Виды кровожадности

[Марк] Блять. Мне попалась роль мирного, но я теряю контроль над своим лицом. Все подумают, что я мафия… Не то чтобы мне было стыдно рассказывать то, что я подготовил… Просто не хочется как-то сливаться в самом начале. Я планировал, что Кира с Эльвирой отвлекут старейшину… Но почему он, блять, смотрит на меня?! Сука. Нужно было заслониться кем-то из девчонок, а между Кристиной и Вениамином посадить другую девушку. Так… Спокойно, спокойно. Я слишком зациклен на Мигеле. Это плохо. Он наслаждается тем, что я думаю о нём. Даже не скрывает этого, гад! Хорошо, что он сейчас ведущий. А то представляю: его кто-нибудь убивает ради историй, и он рассказывает, что я поцеловал его недавно. Сука! Как вспомню, так хочется биться головой о стену! Ну заче-е-е-м я это сделал?! Так, стоп. Опять думаю о Мигеле… Плохо. Подумаю лучше о том, какую бы песню я сейчас сочинил. В каком жанре и про что? Может, текст написать? Хотя… Может, даже хорошо, что я отвлекаюсь тут на вампиров. Одна из моих старых жертв написала мне, что отправляет меня в черный список. Последний раз мы списывались, когда я был в Твери… И с тех пор она мне ничего не писала. И вот сегодня из глубин диалогов всплывает её имя с единственным сообщением: "Да иди ты в чс!" Я на секунду подумал, что меня кто-то взломал и наговорил всем моим контактам кучу гадостей. Но нет. Вероятно, та девушка обиделась на меня за то, что я ей перестал писать. А может, она просто вкрай охуевшая ЧСВшница, которая считает, что я умею читать её мысли? Я говорил ей комплименты, даже смайлики специальные искал, и вообще жертвовал своим временем ради той тупой пизды. А что я получал в ответ? Пару слов и претензии, что я делаю слишком мало! Да пошла она!.. Мир не вертится вокруг неё. Мы, блять, даже не встречались! Почему она решила, что я её парень? У меня есть дела поважнее, чем развлекать людей из других городов. Вот они, мои дела: сидят за одним со мной столом. Если так посмотреть, то Кристина ведет себя лучше, чем мои прошлые интрижки. Говорит мне в лицо то, что думает, и не сдерживает комплименты. Мне приятно слышать, что я красивый. Хм… Да, я что-то поспешил вешать на Кристину ярлык дурочки. Зажрался, видимо. Надо бы извиниться… Шла вторая ночь "мафии". — Город просыпается… кроме Артура. Арчи, покажи свою карточку. — Да вы издеваетесь! — сказал я и открыл свою роль. — Я мирный лошок, ясно? — Но с историей, которую ещё никто не слышал, — развёл руками Мигель. — Мы слушаем. Остальные уставились на меня. Эти глаза… Они ждут чего-то потрясающего? А вдруг я облажаюсь? Они это точно запомнят. Хм… В принципе, понятно, почему мафия убила меня… Ради истории. — Ладно. В детстве я доставал что-то с полки в гараже… Не помню точно, что. И уронил бутылку с мазутом. — Я увидел по глазам некоторых, что они впервые слышат это слово, и пояснил: — Это такая чёрная густая жидкость, если кто не в курсе. Топливо такое. И ладно бы, я просто уронил бутылку, но кто-то не закрутил нормально крышку, и всё это на меня пролилось. — И всё? — разочарованно спросила девушка с дредами. — Мазут хрен отстираешь, вообще-то. — Публика ждёт смешную подробность… — произнёс Мигель и посмотрел в сторону. Не хотел я говорить такие подробности… Из-за них меня братья обсмеяли… — Да что б вас. Ладно… Из мазута делают смазочные масла для разных механизмов. Половина стола заржала, кто-то фыркнул, а кто-то просто улыбнулся. Придурки… — Да ладно тебе! — Кристина толкнула меня локтём. — Я однажды неправильно волосы покрасила, и меня называли “зелёнкой”. Как будто я зелёнкой волосы красила… — И что? — не понял я. — А ты что, специально на себя мазут пролил? До меня дошло. Приятно, что меня поддержали. — А-а… Ладно, да. Это просто немного личное для меня… Вениамин похлопал меня по плечу и сказал: — Со всеми нами происходила смешная фигня. Только когда мы участвуем в ней, нам не кажется это смешным. — Да, — кивнул парень, из которого я пил. — Личные истории сближают. У меня какое-то странное ощущение. Не могу понять, что это. Словно я сел на свежеокрашенную скамейку, но пока ещё не заметил этого. — Ну допустим… — буркнул я себе под нос. — Поделись своими предположениями, кто может быть мафией, — мурлыкнул Мигель. — Хм… Мне кажется, это ты. — Я указал пальцем на соседку Кристины. — Без обид. — Я?! — девушка удивлённо подняла брови. — С чего это?! Просто я давно научился распознавать притворство. — Мёртвые не разговаривают, — довольно хмыкнул я и скрестил руки на груди. — Продолжаем играть! — громче обычного сказал Мигель и перевернул песочные часы. Понеслось. Споры, крики, возмущения… Оставшимся надо кого-то выгнать. Кира голосует против той девушки, на которую я указал. Эльвира же… А насрать вообще. Они все такие крутые, энергичные. Только несколько пацанов молчаливы — вот они, наверное, меня понимают. У каждого бывает состояние, когда ты садишься, смотришь вперёд и ни о чём не думаешь. Устал. Я очень устал огрызаться на работе и любезничать в чуждых мне компаниях. Раньше как-то всё попроще было… Пусть и среди анархов, но зато свой, и это приятнее, чем в приличном обществе, но совсем один… Хоть сир из Вороны такой себе, но она действительно помогала мне. И её дружки, хоть и подшучивали надо мной, но никогда на полном серьёзе не говорили, что я там лишний… Мне начинает не хватать помощи сира. Я переосмысливаю своё идиотское поведение! Мне был нужен отец — и я слепо бросился подлизываться к богатым сородичам. Обманывал себя, что это всё только ради денег и связей, но если так посмотреть… Я не хочу быть здесь, в тусовке золотой молодёжи. Не нравится мне она! Не моё это! Они не дадут мне дельного совета, что мне делать дальше. Они не вампиры. Перед Златой не хочется выглядеть лошком, который сам ничего не может. Всё же я очень люблю эту женщину. Её волнистые волосы… Вздёрнутый носик… То, как она томно смотрит на меня большими ясными глазами… Я вижу в ней способность справиться с любыми трудностями. Не хочу быть трудностью для неё! Как дурак киваю головой в ответ на все её вопросы и берусь за все дела, которые она мне передаёт. Если ей кажется, что я способен присмотреть за целым огромным клубом — значит, мне это действительно под силу! Вот только… Я не могу смотреть во все стороны и понятия не имею, что мне делать со старейшинами вроде Мигеля. Киру и её приятелей я ещё отловил там более-менее только благодаря тому, что я с ней познакомился случайно недавно. Что интересно, это произошло в том же баре, из которого пьяного меня вытащил Илай… Короче, я плохой наблюдатель стрип-клубов. Мне нужно много кушать, чтобы выполнять эту роль на должном уровне. Кушать пришлось из работниц… Так что пришлось предупредить Киру и её друзей-вампиров, что некоторые стриптизёрши на грани обморока. Получается, я лишил Злату потенциального заработка… Мне стыдно. Я должен был есть как-то мысленно, наверное. Ну или находиться в стрип-клубе только после полуночи, чтобы есть в других местах. Только вот разве так можно? Хм… А когда вообще еженедельная кормёжка её гуля превратилась в полноценную работу охранника? Что-то я не отследил этот момент. Стыдно перед Златой, поэтому она меня и использует, как хочет. Чувствует, наверное, что мне не всё равно, что она обо мне думает. Я хочу, чтобы она меня хвалила… Вечно хвалила… Это