Wie ein Diamant

      Тусклый свет ламп едва освещает длинный коридор, по которому идут Антракс и Кёниг. Воздух как будто пропитан недосказанностью, странными впечатлениями от событий предыдущих дней и неизвестностью впереди.       — This Graves… (Этот Грейвз…) — говорит Килгор, немного замедляя шаг, чтобы идти рядом с напарницей. — He’s different. Not like the others. (Он другой. Не такой, как остальные.)       Саша кивает. Взгляд её направлен вперёд, но мысли блуждают где-то.       — Yeah, he’s… Charismatic. Calculating. (Да, он… Харизматичный. Расчётливый.) — она чуть мнётся, подбирая слова. — But there’s something... Unsettling about him. (Но в нём есть что-то… Тревожное.)       Кёниг тихо фыркает.       — Charismatic, huh? (Харизматичный, да?) — его низкий голос звучит неожиданно громко, как будто из всего того, что перечислила Саша, лишь это действительно задело его.       Саша останавливается и поворачивается к нему.       — Don’t tell me you’re jealous. (Не говори, что ты ревнуешь.)       — Jealous? Of him? (Ревную? К нему?) — Кёниг резко выпрямляется, и его массивная фигура словно вырастает вдвое. — No. Just… Cautious. He’s hiding something. (Нет. Просто… Осторожен. Он что-то скрывает.)       Её серые глаза внимательно изучают его, будто пытаются прочесть мысли за маской.       — We’re all hiding something, König. Don’t we? (Мы все что-то скрываем, Кёниг. Разве нет?)       Он молчит, но её слова задевают его. Взгляд невольно падает на забинтованный пальчик.       — Your hand… Does it still hurt? (Твоя рука… Всё ещё болит?) — его голос становится мягче.       Саша усмехается, поднимая руку так, чтобы он лучше видел.       — Nothing I can’t handle. (Ничего с чем я не справлюсь.)       Кёниг кивает, но такое лёгкое отношение Стравински к ране лишь добавляет внутреннего напряжения. Они вновь трогаются с места, но идут уже быстрее.       — Do you think he’s here for the traitor? (Думаешь, он здесь из-за предателя?) — нарушает тишину Саша, стараясь сменить тему.       — Of course. What else? (Разумеется. А зачем ещё?) — отвечает он, и его тон снова становится резким.       — It’s not like we’ve had this kind of inspections before. (Раньше ведь у нас не было таких инспекций.)       — And we’ve never had traitors before. (И предателей у нас тоже раньше не было.)       Саша останавливается перед своей дверью. Она оборачивается и ловит напряжённый взгляд Кёнига, стараясь смягчить его своей улыбкой.       — Good night, König. Just… Don’t overthink it. (Спокойной ночи, Кёниг. Просто… Не думай слишком много.)       Кёниг задерживается. Его глаза пробегают по женскому лицу.       — Why can’t you stay in my room tonight? (Почему ты не можешь остаться в моей комнате этой ночью?)       Саша слегка напрягается, но быстро справляется с нахлынувшими эмоциями.       — König… You know why. (Кёниг… Ты знаешь почему.)       Он молчит, брови нахмуриваются.       — Relationships like ours… They’re not exactly encouraged here. (Такие отношения, как у нас… Здесь их не особо приветствуют.) — Стравински делает паузу, внимательно рассматривая Килгора. — If I’m constantly absent from my room, people will talk. And those rumors could harm both of us. (Если я буду постоянно отсутствовать в своей комнате, начнутся слухи. И эти слухи могут повредить нам обоим.)       — I don’t care about rumors. (Мне всё равно на слухи.) — голос звучит твёрдо, хоть в нём и проскальзывает отчаяние.       Саша мягко улыбается.       — But I do. (А мне не всё равно.) — женский голос становится мягче. — We need to show we can work together and be professional. And when the time is right… We’ll be more open about us. (Нам нужно показать, что мы можем работать вместе и быть профессионалами. А когда придёт время… Мы сможем быть более открытыми.)       Кёниг смотрит на Стравински долго. Его взгляд напряжён, но он не спорит.       — I just don’t like being apart from you. (Мне просто не нравится быть вдали от тебя.)       Саша чуть наклоняет голову. Её улыбка становится теплее.       — I know. Me too. (Я знаю. Мне тоже.)       Она поворачивается, чтобы открыть дверь, а Александр не сводит глаз с забинтованного пальца. Перед глазами вспыхивает неприятная картина: как губы Грейвза скользят по женской коже. По коже его Саши. Ему не нравится это. Ой, как ему не нравится это. Зубы сжимаются до скрипа.       