Тридцатое февраля

С жадностью и требовательностью Глеб целует меня в прихожей, а мой телефон снова начинает звонить. Но Глеб не останавливается: он с силой прижимает меня к стене и рукой проводит по спине. Я судорожно выдыхаю и крепко впиваюсь ногтями в плечо парня. Телефон всё ещё трезвонит и мне приходится оторваться от Калюжного. Около минуты мы пытаемся отдышаться, глядя друг на друга. - Может, там что-то срочное, ответь, - говорит парень, кивая на мой телефон. Я смотрю на экран: помимо сообщений от Леры, там были пропущенные от Саши. А также последняя смс: «Нам нужно поговорить. Пожалуйста ответь». По сердцу как будто проводят наждачкой, но я всё же выключаю смартфон и говорю: - Нет, ничего важного. После моих слов Глеб с новой силой припадает к моим губам. Я была на тонкой границе, разделяющей мои фантазии и реальность. Словно, я пребывала в эйфории, небытие. Ноги стали ватными, голова переставала соображать, зато сердце живее живых колотилось и пыталось выпрыгнуть из груди. Я стала стягивать толстовку с Глеба, а он с меня блузку, расстёгивая пуговицы. Когда мы дошли до спальни, парень толкнул меня на кровать, а сам стал снимать футболку. Я поднялась на локтях и изучала Калюжного глазами: в полутьме комнаты его лицо приобретало более резкие черты, а глаза становились чернее. Я стащила джинсы и парень наклонился надо мной: он медленно целовал мою шею, ключицы, грудь, а потом оставил дорожку маленьких влажных поцелуев вдоль живота. От удовольствия я испустила стон и глаза Глеба загорелись озорным огнём. Я запустила одну руку в его волосы, а второй вцепилась в простыню. Наконец, он снимает боксёры, надевает презерватив и подготавливает меня: сначала запуская один палец, а затем второй. Я зажмуриваю глаза от приятной судороги внизу, а Глеб начинает плавно работать рукой. Боже мой, я опять трахаюсь с Калюжным! Спустя пару минут я слышу надрывистое дыхание парня и чувствую, что он достаёт пальцы, а потом входит в меня. Мы быстро наращиваем темп и вскоре я начинаю стонать громче и громче, что означало, что я почти всё. И спустя ещё пару минут в моих глазах будто взрывается фейерверк. Я расслабляюсь и чувствую, что мои колени трясутся. Рядом падает Глеб и пытается восстановить дыхание. А потом он сплетает наши пальцы. Это было настолько неожиданно, что я даже забываю, как дышать. Нас буквально ничего, кроме обычного секса, не связывало, мы даже и не говорили толком о чём-то. Может, для него обыденно держаться с девушками за руки, а, может, это что-то и значило… Но у меня не было времени на подумать, так как телефон начинает трезвонить, но на этот раз не мой – звонили Глебу. Он резко поднимается с кровати и идёт искать мобильный в валяющихся на полу джинсах. Он меняется в лице, когда видит экран телефона и выходит в коридор, отвечая на звонок. Вся моя эйфория резко улетучивается, и я вскакиваю с кровати и начинаю одеваться. В процессе сборов вспоминаю, что мне звонил и писал Саша. В груди неприятно жмёт, но мне приходится принять, что разговора не избежать. И что-то мне подсказывало, что разговор будет не из приятных. Когда Глеб возвращается в комнату, я уже была полностью одета и собирала волосы в хвост. Он останавливается около кровати и мешкается: он как будто хочет мне что-то сказать, но молчит и лишь кидает кроткую улыбку и начинает натягивать одежду. - Мне срочно нужно ехать, - говорит наконец он, - в Москву, - он опять смотрит на меня и чего-то ждёт. - Да, я понимаю, работа, съёмки, - отвечаю я и мило улыбаюсь, облокачиваясь на дверной проём, пока Глеб обувается. - Да, да, работа, - тихо повторяет он за мной, но выглядит…расстроенным? Складывается ощущение, что он ждал от меня каких-то других слов, но тут вдруг мой телефон вновь звонит. Я достаю его из кармана и на экране опять высвечивается имя Саши. - Пока, - говорит Глеб, я не успеваю ответить и, поднимая взгляд, вижу лишь захлопнувшуюся дверь. И уже в никуда произношу: - Пока. Остаток вечера я провожу в квартире: сначала делаю уборку, ведь Глеб так и не нашёл свою карту, да и я давненько не прибиралась дома, потом учу анатомию, гистологию, повторяю латынь, а в перерывах между этим, конечно же, пишу Лере. Подруга во всех подробностях расспрашивает меня о том, что было, и заверяет меня что всё это что-то значит. Лера: да если бы у меня такое в жизни было, я бы вообще не парилась