такое ненасытное желание, что мне становится плохо. Виктор тоже вроде бы помогает, а вроде бы и нет. Не могу понять, почему он подружился со мной? Мне нравятся его советы и принятие моих чувств к нему, но чем ближе исполнение нашего плана, тем больше я сомневаюсь в этих приятных ощущениях. Могу ли я доверять хоть кому-то в Москве? Где гарантии, что меня не используют? Их нет. Значит, Виктор вполне может использовать меня. Это очень грустно. Я хочу верить в дружбу, а не сомневаться во всём хорошем. Я потерян. И вот я здесь. Сижу напротив сородичей, к которым я не привязан Узами. Пытаюсь не смотреть на Мигеля, не встречаться с ним взглядами. Что боюсь увидеть в его глазах? Не жажду моей крови, нет. Я боюсь, что на меня посмотрят с укором. После переезда мне было одиноко, страшно, тревожно, я боялся опасной неизвестности. Теперь я смог остановиться и посмотреть на свои прошлые действия со стороны… Мне стыдно. Я натворил много глупостей. А сколько глупостей я ещё могу натворить, у-у-у! В таком настроении я пребывал, когда закончился первый раунд “мафии”. Кстати, мирные победили! И я был прав насчёт соседки Кристины. Кажется, её зовут Викой? — Хоть я и выиграла, — неожиданно заявила Кира и шлёпнула рукой по столу, — я всё равно расскажу свою историю! Зря, что ли, готовила? Можно? — Можно, конечно, — пожали плечами подростки. Я же затаился. Мигель, по-видимому, тоже. — Так... Я рассказывала вам историю про то, как я везла таинственный чёрный мусорный мешок, обмотанный скотчем? А ведь все это исходило из классического: наебенелась в хлам и чуть три раза не померла! В общем. Как-то мы заканчивали колледж и решили отметить наш диплом. Накупили пару ящиков пива с водярой, чтобы отметить как следует. До этого я не то, чтобы прям бухала, но в этот раз мы решили прям наебенеться в хлам. Спровадили тихонь у шараги, собрали вещи и поехали за город в дом одного знакомого. Человек одиннадцать где-то. Вечер, может, и был бы тихим, если бы мы не начали его запивать коньяком. По рюмкам на разогрев. Потом пошло ещё больше: водка и ёрши. Я выпила дохуя тогда, чуть раза три в баньке не угорела, наебнулась головой в сантиметре от чугунной печи с багром, то есть с крюком длинным. — Кира указала пальцем на место возле виска, как близко был крюк. — Сука, чуть башку крюком не пробила, но мне было похуй, даже боли не ощутила. Я поднялась и заебашила водяры из горла, после чего под восемь утра вырубилась на кровати с пятью друзьями. На утро, значит, встаю и чувствую, что вырвет, блять, что аж пиздец! Или беги вниз, или строгай прям на пацанов. В общем, впопыхах рванула, как раненый солдат, чуть ли ноги не выкручивая на лестнице. А ведь ещё никакая была! Всю трясло, ведь бухать часа три назад перестала! Выхожу на улицу в оговоренное место для рыготни и начинаю блевать... И тууут, сука... Начинает течь говно! Я думаю: нет блядь, пожалуйста! Не сейчас! Но вентиль открыт: говно хлещет неебическим фонтаном, рвота течет на землю и остановить это я не могу! Ну все блядь, доехала. Уже по пьяни усралась! С горем пополам я вытряхнула катяхи, оттянув штанины портков, и сделала вид, что они не мои, оставила за деревенским сортиром. Но ехать домой нужно через пару часов! Так ещё в машине с кучей парней! В общем. В панике бегу с обдристанной жопой в баню и отмываюсь, а ведь нужно штаны деть куда-то! Воняет же, блять, как шреково болото. Пришлось рассказать знакомой и попросить пакет для мусора и скотч. Благо запаска для моих ног была. Переоделась и скрыла улики зашквара, обмотав сотым слоем полиэтилена. И все ебучие три с половиной часа ехала в машине, в автобусе и в метро, как шахид с говно-миной! Всю дорогу молилась, чтобы пакет не разорвался! Но блядь, про эту историю даже моя бабушка знает. Ведь она учуяла блядскую Шанель номер пять, как только я распаковала эту хуету в ванной. Стыдобище просто. Стол лежал. Я даже похлопал в ладоши. И не только я… Когда история закончилась, её начали громко нахваливать. Мол, ничего себе, как бывает! Кто-то восхищался смелости Киры. Я тоже смотрел на эту девчонку с уважением. Так легко и без причин рискнуть своим авторитетом… только гангрел может, наверное. Или это я слишком серьёзно отношусь к своим постыдным приключениям? Я стараюсь забыть всё, что я делал в нетрезвом состоянии. Чуть из Илая не выпил, например… Срань господня! Из всех, кого я знаю, сильнее и дольше всего осуждает меня сам я. Какой же я урод… Творю херню, стыжусь её и не признаю это, потому что как только я это признаю, я перестану чувствовать себя уверенно. Стану размазнёй… Или я уже размазня, просто обманываю себя? Может, я уже не уверен в себе? Всю мою сознательную жизнь меня опускали вниз из-за внешности и увлечений. Откуда во мне взяться уверенности? Я уверен разве что в том, что таких как я называют альфонсами. Мне об этом сказала моя самая первая девушка. Я признал это, но не изменился. Кира купается в лучах славы. Даже Мигель как-то по-особенному разулыбался, говоря ей что-то. Не слышу, что именно. Я тоже хочу, чтобы мой позор сделал меня душой компании, а не изгоем. Ведущий сменился. Теперь слова зачитывает Вениамин. Коллективно решили играть с дополнением. Что ж, я не против, мне вообще всё равно. Раздали карты. Ух ты, мне выпала мафия! Ну держитесь, смертные! Кто меня там убил в прошлый раз? Но сначала посмотрю, кто не является мафией. Хм… На этапе знакомства мафии Мигель не открыл глаза. Но мстить против него как бы не за что… — А давайте Артура выгоним! — сказала Вика в этап “дневного” голосования. — Так, на всякий случай. А то вдруг он отомстить за прошлый раз хочет? — В смысле?! — ошалел я. — То есть ты снова мафия и снова боишься, что я тебя вычислю? — А ты думаешь, что я мафия, да? Ну валите меня тогда, как раньше. — Вика подняла руки. — Потом будете жалеть, что не послушали меня. Началось бурное обсуждение. Кто-то сказал, что история моя не настолько интересной оказалась, чтобы начинать со второй. Кто-то решил, что самое интересное я приберёг напоследок. И только Мигель наблюдал за происходящим. — Если вам так хочется услышать интересную историю, почему бы вам сначала не исключить Мишу? — Я вскочил с места, всплеснул руками и посмотрел на Мигеля. Стол затих. Старейшина слегка улыбнулся. — Я всё понял… — тихо сказал он. — Да, ты на самом деле мафия. Кто против Артура? Больше половины против меня. Даже Кира подняла руку с виноватой миной на лице. Как так?.. Что я такого сказал? Я… Я просто в шоке. — Покажи карточку, Артур, — сказал Вениамин. Я поморщился и перевернул карточку. Неудачник… — Как?! — ошарашенно воскликнул я. Стол радостно улюлюкал. Мигель сохранял спокойствие: мол, не первый раз угадывает и не первый раз все его слушают. — Интуиция, — загадочно улыбнулся он. — Он почти всегда указывает на мафию, даже если сам мафия, — пояснила мне Кристина. — А если он просто голосует? — спросил я. — Тогда он или не знает, или не хочет выдавать своих. — Чёрт! — Поэтому мы и сделали его ведущим сначала… — Тут ещё по логике так вышло, — сказала Вика. — Он твои истории, наверное, уже все знает, так что ради истории он бы на тебя не указал. — Время историй! — напомнил Вениамин. Я вздохнул и попытался вспомнить что-нибудь интересное. Но ничего не шло в голову… Придётся зашквариться. — Ну… Я однажды делал