Самый лучший друг

      Глубоко вздохнув, Драко повёл плечами и, посмотрев на Забини, тихо попросил:       — Разбуди её. Я сам скажу ей о сыне и обо всём остальном тоже.       Блейз кивнул и предостерегающе погрозил пальцем, внимательно вглядываясь в серые глаза друга:       — Только аккуратно, а не как обычно. Миссис не переутомлять, продолговатые предметы не предлагать. Ей рано пока что. Понял?       Малфой закатил глаза, с тихим вздохом согласно кивнул и нетерпеливо пробормотал, упирая руки в бока:        — Съеби, пожалуйста, побыстрее. Очень прошу.       Он будто вернулся назад во времени, используя любую, даже сомнительную возможность коснуться её руки, поймать её взгляд, поговорить с ней.       Блейз понимающе улыбнулся и быстрым шагом прошёл к выходу из палаты, на ходу взмахивая рукой и отменяя сонные чары.       — Удачи, — тихо проговорил Забини, прежде чем скрыться за дверью и аккуратно притворить её за собой.       Драко перевёл взгляд на сонно ворочающуюся в постели Гермиону и невольно улыбнулся.       Тянется всем телом, прогибаясь в пояснице, по-кошачьи топорщит пальчики на ногах.       Кудри в беспорядке разметались по больничным подушкам.       Перевернулась на живот, поджав под себя руки и смешно, как-то по-детски, оттопырив попку.       Один глаз уже открылся. Второй не желал так быстро сдаваться.       Смотрит на него и пока никак не реагирует.       Ещё не проснулась до конца или оценивает обстановку?       Не выдержав, Драко присел на корточки перед больничной постелью, едва касаясь, убрал двумя пальцами непослушный локон, повисший на длинных ресницах зажмуренного глаза, и тихо проговорил:       — Привет. Как самочувствие?       Она ответила. Тихо. Смущённым и хриплым ото сна голосом:       — Привет… я выспалась, и это удивительное чувство.       — Уже можешь сворачивать горы или пока повременим с перестановками? — усмехнулся Малфой, уперев подбородок в костяшки своей ладони, которая аккуратно легла на самый край больничной койки.       Он боялся признаться даже себе, с каким щенячьим восторгом воспринимает возможность быть к ней так близко. Здесь. Сейчас.       Рассматривать её сонное лицо. Глубоко вдыхать тёплый аромат, доносящейся от простыней и подушек — смесь её шампуня, чистого женского тела и едва уловимый запах… молока?       Малфой ощутил, что его щёки начинают ощутимо гореть от стыда перед самим собой.       Потому что он неожиданно почувствовал, как внизу живота сладко потягивает всё нарастающее возбуждение.       Одним богам известно, каких трудов ему стоило взять себя в руки и отвлечься от осознания того, как резко стали тесны брюки в определённых местах.       Да ты, никак, совсем охренел? Тебе сколько лет? 15? Ты здесь для чего? Спустить в штаны или срочное дело обсудить?! Очнись, идиот!       Гермиона тем временем снова перевернулась на спину и, глубоко вздохнув, пробормотала, с наслаждением потирая лицо ладонями:       — Горы пока пусть стоят. Мне бы со своими делами разобраться.       — У меня есть новости, — прочистив горло, проговорил Драко, поднимая голову и отстраняясь, но по-прежнему не сводя глаз с её лица:       — Тебе не понравится ни одна из них.       Гермиона резко села в постели, быстро одёргивая куртку больничной пижамы.       В голосе больше нет и тени расслабленности. Глаза непроницаемые и сосредоточенные. Между бровей вновь пролегла едва заметная складка.       — Говори. Что произошло, пока я спала? Лион цел? С ним всё в порядке?       Одного упоминания о сыне оказалось достаточно, чтобы он понял, откуда же взялся едва уловимый молочный аромат.       Больничная курточка стала намокать в тех местах, где соски кормящей матери касались ткани.       И эта очевидная реакция её тела на воспоминания о ребёнке настолько поразила Драко, что он отвёл глаза со смешанным чувством стыда и удивления, а Гермиона, едва слышно чертыхнувшись, сложила руки на груди, прикрывая влажные следы.       Тяжело вздохнув, Малфой поднялся с корточек и вновь пересел на край её постели, закинув ногу на ногу.       Сложив пальцы в замок на колене, он начал излагать все последние новости, не упуская ни одной, даже самой незначительной детали.       Было важно, чтобы она знала и понимала всё, что происходило, происходит и будет происходить.       И с каждым словом Драко её лицо становилось всё мрачнее и сосредоточеннее, а в карих глазах плескались, затапливая радужку, страх и растерянность.