Тени в темноте

Карета двигалась плавно. Она была сделана из лучших материалов и почти не тряслась, даже когда проезжала по небольшим камням на дороге. Хенитьюз определённо были невероятно богаты. Сегодня Кейл Хенитьюз выезжал из поместья, чтобы встретиться с другими северо-восточными дворянами. В его руках, как всегда, была чёрная записная книжка, которую он в последнее время носил с собой. Когда Кейл читал дневник, он записывал и запирал каждое воспоминание в своей голове. Он держал его под надежным замком, чтобы оно никогда больше не беспокоило его, если только он не воспользуется записью, чтобы просмотреть его. Он должен был увидеть все эти воспоминания. Ему нужно было сделать это быстро, чтобы они перестали всплывать в случайные моменты. Ему нужно было сохранять ясность ума, чтобы выжить, когда события «Рождения героя» начнутся всерьёз. У него оставалось всего несколько недель. Он неплохо продвигался в чтении дневника. Он уже дочитал до момента смерти Освальда.

***

После событий того дня смерть Освальда Максимилиана была замята. Дерут Хенитьюзе приказал всем держать рты на замке и делать вид, что ничего не произошло. Было ли это для спасения его собственной репутации или защиты его сына от преследований, Кейл не знал. Предыдущий Кейл Хенитьюз даже не задумывался об этом. Его чернильные мазки были тяжелыми и вымученными, когда он рассказывал, как все закончилось. Дорожно-транспортное происшествие. Это было замаскировано под аварию кареты в дождливый день. Похоже на то, как умерла мать Кейла. После этого Кейлу Хенитьюзу некуда было выплеснуть свой гнев, и у Ким Рок Су тоже не было выхода. Поместье продолжало функционировать как обычно. Всё и все были прежними, кроме Кейла Хенитьюза, который оказался в ловушке и не мог двигаться дальше. Кейл перевернул следующую страницу дневника, полного ужасов. Подсчет в верхней части страниц прекратился. Но кошмар не закончился. Кейл не мог уснуть в своей комнате, поэтому напивался в барах до беспамятства и находил повод переночевать на улице. Никто его не останавливал. Никто не подходил к нему, кроме барменши, которая набралась смелости и подошла к нему, чтобы подать выпивку за деньги. Он бросал вещи в видения, которые видел. Если он смог убить Освальда Максимилиана однажды, то сможет убить его и снова. Горничные шептались за его спиной о его поведении, но ничего не говорили ему в лицо, дрожа в его присутствии всякий раз, когда им приходилось убирать за ним. Он набрасывался на любого, кто пытался его тронуть. Если кто-то случайно прикасался к нему, он до крови сдирал кожу в ванной. Он злился на всё подряд. Он задавался вопросом, почему все могут жить нормальной жизнью, кроме него. Он задавался вопросом, почему такое должно было случиться с ним. Он задавался вопросом, заслужил ли он это. Он задавался вопросом, почему он не может просто смириться с этим. Сделать вид, что всё в порядке, как это делали члены его семьи.