куни… — с ужасным стыдом произнёс я и закрыл лицо рукой. — О, вот это уже нормальная история пошла! — захлопали мне откуда-то сбоку. — И как? — последовал закономерный вопрос с другой стороны. — Я могу на это не отвечать? — взмолился я. — История определённо не закончена… — мурлыкнул Мигель. Если даже он заинтересован в том, что я говорю… Блин, придётся рассказать до конца. — Да что тут рассказывать-то? Девушка была опытнее меня, сразу дала смазку с фруктовым вкусом. Вот и вся история. — Пф, всего-то… — в глазах старейшины пропал интерес. Я всплеснул руками: — Вот поэтому история короткая! Не умею я так интересно и смешно рассказывать, как Кира. Игра продолжилась. Блин, я только сейчас понял, что не запомнил некоторые истории, которые рассказывали подростки и Эльвира! Мне так не до них, если честно… Когда Кристина разговаривала со мной, я не слушал её, а сочинял свой ответ так, чтобы ей нравилось просто говорить. Мыслями я был далеко. Интриги сородичей, поведение старейшины… Мне нельзя делиться этими мыслями. В то же время, мне совсем не интересно то, о чём любит говорить Кристина. Она же обычный человек… Да, я очень лицемерен. Как и другие вампиры, полагаю… Если бы я свободно выражался, я бы жаловался на свой голод. Но мне никто не подаст крови, поэтому нужно всё делать самому. Совсем не важно, о чём говорят носители этой крови. Мне похуй на их слова! А вот на эмоции — нет. Я люблю, когда кровь моей жертвы заряжена позитивом. Так что вместо того, чтобы слушать и честно отвечать, я скажу что-то такое, что заставит человека порадоваться. Ну и мразота я всё же… А могу ли я стать лучше? Или я стану лучше только тогда, когда не побоюсь осуждения окружающих? В итоге мафия победила. У Мигеля оказалась роль Сектанта, он почти выиграл. Кира снова была мирной, а Эльвире досталась Картель. Я усмехнулся: Кира могла бы попридержать свою клёвую историю. Теперь ей придётся ещё что-нибудь рассказать. — Тут же можно любые истории рассказать, даже не смешные, да? — спросила она. Мигель мягко улыбнулся и ответил: — Если ты выговоришься, то какая разница, было ли нам смешно? Я прав, ребята? Подростки дружно согласились. — Ну тогда… — Кира резко замолчала и понуро опустила голову. Тень упала на её глаза. — С чего начать… Я любила животных с детства. Мой дедушка часто дарил мне книги о них, показывал интересные передачи. У него дома было несколько крыс и ящериц. Мне было одиннадцать лет, когда он… умер. Всех его животных продали. Я хотела как-то увековечить память о нём и попросила родителей завести собаку. Целый год выпрашивала. Но они отказывались, потому что за животными трудно приглядывать. Потом их частный дом обнесли ночью. Родители задумались над охраной. Пока я была в школе, они взяли у соседей щенка дворняжки. Я была очень счастлива! Назвала его Рокки. Жил он, в основном, в будке на улице. Я добилась, чтобы в холода он спал в коридоре дома. Уход за ним переложили полностью на меня, ведь именно я изначально хотела собаку. Выгуливала его перед уроками и после них, готовила ему еду, играла с ним, купала его. Мы стали не разлей вода. Я дорожила Рокки больше, чем родителями, ведь у меня снова был… близкий друг. Эх… Кира вздохнула. Я понял, какой конец у этой истории… Скорее всего, её пёс умер тоже. — Когда мне исполнилось шестнадцать, Рокки свалился передо мной в судорогах и потерял сознание, — продолжила она. — Я запаниковала. Родители не хотели везти его в ветклинику, потому что устали после работы, но я уговорила их. Врач поставил диагноз. Сахарный диабет. Это было наследственное у Рокки… Ну и неправильное питание, конечно же. Ему сделали укол, стало лучше. Надо было изменить его питание, а ещё постоянно контролировать Рокки в клинике и покупать уколы инсулина, что очень дорого. Родители… не желали тратить деньги на его лечение. Хотели усыпить или оставить всё, как есть. Я разругалась с ними… Кира ещё долго рассказывала свою историю. И о том, как она пожаловалась московской бабушке на безответственность родителей, и о том, что они могли просто давать деньги, ведь уход за псом и так был полностью на Кире. Старушка тут же предложила переехать к ней и поступить в московский колледж. — Я не чувствовала с родителями родства… Мы всё чаще скандалили. Так я и переехала в Москву. Да, большим собакам рекомендуется жить в доме с участком, но лучше иметь здорового пса в квартире, чем мёртвого — в доме. Верно же? Д-да… — Врезать бы твоим предкам хорошенько! — выпалила Эльвира. Стол праведно загудел. Кто-то поинтересовался, сколько стоит инсулин для собак. Кира посмотрела направо и налево, а затем назвала смешную сумму в три тысячи рублей. Уверен, она вспомнила самый дорогой вариант. Конечно же, подростки посчитали её родителей чересчур жадными. Но так как они сами были недовольны своими предками, то начали вспоминать собственные обиды. Я промолчал. Не хочу думать о том, что не приносит мне удовольствия. Мигель поднял руку, и все замолчали. — История ведь не закончена, я полагаю? — напомнил он Кире. — Нет. На самом деле… Родители поддержали мой выбор. Даже не стали решать за меня, куда мне поступать. Я думала стать поваром, аниматором или менеджером гостиничного бизнеса. Хотелось чего-то творческого… Но из бесплатных оставался лишь повар и менеджер. Я выбрала второе, так как там больше денег. Переехала к бабушке с Рокки… Через несколько лет она завещала мне свою квартиру. Потом она… умерла. — Кира шмыгнула носом и закрыла глаза рукой. — Простите… Сейчас… Так! После колледжа я устроилась в макдак. Однажды на корпоративе так напилась, что… Эх. Я забыла про укол. Смотрю — а Рокки уже мёртвый лежит. Вот. Соседка Киры гладила её по плечу. Судя по лицу Эльвиры, она тоже хотела утешить гангрельшу, но Мигель между ними был препятствием. Он ждал, когда Кира посмотрит на него. Я тоже догадывался, что вампирша вот-вот расплачется кровавыми слезами. Не знаю, что из этого будет, но постараюсь спасти Маскарад. — Расскажи ещё какую-нибудь историю про говно! — разрушил я тишину. — Артур! — неодобрительно нахмурился Вениамин. — Что? Я не смогу развеселить Киру так, как она сама может. Гангрельша потёрла глаза и через силу улыбнулась. — Точно, у меня же ещё одна история есть! Подрабатывала я однажды в летнем детском лагере в столовке… Нам нужно было срочно сдать анализы для медкнижки. — На этих словах девушка повеселела. — А хранить их было негде. Ну то есть… Пришлось их оставить в холодильнике на кухне. Дело шло к ночи… Мы напились. Одной из других студенток почудилось, что за окном кто-то есть. Она испугалась, что это может быть призрак или маньяк. Я подошла к окну и крикнула: "А ну убирайся отсюда! Мы страшные люди! У нас говно в холодильнике, мы тебя им закидаем!" Кира так артистично это выкрикнула, что все, включая меня, моментально заржали. Даже Мигель, кажется, не удержал смешок. Да уж, Кира — нечто! Не зря я положил на неё глаз в том баре, из которого меня однажды Илай вывел… Почему из всех баров она выбрала именно тот? Чем дольше я об этом думаю, тем больше уверен, что это Илай её туда послал. За мной следить. Она хоть и не колется, да даже клан свой не раскрыла в первую нашу встречу, но в Элизиуме легко сложить два плюс два. Тем временем, настала очередь рассказывать историю Мигелю. Кристина около меня как-то