В моëм шкафу есть кости(но ты все равно развешиваешь вещи)

Сынмин просыпается от приглушенных голосов и толчка локтем в живот, когда Минхо пытается встать с кровати, окруженный телами большинства своих спящих товарищей. Возможно, это Чан шепчет, но Сынмин слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Он стонет и натягивает одеяло на голову. «Прости, Минни,» - шепчет Минхо и похлопывает себя по лодыжке, которая торчит из-под одеяла с другой стороны. Сынмин фыркает и натягивает одеяло на голову, желая поскорее снова заснуть. Он едва различает запах гнилой малины, но, похоже, в данный момент это его не волнует, иначе Чан разбудил бы и его. Вскоре после этого он снова просыпается от крика, от которого просыпаются и все остальные его приятели. Чонин, их самый молодой и единственный альфа в комнате, рефлекторно рычит на невидимую угрозу. Его глаза вспыхивают красным. Джисон кладет руку ему на плечо, чтобы успокоить, и Сынмин быстро выпускает успокаивающий аромат, чтобы успокоить расшатанные нервы их молодого альфы. Хенджин протирает глаза, его волосы взъерошены, на лице хмурое выражение. - «Что происходит?» - бормочет он хриплым голосом. - «Я думаю, это Енбок,» - отвечает Сынмин, вспоминая, как Минхо разбудил его толчками, и запах расстроенного Омеги всего несколько мгновений назад. Или прошло уже несколько часов? Трудно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз засыпал. Он подавляет зевоту. “Чанни забрал Минхо раньше”. «Может, нам пойти помочь?» Спрашивает Чонин. Он снова успокоился, его глаза приобрели свой обычный карий цвет, от него пахло освежающим базиликом, и он прижался к Джисону, который начал нежно массировать его шею над пахучими железами. Его глаза снова непроизвольно закрываются от заботливого прикосновения. «Я не думаю, что это хорошая идея. Они позовут нас, если им понадобится помощь,» - утверждает Хенджин. Это почти комичный момент, когда секундой позже в коридоре раздаются торопливые шаги, и Чан распахивает дверь спальни. Яркий свет, проникающий из коридора, заставляет некоторых приятелей Сынмина стонать. «Сынмин, не мог бы ты, пожалуйста, пройти на кухню?» Чан произносит это как вопрос, но интонации в его голосе опасно близки к тому, чтобы перейти в голос вожака. Обычно Чан никогда этим не пользуется. Он использует эту власть над своими товарищами по стае только тогда, когда считает, что они в опасности, или в случае крайней необходимости. Сынмину это не особенно нравится, но одурманенный взгляд на лице вожака его стаи говорит ему, что это действительно важная ситуация. Он выпутывается из одеял так быстро, как только может, натягивает тапочки и торопливыми шагами следует за Чаном по коридору. «Енбок думал, что Минхо - омега» - выдавливает из себя Чан, и в сочетании с абсолютной вонью расстроенного омеги, витающей в воздухе, это действительно все, что Сынмину нужно знать, чтобы понять, что происходит. Чан привел Минхо, потому что думал, что тот сможет помочь, но если Енбок перепутает их вторичные полы, приведя другого альфу (может быть, даже третьего? Чанбина не было с ними в спальне, и у Сынмина скрутило живот от осознания этого), что только усугубило бы ситуацию. Дурацкие ароматические пластыри. Они подумали, что это хорошая идея, а потом оказались настолько глупы, что не представили свои субгендеры новому омеге. Сынмин в гневе сжимает челюсти, неприятный запах становится сильнее, и теперь он слышит рыдания Енбока. Кого они обманывают? Ароматизаторы не виноваты в этой ситуации, они сами во всем виноваты. Он бежит на кухню, ему нужно несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Вот Енбок, прижавшийся