Хелейна будет жить!

***

— Хелейна! — дверь распахнулась без стука и в комнату ворвался белобрысый дрищ с длинным скуластым лицом. — Мать велела тебе поторопиться. Нас ждут к завтраку. Я вздохнула и помассировала виски. Младший братец, возможный будущий соратник и друг, но пока — просто своенравный мальчишка. — Ты еще не готова? — он вздернул высокомерный нос и оглядел меня с ног до головы. Вот засранец! — Кто смеет приказывать принцессе? — я склонила голову на бок, вживаясь в новую роль: — Брат, не забывайся. Мы — драконы, а не послушные овцы, и не ходим строем по свистку пастуха. Эймонд, кажется, смутился. Кончики острых ушей вспыхнули румянцем, но челюсть упрямо выдвинулась вперед, превращая просто страшненького мальчика в откровенно уродливого ребенка. Ну прямо обнять и плакать! — Септон проповедует почтение к старшим. Мы должны уважать и слушаться мать, а не заставлять ее ждать, — гораздо тише сказал он. — Это не наша вера, не вера истинных валирийцев, — протянула я и подошла к Эймонду вплотную, кладя длинную ладонь ему на тощую грудь. — Я вижу перед тобой два пути, брат. Ты можешь стать великим и грозным воином, заслужить почет и уважение и оставить свой след в истории, как достойнейший представитель правящего рода… Он на мгновенье восхищенно приоткрыл рот, а потом расправил плечи и выпятил подбородок. — … или прожить ничтожную жизнь, привязанный к юбке матери, в качестве пешки Хайтауэров, выполняя чужие указания, забытый потомками и упомянутый в книгах лишь как второй сын Визериса Миролюбивого. — Что?! Да как ты… Я усмехнулась про себя и погасила его возмущение, повысив голос: — Ты истинный дракон, брат, но твои крылья скованы. Путы сдерживают их. Звенья веры, морали, долга, ложных истин и чужих стремлений. Ты двигаешься в темноте. Зажги свой огонь, разорви цепи, и ты взлетишь! И тогда тень от твоих крыльев накроет город. — Ты сегодня особенно странная, — наморщил нос Эймонд. — Ты снова видела эти свои запутанные сны? — Мои сны освещают путь, — глубокомысленно сказала я и взяла Эймонда за руку, переплетая наши пальцы. Ладошка оказалась мозолистой, сухой и теплой, и я невесомо погладила большим пальцем чуть шершавую кожу. Эймонд удивленно вздрогнул, зарделся еще больше, но руку не выдернул. Бедный тактильно жадный ребенок, да ты прямо напрашивашься на ласку, как беспризорный щенок! — Разве слушаться мать и деда плохо? — сглотнул он. — Они хотят как лучше. А септоны… — Если ты хочешь смирения и послушания, тебе следовало отправиться в Старомест вместо Дейрона, — заметила я и потянула его к двери: — Идем. Подумай потом о том, что для тебя важно. Не для трона и не для семьи, а для тебя. — Но мой долг… — Только твой, и ты сам его для себя определяешь. Мы вышли в узкий каменный коридор. Еще одно отличие от сериала: крепость тут вовсе не так великолепна и комфортабельна, как это было показано операторами. В реальности здесь холодно, темно и воняет. Натуральные средние века. Эймонд замешкался, освободил ладонь и предложил мне локоть. Вежливый какой! Я фыркнула и оперлась на подставленное предплечье. — Ты сегодня исключительно галантен, брат мой. Он снова слегка покраснел. В моем прошлом мире Алисента считалась бы настоящей красавицей. Чистая кожа, оленьи глаза, роскошные волосы и фигура, как у юной девушки — ни за что не подумаешь, что она родила уже четверых! Моя местная «мать» была действительно очаровательна — в отличие от довольно-таки монструозной Рейниры. Высокой дылды с тяжелой нижней челюстью и широкими бедрами. Так-то Таргариены совершенно не склонны к полноте. Напротив, они длинные, худощавые и жилистые, и сколько надо было жрать для того, чтобы так располнеть, я боялась себе представить. Однако несмотря на пышные формы и неприятное ящероподобное лицо именно Рейнира