напряглась. Некоторые другие подростки тоже отвели взгляд от рыжеволосого. В глазах пухляша читалась мольба: "Может, как-то обойдёмся без его историй?" — Итак, мои сладенькие… — мурлыкнул он и бросил взгляд на соседку Киры, девушку с короткой стрижкой и пирсингом. — Сводил я однажды одного из вас в ночной клуб… Там толкали экстази. Тот, с кем я был, хотел новых ощущений и уговорил меня найти барыгу. Я посоветовал выпить не целую таблетку, а половинку… Но тому человеку показалось, что я беру его на "слабо", и выпил целых две. А сверху ещё и пивом заглушил. Я тут же повёл его проблеваться. Пока мы искали туалет, таблетки начали действовать. Но вот в чём загвоздка… К желанию трогать всё подряд прибавились галлюцинации. Я понял, что таблетки были разными, а значит, что последствия могли стать ещё хуже. В туалете все кабинки были заняты, время утекало сквозь пальцы. Человек тот никак не хотел блевать в раковину. Я вызвал ему рвотный рефлекс сам. Засунул руку в рот и достал до небного язычка. Кто-то попробовал меня оттащить… И рвота попала не в раковину, а на этого спасателя. На мои штаны тоже попало. Я объяснил ситуацию, так что обошлось без драки. Такая вот история. Девушка с пирсингом аж посерела. Но сделала вид, что это не про неё: — Ха! А что с тем человеком-фонтаном стало потом? — Он наотрез отказывался вызывать скорую, так что пришлось промывать ему желудок водой из-под крана. Пить и блевать. Уже без моей помощи. А потом пить активированный уголь… — Ну и истории у тебя, конечно! — буркнула Эльвира. — Л-ладно… — выдохнул Вениамин. — Предлагаю на этом закончить… Кто хочет со мной приготовить еды на завтра? — Я! — Кира подняла руку. Тут меня окликнула Кристина, и я не услышал, что Мигелю сказала Эльвира. Они вдвоём пошли на улицу, а также несколько других курильщиков. Вениамин с Кирой ушли на кухню. — Ну как тебе игра, Арчи? — спросила Кристина. — Хорошо, что Миша про меня не рассказал… — усмехнулся я. — А, то есть это ты пил экстази? — подколола девчонка. — Нет. Мне и без наркоты хватает впечатлений. — Да, да, знаем мы. Верёвки, да? Я прищурился и поднял брови. — Спросила у меня фетишистка на покусы, — ответил я. — Уел. Что ж… Слушай, ты же, вроде, как взрослый живёшь, да? Скажи, что это ещё за "дела", о которых мои родители вечно говорят? Я им предлагаю на их выходные слетать в Европу, а они вечно говорят, что дела… Никогда у них на меня нет времени! Очередного жениха выискивают, наверное… Я бы поперхнулся, если бы что-то ел. "Как взрослый"... Даже смешно в каком-то роде. — Когда живёшь сам по себе, так мало времени, чтобы говорить о делах… — хмыкнул я и пожал плечами. — Как нотный лист… Его проще назвать партитурой, чем перечислять каждую ноту и её расположение. — Ноты можно услышать, если их сыграть. — Кристина подняла указательный палец. — Дела можно увидеть, если ты посмотришь по сторонам, — парировал я. — Каждая вещь, которую ты видишь в своём доме — это итог какой-то деятельности. Девушка завертела головой. — А этот дом? Мы всего лишь отдали деньги! — Вениамин, наверное, приложил немало усилий, чтобы вообще разобраться, как нужно снимать жильё и какое лучше взять. Да и деньги-то не ваши, а ваших родителей. Мы обсуждали тонкости взрослой жизни ещё какое-то время. Чем больше Кристина задавала вопросов, тем приятней она становилась в моих глазах. Она с рождения была лишена многих сложностей моего детства, так что не удивительно, почему мы не нашли общий язык сразу. Но то ли под чьим-то влиянием, то ли от естественного взросления в её наивной головушке появились умные наблюдения. Я тоже подбросил дровишек в костерок её размышлений. Во-первых, что её реальность очень далека от реальности большинства людей. А во-вторых, что проблемы Кристины перестанут быть проблемами, если она перестанет получать деньги от родителей, ведь тогда начнутся совсем другие проблемы. Эльвира заскочила в дом, быстренько попрощалась со всеми и уехала по делам. Кира и Вениамин закончили готовить, а потом Кира тоже уехала. Это что, получается, я остался без защиты? Моё растерянное лицо заметил пацан один… как его… Николай? Темноволосый такой, окологрузинской наружности. Это из него я пил. — Чего грустишь, Арчи? — спросил он. Его большие детские глаза бегали из стороны в сторону. — Можно же тебя так называть? — Да я думал, что девчонки останутся до утра хотя бы… — уклончиво ответил я и быстро посмотрел по сторонам. Старейшину не видно, но по прошлому опыту кажется, что это временно. — О том, что было раньше… Как я отрубился? Я вроде не пил сильно… — тихо поинтересовался Коля. Что ж, вот и наступил этап, где нужно вешать жертве лапшу на уши. — Ты показал мне, где можно почистить зубы, а потом бубнил что-то про Мишу и сексуальную ориентацию. Тебя шатало. Я прислонил тебя к стенке, чтобы ты не ударился головой о раковину или ванну. Потом я ушёл. — Да я, вроде, чётко спросил у тебя… — Забей, это было давно, — перебил я и махнул рукой. — Лучше сейчас спроси то, что тебе было интересно. Чтобы ты точно знал, что тебе не приснился мой ответ. А то бывает, что мозг путается… — Блин. Мне казалось, что у нас что-то было… Я фыркнул. — Я хоть и выгляжу, как гей, но в беспорядочные связи с мужчинами не вступаю. — А Миша? Между вами что-то точно есть. Я наблюдал сегодня. И почему подросткам так важно думать об отношениях? Ах да… У них же отношений ещё нет. А у меня есть, вот мне и плевать уже. Что же мне на это ответить? Я не могу сказать правду. Но и лгать тоже не могу, потому что ложь должна быть согласованной. Тяжёлый вопрос. — Ух… Ну и предположения у тебя! — округлил я глаза. — Я знаком с ним всего ничего! — Меня обсуждаете, ммм? Мигель обнял меня за плечи и вопросительно уставился на Николая. Я на секунду остолбенел и мгновенно оттолкнул Мигеля. — Хватит! — прошипел я в глаза старейшины. Чуть клыки не выдвинул от злости. Он окатил меня обжигающим холодом и кислотным безразличием. Раньше мне стало бы страшно… Но теперь я набрался смелости и не отвернулся. — Так-то лучше, — хмыкнул Мигель и скрестил руки на груди. — А то сам предлагал мне, чтобы я соблазнил тебя, но ведёшь себя так, словно совсем этого не хочешь. А потом вдруг целуешь меня. Как мне на это реагировать? А ведь действительно… Мне стало стыдно. — Знакомые, да? — сказал Коля и щёлкнул пальцами. — А я говорил, что между вами что-то есть! Ебучий поцелуй. Зачем я это сделал?! Теперь Мигель будет часто вспоминать его. Зачем… Я ведь не был бухим тогда, да? О чём я только думал?! Сбежать бы… Так. Я пришёл сюда по доброй воле. И не развлекаться пришёл, а ловить связи. Да, рыбалка не на моей территории, но я не впервые рискую. Мне нужны связи… Почему у меня такое ощущение, что я опять просто развлекался? Хернёй какой-то страдал. В "Мафию" играл, ага. С Кристиной базарил. Ну лошара же, ну. — Давай сделаем заявление, — подмигнул мне старейшина. — Определимся, кто мы друг для друга. Коля, к слову — гей. Он без пары, поэтому его волнует этот вопрос, ведь так? — Д-да… — нервно сглотнул тот. — Я не люблю об этом говорить, но меня действительно… возбуждает только гейское порно. Офигеть! Какая честность и прямота! Хотя... Если этот секрет прошёл через фильтр речи, то что же скрывается по-настоящему хорошо? — Ну не привык я говорить так, — развёл я руками. — А надо. Самое