен вентилятор. Он обдувает только вас и никому не мешает. Дышите свежестью и прохладой полной грудью. Кого нужно обнять? Ага, вас. Почувствуйте объятия любви и заботы. Вы желанны и нужны. И у вас по-прежнему нет никаких тревог и забот. Всё сделают за вас. Вы ведете себя правильно. Вы говорите о том, что вы желаете, чтобы это получить. И за это вы любимы еще больше. Вы разные, но вы одинаково идеальны. У вас у всех есть темная сторона, потому что вы пришли из тьмы. Вы уникальны, но вы равны. И вы всегда получите то, что желаете. Представляйте лишь тьму… Говорят, что надежда — это луч света, но знайте: свет можно погасить, а темнота будет с вами всегда. Ммм… Ещё не пресытились мной? На мой телефон поступило сообщение. Вениамин сказал, что приехал Марк и две девушки. Хм… Интересно, как они рассядутся? Моё место теперь свободно. Они могут как на свои три стула сесть, так и как-то иначе. Вероятно, пока они ждут меня, готовят истории на ставки и обмениваются теми историями, которые большинство и так знает. Почему-то я уверен, что меня сделают ведущим. Никому не хочется, чтобы я рассказывал какие-то истории, если проиграю. Мне даже кличку никакую не дали, хотя друг другу они их давали ради развлечения. Вениамин, например, однажды чуть не сжёг какую-то еду и тушил её феном. Вот так он «Феном» и стал. Пусть Марка отвлекут разговорами. А я ещё немного наслажусь моментом… Прикосновение тьмы такое ласковое и аккуратное, словно это руки матери. Если над людьми стоят боги, то над богами — чистый свет или чистая тьма. Если бы я выглядел перед своей паствой по-настоящему, у них совсем снесло бы крышу. Кто-то посчитал бы меня ангелом и пал мне в ноги. Кто-то из скептиков стал бы задавать мне много вопросов. Кто-то возжелал бы меня и кинулся сношаться. Кто-то бы убежал в ужасе. Впрочем, в храме оно так и происходит. То, что во время ритуальных церемоний я изображаю Сета по-своему, накладывая на себя иллюзию ещё более прекрасной и неземной красоты, не отнимает у меня величия личности. Бог… Люди часто считают, что если бы он существовал, то в мире всё было бы хорошо. Ни рака у маленьких детей, ни ранней смерти хороших людей, ни других несправедливых вещей… Я же считаю, что богам очень нравится это таким, каким оно есть. Великое разнообразие — это не про идиллию, а про оттенки катастроф. Подумайте только: даже в самой одинаковой группе чего-либо найдётся разнообразие! Кто-то страдает и глупо умирает, а кто-то страдает и приспосабливается так, что перестаёт страдать. Каждую группу сущего можно поделить на делимые группы. Мир — это не полка с игрушками, а фракталы, складывающиеся в удивительную цельную картину! Фракталы повсюду: в мёртвом мире, в живом, в социальной жизни и в индивидуализме. Как будущий бог я восхищён миром, в котором есть бесконечное количество разнообразия! Что такое «справедливость»? Когда все получают по своим заслугам? А что, если у всех одинаковые заслуги, но люди так не считают? Если где-то убыло, то где-то и прибудет. Справедливость мира не имеет ничего общего с инстинктивной материнской любовью и баловством. Мир справедлив тем, что непрерывно совершенствует себя и ищет наилучшую форму существования. Для этого нужно совершить множество ошибок и исправить их. Для этого нужно… страдать. Молитвы, ммм… «Боже, спаси моего мужа от алкоголизма!» «Господи, убереги меня от искушений на командировке!» Ха-ха-ха, настоящий бог никогда не станет слушать подобные глупости. Уморительно… Любящий бог убьёт мужа-алкоголика, чтобы спасти молящуюся от её бессмысленного груза, и откроет ей мир всех возможных удовольствий, чтобы она своей головой знала, что и почему не следует повторять ни в каком виде, а что можно и нужно повторить. Молящийся на самом деле хочет стать счастливее сам, а не сделать счастливыми других. Он запутался в чужих мнениях и не может понять, что чтобы другие люди были счастливы, нужно стать счастливым самому. Есть один очень-очень древний миф о Ра — боге солнца, который каждый день проезжал по небу на своей колеснице и озарял простых людей своей энергией и счастьем. У нашего клана есть своя версия этого мифа. Эон, повторяющий сам себя в вождях племени, диктаторах и единоличных властителях, гордо воспринимал своих подданных как смешной мусор, который никогда не достигнет его величия, как бы высоко не пытался взлететь. Сет же пошёл против Ра: воплотил себя в материальном мире, став первым вампиром, и собрал своих последователей для разрушения несправедливых догм бытия. В ответ на эту дерзость Сета остальные эоны создали собственных вампиров, а дальше вы знаете… Это то, о чём говорят мои братья и сёстры по клану. Здесь мы подходим к тому, что тирания Ра — это когда счастливый человек нарекается плохим, остальным запрещается становиться такими же, а несчастье встречает похвалу. Тирания единственного счастливого человека. Тирания солнца. Напоминает политическую ситуацию на постсоветском пространстве, не так ли? Но Ра лжёт. Обращаясь к свету, люди остаются во тьме. Обращаясь ко тьме, люди обретают внутренний свет, сами превращаясь в миллиарды звёзд. А тьма — это