носила звание «услады королевства» и косилась на всех остальных с надменным презрением признанной фаворитки на уродливой физиономии. А еще там, где Алисента была притворно скромна и следовала заповедям веры, Рейнира ни в чем себе не отказывала, откровенно не считаясь ни с чужим мнением, ни с нормами морали. Соблазнить королевского гвардейца, отнять у фрейлины понравившуюся брошь, ударить замешкавшегося слугу — такие поступки были для нее в порядке вещей. Ее дети: темноволосые, кудрявые, курносые принцы, не унаследовавшие ни единого валирийского гена, пользуясь положением любимцев короля и буквально оборзев от вседозволенности, тоже вели себя на редкость отвратительно. Днем я застала их на тренировочной площадке, где Джейс с Эйгоном смеялись над стараниями Эймонда, размахивающего мечом, а Люцерис исподволь кидал в раскрасневшегося дядю катышки засохшего навоза. Эймонд стойко продолжал тренировку, делая вид, что не замечает издевательств. — … а потом явился Розовый Ужас! — услышала я смешок Эйгона и не сдержалась, вспомнив канон. Получается, они совсем недавно привели брату свинью? Вот мерзавцы! Подобрав юбку, я пересекла площадку, подхватила стоящий у стены лук и запустила стрелу прямо между лицами брата и племянника. Заодно и потренировалась. В прошлом я вела довольно активный образ жизни: играла в теннис, каталась на сноуборде, немного фехтовала, хорошо плавала, занималась верховой ездой, стреляла в тире почти из всех видов оружия… Когда мать нас бросила, а я проходила через «поиски себя», отец не жалел средств на мои «хотелки», вот я и пробовала всего понемногу. Сейчас пригодилось. — Эй! — возмущенно воскликнул Эйгон, оборачиваясь. — Ты что творишь? Люк испуганно замер на месте с открытым ртом, а Джейс переводил непонимающий взгляд с меня на впившуюся в тюк сена стрелу. — Собираюсь поджечь следующую и пустить тебе в зад, — ехидно сообщила я. — Раз уж только через это место можно достучаться до твоего мозга. — Ты…! — Эйгон надулся возмущением и решительно направился в мою сторону. Подлетел на скорости, схватил за шею и застыл на месте, когда я твердой рукой придавила следующую стрелу острием к его промежности. — Сдавишь пальцы чуть сильнее, останешься без яиц, — вполголоса предупредила я. Эйгон побледнел и мгновенно разжал хватку. Выглядел он помято. А еще от него воняло: кислым вином, навозом, потом, еще чем-то неприятным… Ему бы выспаться, принять ванную и сделать что-то с волосами. Волосы у брата были хороши, в нормальном виде подвиваясь на концах, но сейчас висели жирными соломенными сосульками. — Да что с тобой такое? — А что с тобой? Ты похож на разорившегося купца, которого выгнали с постоялого двора за неуплату. Жалкий, убогий, вонючий… Фу, Эйгон! Ты хоть умывался сегодня? А когда одежду менял в последний раз? У тебя что, закончились рубашки в шкафу? Или нет денег на цирюльника? — я дернула переднюю прядь. — Это что за пакля? У него отвисла челюсть. — И где твой разум? Как ты можешь унижать брата, скооперировавшись с нашими врагами? — Скоо… что? Это что еще за слово? И почему это врагами? Джейс с Люком — наши племянники! К тому же, мы просто шутили! Я прохладно улыбнулась, чуть нажав стрелой. Эйгон пискнул. — Спятила? — Нет, продолжаю твою шутку. Это ты спятил, братец, если думаешь, что дети Рейниры тебе друзья. Задумайся на минуту. Племянники не упустят случая поиздеваться над нашей кровью, а ты им потакаешь, это разве нормально? Даже до твоего отсталого мозга должна была дойти недопустимость такого поведения. Брат отступил на шаг и фыркнул: — Фу, Хелейна! Какая ты скучная моралистка! — Фу, Эйгон, какой ты абсолютный идиот! Он побагровел: — Ты не можешь так со мной разговаривать! Я заулыбалась шире. Должно быть, выглядело слегка безумно. — Почему? Я констатирую