время сказать о себе честно, — настоял вампир. — Я… Кхм. Так… Окей. Я давно не играл на гитаре в группе. Хочу найти музыкантов, у которых водились бы деньги. — О, я на барабанах играю, — сказал Колян. — Правда? Не знал. — Ты не спрашивал. — Хм… — Арчи, не отклоняйся от темы, — прищурился Мигель. Чёрт! А я надеялся, что моя уловка сработает… — Я не отклоняюсь, — злобно прищурился я в ответ. — Когда я ищу себе пацанов в группу, я не думаю об ориентации. И о тебе я тоже не думаю… Миша. Опасно! Я перешёл через черту панибратства. Старейшине это может не понравиться. Или… ему плевать? Не могу понять. — Тебе будет проще объяснить нам тот поцелуй, если ты начнёшь воспринимать меня как свою интрижку… малыш. Сука! А-а-а, как же меня это злит! Я готов разорвать Мигеля в клочья, хоть умом и понимаю, что это очень глупо и заведомо обречено на провал! Успокоиться… Нужно успокоиться. Вдох-выдох, вдох-выдох… — У-у-у, да у вас тут разборка целая! — присвистнул Колян. А ещё подошло несколько других подростков. Я не люблю быть центром конфликта. Слишком много факторов нужно учесть при подборе слов. Соответствую ли я стандартам ближайших обычных людей; сходится ли моя речь с тем, что обо мне знают присутствующие вампиры; не противоречу ли я самому себе; не аукнется ли мне явная агрессия; могу ли я обратить всё в шутку или нет; не разлюбит ли меня тот, кто любит меня; буду ли я доволен итогом конфликта и так далее. Слишком много фильтров на каждую реплику, слишком мало времени на обдумывание. Это не музыка, которая играется сама собой. Это лавирование между скалами глупости и водоворотами заблуждений. — Ты прав, — хищно улыбнулся я. — Я бегаю вокруг да около и никак не могу определиться с тем, кто ты для меня. Ты ведёшь себя со мной так, словно давно знаешь меня… Пусть это и не так. Знаешь ли, чувак, это обескураживает! — Я вытащил из кармана ключи от байка и повращал их вокруг пальца за кольцо. Это помогало мне чувствовать дары моей крови и добавлять сверхъестественное убеждение в любые слова. — Ты ведь приставал ко мне с поцелуями, когда был пьян. Это от тебя шла инициатива. Я не стал отшивать тебя грубо, мало ли как на тебя действует бухло и кальян. Да, ребята, я сказал ему, что он может попробовать соблазнить меня в трезвом виде, это правда. — Я обернулся к подросткам и завлёк их на свою сторону. Да, я тоже знаю этот приёмчик. — Я бросил вызов и тусовался с ним ещё пару раз. А тот поцелуй… Я сделал его ради прикола. Чисто чтобы показать, что я не девственник и умею целоваться. Почему же ты умолчал об этом, Миха? Я незаметно ото всех сильно сжал свободный кулак. Смотреть в глаза старому тореадору — сложнейшее испытание. Даже я уже могу сделать так, чтобы любой мой собеседник обосрался на месте. А Мигель называл способности куда покруче Взгляда Ужаса… Толпа перешёптывалась между собой. Кто-то поспорил, что я прав. Хороший знак! — Ух ты, а ты умеешь кусаться… — задорно ответил Мигель и медленно похлопал в ладоши. — Какая страсть, какой огонь! Как обычно, делаешь меня виноватым во всём… Если же ты ко мне ничего не чувствуешь, то почему не подыгрываешь мне, когда я флиртую от скуки, а воспринимаешь мои подколы всерьёз? — Почему же я не подыгрываю? Тот поцелуй был именно что "подыгрыванием". — Ха. Ха. Ха. Мой мальчик… — тише сказал мне старейшина так, чтобы это услышал только я. — Мы оба знаем, чем это было на самом деле. Не ломай комедию. На пару мгновений я было сдался и скривился от беспомощности... Но сейчас были силы продолжать гнуть свою линию. Я вернулся в прежнее боевое состояние. — И какой же смысл мне называть нас любовниками? — напористо спросил я исподлобья. Как же я горжусь за себя! — А ты хочешь называть меня любовником? Ммм… Сначала переспи со мной по-настоящему, сладкий. А потом посмотрим… Я вспомнил, как отшил одного старпёра в стрип-клубе, и это воспоминание придало мне уверенности в себе. — Нет. Ты не смог меня соблазнить… так что нет. Чуть не вырвалось: "Держись от меня подальше". Понятия не имею, почему Мигель меня не прогоняет из этого дома и даже не напоминает о том, что я тут на птичьих правах. — Ты говоришь это со страхом, — заметил он и посмотрел на моё плечо. — У тебя вся рука напрягается. Едва коленки не трясутся. Хах, забавно… Ты лжёшь. Я успел изучить язык твоего тела, когда ты говоришь то, в чём очень не уверен. Если я действительно прислушаюсь к своим ощущениям, то… Там будет что-то вроде: "Ну можно же попробовать, ну на полшишечки! Ну мы же не по-человечески трахаться будем! Может, так, погладим друг друга и разойдёмся… Ну как ни посмотри, а Мигель хорошо сохранился и внешне, и ментально! Ну почему бы и нет?" Черт, слишком долго обдумываю свою речь! Мигель заметил мою заминку и подошёл вплотную ко мне. Я заставил себя остаться на месте. Не время позорно поджимать хвост! — Ты не понимаешь слова "нет?" — поднял я правую бровь. — Это ты не понимаешь слова "нет", Арчи. Ты наступаешь себе на горло. Кстати, это вижу не только я. Мигель посмотрел на Николая и одну из девчонок. Те кивнули. — Не решай за меня, что я чувствую, чувак. Его взгляд сделался усталым. Затем Мигель крепко схватил меня за руку и повёл к лестнице на второй этаж. — Тогда реши это самостоятельно, — бросил он. — Сейчас или никогда. — Эй! — Идёте трахаться? — крикнул кто-то из девушек. Мигель ничего не ответил, а я показал той девушке средний палец и попытался вырваться. — Отпусти сейчас же! — рыкнул я, когда мы подошли к лестнице, и рванул руку на себя. Меня отпустили. — Нам надо поговорить, — серьёзно сказал Мигель. — Иди за мной по-хорошему. — А по-плохому — это как? — Ты хочешь по-плохому? Ну ладно, по-плохому… так по плохому. На этих словах я мгновенно закрыл глаза. Только бы не Восторг! Но судя по звуку шагов, Мигель начал подниматься по лестнице без меня. И тут я услышал его шёпот… — М̴͆͜а̷̯̀р̵̬͒̏к̶̫̏…̷̯̂ ̸̬͛к̵̟͈̚о̷͉̇ ̴̟͈̍м̶̮̙̕н̴̺̈́ё̴͕́̚.̶͉͌̇ ̴̹̒͋М̴̼̎͝а̴̡͗р̴̲̐к̵͈̾͝…̸͙̜̓̑ ̶̛͓̫̈М̶͉̎а̶̠͚̃р̸̤̙͑к̸͓̖̎…̴̱̂ Не успел я подумать об этом, как начал подниматься наверх. Ноги шли сами, как на автопилоте. Когда я уже прошёл один пролёт, то только тогда понял, что меня Зовут. Казалось, что оставаться на месте или идти в ином направлении — это невероятная мука. У меня появилось несколько мгновений, чтобы решить, что я хочу и что я буду делать, когда останусь с Мигелем наедине снова. Рядом с ним я веду себя по-идиотски. Так не может продолжаться больше… Или я сделаю то, что он хочет, или мне придётся забыть про этот источник полезных связей. Я периодически переписываюсь с теми подростками… Они кидают мне мемы, а я типа реагирую, хотя мне абсолютно всё равно. Это что-то вроде традиции, которая помогает оставаться нам на связи. Аналог вопроса "как дела"? Нет, я не имею возможности разбрасываться связями направо и налево. Сделаю то, чего от меня хочет Мигель, и забью. Он ждал меня возле той спальни, где в прошлый раз попытался попробовать моей крови. — Дамы вперёд, — ехидно улыбнулся он, открыл передо мной дверь и жестом пропустил внутрь. Я остановился перед тёмным проходом и кинул ответочку: — Тогда проходим одновременно? — Хм… Хочешь коснуться меня как можно раньше?.. — выдохнул Мигель. — Так быстро? Я немного зассал и застрял в коридоре. В спальне было темно, хоть глаз выколи. Свет включался внутри неё, это как пить