Самый лучший друг

      Гермиона посмотрела в глаза Малфою долгим, больным и каким-то затравленным взглядом и тихо спросила:       — Это ведь ты пришёл и спас меня, верно?       Пальцы, придирчиво теребящие стебли, соцветия и устанавливающие их именно так, как ему хотелось, замерли на мгновение.       Помолчав, Драко кивнул, по-прежнему не глядя на неё:       — Ты не пришла в парк. Я, конечно же, разозлился и решил заявиться к тебе домой. И слава Мерлину, что я пришёл…       Она, превозмогая слабость и головокружение, поднялась с подушек и сдавленно, будто каждое слово давалось ей с огромным трудом, проговорила:       — Когда ты был в доме, ты слышал детский плач? Заглядывал в детскую?       Он отрицательно покачал головой, присаживаясь на край её постели и упирая локти в расставленные колени:       — Единственное, что меня волновало в тот момент — ты и твоё состояние. Я даже не вспомнил о ребёнке.       Грейнджер вновь упала на подушки и прикрыла глаза.       Теперь Малфой смотрел на неё. Почти в упор.       Заострившиеся черты придавали лицу, обрамлённому непослушными завитками, жёсткость и аскетичность.       Он опускает глаза и поджимает губы.       Внезапно приходит чувство безысходности и бесполезности всего того, что Драко делал, делает и только собирается сделать, ненужности всех усилий.       Воспоминания накрывают его бурлящим валом, и он вновь захлёбывается ими, погружаясь с головой.

***

      Ещё по-летнему яркое сентябрьское солнце гладило бледную кожу, не в силах больше подарить ласковое тепло.       Малфой ждал её на каменных ступенях внутреннего дворика школы, расслабленно облокотившись локтями на прохладный камень и лениво следя глазами за редкими пушистыми белыми облаками в густой небесной лазури.       Она никогда не опаздывала.       До сегодняшнего дня.       Взгляд серых глаз обратился ко входу во внутренний дворик, и в каменной арке как по заказу появилась пушистая макушка лучшей ученицы Хогвартса.       Мягкая улыбка тронула его губы. Прищурившись, он наблюдал за стремительно приближающейся фигуркой Гермионы.       Морально и физически Драко готов целоваться. Он соскучился.       Мягкая улыбка стала лукавой и немного нахальной… и разом потухла.       Её лицо было непривычно напряжённым. Озираясь по сторонам, Гермиона быстрым шагом преодолевала разделяющее их расстояние.       От его былой расслабленности и беззаботности не осталось и следа.       Малфой быстро поднялся на ноги и сделал шаг навстречу:       — В чём дело? — он старался поймать её взгляд, но она упрямо отводила глаза.       — Нужно поговорить… — голос бесстрастный и чужой.       Его брови непонимающе сошлись на переносице:       — Я слушаю. Говори.       — Нам нужно расстаться.       Всё. Это всё, что услышал Драко, хотя Грейнджер продолжала что-то говорить, без сомнения, находя логичные причины для своего решения.       Но он не слушал.       Малфой просто не слышал. Все слова заглушил гул в ушах.       Внутри что-то лопнуло и разлетелось на сотню кровоточащих осколков.       Она забила эту фразу как гвоздь в хрусталь.       Без жалости. Гермиона просто сказала это, перечеркнув весь их сложный и долгий путь друг к другу: все те испытания, которые они прошли и продолжали проходить; все его уступки; её компромиссы.       Он покачнулся, отступая на шаг. И ещё на шаг.       Медово-карие глаза наконец-то встретились с потухшими тёмно-серыми.       — Это твоё окончательное решение? — помертвевшие губы едва шевелятся, едва слушаются, но Драко старается не подать вида, что сейчас умирает.       Быстрый, решительный кивок отчаянно кудрявой головы:       — Так будет лучше. Для всех.       — А для тебя? — его голос тихий и приглушённый. Почти нет сил дышать от того деловитого безразличия в голосе.       — И для меня. Пора жить жизнь, Драко. Мы утонули в иллюзиях… у нас нет будущего и никогда не было. Пора взрослеть, Малфой…       Холодно. Слишком холодно.       Не сдержавшись и поёжившись, он кивнул и, развернувшись спиной к своему любимому палачу, медленно пошёл прочь.       Пелена, вставшая перед глазами, такая горькая и горячая, но Малфой не будет моргать, чтобы не дать ей возможности упасть постыдными каплями.       Плечи сводит судорогой от напряжения. Пусть.       Пора взрослеть, Малфой…

***

      Схлынуло. Отпустило. Реальный мир проступил через морок таких болезненных воспоминаний.       Карие глаза внимательно и испытывающе смотрели на него.       — Ты что-то говорила? Я немного задумался… — потерянно улыбнулся Драко, опуская взгляд.       — Я сказала, что мне очень важно знать, где Лион и что с ним, Драко… а ещё я сказала, что очень благодарна тебе и Блейзу. Спасибо… — тихо проговорила Гермиона, склонив голову к груди.       Густые кудри упали вперёд, закрывая острое лицо, и он не сдержался: протянул руку, коснулся пальцами завитков и погладил, наслаждаясь забытыми ощущениями, и она не отстранилась — даже будто подалась навстречу его ласке.       Или ему только казалось... но дышать стало чуть легче.       — Я всё сделаю…