***

Чем больше Кейл читал, тем больше ему становилось жаль. У настоящего владельца его тела была трудная жизнь. Чем больше он читал, тем лучше понимал Кейла Хенитьюза. Его прошлое, его эмоции, его поступки. Воспоминания никогда не становились проще. Даже если это были воспоминания и эмоции другого человека, он должен был почувствовать беспомощность замученного ребенка, те чувства, которые отражали его собственное прошлое. Чем больше он переживал, тем больше он терял границу, отделяющую его самого, молодого Кейла Хенитьюза от оригинального Ким Рок Су, который должен был быть зрелым 36-летним мужчиной. Где сейчас находится настоящий владелец этого тела? Если он покончил с собой, если он сделал последний шаг, на который у Ким Рок Су никогда не хватало смелости, удалось ли ему наконец обрести покой? Или, может быть, его душа дремлет в этом теле? Вздохнув, Кейл закрыл дневник. На данный момент этого было достаточно. Он прислонился головой к стенке кареты и закрыл глаза. Он был эмоционально истощён после нескольких дней, в течение которых он переживал не только травму Кейла, но и свою собственную, которую, как он думал, давно оставил позади. Его дядя. Этот кусок дерьма. Он, который был моложе Кейла Хенитьюза. Та маленькая однокомнатная квартира, в которой он оказался заперт со своим «законным опекуном». — Хах… Блядь. — С его губ сорвалось ругательство. Он в волнении откинул волосы назад. Кейлу сейчас очень хотелось выпить хорошего алкоголя. Похоже, они были похожи и в этом аспекте: использовали алкоголь, чтобы справиться с трудностями. — Молодой господин. Вы в порядке? Нам нужно ненадолго остановиться? — раздался голос из передней части кареты. — Нет, продолжаем. — Ты там ничего не ломаешь, правда? — Что? Ты хочешь, чтобы я это сделал? — Нет! Нет, пожалуйста, не надо! Они поручили молодому дворецкому отвезти его на место встречи. Это был новый сотрудник, который ничего не знал о грязной истории Хенитьюз. Этот молодой дворецкий, Ганс, похоже, совсем не уважал их. Он был совсем не похож на Рона, каждое слово и поступок которого были вежливыми. Рон долго переживал, снова и снова спрашивая, не хочет ли Кейл, чтобы он или Викросс сопровождали его вместо Ганса, хотя тот был занят обучением новых слуг в поместье. При мысли о редкостном беспокойстве Рона Кейл невольно улыбнулся. Этот мир был не так уж плох. Он был не один. Ким Рок Су давно привык жить один, просыпаться в одиночестве и есть в одиночестве. Он был холодным лидером, которому никто не был нужен рядом. Несчастный человек, который не мог ни к кому привязываться, потому что боялся их потерять. То, что Рон, который был достаточно взрослым, чтобы быть ему дедушкой, суетился вокруг него, готовый услужить, готовый помочь, было новым опытом. На этот раз, когда он задремал, его не мучили кошмары. — Молодой господин. Молодой господин, мы здесь. — Ганс постучал в дверь кареты. Его стук становился всё настойчивее. — Алло? Вы спите? Нет, вы пьяны? Можно я открою дверь? Нет, подождите, вы что-нибудь в меня бросите, если я это сделаю?! Кейл усмехнулся, когда шум разбудил его. Он протёр глаза и сел прямо. — Я дремал. Заткнись. Ты слишком громко кричишь. — Да, молодой господин! В полусонном состоянии Кейл чуть не забыл взять с собой дневник, когда вышел из вагона. Он быстро вернулся и схватил его с сиденья. — Что это, молодой господин? — с любопытством спросил Ганс, подстраиваясь под шаг Кейла. Кейл не ответил. Вместо этого он спросил: «Вы уверены, что дворецкому можно быть таким любопытным?» — Конечно! Это всё часть моих усилий, чтобы лучше понять вас и лучше вам служить! Этот неуважительный придурок. Он был довольно хорош в том, чтобы нести чушь и спасать свою шкуру. Удивлённый Кейл махнул рукой и скомандовал: «Заткнись и показывай дорогу». — Да, молодой господин! Сегодня они должны были встретиться в элитном кафе на территории виконта Четтера. Поскольку Кейл не был знаком с этим местом, он позволил Гансу проводить его по лестнице в отдельный кабинет. — Кейл! Я рад, что ты смог прийти. — Первым, кто его поприветствовал, был Эрик Уилсман, чьё лицо