Настя: какое такое? такой же пиздец?

Лера: да какой пиздец? ты спишь с крутым актёром, умная, самостоятельная, очень даже симпатичная

Настя: а ещё есть Саша

Лера: чё? он писал????

Настя: и звонил

Лера: так блять, это мы с тобой завтра обсудим, я надеюсь ты ему не отвечала

Настя: ….

Лера: ну пизда Я больше ничего не пишу в ответ, Лера завтра и без этого устроит мне разбор полётов. Она всегда недолюбливала Шустова, точнее, открыто ненавидела его. В общих штрихах она знала всю историю наших отношений и никак не могла понять, как «такая охуенная девушка, как я, могла начать встречаться с таким недалёким, как он». Иногда и я не могла этого понять. Ведь Саша был, мягко говоря, не моим типажом. У него были проблемы со здоровьем, с родителями, с законом. У него не было высшего образования, да и из школы его выпускали с божьей помощью. Непостоянный, грубый, пессимистичный, наглый, зависимый от веществ. Но со мной он был другим. А кроме него у меня никого не было, точнее, тогда, когда мы познакомились не было. Мои родители расстались, и я была, словно, меж двух огней. Папа вскоре уехал, и я почти с ним не общалась, а мама постоянно работала, чтобы отвлечься от проблем в личной жизни. Да, я не нуждалась в чём-то, жила в хорошей квартире, училась в престижной школе, но на этом всё. Друзей у меня не было, да и особо я от этого не страдала: училась и мечтала поступить в другой город. Собственно говоря, всё так и произошло. Я поступила в медицинский и переехала, стала снимать квартиру и опять учиться. Иногда подрабатывала репетитором биологии и русского, ведь именно русский я сдала на 96 баллов. Уже в университете я завела друзей и стала более открытой к людям. А вот в отношениях с Сашей начались проблемы: он попал несколько раз в полицию, стал общаться с сомнительными людьми, а потом и вовсе стал исчезать, скрываясь от закона. В родной город я приезжала редко, поэтому лишь по слухам знала малую часть всего, что там происходило с Шустовым. Да и не интересовало меня это: меньше знаешь – крепче спишь. Но я никак не могла отказаться от Саши, видимо, эмоционально я была слишком к нему привязана. Если я виделась с ним, то могла забыть о то, что он за человек. Он постоянно говорил мне, что скучал, что я снилась ему, что носит тот браслет, что я ему подарила на год отношений. Тот браслет. Он был парным со мной, но свой я не носила. Саше сказала, что случайно порвала, но на самом деле я храню его в косметичке вместе с остальными старыми ненужными вещами. Это, наверное, и стало первым звоночком, что пора завязывать с этим. С этим Сашей. Поэтому я и ответила на сообщения Саши, говорить с ним я не хотела, поэтому ограничилась смской: «Привет, рада, что с тобой всё в порядке. Говорить сейчас не могу, думаю, что нам стоит увидеться. Я приехать не смогу в ближайшее время, но пока нам стоит взять перерыв в общении. Учёба занимает большую часть моей жизни, я слишком загружена». Он ответил мне почти сразу и очень удивил, так как настрочил почти полсотни сообщений. Писал, что виноват, что изменится, что скучает и что скоро сам ко мне приедет. От его последнего заявления по моей коже пробежали мурашки. Я не планировала с ним видеться так скоро, думала, что за время, пока мы не будем общаться, я окончательно отвыкну от него и разлюблю. Навсегда.