неизвестность и равнодушие. Это риск, опасность, битва за лучшее место, конкуренция, лихорадка умов, жестокость. Это жизнь! Да, я могу умереть в этом страстном танце с тьмой, но если я ошибочен, то я и должен умереть! Почему же тогда мне уже почти триста пятьдесят лет? Значит, я всё правильно делаю. Да. Всё, что я делаю, правильно. Я стремлюсь стать богом, подобным вентру во власти, но не создаю культ продуктивности и не довожу до идеала то, чему не обязательно становиться идеальным. Я наслаждаюсь мгновениями мира, как тореадор, но избегаю решений, ведущих к моей смерти. Я потребляю много информации, как носферату, но не делаю это с их алчностью. Довольствуюсь тем, что имею; даже если все мои активы внезапно исчезнут, я взбодрюсь от нового витка существования. Начинать с нуля очень весело! Словно больше нет ничего того, чего ты стыдился раньше, и есть больше шансов сделать всё хорошо с ПЕРВОГО раза. Ещё я люблю разнообразные трюки, как тремер, но никому не подчиняюсь. Эти маги крови боятся того могущества, которое им открыто. Словно маленький ребёнок, впервые зашедший в магазин с комиксами и настольными играми, они теряются, шокируются и хватают то, что знают лучше всего, при этом не понимают тех детей, кто хватает что-то другое. Одним комфортно в их Пирамиде, где старейшины спускают молодняку указание брать конкретную вещь с полки, а другие хотят убежать в магазинчик поменьше. Но их старейшины — это не создатели магазина, а всего лишь более старшие товарищи, которые на самом деле тоже ослеплены многообразием трюков. Я как носитель древней мудрости не глазею по сторонам этого метафорического магазина, а неспешно исследую одну вещь за другой. Сортирую то, что изучил. Пытаюсь предугадать, что находится в следующих коробках или книжках. Проверяю свою теорию на практике. У меня иной подход к «трюкам». Живя медленно, я накапливаю куда больше энергии для быстрых движений, чем кто-либо другой. Кто-то может ненавидеть или презирать меня за это… Но какое мне дело до мнения тех, кто убивает себя своими же руками? В тему «метафорического магазина» представляется, что Малкав — это тот, кто открыл все книжки и коробки одновременно. Группа экскурсантов, в которых вошли все знания сразу. Вот они и сходят с ума. Прямо сейчас я опёрся на стену и смотрю в непроглядную темноту. Нет даже щели под дверью, из-под которой выбивались бы маленькие лучики света. Темнота… Я провёл рукой перед лицом и заметил движение. Что ж. Либо свет откуда-то всё же идёт, либо я невольно воззвал к своей крови. Сосредоточиться на движении… Если водить рукой сбоку, то она видна лучше. Ммм… Очень интересное наблюдение. Постепенно темнота начала окрашиваться волнами и странными абстрактными фигурами. Кажется, я начинаю видеть свою ауру… Эти всполохи повсюду, и в районе рук их больше всего. А что, если я возьму стакан для зубных щёток? Я помню, где он стоит. Я слышал от Роберто, что он умеет считывать остатки эмоций на вещах… Но до сих пор у меня никогда не получалось это сделать. Тогда почему я явственно вижу, как стакан в моей руке наполнен водой? Вытаскиваю из него щётки. Вижу распускающийся бутон розы… Информации об окружающем мире становится всё больше и больше. Я понимаю, что то, что я вижу — это не что-то настоящее. Оно не выглядит как настоящее. Оно выглядит, как сон, наслоенный на реальность. Я не вижу цвет щёток. Но… Что, если я прикоснусь к двери? Она становится как бы светлее, но пятнами. Ощущение, что я сам подсвечиваю её. Надо проверить. Нет, в зеркале я не вижу ни одной светящейся точки. Значит… Я стал сильнее, пока наслаждался моментом. Понять бы ещё, что значит то, что я увидел… Или… Возможно ли, что Роберто всё ещё живёт во мне? Роберто… Ты потерял внутренний голос и не можешь достучаться до меня теперь. Ты вынужден наблюдать за мной… Слушать мои мысли. Мои бесконечные мысли, которые были бы пустышкой, если бы я не менял с их помощью мир… И ты больше не страдаешь. Ты анонимный зритель моей жизни. Возможно, ты и сам понял, что так лучше для тебя. Твои лучшие качества стали моими качествами, а твоя боль была растерзана моей болью. Пусть ты и был немного физически сильнее меня тогда, но ты имел сомнительный жизненный опыт, который не делал сильной твою личность. Моя же жизнь… идеальна. Я идеален. Поэтому я поглощу целиком любого, чьи эмоции я не могу изменить. Ведь именно так… они меняются. И ты стал счастливее, став частью идеального меня. Я не отпущу тебя никогда. Итак… Я насладился моментом, и теперь я хочу пообщаться с Марком. Я открываю дверь. Постепенно мои глаза привыкают к свету. Он не очень яркий, это терпимо. Смотрю на себя в зеркало, чтобы проверить, не слетела ли моя иллюзия, пока я был самим собой. Хм… Кожа стала серее и светлее. Правлю то, что слетело. А то мои детишки ещё испугаются, что мне стало плохо. Да, я мог бы по-настоящему сделать себя похожим на человека не через Затемнение, чтобы кто-то мог сделать селфи и не удивиться потом при повторном просмотре фотографии. Я делаю кожу более человекоподобной, если хочу, чтобы моё лицо находилось перед глазами моей жертвы очень долгое