факты. Однажды Эймонд станет могучим и грозным воином. Думаешь, он забудет инцидент со свиньей? Эйгон презрительно сморщился: — Эймонд просто заучка, у него даже дракона нет. И он дохляк! Только глянь на эту тощую мокрицу. Не будет он никаким выдающимся воином. А еще он — зануда. Как и ты. Бесполезная парочка! Эймонд, который сражался с манекеном в двадцати шагах от нас, сжал губы в тонкую линию и принялся махать мечом с двойным усердием. Я вспомнила о превосходном слухе валирийцев, быстро сообразила, что в отличие от Джейса и Люка он слышит каждое слово, и решительно заявила: — У Эймонда будет дракон. Не детеныш из яйца, а свирепый и грозный зверь. И вы все обосретесь от страха, когда он пролетит на нем над вашими головами. Я знаю это, я это видела. А ты просто тупица, который не в состоянии понять, кто твой соратник, а кто желает тебе зла. — Племянники не желают мне зла, — на миг замешкавшись, несколько неуверенно заявил Эйгон. — Зато тебя терпеть не может их мать. А они еще малы и подражают взрослым. Не хочешь сделать выводы? Я бросила стрелу на землю и, отвернувшись, пошла к лестнице. Эймонд нагнал меня у нижних ступенек. Ожидаемо. Его лицо было розовым — возможно, от физических упражнений, но скорее от смущения. К вспотевшему лбу прилипли юношеские кудряшки. Интересно, у него волосы выпрямятся позже или так и будут завиваться без должного ухода? — Ты сказала, что у меня будет дракон! — выпалил он. — Это правда? — Правда, — кивнула я. — А когда? — он ухватил меня за запястье, не позволяя уйти. Хватка была сильной. — Я замерзла и устала. Отпусти мою руку. — Когда у меня будет дракон? — настойчиво повторил он, не разжимая пальцев. — Когда освободится от своего всадника, — неохотно призналась я и вредным голосом добавила: — Но ты еще не скинул свои путы, и это может тебе помешать. Эймонд в замешательстве прикусил губу: — Путы? — Те, что сковывают твои крылья. Ложные морали и истины, чужая вера и чужой долг. — Я не понимаю! — почти в отчаянии воскликнул он. — Я… Я не должен верить септонам? — Кто истинные боги Валирии? — вместо ответа спросила я брата. — Но мать говорит… — он запнулся. — Выбор за тобой, помнишь? — мягко улыбнулась я и свободной рукой погладила Эймонда по щеке, вгоняя в ступор. — Следуй вере Семерых, слушай мать и живи как раньше. Или разорви путы, оседлай дракона и следуй своим путем. — Я не должен тебе верить, — набычился Эймонд. — Все знают, что ты сумасшедшая и несешь чушь. — Также, как все знают, что ты зануда и слабак, Таргариен без дракона? — парировала я. — Но кто ты на самом деле, брат? Тот, кто оскорбляет сестру, обзывая ее сумасшедшей, или тот, кто верит в ее прорицания о том, что у тебя будет дракон? Эймонд извинился передо мной после ужина. Очень скованно и неловко, но, кажется, искренне. Это случилось в галерее, на пути в наше крыло замка, когда я пыталась сориентироваться в поисках кухни или хотя бы кладовой с провизией. — Я был неправ, — запинаясь, пробормотал брат, нервно сплетая и расплетая пальцы. — Ты не сумасшедшая. И я прошу прощения за свои слова. Он потянулся ко мне рукой, словно желая погладить по плечу, но тут же ее отдернул, видимо, вспоминая, что Хелейна не любила прикосновений. Мне тоже было не до нежностей. Ожидать, что первые дни в новом мире окажутся сложными — это одно, а вот сталкиваться с реалиями этого мира лицом к лицу — совершенно другое. Тут не было ни кофе, ни нормального чая, ни даже дисциллированной воды. Все пили или подкисшее молоко или вино, а меня воротило что от того, что от другого. Хорошо еще, нашелся какой-то странный сок из непонятного фрукта, но теперь я боялась, что после него у меня разболится живот. А еще ноздреватый безвкусный хлеб, какая-то трава, брызноподобный сыр и жесткое индюшачье мясо, подаваемые на