Самый лучший друг

      Гермиона много читала о процессе родов, внимательно изучала рекомендации различных колдомедиков и старательно тренировала специальное дыхание, но как только наступил тот момент, к которому она так готовилась, все знания начисто вылетели из её головы.        Они остались один на один. Она и боль — тупая, распирающая и тянущая. Острая и ослепляющая настолько, что Грейнджер забывала, как в принципе дышать.       Не в силах стоять на ногах, она опустилась на пол и откинулась на спину, а Рон заметался по комнате, начисто забыв и о ссоре, и о её пощёчине. Сейчас не было ничего важнее её состояния. Их состояния…       Молли пришла почти сразу, материализуясь из воздуха с громким хлопком. Она деловито развела бёдра Гермионы в стороны, посмотрела с прищуром и начала рвано отдавать приказы Рону.       Гермиона слушала, но как будто не слышала, покачиваясь на волнах боли, прислушиваясь к себе как животное.       Постепенно она вспомнила, как дышать… вдох и четыре коротких выдоха, когда очень больно и глубоко и медленно, когда боль отступала.       — Умница, — тихо приговаривала миссис Уизли, раздражённым взмахом ладони выдворяя Рона из комнаты, обкладывая Гермиону простынями и устанавливая в стороне таз с тёплой водой: — Ты хорошо справляешься, но нужно ещё постараться.       И Грейнджер старалась. Видит Мерлин.       — Давай, моя хорошая. У нас и плечи, и кудрявая голова показались… — с тихим смешком Молли дрожащими пальцами смахнула с лица слёзы.       Разрывающая, будто освобождающая боль и сильный спазм мышц вырвали звериный полурёв-полурык из груди Гермионы, и она, напрягаясь всем телом и отдавая последние силы, вытолкнула из себя ребёнка, без сил откидываясь на спину и закрывая глаза, а миссис Уизли подхватила маленькое тельце на цветастую простынь, обтирая крошечную вихрастую головку от крови и с любовью вглядываясь в маленькое, искажённое недовольным криком лицо.       — Мальчик! Это мальчик! Такой красивый, такой крикливый! — восторженно воскликнула Молли, перерезая пуповину и с нежностью глядя то на обессиленную Гермиону, то на младенца в своих руках. — Какое имя он будет носить, дорогая?       — Лион… — едва шевеля посиневшими губами, прошептала Гермиона, ощущая, как холодеют пальцы на ногах, тело расслабляется, а сознание погружается в мягкую темноту.       Роды были слишком стремительными, а ребёнок — крупным для миниатюрного тела молодой матери. Кровь толчками покидала её тело, и Молли обеспокоенно нахмурилась, прижав внука к груди.       Быстро оценив обстановку, миссис Уизли наложила на Гермиону чары стазиса и приказала Рону призвать колдомедиков.              Ей немедленно нужна помощь.       Передав новорождённого на руки восторженно вздохнувшего Рона, Молли вызвалась сопровождать Гермиону в больницу Святого Мунго и трансгрессировала из дома сына вслед за бессознательной, недвижимой Гермионой и колдомедиками.