дать. Не хочу туда идти. А вдруг Мигель опять сделает со мной что-то нехорошее? Мам-ма… Секунда прошла… Вторая… Моё лицо уже не могло скрыть страх идти вперёд. Я ждал, что Мигель пойдёт первым, а я резко закрою за ним дверь и подопру её спиной. Надеюсь, что смогу соперничать со старейшиной в силе. Хуй знает, что из этого выйдет… Второй раз я в эту ебучую спальню не пойду! Мигелю надоело играть в гляделки. — Ах, неонаты… — тихо сказал он в пустоту. — Надеетесь, что спрячете ваши страхи даже от самих себя… Я ничего тебе не сделаю там, Марк. Обещаю. Иди вперёд. Так я и поверил. — Я темноты боюсь, — соврал я. — Включи свет. Иди… пока я добрый. Ладно, пойду. Последняя фраза звучала страшнее моих опасений. Я сделал шаг вперёд, в неизвестность. Как будто снова отправился один на байке по трассе через тёмные леса, в которых могли водиться оборотни. Вот только сейчас я точно знал, где находится опасность. Прямо за моей спиной! В спальне я огляделся по сторонам в поисках выключателя. Нашёл его и нажал на кнопку. Ничего не произошло… И ту Мигель закрыл за собой дверь и щёлкнул замочком. Я нажал на переключатель света ещё раз, туда-сюда… Ничего! Свет не включается! — Ах да, тут, кажется, лампочки перегорели недавно… — скучающе “вспомнил” вампир и облокотился на дверь. — Как жаль, что ещё не купили и не вставили новые. Свет с прилегающей к дому территории тускло проникал через щёлку между шторами и очерчивал важные для меня тёмно-синие контуры предметов и собеседника, так что я не чувствовал себя слепым котёнком. Просто… здесь меня никто не спасёт и никто не защитит от опасности. — Прям сразу все перегорели? — зацепился я за отвлекающую тему. — Не все, но обновить решили все сразу… Что, действительно боишься темноты, ммм? Не называет меня малышом. Что это может значить? — Тебя я боюсь, доволен? — прищурился я. — Ты здесь главный и можешь выгнать меня из дома… в лучшем случае. — Хорошо, что ты это понимаешь, — улыбнулся Мигель и посмотрел на свою правую руку. Указательный и большой пальцы гладили друг друга. Меня очень напрягало, что ничего не происходит и что Мигель стал немногословен. Значит, что он о чём-то думает, делает подсчёты, что-то планирует… — Я так понимаю, ты меня не выпустишь, если я попрошу? — спросил я. — Не-а… — протянул он. Повисла тишина. Я поджал губы. — Я же могу выпрыгнуть через окно. — Нет, не можешь. Я позову тебя снова. Он не двигался и просто смотрел на меня. Я осмотрел комнату на наличие ночника. Ночник в спальне имелся, но какой в нём смысл, если мои глаза начали привыкать к темноте и так? — Ладно, извини… — пошёл я на попятную. — Меня очень обидело, что ты начал приставать ко мне в открытую. Извините, сеньор… Я… забылся. Ха-ха… В принципе, это же всего лишь игра, да? Флирт… Забава тореадоров? — Ты был готов меня ударить. Я жду… Бля-бля-бля-бля-бля… — Я был неправ. Только скажите — и я уйду насовсем… — А кто сказал, что я буду выгонять тебя за плохое поведение? — усмехнулся Мигель. — Я считаю, что это… слишком просто для наказания. — А-а… Э-э… А что тогда? — У меня та-а-ак много вариантов… — Мигель улыбнулся во все зубы и начал загибать пальцы. — Вот это, или же вот так… Это ещё могу, а ещё вот это… Но тебе не скажу, а то ты испугаешься, я тебя знаю. Можешь, предложишь сам? — Для начала хочу узнать, что же я такое сделал. — Я скрестил руки на груди. — Как что? Мы оба знаем, что тот поцелуй был искренним. Если перед моими смертными ты можешь изображать кого угодно, то наедине со мной веди себя честно. — И кого же я изображал, по-твоему? — Полного идиота. Теперь и мне захотелось высказать своё “фе”. — Я тоже могу обидеться. — Какие обиды? О чём ты, Марк? Мы с тобой не в тех весовых категориях, чтобы пререкаться по мелочам. Есть прекрасная басня про слона и моську… Я потерял нить разговора. — Так! Мы ушли сюда, чтобы я догадывался, что должен сделать или сказать? — нахмурился я. — Возможно. Хм-м… Если мне понравится то, что ты сделаешь, то я, так уж и быть, отпущу тебя… ненадолго. Он замолчал и продолжил смотреть. Может, мне реально ударить его? Попаду я по его лицу или промахнусь? Бои длятся жалкие секунды… — Зачем я тебе? — спросил я. — Хороший вопрос. Но… загвоздка в том, что я тебе нужнее, чем ты мне, Марк. Это ты ко мне привязался, а не я к тебе. Ты отвечаешь буквально на каждое моё приглашение… Даже на то, которое заведомо похоже на свидание. Ах он …! — Я боюсь тебя, поэтому и отвечаю. — Что, целовал меня ты тоже от страха? — Э-э… Нет, но… — Вот видишь. Надо подумать, что я могу сделать, чтобы выйти. Мигель пока не нарушает данного слова, но он давит на меня морально. Я не был к такому готов. Кажется, у меня есть идея… — А что, тебе понравился мой поцелуй? — спросил я и сделал тяжёлый шаг вперёд, к двери. — Допустим, не понравился. Что ты будешь делать? В смысле, блять! Я точно помню, что постарался. — Ничего я не буду делать. Возможно… А может, и нет… Я встал так близко к Мигелю, что ещё один миллиметр вперёд — и я коснусь его. Но если мы коснёмся друг друга по моей инициативе, он ещё долго будет припоминать мне это. А ещё я положил руку на выступ защелки под дверной ручкой. — Это тоже окно, — заметил Мигель. Бля. Я ступил. — Ну давай, делай, что ты там хотел… — вздохнул я. — Я хочу сделать наш клан сильнее… — тихо проговорил старейшина. — Для этого нужно, чтобы такие как ты, Марк, перестали обманывать самих себя и четко знали, что они хотят на самом деле. Звучало искренне. Но я съязвлю. — И что же я хочу? Дай угадаю… Секса с тобой? — Ты не узнаешь, пока не попробуешь, Марк… Как же меня достало топтаться на месте! Всё, сдаюсь. Буду воспринимать это как работу. Мне скйчас важно, чтобы Мигель отпустил меня, и при этом чтобы он не говорил обо мне плохо за моей спиной. Что я хочу… Хороший вопрос. Снова играть в группе или отстоять свой имидж? Имидж мне был нужен только для игры в группе… Пожалуй, я действительно заблуждаюсь насчёт себя. Всё началось с моего отца и братьев… Они четко давали знать, что любой намёк на пидорство — и они не примут меня как члена своей семьи. Мои друзья из смертной жизни тоже использовали тему гейства как почву для подтрунивания. Я очень запутался в себе… Но я никому не позволю смеяться надо мной! Я точно не гей. Однако, ощущение, что как только я признаюсь самому себе в гейских наклонностях, то мне перестанут нравиться женщины. Я боюсь, что меня неправильно поймут… Уж лучше быть геем. — Тебе не обязательно целовать меня, если ты думаешь об этом, — сказал Мигель. — Расскажи, что тебя беспокоит… Будь честным. Я должен знать, кого я приглашаю в этот дом. Кажется, я выгляжу очень понуро. Мои эмоции сейчас точно на виду. — Да как сказать… Не то чтобы ты мне противен… — Это я вижу. — Я сам себя не понимаю… То я целую тебя, то я не хочу этого делать… — Желания могут меняться со временем. — Да, но… Ты-то не меняешься. Твоё отношение ко мне не меняется. А ведь я приложил к нему руку… — Определённо, ты был причиной моего отношения к тебе, — задумчиво согласился Мигель. — Но в остальном ты ошибаешься. Смотри… я даже не пытаюсь попробовать тебя на вкус, хотя сейчас ничего не мешает мне это сделать. Он прав. Так стыдно… Меня отчитывают, как долбоёба. Я отвернулся, закрыл лицо двумя руками и устало простонал в ладони. — Я не знаю, чего я хочу. Не