озарилось радостью при виде Кейла. — Путешествие сюда прошло хорошо? Были ли у вас какие-нибудь трудности? — вежливо спросил Гилберт. Кейл сел и кивнул. Он положил свой дневник на стол, который привлек несколько любопытных взглядов, но никто из них не спросил о нем. — Я буду снаружи, юный господин-ним. Пожалуйста, позовите меня, если вам что-нибудь понадобится. — Ганс поклонился и закрыл дверь, оставшись снаружи, чтобы не мешать им. Уголок губ Кейла приподнялся. По крайней мере, он вел себя как порядочный дворецкий, когда рядом были другие люди. — Мы заказали вам кофе, — улыбнулась Амиру и указала на стол, заставленный десертами. — Не стесняйтесь, угощайтесь. Они не казались ему незнакомцами, потому что он видел их в воспоминаниях Кейла. Он не мог не вспомнить ту ночь, когда они все вместе объедались сладостями в гостевой комнате, прячась от толпы. Но потом ему пришлось подавить другое воспоминание, которое пыталось всплыть на поверхность, — о том, как они звали Кейла из комнаты, не зная, что он там. — Спасибо, — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее. Во рту у него пересохло, и он взял чашку, чтобы сделать глоток. Его лицо исказилось. … Это был не просто кофе. Это была чашка мокко с шоколадом. Он сжал кулак под столом и с трудом подавил позыв к рвоте. Он встал со своего места и сказал: «Я сейчас вернусь, только схожу в туалет». Он вышел из комнаты, не дожидаясь их ответов. — Может, его немного укачало в дороге, — сочувственно пробормотала Амиру. — Недавно мы проводили техническое обслуживание дорог, так как после сильного дождя появились повреждения. Поездка должна быть комфортной, — Гилберт откусил кусочек торта и предположил: — Может, у него похмелье? — Надеюсь, он не болен, — вмешался Эрик с обеспокоенным выражением лица. Двое других дворян согласно закивали. В этот момент в комнату вошла официантка с чайником в руках. Однако, когда она уже собиралась наполнить чашку Эрика… Бамц! Она задела чёрный дневник бедром, потому что он лежал на краю стола. — О, мне так жаль, сэр! Пожалуйста, простите меня, о, я… — Всё в порядке! — сразу же заверил её Эрик с тёплой улыбкой. — Вы можете оставить чайник на столе, мы сами его разольём. Официантка ещё раз извинилась и поспешно вышла из зала. Гилберт наклонился и поднял дневник, который раскрылся от падения. Он не удержался и прочитал его, заинтересовавшись содержимым. — Тебе не следует читать это без его разрешения, — сказала Амиру, дразнящим тоном. Гилберт не ответил ей. Его лицо побледнело, пальцы задрожали, а взгляд застыл на странице. — Что происходит? Что это? — Эрик быстро заметил, что что-то не так. — Гилберт? — Он наклонился и тоже прочитал дневник. Его глаза расширились от шока и недоверия. Он выхватил дневник у Гилберта и пролистал несколько страниц. Он узнал почерк Кейла. Но слова… Это было… — Почему вы так себя ведёте? — спросила Амиру. Она тоже попыталась посмотреть, но Гилберт быстро встал со своего места и удержал её. — Не смотри, Амиру. Это… это… — Почему бы и нет? — Это… ужасно, — тихо сказал Гилберт приглушённым голосом, словно не мог заставить себя даже упомянуть об этом. Эти слова только еще больше укрепили ее решимость. — Я тоже принадлежу к северо-восточной знати. Не обращайся со мной как с хрупкой маленькой девочкой. — Она оттолкнула Гилберта, чтобы посмотреть. И когда она это сделала, страницы перевернулись… — Как это могло… Цифры в верхней части страниц увеличивались с каждой записью. 166 баллов. Гилберту пришлось осторожно забрать дневник из рук Эрика, когда мальчик начал плакать. Он не хотел, чтобы слёзы попали на чернила. Амиру тоже плакала, прижав пальцы к губам. Он сам был в смятении от того, что прочитал, но всё это казалось нереальным. Он никогда не слышал о чём-то подобном. Он не мог поверить, что человек способен сделать такое с ребёнком. Он не мог поверить, что никто из них не знал об этом. Всё это казалось далёкой историей. Но эти слова были реальностью. Они многое объясняли в том, почему Кейл отдалился от них и замкнулся в себе. Они объясняли гнев, они объясняли боль, они объясняли, почему Кейл