время. Но в данный момент… я этого не хочу. Человеческая температура тела тоже является иллюзией Затемнения. Я проверял. Выхожу к столу. Иду неторопливо… Этот момент прекрасен. Марк сидит на моём месте около Кристины, слева от него сидит Вениамин. Марк отворачивается, как только наши взгляды пересекаются. Судя по его выражению лица… Он настроен на сражение этикетом. Да… трясётся весь, боже мой. Ммм… Напротив него по бокам от пустого стула сидят две милые вампирши. По правую сторону от Марка сидит дитя Шерифа, Эльвира. Армянка, связанная с местной мафией. Её соседка — Лиза. Ммм, эта дочка прокурора точно найдёт темы с бруха. Пустой стул стоит прямо напротив того, где сидит Марк. Что ж он так ошибся с расчетом? Я буду смотреть прямо не него, как я и хотел. Пока я иду, в голове тореадора точно панически бегает эта мысль. А поздно! Я сяду буквально через пару секунд. В левой от Марка стороне, то есть справа от свободного стула, сидит милая шатенка с каре. Её кожа очень живая, даже её соседка Нона светлее. Кажется, эту робкую вампиршу зовут Кирой. Игрушка Мелиссы… Интересно, какая она? Когда я только-только зашёл в зал со столом, Кира смеялась с Ноной на какую-то их тему. Может, мне вести себя с Кирой так же, как с Ноной? В этом случае я узнаю о Кире всё за какие-то пару секунд. И эти две вампирши уставились на меня с таким же страхом, какой витал в голове Марка. Постойте, кажется, я не говорил, откуда я знаю Эльвиру? Это очень забавная история. Дело в том… что она сама заговорила со мной в Элизиуме. [Москва, Элизиум. На прошлой неделе] Ха-ха-ха… Как же Александра и Леонид стараются обрести надо мною власть! Мы стоим в зале и обсуждаем последние новости. Они оба переспали со мной в восьмидесятые, а до этого были кем-то вроде любовников друг для друга. Усиленно делают вид, что у них со мной ничего не было, а когда я делаю намёки, хотят убежать. Но не могут! Им нужен какой-то повод, чтобы выбраться из капкана моих слов, а его нет. Сейчас Мелисса не проводила никаких мероприятий, мы просто случайно пересеклись. Если бы Александра и Леонид говорили друг с другом откровенно, то не испытывали бы проблем. Но понимаете… Примоген Тореадоров запуталась в своей паранойе и слишком многих настроила против меня. Если кто-то узнает, что я ей очень даже нравился и что она вообще нашла во мне утешение после любовных проблем с Князем, то Александру даже могут низвергнуть с должности Примогена. Леонид Глебов… Он потомок Князя. Образцовый, преданный своему клану вентру. Он рвёт на себе три шкуры, чтобы оставаться правой рукой Князя в делах Элизиума. Поборник традиционных ценностей, давно определившийся со своими предпочтениями… Он подружился со мной и теперь тайно увлечён Темой. Есть только одна вещь, которую называют Темой с большой буквы. БДСМ. Более того, в наших сессиях Лео был во всех ролях. У меня есть доказательства того, что он был моим сабмиссивом. Да, мы даже трахались, и он хорош даже как нижний. Когда я уехал, то предложил ему отправиться со мной. Не знаю точно, из-за чего конкретно он отказался, но его чувства ко мне переросли в ненависть. Когда мы с ним говорим наедине, он выдаёт свою детскую обиду. Он оправдывается тем, что тогда его слишком многое держало в Москве, но если посмотреть объективно, то он всего лишь доверился интуиции. Умничка. Если сородичи узнают, что и Леонид ко мне неравнодушен, то он потеряет свой титул Гарпии и какой-нибудь внутриклановый титул. Вентру невероятно одержимы этими титулами, как будто они реально что-то дают. И в этот прекрасный момент, когда наша троица обменивается колкостями, к нам подходит ещё два сородича: брюнетка с армянскими чертами лица, о которой я пока почти ничего не знаю, и ещё неизвестный мне мужчина с тростью. Второй сородич выглядит очень представительно: хорошо уложенные волнистые чёрные волосы, две тонкие полоски бакенбардов, полностью закрывающий тело чёрный костюм и слуховой аппарат на ухе. Он выше меня, но горбится и прихрамывает. А взгляд… Ох, ещё один трудоголик, пытающийся быть хорошим и идеальным… Всё ясно. Потрёпанный жизнью и не-жизнью мальчик. Мы представляемся друг другу. Этого мужчину зовут Феликс. Почему-то мне вспомнился кошачий корм, и я представил этого мальчика с кошачьими ушами. Феликс поймал мой взгляд и отвёл его. Выглядит старше, чем я, но боится меня? Какой милый! — Лео, а это твой ученик, о котором ты мне рассказывал недавно? — сладким голосом спрашиваю я. — Да, кхм, он… — Леонид открывает глаза чуть шире. На его лице написано, что своего мальчика он мне не отдаст. Но только я замечаю эту реакцию. Тут ко мне делает шаг Эльвира. Жаркая, открытая брюнетка с красивым маникюром. Она в восторге от моей энергетики и пытается заговорить со мной… — Ух ты-ы-ы! Какой, хи-хи, вы… Кха-кха… Ой, а я… я… хи-хи-хи… Меня… Я Эльвира. Она хочет построить мне глазки? Боже мой, да она чуть ли не складывается пополам от стеснения и хихиканья! Мне тоже становится весело. Не каждый день к вам подходит вампирша, которая учится подчищать за голодными сородичами, но не может связать двух слов при взгляде на незнакомца! Ха-ха-ха-ха! Я