знаю… — Ты никогда прежде не влюблялся в мужчин? — спросил Мигель. — Н-ну… Как сказать… — Я имею в виду обычную влюбленность, Марк. Без пития крови… Чистые эмоции волнения и неопределённости. Когда мысли путаются, а речь становится нескладной… Когда кто-то среди толпы с первого взгляда становится особенным для тебя. Это ещё не любовь… Но у этого есть своё название. Эти чувства вызывают гнев и злость, ведь люди бывают горды. Они считают, что никогда не будут тупить и говорить по-идиотски. Но вот они тупят… Их раздражает объект их влюбленности, потому что из-за него всё идет наперекосяк. Сбой мышления вызывает тревогу, которая побуждает гордых людей немедленно делать что-то… радикальное. Например, создать отношения с кем-то другим? Но это только усложняет ситуацию… — Хватит, хватит! Я понял! — Нет ничего плохого в том, чтобы влюбиться в кого-то или что-то… Это естественное стечение обстоятельств. Иначе и быть не могло. Я отошёл к стене и сполз по ней на корточки. — Но я же захотел познакомиться с тобой только из-за того, что у тебя было много денег!.. — неверяще выпалил я. — Я очень стар, Марк. Я посвятил свою вечность влиянию на эмоции окружающих. Это нормально, что в меня влюбляются. — Мигель развёл руками. — На меня смотрят везде и всюду, это дары моей крови. А влюблять в себя — моя тактика охоты… — Ну не могу я сказать тебе, что влюблён в тебя. Не могу!.. Не могу… Мигель подошёл ко мне, наклонился и вполголоса спросил: — Что же тебя сковывает, Марк? Я втянул голову в плечи и сжался ещё сильнее. — Не знаю… Воспитание, наверное… Традиции… — Наслышан. Это выглядит так, словно кто-то до сих пор издевается и потешается над тобой… Зачем тебе слушаться этого воспитания и традиций? Сбрось с себя их воздействие. Стань по-настоящему свободным. Я посмотрел на сородича с невысказанной мольбой. — А как?.. — Испытай то, что тебе запрещали испытывать. Но сделать это должен ты сам… Это твой выбор. Не мой. — А если надо мной будут смеяться? Ты смеялся… И не только ты… — Я смеялся не над тем, что ты бисексуал. А лишь над тем, что ты изображаешь из себя натурала. — Но откуда ты мог знать… — Всё на поверхности, Марк. Я вижу, куда конкретно ты смотришь, как долго и при каком контексте… Я вижу это, даже когда не смотрю прямо на тебя. Боковое зрение. Отражающие поверхности. Ты не Истинный Бруха, у тебя всегда есть эмоции… Я чувствовал такое невыносимое разочарование в себе, что был рад отвлечься на непонятное обозначение клана. — В смысле, "истинных"? — Не знаешь? Это древняя история… Бруха со взрывным характером — это потомки Троиля. Он совершил Амарант над своим сиром, первым Патриархом Бруха. Остальные же потомки того первого Патриарха имеют другую особенность… Они лишены эмоций. А ещё они, возможно, все встретили Окончательную смерть. А может — и нет. Но вернёмся к разговору о тебе. Как я уже говорил, мне не хочется смеяться над твоей истинной сутью. — А другим?! Либо ржать будут, мол, "а мы догадывались", либо доёбываться начнут! Прямо как ты! — я встал и ткнул пальцем в грудь Мигеля. Он посмотрел на палец, затем на меня, поднял правую бровь, слегка улыбнулся и опустил мою руку. Я помнил эту кожу… Плотная, мертвенно-холодная… — Тебя учили отвечать на флирт, Марк? — Не меняй тему! — Вижу, что не учили… — Мигель вздохнул. — Поэтому ты так боишься чужого мнения. А ведь это очень просто… Иронизируй над собой, выставляй недостатки как достоинства, а достоинства — как недостатки. Гордись тем, что ты кому-то не нравишься. Не ты один находишься в мучительном поиске самого себя. Невозможно быть хорошим для всех! Я могу показать. Давай, скажи мне что-нибудь колкое, дружок… Я поджал губы и оглядел сородича с ног до головы. — Одет, как пидор. — Жаль, что не как пидорас. — В жопу, наверное, любишь. — Возможно… но не в твою уж точно. А я бы обиделся на такое и смачно врезал в рожу. Ну и выдержка у Мигеля! — Небось, хуи дроченые на завтрак, обед и ужин сосёшь. Фу, аж самому противно такое произносить! Мерзко! Я скривился. Мигель призадумался. Бля, а вдруг я перегнул палку? Страшно, а-а-а! Щас мне точно по ебалу пропишут. Три, два, один… Чем дольше Мигель молчал, тем испуганнее я выглядел. И вот, наконец, он придумал, как мне ответить. — А ты как узнал, дружок? Подглядывать любишь? Ха-ха… — То есть я попал в точку? — понесло меня. Мне начинала нравиться эта опасная игра. Я ходил по тонкому льду. Это похоже на езду на байке, когда одно неверное движение руля и нажатие педали — и гонка с ветром превращается в гонку на выживание. — Так радуешься, что хоть куда-то попал… С твоим-то характером и размерчиком. Теперь пришла моя очередь глотать воздух и задумываться. А пока я возмущенно придумывал подходящий ответ, Мигель остановил меня жестом руки: — Как видишь, Марк, никакое злословие не заденет меня, если я принимаю себя таким, какой я есть. Чего и тебе желаю. У тебя впереди вечность… А вечность — это дольше, чем ты можешь себе представить. Чем скорее ты примешь себя настоящего, тем лучше будет для тебя. Ничего себе… Так можно было? Видимо, я и правда смогу противостоять острым языкам Гарпий и сира, если не буду с ними спорить. Это очень, сука, сложно! Они потешаются надо мной, когда я что-либо доказываю им… — Ладно, я вас понял, сеньор… Хватит уже об этом говорить… Если вы ждёте от меня честности, скажу, как есть. У меня есть чувства к Злате и Виктору. Они многое сделали для меня, пусть и в своей манере. И я предлагал Виктору потрахаться. Мигель поднял брови. Он явно не ожидал это услышать. — Вот как? Интересно… — Да. Я занят, ясно? — Поправь меня, если я ошибаюсь… Я слышал, что ты дитя Баронессы. Анарх, который может быть подослан как шпион… Я понимаю твои чувства. Один в абсолютно чужом городе… Каждая поездка куда-то — словно очередной переезд в неизвестность. И каждый раз в Элизиуме за твоей спиной шепчутся, а не грохнуть ли тебя, от греха подальше… Не удивительно, что выводок Александры избрал тактику… ммм… держать рядом с собой врага ближе, чем друга. Хочется думать, что Мигель ошибается, но я вспомнил, как Виктор говорил, что очень хочет использовать меня ради Александры. Не буквально такими словами, но всё же… — Я им не враг, — заступился я за них. — И плевать я хотел на своего сира. Я вообще не хотел быть вампиром! И я всегда говорю им, что в Москве я из-за денег и смены окружения! Разве они не видят, что я говорю правду? — Эй-эй-эй… — Мигель поднял руки, останавливая меня. Его слова звучали иначе, чем раньше. — Очнись, малыш! Ты полностью увяз в их политических играх! — Он начал загибать пальцы: — Леонид представляет интересы Князя в Элизиуме. Виктор, которому ты так доверяешь, чаще всего встречается в Элизиуме с Леонидом. У них есть прикрытие — их общее дело, но раньше Леонид не искал себе партнёров-тореадоров. Это к Леониду надо было подбивать клинья, чтобы он вылез из своего панциря. Потом… Злата не чурается общения с канализационными крысами, а у носферату в России больше власти, чем у вентру. Злата всегда пыталась усидеть на двух стульях, и пока она с ангельским лицом делала вид, что ей чужд капитализм, она нашла себе самый… презираемый… бизнес. Я помог ей в этом, так как она уж очень просила меня. Ах, Лили, которую ты кормишь, наверное, наговорила тебе про меня гадостей… Ведь выводок Александры — тот