больше не был тем мальчиком, который смеялся и шутил с ними. — Ты думаешь, граф знал об этом? — Тихо спросил Гилберт. Выражение настойчивости и отчаяния промелькнуло на лицах двух других. — Нет. Нет, это бессмысленно, — Амиру быстро покачала головой. — Этого не может быть, граф Дерут не такой человек. Он… — Человек ведёт себя по-разному на людях и наедине, — заметил Гилберт. Он старался сохранять спокойствие перед двумя потрясёнными друзьями. — Возможно, он знал. Как он мог не знать о том, что происходило в его собственном доме на протяжении многих лет? Эрик выглядел таким же подавленным, каким себя чувствовал. С его губ сорвалось тихое, прерывистое рыдание. Он снял очки и вытер слёзы рукавом. То, через что Кейл прошёл без их ведома… Тяжёлое бремя правды, тяжесть вины давили на него. Как он мог не догадаться? Как он мог не понять? Он чувствовал, что подвёл Кейла. Эрик покачал головой и сжал кулаки. — Я не могу, я не могу позволить… — он запнулся, не в силах подобрать слова, потрясённый и убитый горем. Он сделал глубокий вдох и продолжил — Мне невыносима мысль о том, что Кейл будет жить там. Я… Я собираюсь попросить отца… Я собираюсь умолять отца усыновить Кейла. — Думаешь, граф Дерут тебе это позволит? — прошипел Гилберт себе под нос. — Очнись. Нам нужно мыслить более логично. Кейл скоро вернётся. Мы… В этот момент дверь открылась. — Что происходит? — спросил Кейл, увидев выражение их лиц. Его взгляд упал на дневник в руках Гилберта, и он быстро сложил два и два. Спокойным голосом он спросил: «Ты это читал?» — …Прости, — первым извинился Гилберт. Он положил книгу обратно на стол и плотно сжал губы. Он выглядел виноватым и не знал, что сказать. Что можно сказать, узнав о таком? У него не было слов. — Кейл… это правда? — спросила Амиру. Казалось, она хотела отрицать правду. По её щекам текли слёзы, когда она смотрела на него полными боли глазами. Кейл колебался. Он жалел, что они это читали. Ужасы, заключенные в этой книге, были для них невыносимы. Его колебания были достаточным ответом. — О, Кейл…! — всхлипнул Эрик. Он закрыл лицо руками, и его тело затряслось от силы его рыданий. Кейл никогда не видел, чтобы человек так сильно плакал. — Хен? — Кейл не знал, что делать. Он никогда не умел утешать людей, но больше всего его смущало другое. — Почему ты плачешь? — Прости, — извинился Эрик, всхлипывая сквозь слёзы. — Я, я не должен плакать. Я не имею на это права. Я просто… так подавлен, я должен был быть рядом с тобой, я должен был заметить, что что-то не так, я должен был спросить, должен был что-то сделать, я… Было странно видеть их плачущими, но их слова были ещё более странными. Кейл нахмурился. — Кажется, мы встречались всего раз в год после… смерти моей матери. Откуда вы могли знать то, чего не знал граф Дерут? Лица у всех стали еще хуже. Амиру крепко сжала ткань своего платья. — Кейл, почему… почему ты не сказал своему отцу? Кейл, честно говоря, не знал. Но он мог догадаться, увидев и прочувствовав оригинальные воспоминания Кейла Хенитьюза. В конце концов, этот бедный ребёнок просто не мог допустить, чтобы его снова предали или бросили. — Кажется, я пытался, — честно ответил Кейл. Его взгляд блуждал, не останавливаясь ни на чём конкретном. Он вспомнил, как заикался, как сердце билось у него в горле, как Дерут перебивал его, как его охватывало чувство ужаса и полной беспомощности. Он опустил взгляд на дневник на столе. — …Но он никогда меня не слушал. — Кейл… Эрик выглядел убитым горем. По его лицу текли слёзы, как бусины, падающие с нитки. На этот раз он их не вытирал. Всё его внимание было сосредоточено на Кейле, и он дрожащим голосом спросил: — Кейл, можно нам тебя обнять? —… Я бы предпочел этого не делать. —… — Эрик выглядел совершенно подавленным своим ответом. Но он быстро попытался взять себя в руки и согласился — Хорошо… да, мы не будем тебя трогать. Пожалуйста, просто знай, что мы здесь ради тебя. Мы поможем тебе во всём, что тебе нужно. Ты всегда можешь обратиться к нам за помощью. Амиру нервно теребила руки. Затем она прикусила губу, словно принимая решение. Громко воскликнув, она