прямо-таки чувствую, как нервный неуверенный смех застрял в её горле. Мне тоже становится смешно. Мне нравятся эти эмоции! Очень вкусно. Продолжай, девочка… — Всё в порядке, — улыбаюсь я. — У вас была тяжёлая ночь, я смотрю… — Да, я сейчас… — шепчет она через силу. Краем уха я услышал, что каблуки Александры спешно отдаляются от меня, А Лео тихо говорит своему младшему брату по сиру: — Пойдём. Да-да, правда, пойдём. Всё нормально, так можно. Феликс негромко спрашивает: — Это тот, о котором ты… — Да, — с нажимом в голосе говорит аукционист и делает первый шаг. В Элизиуме часто нужно молчать. Ммм, ну и пусть уводит своего мальчика. У меня и моих хватает. Тем временем, Эльвира выпрямилась и громко сказала: — Прошу прощения, сеньор. — Ничего, давайте попробуем второй дубль. Как я уже говорил, меня зовут Мигель де Агилар. Я по привычке позапрошлого века поцеловал ей руку, лишь слегка касаясь кожи губами. Заодно запомнил, какова её кожа на ощупь. Но жест, равнодушный для Александры, вызывает взрыв смущения в брухе двадцать первого века. Однако будем осторожны. Перебарщивать с эмоциями бруха опасно. А то они звереют и разрывают собеседников пополам. — Эльвира, хах… — весело зубоскалит девушка. Неплохо, неплохо. Не озверела. — Давно я не общался с такими яркими сородичами, как вы, — зеркалю я её эмоции. — И инициативными. Мы обменялись парой шуток о тухлом этикете Элизиума. Я поиронизировал, что при чопорном общении любой бы заскучал даже в окружении роскоши, и этим я попал в самое сердце. Как я понял из эмоций собеседницы, Эльвира любит приключения на свою голову. Мне нравится с такими общаться. — Ах да… чуть не забыл. Вы же дитя Шерифа, я правильно услышал? Один сородич просил меня передать вам эту карточку, — вспомнил я про просьбу Раджи, моего дитя. Он подумал, что только я способен показать этой милой брухе прелесть клуба Шамиз. Эльвира повертела плотную визитку в руках. Название Cuir de Chat, или «Кошачья шкура» — ха-ха, пардон, кожа — звучало из уст Раджи как «Квир-чат» или «шкура», и меня очень смешило, что только во втором случае он вкладывает дополнительный смысл в это прозвище. Эльвира увидела логотип и приподняла брови: наверное, она уже знала об этом ночном клубе. В уголке визитки значился её персональный номер. — Спасибо… Интересно, кто это мог быть… — Она задумчиво убрала визитку в свою маленькую дорогую сумочку. — Если он захочет, он сам вам скажет, — загадочно произнёс я и игриво предложил: — Не хотите присесть, сеньорита? Эльвира кокетливо смахнула волосы на плечо. По-видимому, моё внимание ей крайне льстило. — Можно и присесть, — согласилась девушка. Внезапно Эльвира что-то вспомнила, резко обернулась и посмотрела по сторонам. — Как-то нехорошо я от своих корешей отпочковалась… — Ммм? — обратил я внимание на то, что она говорит свои мысли вслух. «Блин, Эля, фильтруй базар!» — читалось на её смущённом лице. — В общем, неважно, — затараторила она. — Испания, наверное, сильно отличается от нашей угрюмой Москвы? Я бы, наверное, так в депрессию ушла, если бы надолго уезжала оттуда. — Различия, конечно же, есть... — ответил я и галантно взял девушку под руку. Я повёл Эльвиру к угловым диванчикам. — Но зима в Москве мне нравится больше. Благодаря центральному отоплению в помещениях можно раздеться... А испанцы ходят в свитерах и мёрзнут. Что касается угрюмости... Не заметил, что вы, сеньорита, угрюмы. — Я воздушно-мягко улыбнулся. — У вас очаровательный смех и улыбка, я мог бы наслаждаться ими вечно. Ведомая мною, Эльвира вальяжно уселась на диване и закинула ногу на ногу. — Такой вы, конечно... Комплиментами меня засыпаете. Спасибо, — чуть менее естественная улыбка. Глаза выдают желание польстить мне. — Мне генетика не позволяет ходить со сложным лицом. — Девушка о чём-то подумала и хихикнула. — Ну… жаль, правда, ваших ребят, но все хорошее рано или поздно возмещается плохим. Живёте в тёплой стране — получайте отсутствие отопления. Так что вы раздевайтесь, пока есть возможность. Мы все всё поймем… и, может, даже оценим. Вампирша нагло разглядывала меня, как диковинный экпонат. Её гордые мысли рвались наружу, но на лице отпечаталась маска азарта. Азарт, ммм… — Ммм, интересные вещи вы мне предлагаете, сеньорита... — Я умилённо подпёр щёку ладонью. — А ведь мы только сегодня познакомились. Скажите... Рассказывали ли вам обо мне что-то? Возможно, вы просто знаете меня лучше, чем я вас? Я лёгок как цель соблазнения и очень доступен. Каждый момент с моими бесконечными партнёрами необычен. Так я борюсь со скукой. Чтобы найти один маленький алмаз, приходится раскопать целую гору пустых камней. Если это не алмаз, а жеода… её надо расколоть, поставить на полочку и искать новую. Так что про меня везде ходят какие-то слухи, как будто я общаюсь не только собственным ртом, но и чужими. Смешно, не правда ли? Эльвира отшутилась: — Конечно, одни гадости про вас говорят! Где только уши ни пригреешь… Давайте сделаем вид, что я ничего этого не слышала, и у меня нет причин не знакомиться с вами ближе. Мне больше нравится доверять своему мнению. Ну а если вы действительно