спиной к стене, и его одежда перепачкана рвотой. Минхо присел перед ним на корточки, протягивая руки, чтобы показать, что он не представляет угрозы, словно разговаривает с одной из бездомных кошек, с которыми ему нравится дружить на улицах. Но Енбок не животное, и он дрожит как осиновый лист. А потом появляется Чанбин, застывший на месте у прилавка, окруженный осколками стекла. Сынмин не знает, что произошло, но он может сложить все детали воедино достаточно быстро, чтобы получить приблизительное представление. «Убирайтесь нахуй с кухни,» - рявкает он на альф, потому что о чем, черт возьми, они только думают, окружая омегу на полу? Чан немедленно отходит в сторону, и Минхо тоже вскакивает и выбирается наружу. Сынмин поворачивается к Чанбину, который все еще стоит на месте. Омега снимает тапочки, которые на нем надеты, и швыряет их в Чанбина, который быстро надевает их и тоже уходит. Стекло хрустит под подошвами тапочек, когда он наступает на него. Сынмин делает глубокий вдох, чтобы собраться с духом, а затем опускается на колени перед Енбоком, вдыхая свой самый успокаивающий аромат лаванды, чтобы очистить воздух от гнилой малины и отчаянных альфа-феромонов, наполняющих кухню. «Все в порядке, Енбок. Альфы ушли, ты в безопасности.» Сынмин не думает, что Енбок вообще слушает его прямо сейчас. Он всхлипывает, а когда в панике втягивает воздух, это звучит болезненно. Так что же он может сделать? Его мозг работает на пределе, и в то же время он пытается выделять успокаивающие феромоны, надеясь, что его аромат лаванды — хотя и резкий от переутомления — поможет Енбоку успокоиться. Чонин всегда говорит, что запах лаванды успокаивает его, особенно когда его альфа-гормоны бушуют вовсю. Надеюсь, то же самое можно сказать и о Енбоке. Есть план. Да, ему нужен план. Во-первых, он должен убедиться, что другой омега понимает, что ему ничего не угрожает. Это его приоритет. И потом, ему действительно следует снять с него эту одежду. Они испачканы рвотой, и Сынмин также понимает, что это та же одежда, в которой он был на ужин. Сейчас середина ночи, неужели Енбок еще не переоделся в пижаму? Он что, не выспался? Правильно, успокоить его, привести в порядок. А потом, может быть, дать ему немного еды. Похоже, желудок Енбока не слишком хорошо переносит пиццу. Одежда у него мешковатая, но лицо немного изможденное, а пальцы костлявые. Им следовало бы уделять этому больше внимания. Может быть, пока обойдёмся без еды и возьмём овсянку на завтрак. А Енбоку определенно нужно немного отдохнуть. Сынмин позаботится о том, чтобы Енбок получил это сегодня вечером, даже если это означает, что Сынмину придется бодрствовать рядом с ним до восхода солнца, чтобы обеспечить комфорт. Сынмин медленно придвигается к нему на коленях. Он кладет одну руку на предплечье Енбока. Тот отдергивает другую, но это не останавливает Сынмина. Он знает, как справляться с приступами паники. У Джисона они случаются время от времени, и другие приемные омеги, которые жили с ними в прошлом, тоже страдали от них. Он никогда не был свидетелем такого сильного приступа, как этот, но он может с этим справиться. Сейчас самое важное - убедиться, что Енбок понимает, что он говорит. Как только он до него доберется, Сынмин сможет сосредоточиться на том, чтобы помочь ему выровнять дыхание. «Привет, Енбок, помнишь меня? Я Сынмин. Я омега стаи. Прости, что мы не сообщили тебе об этом с самого начала. Это была наша оплошность.» Сынмин начинает водить пальцами вверх и вниз по предплечью Енбока, убеждаясь, что омега понимает, что он не виноват в этом недоразумении. Он чувствует, как от его прикосновения по коже