Самый лучший друг

*своего рода шаг назад

      Пелена бешенства, застилающая глаза, понемногу растворялась.       Дыхание всё ещё оставалось прерывистым и рваным, но грудь больше не ломило от вдохов.       Ярость сменило осознание — осознание того, что он только что сделал.       Снова.       Запаниковав, Рон подхватил лёгкое, не подающее признаков жизни тело на руки и быстрым шагом устремился в их с Гермионой спальню, параллельно прислушиваясь к звукам из детской.       Всё было тихо.       Лион спал и не знал, что его отец только что, возможно, убил его мать…       Какой страшный итог семейной жизни.       Какой позор!       Перед зажмуренными в ужасе глазами вспыхивали будущие обличающие заголовки газет: «Сын чистокровного семейства угодил в Азкабан за убийство жены — Героини Войны и Умнейшей ведьмы поколения».       С запоздалой бережностью он уложил Гермиону на подушки и, аккуратно присев рядом на покрывало, стал прислушиваться и приглядываться.       Ввалившиеся скулы. Тени под глазами. Острые ключицы под бледной кожей.       Только сейчас Уизли заметил, как сильно она исхудала, как сильно её разрушала та жизнь, которую он ей дал.       Его губы поджались, чуть подрагивая от сожаления и ужаса, но вдруг её грудь резко дёрнулась, и судорожный вдох расправил узкую грудную клетку.       Рон облегчённо выдохнул, утыкаясь лицом в ладони и беспрестанно бормоча:       — Слава Мерлину, ты жива. Слава Мерлину…       Но подсознание услужливо подкинуло воспоминания о её милой прогулке с белобрысым хорьком, её записях в дневнике и словах, которыми Гермиона, не жалея, ранила его сегодня.       Злость вскипела с новой силой, пузырясь под кожей, рождая вслед за собой мстительную радость.       Она всё это заслужила. За своё предательство! За своё пренебрежение. За свой холод.       — Ну, что же ты, милая? Так пугаешь меня… — собственный застывший, какой-то безжизненный голос на мгновение испугал и самого Уизли.       Чуть дрожащие пальцы коснулись нежной кожи на скуле.       Тяжёлая, тёмная волна дикого, необузданного желания поднялась валом и затопила сознание.       Капельки пота выступили над верхней губой.       Подавшись вперёд и будто впервые исследуя ладонями её тело, он горячо прошептал:       — Ты этого никогда не вспомнишь, а я этого никогда не забуду, — сказал Рон, наваливаясь на такое изящное и такое безразличное к нему тело супруги…

***

      Рассматривая свои руки и промежность, перепачканные в крови, Уизли понял, что совершил какую-то фатальную ошибку.       Возможно, теперь несовместимую с жизнью…       Грейнджер теперь ещё больше походила на истерзанный труп.       Он попятился, на ходу применяя к ней и к себе Очищающие чары.       Никто не должен обнаружить следов.       Если что…       Дрожащими руками Рон привёл свою одежду в порядок. Спиной, не отрывая глаз от её лица, он открыл дверь их спальни.       Рванулся в детскую.       Быстро собрал в две сумки всё необходимое для ребёнка.       Уизли аккуратно взял сына на руки, прижимая его к груди:       — Сыночек… одни мы с тобой остались.       Притворно всхлипнув, он поспешил к камину.       Гермиона боялась перемещений по каминной сети с ребёнком на руках.       Но если она не узнает, то вроде бы ничего и не было.       А она не узнает.       Теперь.       Без запинки назвав адрес лучшего друга, Рональд с крошечным свёртком на руках испарился в изумрудных языках пламени…

***

      Давненько Драко не чувствовал себя так хорошо.       Даже лёгкий утренний морозец не портил его благодушного настроения.       Он совсем скоро увидит её. Быть может, даже уговорит на чашку кофе.       Быстро завершив все горящие дела, Малфой поспешил на парковку.       Дорога до Фулэма занимала около часа, но он немилосердно гнал, нарушая все скоростные режимы.       Быстрее.       К ней.       Взглянуть в глаза.       Соприкоснуться плечом.       Поймать мимолётную улыбку.       Примчавшись к воротам знакомого парка, Драко едва ли не бегом прошёл внутрь.       Он оббежал весь парк дважды, но не было ни коляски, ни Гермионы.       Нахмурившись, Малфой замер на месте, обдумывая свои дальнейшие действия.       Грейнджер, которую он знал, никогда бы не пренебрегла чужим временем.       Она знала ему цену.       Буквально.       Поэтому Драко заподозрил неладное.       Когда его автомобиль остановился у знакомого дома, сердце почему-то ухнуло вниз.       Отгоняя дурное предчувствие, он поспешил к дверям.       Костяшки пальцев бьют по полотну двери настойчиво и слишком торопливо.       Ответа нет.       Липкая паника завладевает сознанием ещё больше.       Отчасти она и толкает его к следующему действию.       Оглянувшись по сторонам и передёрнув плечами, Малфой с размаху ударяет в дверь плечом и почти вваливается в пустой и тихий холл чужого дома.       На смену панике приходит ужас.       В свою бытность Пожирателем он тоже не закрывал дверей.       Замки мёртвым уже не нужны…       Замерев на месте, Драко прислушивается, но ничего не может услышать.       Кровь с рёвом несётся по венам, отдаваясь в барабанных перепонках.       — Гермиона! — не выдержав, взревел он, озираясь по сторонам.       Паника полностью поглотила его, нашёптывая на ухо: «Ты не спас. Ни её, ни себя. Ты опоздал. Она опять одурачила тебя…»       Зажмурившись, Малфой прислушивается ещё раз и слышит.       Слышит слабый стон и тихие всхлипывания.       Стремглав несётся на звук.       Распахивает дверь и видит её на постели, среди подушек.       — Ну, что с тобой не так, Грейнд… — обвинительно начинает он, но осекается на полуслове.       Серые глаза видят то, что не разглядели сразу.       Гермиона свернулась калачиком.       Раскрасневшееся лицо искажено сардонической ухмылкой. На лбу градинами пот.       Секундное облегчение стремительно испаряется, едва Драко замечает на светлом покрывале багрово-бурые пятна.       Он бросается к постели, падает на колени.       Ладонь, лаская, пробегается по осунувшемуся лицу.       Она горит, бессознательно льнёт пылающими щеками к его прохладной ладони, в попытках хоть как-то облегчить своё состояние.       Потрескавшиеся губы размыкаются, и тихий шёпот на грани слышимости вырывается из её пересохшего рта:       — Я была уверена, что ты придёшь… я тебя ждала.       Судорожно вздохнув, Грейнджер обмякает на подушках, и сердце Драко рассыпается в куски.       В нём нет больше ничего, кроме ужаса. Весь Малфой — сосредоточие страха и паники. Он не готов к миру без неё.       — Конечно. Я же всегда прихожу… — шелестящий шёпот срывается с его обескровленных губ.       Деревянными пальцами свободной руки Драко выуживает из кобуры у пояса волшебную палочку.       Тявкнув, серебристый лис готов нести поручение.       — Блейз... немедленно ко мне. Медицинский чемоданчик и оборудование для экстренной помощи с собой. Я в Фулэме. Здесь пиздец…