маньяк с ножом, познакомлю вас со своими друзьями, отлично впишетесь в компанию. А она умнее, чем ей кажется. К слову о последнем… Считаю ли я себя маньяком? Наверное, нет… Да, я убивал и не раз. Иногда я убивал намеренно, да. Пару раз я делал это потому, что сам процесс убийства приносил мне удовольствие. Но я не испытываю потребность в периодических убийствах. Я не ловлю кайф от того, что кто-то меня ловит. В общем-то, мне плевать на других людей и сородичей. Я хладнокровен. К слову, я не ем ни алмазы, ни жеоды. Я просто ими любуюсь со стороны и касаюсь их иногда. — И правильно рассуждаете, — ответил я. — Как я вижу, вы сородич без... как это сейчас говорят... лишних заморочек. Мне это нравится. Я ведь могу быть более откровенным с вами? Этой фразой я словно отошёл на пару шагов назад. Общение — это танец. Иногда такой танец начинается очень страстно, как сейчас, а иногда это медитативный медляк, как мои разговоры с Шамиз. Хоть я и холоден, я даю горячему партнёру много места для его пламени. Эльвира кивнула. Её огонь понемногу уменьшался. Я решил начать её просвещение. — Вы обязательно услышите обо мне, — махнул рукой я. — И не только от сородичей моего клана. Нас оставили наедине друг с другом не просто так, сеньорита. Дело в том... что и Александра, и Леонид глубоко запутались в своих чувствах ко мне. Когда-то они были любовниками... Но потом в Москву приехал я... С Александрой я завёл роман, а с Леонидом — деловые отношения по продаже и скупке редких оккультных вещиц. Я обоим им очень нравился. А потом я был вынужден уехать из Москвы, но никто из них не рискнул поехать со мной. И, чтобы не страдать и не тосковать, они выбрали ненависть. Да, сейчас они меня ненавидят, но меня это нисколько не волнует. Их ненависть беспочвенна, они внутренне понимают это, но боятся признаться мне вслух. А уж другим... и подавно. Их попытки уличить меня в распутстве — ничто иное как найти реальные доказательства их эмоциям. Сейчас они думают, что я наброшусь на вас, сеньорита, как на очередную добычу. Мне, конечно, весело флиртовать с очаровательными незнакомками, но это ведь просто игра и развлечение. Для настоящего флирта необходимо длительное знакомство... Не хотите ли щёлкнуть их по носу? Азарт Эльвиры вспыхнул новой искрой в прекрасных карих глазах. Моё предложение выходило за рамки невинных шалостей. Вампирша прищурилась и вгляделась в мои глаза. За ними спрятан ум, который её собратья, вероятно, даже не хотят видеть. — Ну… Если вы рассчитываете на мое участие в этой теме, то давайте поподробнее. А я уже подумаю, соглашаться или нет. Мне то просто так укатить некуда, а, извиняюсь, гадить у себя дома — идея ну такая себе. Я закинул ногу на ногу и невозмутимо пояснил: — Я не говорил, что рассчитываю на вас, сеньорита. Я о вас почти ничего не знаю кроме того, что вы дитя Шерифа, которой... меня попросили передать визитку, если я вдруг с вами пересекусь. Кроме того, если бы я хотел щёлкнуть Александру и Лео по носу, я бы это сделал и в одиночку... Для меня это не предоставляется сложным. Но вот вам... Вам это может оказаться не по силам. Кто знает? Лично я не знаю. Но если вы расскажете о себе немного больше, я смогу дать вам ответ... Может, у вас есть талант, о котором никто не подозревает? — В конце я игриво подмигнул, чтобы подогреть азарт девушки. — Ну а зачем тогда предлагать кому-то еще, раз сами можете? — лицо Эльвиры приобрело некоторое скептическое выражение. Она подмигнула в ответ, словно копируя меня. — Я не предлагал, — хитро ответил я. — Я спросил, есть ли у вас такое желание... Из чистого любопытства. Сейчас мы просто знакомимся и узнаём друг друга получше, не так ли? — Конечно-конечно. Эти вопросы всегда из чистого любопытства и задаются, — сыронизировала бруха. — Я так раньше спрашивала у знакомых, есть ли у них лишние деньги. Обычно не бывало. Может, это потому что я забываю их возвращать... Ну так а этот ваш «щелчок по носу» — это что-то из разряда тех странных желаний, которые спонтанно приходят в голову, и ты немножко пожалеешь, если это сделаешь. Бывало у вас такое? Например, стоишь в метро и очень хочется взять и бросить телефон в лобовое стекло поезда? Я внутренне посмеялся. Когда я только-только осваивал это чудо научной мысли, я изрядно напрягал мозг, и другой сородич на моём месте бросил бы не только телефон в стекло поезда, но и поезд на стекло телефона. Я же просто знал, что у меня получится его освоить без проблем в одиночку, так как я знал язык, на котором я его осваивал. Так решаются многие проблемы. И я всё освоил. Я посмотрел на не очень красивую картину, висящую вдали. Простой пейзаж… Наверное, Мелиссу достало, что перед картинками кто-то вечно стоит до самого закрытия Элизиума. — Что у меня только не бывало... — задумчиво-философски произнёс я. — А уж с телефонами... Нет, их сейчас называют смартфонами. Без них сейчас никуда, что бы там мои ровесники ни говорили... Но менять их каждые три-четыре года такая мука! Это запомни, то запомни, третье проверь... Да, иногда его хочется выкинуть куда подальше и вернуть старые добрые времена с голубиной