бегут мурашки. «Я сожалею об этом, этого действительно не должно было случиться. Но теперь все в порядке, правда? Альфы ушли, и я не позволю им приблизиться к тебе. Здесь только мы двое. Бояться нечего» Рыдания Енбока начинают стихать. Он прижимает руки к груди. Его голова опущена, длинные волосы скрывают лицо. Сынмин думает, что привлек его внимание. Он продолжает осторожно прикасаться к нему и что-то бормочет себе под нос, прежде чем продолжить говорить. «Это было ошеломляюще, не так ли? Я не совсем уверен, что произошло, но, думаю, наши трое альф удивлены не меньше твоего, обнаружив тебя на кухне.» При упоминании альф запах Енбока неприятно усиливается, подтверждая подозрения Сынмина, что Енбок прислушивается к нему. « Не волнуйся, они привыкли к сюрпризам. Однажды Хенджин принес домой ежа, никому не сказав об этом. Он получил его в приюте в рамках программы перезимовки, потому что ежик был слишком мал, чтобы пережить зиму самостоятельно. Мы продержали его до весны, а затем вернули в приют, и они выпустили его обратно в природу. Как бы то ни было, Хенджин никому об этом не сказал, но потом ежик сбежал из вольера. Когда Чан и Чанбин впервые увидели, как он мечется по гостиной, они закричали так громко, что это разбудило Джисона в спальне стаи. А разбудить Джисона после того, как он неделю работал в ночную смену, почти невозможно.» Сынмин не может сдержать нежную улыбку при воспоминании об этом, в панике бросаясь в гостиную, где видит двух альф, стоящих на диване и сжимающих друг друга в объятиях, лихорадочно озирающихся в поисках маленького млекопитающего, которое спряталось под одной из книжных полок. Звуки плача стихли. Время от времени раздается тихое шмыганье носом, но Енбок кажется значительно более спокойным. Хорошо. На взгляд Сынмина, он все еще дышит слишком часто, но пока все в порядке. «У тебя ничего не болит, Енбок?» Сынмину нужно убедиться. Они получили файл с подробным списком его травм. В основном это были ушибы, но в файле также упоминались струпья на более крупных ранах. Сынмин надеется, что ни один из них случайно не открылся снова из-за паники Енбока. Омега на мгновение замирает, но затем начинает кивать, прежде чем заколебаться. Он слегка приподнимает голову, чтобы взглянуть на Сынмина сквозь волосы. Пальцы Сынмина все еще осторожно пробегают вверх и вниз по предплечью Енбока, но он отстраняется, когда тот начинает двигаться. Он слегка разгибается и кладет ладонь себе на живот. Сынмин пытается понять, что бы это могло значить. Это рана, которая снова открылась? Треснувшее или, возможно, даже сломанное ребро? Он кладет руку на свой живот, пытаясь понять, в чем может быть проблема. «Больно,» - хрипит Енбок. Сынмин хмурится. Это нехорошо. Возможно, ему придется позвать Джисона. Как медсестра, он определенно лучше подготовлен к такой ситуации, чем Сынмин. «Проснулся, и мне было больно» Мысли Сынмина обрываются, и он повторяет то, что сказал Енбок, просто чтобы убедиться: «Ты проснулся с болью?» Енбок кивает, и Сынмин чувствует облегчение. Значит, никаких сломанных ребер или вновь открывшихся ран. Это снова та самая дурацкая пицца. «Я думаю, ты не смог переварить пиццу. Это тоже наша вина. Ты, наверное, давно не ел ничего жирного, не так ли?» Омега с тревогой качает головой. Он все еще опускает глаза и хватается за живот. Он - воплощение несчастья, и сердце Сынмина разрывается из-за него. «Мы будем помнить об этом впредь. А пока, как насчет того, чтобы привести тебя в порядок и переодеть в более удобную одежду? Как по-твоему, это звучит заманчиво?» Енбок не отвечает. Он прикусывает нижнюю губу, и в животе у него неприятно