ужин, в корне поменяли мои представления о королевском меню. Я пожевала корку с ломтиком острой сырной мякоти, перехватила яблоко, куснула что-то, похожее жилистую голень и встала из-за стола почти голодной. — Я тебя прощу, если добудешь сладкого пирога. С ягодной начинкой. Служанка приносила мне такой в комнату на обед. И кипяченой воды с лимоном. Или яблочного сока. Эймонд недоуменно захлопал глазами. — Ой, только не надо врать, что никогда не пробирался на кухню! — Хорошо, я достану, — растеряно пообещал он. — Вот и отлично! Жду! Он появился меньше, чем через четверть часа, с подносом, уставленным всякой всячиной. Я как взглянула на толстые четвертушки пирогов с грибами и мясом, яблоками и ягодами, закрытый кувшин и горку чего-то вроде слив и абрикосов, так чуть не завопила от восторга. — О, ты лучший из братьев, ты не оставил меня умирать от голода! Эймонд поставил поднос на стол и польщенно заулыбался. А я вдруг вспомнила своего очередного психотерапевта, который разглагольствовал, что каждому человеку для комфортного самочувствия необходимо не менее четырех объятий и поцелуев в день, и осторожно обхватив заморыша руками, неловко чмокнула его в щеку. Буквально на миг отразившееся потрясение на лице Эймонда было достаточным для последующего анализа. У младшего брата явный тактильный голод. Ну да, вряд ли придурок Эйгон, суровый дед или чопорная Алисента были щедры на проявления чувств. А вот Эймонд, судя по его поведению, остро в этом нуждался. Ему явно не хватало элементарной ласки и простого человеческого участия. — Присоединяйся! — С удовольствием, — не стал отказываться брат, глядя на меня заблестевшими глазами. — И спасибо за извинения. Для меня важно, что ты не думаешь обо мне плохо. — Я… Я никогда… то есть… — он снова смутился и быстро набил рот пирогом. Пирог был свежим, ароматным и очень вкусным. А напиток в кувшине напоминал лимонад. — Ты много тренируешься, — заметила я для поддержания разговора, когда мы расправились с половиной того, что он принес, и захлопала глазами, потому что молчуна Эймонда неожиданно прорвало. Следующие полтора часа я слушала про разновидности мечей, важность правильных стоек, угол замаха и прочие тонкости тренировки. Обратной связи Эймонду не требовалось. Точнее, я кивала, поддакивала, заинтересованно мычала и иногда удивленно ахала. Мелкий дракончик расцвел, раскраснелся и стал выглядеть почти симпатично. А я только диву давалась, думая о том, как надо было накосячить, чтобы этот юный энтузиаст вырос в законченного циника и мизантропа. Где-то в середине рассказа про турнир оруженосцев в двери заглянула служанка и спросила, нести ли воду для приготовления ко сну. Потому что ужин давно закончился, и принцесса в это время обычно почивает. Эймонд осекся, скуксился, виновато потупился и начал приносить извинения. Даже предположил, что ему стоит завтра в септе покаяться. Мне захотелось кого-то убить. Покаяться? За что? — Перестань говорить ерунду. Мы просто заболтались, такое случается! Было очень приятно провести с тобой время. О том, что болтал, в основном, он, я скромно умолчала. Эймонд просиял и предложил завтра сопроводить меня на прогулку по саду. Отказываться я не стала. В ответ высказала желание договориться о точном времени после завтрака. Распрощалась с Эймондом, снова ласково погладила его по щеке, окончательно вгоняя бедолагу в краску, и зыркнула на служанку, поторапливая ее. На этот вечер у меня были планы. Завтра пойдут третьи сутки моего пребывания в этом мире, кто-то уже начал коситься на нетипично ведущую себя принцессу с подозрением, а я так еще и не оседлала Пламенную Мечту. И хотя идти к дракону было по-настоящему страшно, отчего-то я не сомневалась, что все получится. Надо было только потренироваться в высоком валирийском.