почтой. Приходится уговаривать себя, что у смартфона куда больше плюсов, чем минусов. Вы ведь тоже так делаете, чтобы сдержаться? Эльвира гоготнула: — Вы только в обычной речи их смартфонами не называйте, а то по-дедовски звучит. — Хм, спасибо. Возьму на заметку, — порадовался я совету. — Меня обычно больше смущает, что потащат меня на разборки всякие, время потеряю, сил кучу. Оно мне надо? Вот если бы я умела в воздухе испаряться, ничего уже и не останавливало бы. Слушайте, а как вы голубями письма отправляли? Ну типа вдруг их сожрут по дороге или ещё что? Последний вопрос рассмешил меня. — Хах, а как сейчас люди отправляют посылки? Примерно так же и раньше было всегда. Теряются посылки примерно с такой же вероятностью, как раньше терялись письма... А вот что до вашего волнения... Если вам хочется немножко пошалить в Элизиуме, это можно легко организовать так, что... вам не только испаряться не придётся, но и наоборот, можно хоть... каждую ночь здесь присутствовать, и ничего вам за шалости не будет. — Я провёл рукой по воздуху, словно рассказывал про далёкие сказочные страны. — Это же Элизиум. Здесь ничего никогда не меняется... кроме новых лиц, конечно же. Ммм... Правила игры в Элизиуме всегда одни и те же, в них есть свои лазейки. Только от вас, сеньорита, зависит, сможете ли вы ими воспользоваться. Хотите узнать, можете ли вы это сделать? Что вы умеете, к примеру? — С ума сойти можно, присутствовать каждый день в месте, в котором ничего не меняется… — вампирша усмехнулась. — Чувствую себя как на собеседовании. Не люблю нахваливать себя, но у меня много талантов. Я отлично умею открывать пиво зубами, краситься за рулём, договариваться с теми, кем остальные обычно брезгуют, и наизусть знаю «идущего к реке». Это вам о чем-нибудь говорит? Увы… Лучше бы она спросила у меня про аниме, которым увлекается Вениамин. Я, конечно, много знаю, но я не малкавиан. — Нет... Но я могу погуглить, и это будет о чём-то мне говорить. — Мне всегда нравилось использовать современный сленг так легко, как будто я с ним родился. Да и по моему внешнему возрасту мне сложно дать больше двадцати трёх лет. — А вот умение договариваться с теми, кем остальные обычно брезгуют — действительно очень полезный навык. В опытных руках это очень мощное оружие... Впрочем, здесь вам не обязательно его использовать. Ммм... Если только вы не хотите стать Примогеном. Но для маленькой шалости вам будет достаточно притвориться той, кем вы не являетесь, и сказать немного лжи. Я, конечно, мог бы вам подсказать хороший и более подробный план действий... Но только если вы действительно хотите, мм, «щёлкнуть». — Я щёлкнул пальцами по воздуху, представляя на этом месте нос местного Князя. — Ладно, хорошо, хочу, — Эльвира покорно вздохнула, мол, уломал. — А мы всё? Мы точно достаточно хорошо знакомы? — Для этого... достаточно хорошо, — двусмысленно произнёс я. — Вот только в Элизиуме много ушей... И хоть Дисциплинами в открытую пользоваться запрещено... Как говорится, не пойман — не вор. Понимаете, на что я намекаю? — Ну, мы-то будем об этом знать, осадочек останется, совесть замучит. Такие вопросы хорошо решаются в курилке. Пойдёмте, выйдем? — попыталась отмазаться бруха. — Я буду зарабатывать себе… — она достала из кармана коробок сигарет, чтобы прочитать надпись под страшной картинкой, — пародонтоз. А вы можете просто постоять за компанию. — Прошу, сеньорита. — Я встал и протянул Эльвире руку. Перед выходом мы остановились около гардеробной, чтобы надеть верхнюю одежду. Люблю своё чёрное пальто. Мне в нем комфортно. Уже снаружи наш разговор продолжился. Я закурил вместе с девушкой. — До чего забавная картина... — задумчиво произнёс я. — Двое Сородичей делают вид, что вышли покурить, и думают, что снаружи нет ни Носферату, ни Малкавиан, ни Последователей... Впрочем, неважно. Задавайте вопросы, Эльвира, и я отвечу вам на них... в честь приятного знакомства. Бруха осмотрелась по сторонам. Наверняка проверяла, нет ли названных вампиров рядом. Естественно, она никого не заметила и непонимающе посмотрела на меня. Мол, не параноик ли я? Нет, я не параноик. Я точно знаю, что рядом с Элизиумом любят ошиваться такие как я, такие как носферату и такие как малкавиан. Всякую мелюзгу я сразу вижу. Греют уши, собирают информацию. Но более опытные их собратья скрыты от моих глаз… Говорить ли об этом Эльвире? Нет, пусть будет счастлива в неведении. Пусть сначала станет сильнее. — Ну вот как сделать этот ваш «щелчок»? — спросила вампирша. — Чтобы весь Элизиум поржал над ними, а я была как бы... не при делах? Невидимые сородичи! Если вы стоите неподалёку и подслушиваете нас, знайте! Любой старейшина на моём месте предложил бы Эльвире такой план. До этого легко додуматься, когда ты существуешь несколько веков. Так что я не считаю, что мы секретничаем. Мы развлекаемся! Это то же самое, что курить сигареты, когда ты вампир и не чувствуешь никотин. — Зависит от ваших актёрских талантов, сеньорита, — охотно ответил я. — Если они высоки, тогда вам нужно будет притвориться, что мы с вами переспали. Когда в Элизиуме станет многолюдно, вам