урчит, но он не отвечает на вопрос Сынмина. Его взгляд затуманен, и Сынмин думает, что он все еще не полностью вернулся к реальности. «Давай, ты почувствуешь себя лучше, если переоденешься в свежую одежду и почистишь зубы» Он встает и слегка постанывает. Стоять на коленях на кухонном полу посреди ночи совсем не удобно. Сынмин медленно протягивает руку Енбоку. Другой омега смотрит на это пару мгновений, прежде чем проигнорировать предложение и подняться на дрожащих ногах. Они направляются в комнату Енбока, потому что это кажется лучшим вариантом, чем общая ванная, наполненная ароматами альфы. Сынмин ведет Енбока туда, но останавливается у дверного проема. «Ничего, если я зайду в твою комнату?» Енбок моргает, не глядя ему в глаза. Затем он пожимает плечами. Сынмин принимает это за согласие и ведет его внутрь. В комнате пахнет расстроенным омегой. Дверцы шкафа открыты. Кровать выглядит совершенно нетронутой. Пижама Хенджина аккуратно сложена на столе. У Сынмина есть вопросы, но он сомневается, что Енбок в том состоянии, чтобы правильно на них ответить. Он ведет другого омегу в ванную, удивляясь, что в душе висит один комплект промокшей одежды. Енбок сам стирал там свою одежду? Почему он просто не воспользовался стиральной машиной? Сынмин велит Феликсу сесть на сиденье унитаза и опустить крышку. Феликс выполняет команду. Его живот все еще немного болит, а пальцы дрожат. Каждый вдох обжигает его грудь, как огонь. Запах лаванды щекочет нос Феликса при каждом вдохе. Феликс наблюдает, как Сынмин выходит из ванной и возвращается с пижамой, о которой Бан Чан рассказывал Феликсу прошлой ночью. Он кладет ее рядом с раковиной и спрашивает Феликса, можно ли ему раздеться. Феликс может раздеться. Феликс умеет раздеваться. Он с трудом снимает испачканную рубашку через голову, потому что все болит, но ему это удается. Затем он снимает брюки и носки. Он теребит пояс своего нижнего белья. Это тоже нужно снять? Это зависит от того, почему Сынмин хочет, чтобы он разделся. Он упомянул, что привел Феликса в порядок, но с какой целью, Феликс не знает. Он должен быть чистым перед альфами? Чтобы понести наказание? Сынмин отвел взгляд, когда Феликс раздевался, но потом снова посмотрел на него и выругался себе под нос. Феликс пытается спрятаться от взгляда Сынмина. Он знает, что он некрасивый. Он слишком худой и недостаточно худощавый. Его кожа покрыта синяками, но никто не дает ему шанса на то, чтобы они зажили, прежде чем появятся новые. Круглые шрамы от ожогов от сигаретных окурков особенно отвратительны. Альфы будут оскорблены, если увидят Феликса в таком состоянии. Запах лаванды становится резче, и Феликс скулит. Омега недоволен им. Он поступил неправильно. Омега… Сынмин. Сынмин, омега. Пахнет лавандой, учится в университете. Не Минхо, который альфа, который готовит для стаи, который ворвался на кухню, чтобы наказать Феликса, потому что Феликс устроил беспорядок, и он - «Эй, эй, все в порядке. Дыши глубже, ты в порядке» - голос Сынмина прерывает мысли Феликса. Он поднимает взгляд на Сынмина, омегу, и делает глубокий вдох, как ему было велено. «Хочешь принять душ, Енбок?» А он не хотел бы… хотел бы он принять душ? Он бы принял. Он чувствует себя грязным, использованным и отвратительным. Но какую цену приходится за это платить? И теперь от него тоже разит рвотой, и смыть всю грязь, страх и усталость в канализацию - это просто рай. Не то чтобы Феликс вообще понимал, что это должно значить. Все, что он знает, - это ад. Но он измотан. Ему надоело быть больным и уставшим, и Сынмин задал ему вопрос, на который он должен ответить. Он может солгать. Он мог бы солгать и сказать "нет", что ему не понравился бы душ, но что тогда? Он будет представлен альфам для такого наказания? Они могли бы возмутиться еще больше, а Феликсу действительно хотелось бы принять душ. Поэтому он кивает. Если Сынмин собирается наказать его за это, то, по крайней мере, Феликс знает, чего ожидать от омеги в будущем. Вот только Сынмин его не наказывает. Вместо этого он спешит включить воду, теплую воду, и просит Феликса не торопиться. «Я останусь в спальне, так что не беспокойся, что кто-нибудь может войти. Как только закончишь, можешь надеть пижаму. Может, заодно почистишь зубы, чтобы избавиться от этого противного привкуса рвоты?» И затем он просто уходит, а Феликсу разрешают принять теплый душ, переодеться в свежую одежду и почистить зубы. Он делает, как ему говорят, не совсем уверенный, что это на самом деле так. Он не может вспомнить, когда в последний раз стоял под теплой водой. Он до красноты натирает кожу мылом, два раза моет волосы шампунем и изо всех сил старается не расплакаться от того, какие это удивительные ощущения. Он вытирается насухо и натягивает пижаму. Она ему немного велика, но ткань такая мягкая на ощупь. К тому времени, как он чистит зубы, туман паники, окутавший его разум, почти полностью рассеялся. Он чувствует себя почти новым человеком. Это удивительно. Но теперь ему снова предстоит встретиться с Сынмином и узнать, каковы последствия для этих удобств. Не важно, насколько все плохо, возможно, это того стоит, чтобы снова почувствовать себя человеком. Когда он выходит из ванной, Сынмин сидит на краю кровати. Одеяла откинуты. Омега выглядит погруженным в свои мысли и вздрагивает, когда Феликс выходит. Запах малины в воздухе рассеялся, как будто Сынмин впустил немного свежего воздуха через окна. «Пора ложиться спать, » - говорит Сынмин с улыбкой, которую Феликс не может понять. Он похлопывает по матрасу. Плечи Феликса опускаются. Конечно, он уже принял душ. Он чистый. На этом комфорт заканчивается. Вот тут-то и начинается боль. Он подходит к кровати, и его желудок скручивается в узел, когда Сынмин встает с матраса. Он собирается позвать альф? Они уже ждут у двери? Это только один из них или их несколько? Пальцы Феликса дрожат, и он мнет подол пижамы. Пижама пропитана ароматом дикой ромашки от Хенджина, но вонь гнилой малины перебивает его. Феликс опускается на край матраса, сбитый с толку, когда Сынмин приподнимает одеяло и жестом предлагает Феликсу перебраться на середину. Неужели Сынмин будет первым, кто попросит компенсацию за помощь Феликсу? Омега ложится на матрас, затаив дыхание. Он не сводит глаз с каждого движения Сынмина. Если что-то пойдет не так, он, по крайней мере, хочет быть готовым. Но, к его удивлению, единственное, что происходит, это то, что Сынмин накрывает его одеялом. Одеяло, мягкое и теплое, без запаха. Когда Феликс оказывается под ним, у него от удивления перехватывает дыхание. Сынмин отходит на шаг от кровати и включает тусклую лампу на прикроватной тумбочке. - «Постарайся еще немного отдохнуть. Я знаю, ты пока не можешь мне доверять, но я обещаю, что прослежу, чтобы ни один альфа не проник внутрь. Приятных снов, Енбок.» Феликс с изумлением наблюдает, как Сынмин выходит из комнаты и выключает верхний свет, и теперь комнату освещает только слабый свет лампы рядом с Феликсом. Он один. Он принял душ, переоделся в свежую одежду, лежит в постели и один. Феликс не верит обещанию Сынмина, но он слишком вымотан, чтобы бодрствовать. На мгновение он задумывается о том, чтобы встать с кровати и спрятаться обратно в шкаф, но одеяло прижимает его тело к матрасу, а разум погружает в сон. Сынмин старается