Самый лучший друг

      Гермиона, едва придя в себя и не открывая глаз, провела ладонью по плоскому животу, приподнялась с постели и тут же болезненно сморщилась.       Нутро болезненно отозвалось на резкое движение и чувствительно заныло.       Продолжая морщиться, она обвела тревожным взглядом светлую больничную палату и отыскала дремлющую в больничном кресле в углу Молли.       — Миссис Уизли, — стараясь сохранять спокойную интонацию, позвала Грейнджер, наблюдая за тем, она неторопливо ворочается в кресле, просыпаясь.       Наконец проснувшись, новоиспечённая бабушка села в кресле и тепло улыбнулась Гермионе:       — Милая, как ты себя чувствуешь? Всё хорошо?       — Спасибо, со мной всё в порядке, — быстро ответила Гермиона и нетерпеливо задала самый главный вопрос, который тревожил её больше всего: — Где мой сын?       Молли мягко рассмеялась и поднялась на ноги:       — Молодой отец не даёт покоя колдомедикам вот уже несколько часов кряду. Он прибыл сюда вслед за нами и передал им малыша.       Грейнджер едва сдержала взволнованный вздох, приложив руку к груди. Неужели у Рона хватило ума лететь на метле с новорождённым ребёнком на руках?! Или он додумался трансгрессировать?!       Заметив всё возрастающую тревогу на её лице, миссис Уизли поспешила успокоить Гермиону, замахав в воздухе пухлыми ладонями:       — Всё хорошо, милая. Рон воспользовался услугами «Ночного Рыцаря». Не волнуйся. С нашими мальчиками всё в порядке.       Последние слова чувствительно резанули слух... «Наши мальчики». Трудно не согласиться.       Прочистив горло, Гермиона вынужденно улыбнулась и попросила, сдерживая нетерпение:       — Пожалуйста, миссис Уизли. Принесите мне сына… сейчас. Я хочу взять его на руки.       — Да-да. Разумеется. Я сейчас позову Рональда! — засуетилась Молли, устремляясь к дверям палаты, а Грейнджер откинулась на подушки, не в силах больше сохранять вертикальное положение.       Вся нижняя часть тела горела от боли и напряжения: хотелось сесть в ведро со льдом и остаться в таком положении навсегда.       Устало прикрыв глаза, она будто со стороны наблюдала за лениво перетекающими в голове мыслями. Видимо, сказывалось действие зелий, которыми её накачали. Тревожиться получалось, а вот ясно мыслить — нет.       Звук открывшейся двери отвлёк её от созерцания своего внутреннего мира. На пороге стоял улыбающийся, будто сияющий изнутри Рон с крошечным младенцем на руках, завёрнутым в голубое одеяло.       — Привет… — пробормотала Гермиона, не отрывая глаз от тёмной, кудрявой головки, торчащей из голубого одеяла.       — Привет, — Рон сделал пару шагов вперёд, покачивая сына на руках. — Хочешь его подержать?       — Да! Да, конечно! — поднялась она, игнорируя боль во всём теле, протягивая руки навстречу Рону и принимая на руки сына.       Грейнджер вгляделась в крошечное личико, тронула кончиками пальцев непослушные тёмные кудряшки и оставила невесомый поцелуй на кончике маленького носа. Казалось, весь окружающий мир замер, и больше ничего не существовало, кроме неё и её сына.       — Герм, — ласково позвал Рон, нежно касаясь костяшками пальцев её щеки. — Как ты думаешь, у нас получится вновь полюбить друг друга? Сделать так, чтобы всё было как раньше?       Она внимательно посмотрела в его лицо и прикусила губу.       Вновь можно полюбить тогда, когда ты уже любил до этого… любил, а не думал, что любишь…       — Я не знаю, Рональд… — с тяжёлым вздохом честно ответила Гермиона, отводя глаза. Помолчав, она тихо проговорила, нежно поглаживая пальцами пухлую бархатистую щёчку Лиона: — Но я уверена, что этот малыш изменит многое…       — Пусть будет так. — коротко проговорил Рон, так и не сумев скрыть напряжения в голосе.