спросила: «Как насчёт того, чтобы пожить у меня, Кейл? Мой регион находится недалеко от побережья. Это будет хорошей сменой обстановки. Это успокоит тебя. Что ты думаешь? Даже если это ненадолго, тебе определённо стоит приехать». Она, казалось, была одержима желанием вытащить его из поместья Хенитьюз. Это звучало как приличное место для жизни. — Мне везде хорошо, если есть еда и мягкая постель. — О… — Почему-то они выглядели обиженными его словами. — Ты больше ничего не хочешь? Кейл по своей сути был простым человеком, который хотел лишь спокойно уйти на покой. Конечно, деньги были бы кстати, поскольку они обеспечили бы более роскошный образ жизни и возможность защитить себя. — Или, если тебе это не нравится, в моём регионе полно цветов. Ты ведь любил цветы, не так ли? — спросил Гилберт. Его предложение прозвучало так же неловко, как и он сам. В конце концов, их едва ли можно было назвать друзьями. Они никогда не были близки, их связывало только то, что они учились в одной группе. Первоначальный владелец этого тела любил цветы, потому что его мать обожала их, и они много времени проводили вместе в саду. В этот момент Кейл вспомнил обещание, которое он дал Ли Су Хёку и Чхве Чон Су. Уйти на покой вместе на ферме. Будет ли посадка цветов считаться фермерством? Было бы неплохо завести несколько кур. Кейл скучал по жареной курице в Корее. — Звучит не так уж плохо. От его слов их настроение немного поднялось. Было удивительно, как открыто они выражали свои эмоции. Кейл не мог понять, почему они так переживают, но было приятно, что их так охотно пригласили в их земли. Он чувствовал, что его приняли. Несмотря на все его ужасные шрамы, они не отвернулись от него. Вместо этого они решили держать его поближе к себе. — Да! Ты можешь остаться с кем-нибудь из нас. Или по очереди со всеми нами, — предложил Эрик. Он поднял руку, чтобы похлопать Кейла по плечу, но тут же замер и убрал руку. — Похлопать меня по плечу — это нормально. —… Ладно! Ладно… — Почему ты так сильно плачешь? — беспомощно спросил Кейл, когда дрожащая рука легла ему на плечо. — Я знаю… я знаю, что не имею права плакать. Донсен… донсен, прости… — всхлипнул Эрик. — Как я уже сказал, это не твоя вина. Но ты можешь плакать, если хочешь. Почему ты не можешь плакать? Несмотря на то, что они были в отдельной комнате, они устроили настоящий переполох. Кейл уставился на трёх подростков, которые по-своему горько плакали. Эрик откровенно рыдал, как ребёнок, а Амиру кусала губы, пытаясь сдержать слёзы, но безуспешно. Гилберт сжал кулаки и опустил голову, его глаза покраснели. Кейл чувствовал себя потерянным. Эти люди… они оплакивали его. — Эй… Перестань плакать. Теперь я в порядке. Это было давно. Их было не так-то легко утешить. — Ты был молод. Ты был так молод. Ты не должен был этого переживать. Это бессмысленно. Как кто-то мог…? — Голос Амиру дрогнул в конце фразы. Кейлу хотелось сказать что-нибудь циничное. Злодеи всегда были, куда бы ты ни пошел. Они охотились на слабых и уязвимых, вливаясь в общество под видом добрых соседей. Но наблюдать за этими мягкосердечными детьми… У него не хватило духу сказать это. Он продолжал их успокаивать. — Теперь я действительно в порядке. Он мёртв. — Кейл… ты видел своё лицо? — спросил Гилберт. Время, которое он провёл, перебирая в памяти столько травмирующих воспоминаний, сказалось на нём. Ким Рок Су привык выглядеть измождённым. Он привык мало спать и жить, зная, что потерял. Поэтому, когда он посмотрел в зеркало этим утром, он не заметил ничего необычного. — Кейл, позволь нам помочь тебе, — умоляли они. После многих лет, проведенных в одиночестве, он снова был здесь. С группой друзей, которые так сильно заботились о нём, что он не знал, как поступить в такой ситуации. — Останься с нами. С кем-нибудь из нас. Пожалуйста. Уезжай подальше от… Пожалуйста, останься с нами». Они так искренне умоляли его, на их лицах были написаны тревога и печаль. Они так сильно переживали за него. Как Кейл мог отвергнуть эти лица? — Хорошо. На их заплаканных лицах расцвели легкие улыбки. Это было похоже на начало надежды.