***

Связь с Пламенной Мечтой ощущалась, как пульсирующий шарик в глубине грудины. Через эту связь я могла ощущать эмоции дракона, передавать свои чувства, отдавать команды в полете и даже звать своего зверя на расстоянии. Потрясающая функция, определенно, доступная лишь потомкам «ящеров». Интересно, что еще таит инаковая физиология? В мыслях Хелейны сохранилось что-то про младенческую чешую у новорожденных, которая осыпалась в первые дни после рождения ребенка. Кроме того, у меня теперь было тридцать шесть зубов, чуть заостренные уши и повышенная температура тела. А когда я случайно пролила на себя кипяток, кожа лишь слегка покраснела, но ожога не образовалось. В архивах Цитадели или в библиотеке Красного замка вполне могли найтись книги о валирийской анатомии, а может даже свитки и записи времен Завоевателя, и я буквально горела желанием разузнать про свое наследие как можно больше. Чем и занялась. В библиотеке в углу под окном сидел Эймонд. Ребенок ссутулился над огромным талмудом и с несчастным видом рассматривал иллюстрации драконов с подписями на высоком валирийском. — Привет! — улыбнулась я. Эймонд в ответ зыркнул исподлобья. Странно. Что случилось? Может, обиделся из-за несостоявшейся прогулки по саду? Или что я обращаю на него мало внимания в последнюю неделю? Но первый же завтрак сорвался именно оттого, что я оседлала дракона. А теперь я и вовсе быстро перекусывала на ходу, поскольку все время проводила в Драконьем Логове или на спине Пламенной Мечты, укрепляя нашу связь. — Эй! Что такой угрюмый? — Доброе утро. Ты сказала, что у меня будет взрослый дракон. Это точно? — несмело спросил он. А. Вот оно что. Теперь, по его мнению, мы на разных уровнях. Я стала драконьей всадницей, а он еще нет. — Только если ты будешь к нему готов. Ты подумал о том, что я сказала? Эймонд решительно кивнул. — Да. Септоны не должны указывать мне, как себя вести, потому что я дракон. — И-и-и? — И я — мужчина, а поэтому не обязан всегда и во всем слушать мать, — он болезненным жестом потер щеку. Я пригляделась и вздрогнула от догадки: — Она что, тебя ударила? — Она… Я сам был виноват, надерзил и… — Никто. Никогда. Не смеет поднять на тебя руку! — отчеканила я. — Запомнил? Эймонд быстро и ошеломленно кивнул несколько раз. Я длинно выдохнула, пытаясь вернуть самообладание. В Вестеросе рукоприкладство является обычным явлением. Родители вправе наказывать своих детей. Кого-то даже розгами бьют, считая это нормальным. Но ударить Эймонда по лицу? Эймонда? Нелепую нескладную ящерку? Который настолько близок к образу идеального сына, насколько это вообще возможно? Я решительно не понимала Алисенту. Это же как щенка пнуть. Я присела рядом с братом: — Что читаешь? — Смотрю изображения взрослых драконов, выясняю все про их повадки. Кто-то из них еще жив, — Эймонд уставился на меня пристальным взглядом: — Как тебе удалось оседлать Пламенную Мечту? Я как-то пытался просто подойти, так она чуть не спалила всю пещеру! Я передернула плечами: — Она просто была моя. Я теперь чувствую ее, — я приложила кулак к груди, — здесь. Эймонд тоскливо вздохнул. — Послушай, — я решила воспользовалась случаем и совместить полезное с очень полезным. Установление дружеских отношений с получением информации. — Ты же тут все полки, наверное, изучил? Где можно найти записи о происхождении валирийцев? О том, что было до Рока. Откуда