будет нужно разболтать как можно большему количеству сородичей, что вам со мной было очень хорошо. Можно даже в красках расписать позы... А, можно ещё добавить, что вы попробовали шибари и БДСМ в роли нижней, и вам очень понравилось. Ммм… На другую многолюдную ночь вы должны закатить истерику, что не виделись со мной несколько ночей, и от этого очень страдаете. И… что вы вообще ненавидите меня за то, что я, подонок такой, не могу быть с вами каждую ночь. Громко постенайте рядом с Лео и Александрой о том, что я куда-то уехал несколько ночей назад, а вы не можете ждать. Предположите, что я хотел забрать ваше влияние и статус, поэтому и вообще обратил на вас внимание, когда вы подошли ко мне сами. В общем, постарайтесь выглядеть злопамятной и алчной дурой. Ни один сородич в здравом уме не пойдёт на такое осознанно, поэтому вас не заподозрят во лжи, но все будут проводить параллели между вами и нашей чудесной парой. Будут шептаться, что Лео и Александра тоже питают ко мне такую неприязнь, а значит, они просто хотят потрахаться со мной снова. Когда вы начнёте слышать эти шёпоты о них, настанет время исправить свою репутацию. Рассказывайте всем, что были неправы, когда ненавидели меня, ведь на самом деле вы просто ревнуете меня к другим сородичам и людям. Скажите, что так поступают только... мм... тупые малолетки. Скажите, что отпускаете меня, но с удовольствием повторите ваш сексуальный опыт со мной снова, если я этого захочу. Всё запомнили? Мне самому понравилась речь, которую я артистично толкнул. С экспрессией и страстью. Да, когда я хочу, я выражаюсь соответствующе собеседнику. — Хи-хи-хи, ну, все с вами понятно, — не сдержала Эльвира свои эмоции. Было бы безумно смешно, если бы в этом плане что-то пошло не так. — Запомнила и чувствую, это будет забавно, хоть и заморочено, как во всяких старых романах. Надеюсь, ваши уважаемые бывшие не решат откусить мне голову чисто из ревности? — О, поверьте, они вас ещё поддерживать будут, — отмахнулся Мигель. — Леонид, к примеру, любит раздавать советы. А госпожа Канари, как она себя называет... Ммм... Обратите внимание на выражение её лица, когда она начнёт думать, в моём ли духе переспать с первой встречной или нет. — При мыслях об этом я улыбнулся во все зубы. — Хотел бы я видеть её лицо в этот момент... Ах да, ни в коем случае не говорите об этом тореадорам, вентру и тем, кто с ними тесно общается. Разумеется, я точно никому о вашей затее не скажу. Я красиво выдохнул струйку дыма и потушил окурок о стенку мусорки. Чёткие, выверенные движения, словно мой Зверь не боится огня. Скажу откровенно, мой Зверь так сыт и доволен, что он уже давно не чувствует опасности от таких искорок. Он уверен во мне. Я не идиот, чтобы тушить сигарету пальцами. Не дурачок, который доводит себя до голодного истощения. Не хрупкая птичка, которая ест по чуть-чуть и садится на электрические провода. — Не говорить про вашу хитрую задумку или про то, какой вы невероятный любовник? — усмехнулась брюнетка. — Последнее активно готовы, извиняюсь, размусоливать… только тореадоры с вентру. Иначе будет как-то... неинтересно. — Первое, конечно. И потом... Какая задумка? О чём вы? — очевидно-притворно удивился я. — То, как вы себя поведёте — ваше собственное решение, не навязанное никем извне. — Я подошёл немного ближе к Эльвире и томно произнёс вполголоса: — А то, какой я любовник, каждый делает выводы сам... Что ж, если не возражаете, мне нужно идти. Уже довольно поздно. После этого мы попрощались. Вот и сказочке конец, а кто слушал — молодец. Правда, настоящий конец — это когда все действующие лица умирают. У нас же всё только началось. Через некоторое время Шамиз рассказала мне, что Эльвира решила потренировать этот «пранк века» на малознакомой сетитке, то есть на Шамиз. Первое посещение клуба, одно слово за вторым… Как уже было сказано ранее, было бы безумно смешно, если бы в моём плане что-то пошло не так. Оно и пошло не так… Пха-ха-ха… Вот умора! Начнём с того, что Эльвира слишком завралась. Она рассказала моей сестре, что у нас состоялась бдсм-сессия, в которой я являлся сабмиссивом и вообще нижним. По словам брухи могло показаться, что я запущенный извращенец, который ищет себе госпожу. Шамиз ещё при разговоре с Эльвирой предположила, что та ей врёт, а уж когда я просвятил сестру насчёт моего плана… Ммм, давно мы так не смеялись. Я понял, что Эльвира — очень творческий человек, у которого воображение хлещет через край и только сейчас нашло выход. Ей бы вместе с Мелиссой сесть и книгу написать… Или встретиться с дитя Шамиз и написать фанфик… В эту ложь не поверит не только Шамиз, но даже Александра и Леонид. В ту ночь, когда Марк нашёл себе сопровождение в виде Эльвиры и Киры, я тоже находился в стрип-клубе Златы. Мне захотелось проверить, как ко мне стал относиться Марк после всего пережитого. Я увидел его в компании Киры, Феликса и ещё какого-то мужчины. Марк увидел меня. Я улыбнулся. Марк чуть не отшатнулся и постарался спрятаться за собеседниками. Я получил нужную мне информацию и отошёл в сторонку, прикрываясь Затемнением. Немного позже к ним