вести себя тихо, когда входит в спальню стаи. На мгновение он задумывается о другой свободной спальне, потому что на сердце у него тяжело, и ему хотелось бы просто забраться под одеяло и немного поплакать, но он знает, что по крайней мере некоторые из его друзей все еще не спят и ждут его. Не было необходимости пытаться вести себя тихо. Когда он входит, все шестеро с любопытством смотрят на него. «Сейчас он в постели. Я не уверен, что он действительно уснет, но он привел себя в порядок и немного успокоился. И если вы, ребята, не возражаете, я бы предпочел больше не говорить об этом сегодня вечером.» Облегчение переполняет его, когда товарищи уважают его желание (конечно, они уважают, они всегда уважали его желания, даже если им до смерти хочется узнать подробности того, что произошло после ухода альф), и Хенджин затаскивает его в постель. «Я думаю, нам придется скорректировать расписание на завтра», - говорит Чан. Сынмин не может видеть его прямо сейчас, только слышит его голос, когда он теряется в куче объятий, в которую его втягивают другие. «Расписание на сегодня, » - услужливо замечает Чонин, и Сынмин вздыхает. Уже слишком поздно вставать, завтра он будет чувствовать себя дерьмово. «Я могу пропустить занятия на сегодня. Теперь, когда мы знаем, что он искал среди нас омегу, наверное, будет лучше, если я останусь с ним.» «И я тоже могу работать дома» - предлагает Хенджин. «Я должен остаться дома, когда придет Чхансон», - добавляет Чан, и на этом все решается. С Енбоком не должно оставаться больше трех человек, чтобы не перегружать его. Омега, бета и альфа - хорошее сочетание. Жаль, что Джисон не может остаться, потому что он - тот, с кем Енбок уже больше всего знаком, но Джисон не может просто так отменить свои дежурства в больнице. «Да, Чхансон приезжает завтра,» - бормочет Минхо. Он зажат между Чонином и Чанбином, его голос подавлен. От него пахнет корицей. Сынмин отыскивает его руку среди других конечностей и крепко сжимает его пальцы. Минхо сжимает его в ответ и больше не отпускает. - «Может быть, у него найдется для нас еще какая-нибудь информация о том, откуда на самом деле взялся Енбок. Верно. Сынмин знает пару вещей о Енбоке. Он омега. Он ужасно боится альф, но этот страх распространяется и на других субгендеров. То, как он посмотрел на Сынмина, когда тот подошел ближе к кровати… Нет, Сынмин даже не хочет думать о том, что могло означать это выражение на его лице. Он знает, что Енбок все еще находит какое-то утешение в омегах. Что он быстро подчиняется и что его желудок не переносит жирную пищу. Что он постирал свою одежду в душе, вместо того чтобы спросить у них, можно ли ему воспользоваться стиральной машиной. Это все, что они знают о Енбоке, но не говорят, кто такой Енбок на самом деле. Откуда он родом? Сколько ему было лет? Как получилось, что о нем не было найдено никаких записей, как будто его вообще не существовало? Сынмин не может сказать почему, но что-то в том, что ни у кого нет никакой информации о Енбоке, беспокоит его. Как будто в прошлом Енбока есть какая-то важная деталь, которую они упускают. «Нам нужно попытаться еще немного поспать», - говорит Чанбин, когда Сынмин снова подключается к их разговору. Все соглашаются, и вскоре комнату наполняют звуки глубокого дыхания и негромкого похрапывания. Но Сынмин по-прежнему бодрствует. Каждый раз, когда он закрывает глаза, все, что он видит, - это Енбок, который прижимается к стене на кухне, дрожит и всхлипывает. Сынмин переворачивается на спину и смотрит в потолок, который лишь слегка подсвечивается городскими огнями. Ни за что на свете он не сможет снова заснуть этой ночью.