мы появились, как жили наши предки, как они контактировали со своими драконами… Что-то историческое. — Происхождение драконьих всадников окутано тайной, которая погибла вместе с Древней Валирией, — приосанившись, пафосно сообщил Эймонд где-то услышанную фразу. — Но прошло не так уж много времени, — возразила я. — Могли сохраниться свидетельства очевидцев, какие-то дневники, записанные хроники. Расскажи, что вообще ты знаешь о нашей прародине? — Тебе правда интересно? — оживился Эймонд. — Конечно! Он сел поудобнее, подсунув длинную ногу под себя, и торжественно изрек: — Когда Дейнис-Мечтательница рассказала свой сон, Валирию покинули четыре клана! — Четыре? — я искренне удивилась. Откуда четыре-то? Эймонд гордо кивнул: — Да! Таргариены, Веларионы, Селтигары и Квохерисы. Таргариены и Веларионы сразу взяли курс на Вестерос, только Эйгон Завоеватель захватил береговые земли и полетел вглубь континента, а Веларионы остались на прибрежных островах строить свой флот. Селтигары, которые сперва присоединились к Веларионам, по большей части осели в Лисе, и сейчас от их основной ветви никого не осталось. Потому что не надо было разбрасываться кровью, — в голосе мальчика послышалось осуждение. — Ну а Квохерисы сразу же направились в сторону Летних островов, и с тех пор о них никто ничего не слышал. — Квохерисы и Селтигары, — задумчиво протянула я, пытаясь вспомнить книги Мартина. — Селтигары были тресковыми лордами, верно? — Ага, их младшая ветвь присягнула Эйгону на Драконьем камне, и потом два или три поколения мы были тесно связаны разными договоренностями. Пока Селтигары не обнищали и не выродились окончательно. — Кроме тех, что остались в Лисе. — Пф! Половина лиснийцев похожи на Селтигаров цветом глаз и волос! — фыркнул Эймонд. — Но это ни о чем не говорит, драконов у них больше нет! — А Квохерисы? — Квохерисов изначально было немного, и улетели они всего на трех драконах. Длинношеих, как Караксес. Из-за того, что такие драконы отлично плавают под водой, существуют легенды, что они перевоплотились в подводных змеев, но на самом деле, я думаю, они просто вымерли. Давным-давно про Квохерисов никто не слышал. Я задумалась. — Разведением драконов со времен Рока занимались Таргариены. Воины и завоеватели. Веларионы были моряками, Селтигары — пиратами или рыбаками, а Квохерисы? — Ученые мужи, исследовавшие Древнюю Магию. Есть версия, что кто-то из этого клана был причастен к началу Рока. — Понятно, — я задумчиво потерла лоб между бровями, — что ничего не понятно. Эймонд поморгал и подергал ногой. — Хочешь, я поищу еще какие-нибудь записи, если тебе интересно? Хотя если что-то и сохранилось, то септоны наверняка утащили все в Старомест. — Но ты все же поищи, — предложила я и мягко улыбнулась. Что-то мне подсказывало, Квохерисы вовсе не сгинули. Особенно если они были учеными. Эймонд тем временем робко улыбнулся в ответ: — С тобой сегодня опять было очень интересно. Ты не бредила и не искала пауков. Тебе стало лучше? Я обескураженно моргнула. — Наверное. Думаю, мне теперь не нужны пауки, раз у меня есть дракон, — причина была не хуже других. — Кстати, раз уж не получилось погулять в прошлый раз, если хочешь, мы можем полетать как-нибудь вместе. Пламенная Мечта достаточно большая, чтобы понести двоих. — Да! Да, конечно, хочу! Такого счастливого мальчишеского лица я, кажется, не видела никогда в жизни.