подошла Эльвира. Они поговорили и встали. Наверное, решили прогуляться по залу. Марк чувствовал, что я где-то рядом, и продолжал пригибаться. Бедный мальчик… Умнеет. Ум приносит боль, страх, тревогу… Он птичка, на которую смотрит большой и пока ещё медленный змей. Беги, Марк, беги. Ха-ха-ха… А Эльвира, узнав о моём нахождении где-то поблизости, вела себя более разумно. Она не тревожилась, не суетилась. Интересный сородич. Может, мне тоже сделать её сильнее, чем она есть? Но что тогда делать с Марком… У меня нет столько щупалец, как у осьминога. Нет, раз я начал с Марка, им же и закончу. Не стоит отвлекаться. Чтобы юный тореадор не волновался из-за меня понапрасну, я мысленно отпустил его на все четыре стороны. Когда сородичи рассредоточились по клубу, я подошёл к одиноко сидящей Эльвире. Как бы описать наш разговор… Чтобы не утомлять… Я мило и доброжелательно передал Эльвире, что знаю про её ошибку в клубе Шамиз. Посоветовал, над чем ей стоит поработать, чтобы уж в Элизиуме всё точно прошло безупречно. Эльвира задумалась и сказала, что не уверена в себе и своём языке. Поэтому она решила свернуть лавочку совсем. Что ж, на то её воля. Разумный поступок от сообразительной девушки. Я пожал плечами и подчеркнул, что мне всё равно, захочет ли она подшутить над моими бывшими или не захочет. Развлечение на то и развлечение, чтобы отказываться от него, когда заблагорассудится. Не так ли? Чуть после я узнал от Марка, что Эльвира придёт с ним ко мне. [Настоящее] Я иду к единственному свободному стулу плавной походкой. Видели когда-нибудь гипнотический эффект от движения змеи? Когда пятнистый удав или питон расслабленно перемещается вперёд «гармошкой», то чётные части его тела движутся с пятнами в одну сторону, а нечётные — в другую. Все присутствующие смотрели на меня, как загипнотизированные. Если я хочу, то выделяюсь среди смертных, как жирные буквы в художественном тексте выделяются на фоне тонких. Когда я не хочу выделяться, моё существование всё равно заметно, как курсив на фоне обычного шрифта. Так легко упустить разницу между настоящими эмоциями и теми, которые я вызываю с помощью Дисциплин… — Дорогая, рад тебя видеть! — по-человечески улыбаюсь я Эльвире и обнимаю её. Она обнимает меня в ответ. Её мышцы скованы, как ржавые запчасти старого механизма. — Привет, ха-ха-ха… — отыгрывает бруха мою хорошую знакомую. — Привет, Арчи, — машу я рукой тореадору. — Привет. — Марк смело смотрит на меня и делает вид, что он не боится. — А вас, леди, я ещё не знаю… — поворачиваюсь я к Кире. — Меня зовут Михаил… Приятно познакомиться. Я протягиваю ей руку. Она может пожать её, как мужчина, но кладёт свою ладошку очень неуверенно. Конечно, в этом случае я формально целую её, как любую другую женскую ладонь. — Ки-к-кира… — пищит она и краснеет. Краснеет. Вау. Вампир… покраснел. Я не верю, что она не человек. Как бы близок я был к Узам, если бы Мелисса или Марк решили обхитрить меня с помощью Киры… Может ли такое быть, что это аномальное создание слишком далеко от проклятия вампиризма? Например, слабая кровь… Может. Очень даже может. Что она делает рядом с помощницей Шерифа? Насколько я знаю, в Камарилье принято уничтожать слабокровок. Хм… Да, только попробовав Киру на вкус, я смогу разгадать загадку этого парадокса. Прекрасно. Мне ещё рано умирать! Так много удивительного есть в этом разнообразном мире… Я сел на стул, перекинул ногу наногу и столкнулся взглядами с Марком. Никуда ты от меня не убежишь, сладенький… Перед присутствующими уже лежали листки с названиями историй. Некоторые влюблённо поглядывали на меня, а Эльвира спешно дописывала свою ставку. Передо мной лежала колода с ролями. — Хм. Я снова ведущий, полагаю? — уточнил я. — У тебя голос красивый, — сверкнула зубами Нона. Одна из моих историй связана с тем, как я помог ей достать дозу. — Мы решили единогласно, — пожал плечами Веня. — Но если хочешь, я могу побыть ведущим. Марк, сидящий рядом с Вениамином, возразил: — Нет, не надо. Ты вроде говорил, что он очень хорошо играет… Дайте нам с девчонками разогреться. — Затем тореадор обратился ко мне: — Без обид. — Я не говорил, что против, — улыбнулся я, любуясь эмоциональной гаммой блондина. Тореадор покрылся невидимой испариной и постарался завязать разговор с Кристиной. Я посмотрел, какие роли в колоде будут участвовать, перемешал её и наугад раздал всем по карточке. Николай — который модник — завороженно глядел на движения моих рук. Когда-то он проиграл большую сумму родительских денег в покер. Здесь он «слезает с иглы», ровно как Кристина пытается не делать селфи ради лайков, а Нона — заниматься творчеством на трезвую голову. Кира последовала примеру Марка и старалась разговаривать с соседкой — Ноной. Их болтовня ничего не значила для меня, потому что Кира очевидно врала о себе. До чего забавная картина: больше всего меня стоит бояться смертным людям, однако нервничают только бессмертные. Вот она — сила тайного знания... Когда все посмотрели свои роли, я тягуче объявил: — Город засыпает... Присутствующие замолчали и закрыли глаза. Вика немного улыбнулась. — Мафия просыпается…