ещё гадюшник… Они любят делать драму и… опускать тех, кто не с ними. Мигель взмахнул рукой, словно прогонял от нас дурные слухи, отошёл от меня и сел на кровать. Я мог поверить, что Злата такая, но Виктор… не могу. — Но они же не были воспитаны Александрой, — скривился я. — Мы… разные взрослые люди… Может, Александра и выбрала Злату себе под стать, но Виктор просто хорош собой. Это же не значит, что он любит то же самое, что и Злата… — Это не важно, — отмахнулся старейшина. — Виктор — хороший инструмент своего сира. Эффективный, смышленый, способный. Наверное, он и сам это понимает. Я приуныл. Виктор действительно много говорил про Александру… Зачем я только пил его кровь?! Чтобы не чувствовать ничего к Мигелю, когда он сам вызвал во мне эти чувства? Идиот… Я идиот! Мне так стыдно! Твою же мать. И ведь я реально говорил про себя одно, а делал другое… — И что мне теперь делать? — спросил я. — ЧТО, блять? Я уже по уши в их делах! Глаза Мигеля блеснули в тусклом ночном свете. — Ммм… Для начала… перестань быть хорошим маленьким мальчиком. Ты же хочешь, чтобы я перестал считать тебя таковым? Да… Но пока все вокруг будут убеждать тебя, что ты прямо-таки должен быть хорошим, ты не сможешь стать кем-то другим. Ты давно в ловушке, Марк. Тобой манипулируют с детства. Яркие игрушки, пафос брендов, цены в магазине… Но когда ты испытаешь то, что испытывал я когда-то давно, ты прозреешь и поймёшь, что делать. Я сначала поджал губы, но потом заинтересовался. — Что, например? — Например… тебе стоит попробовать то, о чем ты думаешь. Жаль, что ты уже не человек и не почувствуешь никакого удовольствия от секса с Виктором… Скорее, это тебя рассмешит или оставит разочарованным. Но у меня есть один ритуальчик, который я украл у одного знатока оккультизма… Что уж там, я его выучил. — У тремера, что ли? Мигель хитро улыбнулся. — Нет, не у тремера… У куда более интересных ребят. Не важно. Тебе нужно будет делать то, что я говорю, а потом произойдёт чудо. Мне будет дорого стоить это чудо… Но я потом как-нибудь попрошу у тебя об услуге. Может, лет через десять… или пятьдесят… если не забуду, конечно. И если ты выживешь. Смекаешь? До меня дошло. — А-а… Вот почему Александра так хочет тебя выдавить из Москвы? Она тебе задолжала? Старейшина усмехнулся. — Если бы только она… Всё её окружение из восьмидесятых. Злата, Леонид, ещё несколько сородичей… Ты их не знаешь, а некоторые давно мертвы окончательно. Знаю также пару грязных секретиков Мелиссы… которая сейчас Хранительница Элизиума. Времена вашей перестройки неспокойные были… Кто-то серьёзно нарушил Маскарад. Кому-то понадобилась куча денег. Кто-то искал утешения, потому что очередные перемены — это тяжело. Они не знают, что я у них попрошу сейчас, когда я приехал снова. Конечно, если они прямо попытаются натравить на меня Князя, я вспомню об их долгах. Если мою просьбу не выполнить, то полетят головы… Князь узнает много интересного о своих подручных. Даже если меня убить, за меня замолвят словечко другие. Поэтому Александра ничего не может сделать в открытую. А вот сказать Виктору и Злате, что я пришёл забрать у неё нажитое… Очень неприятно чувствовать себя жертвой параноидальной стервы… — Я слышал, что ты Архонт, — вспомнил я. — Это правда? — Ха, и до тебя дошёл этот слух? Занятно… Прости, друг мой, я не могу тебе сказать правду. Это уж додумывай сам… Он хочет сказать, что он Архонт? — А что будет, если ты скажешь мне об этом прямо… Мигель? Как я понял, у нас сейчас час честности. — Это секрет, милый. Секреты нельзя рассказывать. Как-то резко повисла тишина. Я смотрел на сородича, ожидая, что он как-то прокомментирует то, что сказал. Он показал взглядом, что теперь моя очередь говорить. Я вспомнил, что вообще-то хотел тикать отсюда, и сейчас самый удачный момент… Нет, тупо. Увы, но я могу уйти только тогда, когда меня действительно отпустят. Я сел рядом с Мигелем и упал спиной на кровать. Рассмотрел красивую люстру без лампочек. Внизу смеялись люди. Как-то тухло без моей музыки… некрасиво. Ну висит себе эта люстра и висит. Кто-то заебался её делать. Это ведь труд… А кто-то её доставлял. Кто-то продавал. Кто-то вешал. В том, чтобы она здесь висела, участвовало много людей! Но мне абсолютно похуй. Дорогая люстра висит в такой же тишине, как и одинокая лампочка в гараже… Надоела тишина. — Где будешь проводить ритуал? Давай, я готов, — сказал я и посмотрел на Мигеля. Он сидел ко мне полубоком и думал о чём-то своём. — С-здесь… — прошептал он в пустоту, а затем посмотрел на меня. — Итак… Я должен нарисовать на тебе кое-что кровью после того, как ты поцелуешь меня. Вперёд… То, что происходило дальше, я предпочёл не обдумывать в своей голове. Не в первый раз уже. Это ведь… как поход к врачу? То, что происходит в медкабинете, остаётся там… Я был удивлён эмоциям, которые получил благодаря этому ритуалу. Попробовал несколько секс-игрушек в связанном виде. Даже мычал в подушку, чтобы меня не было слышно снизу. Их оказалось так много, что я словно бы даже отключился в какой-то момент. Теперь я не смогу и не буду отрицать, что мне нравится заниматься подобным. Прочищает мозг! Не так страшен чёрт, как его малюют… — Нихуя себе!.. — выдавил я, когда пришёл в себя и собрал мысли в кучку. — По слухам, если увидеть бога, можно испытать то же самое… Или же… Можно стать богом самому. Зачем нам вечность, если не для этого? Это звучит куда круче и логичнее, чем “мы тореадоры, мы должны держаться вместе”. Вообще-то, нет… не должны. Я просто хотел к кому-то здесь приткнуться, а Виктор хотел услужить своему сиру. Наши желания сошлись — и всего-то. И за то время, которое я общался с остальными сородичами, я ни разу не видел, чтобы тореадоры держались вместе. Они злословят, скандалят, поливают желчью костюмы друг друга. Какие-то интриги затевают. Мне так это надоело! Наверное, они гонятся за вдохновением… Что ж. Попробую стать этим вдохновением. А что до плана, который придумал Виктор… Я не буду его отменять. Теперь всё будет идти по-моему. Покопаюсь в убежище Виктора, когда приду к нему в гости снова… Вдруг что-нибудь интересное найду? Надо расплачиваться по счетам сразу, а не думать, что тридцатый год никогда не настанет. — Кстати, — вспомнил Мигель, — это ещё не всё. Но для второй части нужно время на подготовку. Завтра все мы будем в Элизиуме… А потом у меня дела. Примерно через неделю я покажу тебе то, чем я наслаждаюсь. Будет много верёвок. Хочу сделать из тебя произведение искусства… Ты должен вытерпеть это. Узнаешь свои пределы и получишь интересный опыт. — А если я откажусь? — А ты сможешь? Я достану тебя с другого конца света, Марк. Мне пришла в голову интересная идея… Для её воплощения нужен именно ты. Человек, скорее всего, умрёт, а в лучшем случае — у него начнётся онемение и некроз. Гуль… нет, они выпадают из концепта. У тебя есть своя история, я хочу воплотить её. Мне сложно чего-то хотеть по-настоящему. Так что если я чего-то хочу — я обязательно получу или сделаю это. Мне нравится, когда мои желания исполняются. Ну да. Куда я денусь? Виктор, наверное, сказал бы, что так я могу узнать о слабостях Мигеля… Через самопожертвование. Так что я хмыкнул: — Резонно. Моя не-жизнь мне не принадлежит. Я понял это ясно и чётко. Прощай, моё наивное прошлое… Прощай, прежний я.