Кёниг не двигается, пока Антракс возится с замком, но внутри него бурлит вихрь эмоций.       Как только дверь приоткрывается, он резко обхватывает её за талию и, не давая возможности опомниться, затаскивает в комнату. Дверь с грохотом захлопывается за ними. Звук кажется эхом его собственных эмоций. Он стягивает с лица маску, плотно прижимая свою женщину спиной к стене, и Стравински чувствует горячее дыхание на своей шее.       — Verstehst du überhaupt, was du mit mir machst? (Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь?) — шепчет он хриплым, низким, как далёкий гром, голосом. Ладони сжимают женскую талию, не давая возможности отстраниться.       Саша пытается протестовать. Её губы дрожат от удивления и ярости.       — Alexander, what’s wrong with you? Stop it right now! (Александр, что с тобой? Прекрати это сейчас же!) — внутри что-то ломается, как только она ловит его взгляд.       — Was ist mit mir? Was ist mit dir, Sasha? (Что со мной? А что с тобой, Саша?) — он прижимается к ней сильнее, и руки соскальзывают на женские бедра. — Seeing him touch you… Even look at you… (Видеть, как он прикасается к тебе… Как он смотрит на тебя…) — Кёниг не заканчивает фразу. Его губы оказываются у её уха, горячие и настойчивые. — Du gehörst mir. Nur mir. (Ты принадлежишь мне. Только мне.)       Чёртов немецкий. Стравински разрывается между раздражением и возбуждением. Эта агрессия и собственничество кажутся неправильными, но такими притягательными. Её руки упираются в крепкую мужскую грудь, но никаких сил сейчас не хватит, чтобы оттолкнуть его.       — You’re insane. You know that? (Ты безумный. Ты это знаешь?) — фраза колючая, но дрожь в её словах выдаёт совсем другое. Ревность и горячая одержимость этого мужчины опьяняют её больше, чем она готова признать.       «Чёрт, чёрт, чёрт! Почему мне это так нравится?»       Кёниг ловит её подбородок пальцами, заставляя встретиться с ним взглядом. Его глаза горят синим пламенем.       — Tell me to leave. Tell me you don’t want me right now. (Скажи мне уйти. Скажи, что ты меня не хочешь сейчас.) — говорит он с вызовом.       Саша открывает рот, чтобы ответить, но вместо этого просто смотрит на него. Эта пылкость и необузданное желание, как буря, сметают все её протесты с ног. Конечно, она хочет его. Такого ревнивого, такого страстного и агрессивного. Она ненавидит, как легко он заставляет её терять самообладание, но в тот же момент понимает, что сама не хочет, чтобы он останавливался.       «Господи, кажется, я пропала…»       — I hate the power you have over me… (Я ненавижу то, какую власть ты имеешь надо мной…) — шепчет она, пока руки обвивают его шею, притягивая ближе. — But I fucking love you. (Но я, блять, люблю тебя.)       Кёниг больше не сдерживается. Его губы находят её, срывая слова, как лепестки с ромашки. Поцелуй, бурный и безудержный, как стихия, не оставляет ничего вокруг. Мужские руки скользят по телу Стравински, собирая на кончиках пальцев каждую её дрожь, каждый вдох.       — Ich liebe dich so sehr, dass es weh tut. (Я люблю тебя так сильно, что это больно.) — шепчет он, и голос ломается от абсолютной честности.       Саша закрывает глаза, отдаваясь этой буре полностью. Всё остальное перестаёт существовать, когда он держит её в своих руках. Его губы вновь накрывают её, на этот раз с ещё большей настойчивостью. Язык проникает в рот, завоёвывая каждый доступный уголок. Она стонет в поцелуе. Её тело тает, прижимаясь к его мощной фигуре.       Руки Кёнига скользят по телу вниз, сжимают упругие ягодицы и притягивают ближе. Она чувствует, как его возбуждение твёрдо прижимается к животу, заставляя тело пульсировать от желания.       — Чёрт, Кёниг… — она шепчет, пока его горячие поцелуи скользят по её шее.       Стравински продолжает двигаться, без стеснения обтираясь об своего мужчину, как сучка во время течки. Её руки забираются под его футболку, исследуя твёрдые линии пресса, косых мышц и груди.       Килгор рычит ей на ухо. Его руки крепко обхватывают её бёдра и легко поднимают в воздух. Он прижимает Сашу к стене. Его возбуждение ощущается через их одежду, мучительно сладко надавливая на её самое чувствительное место.       — You're mine, Sasha (Ты моя, Саша), — хрипит он, кусая женское ушко.       Ноги инстинктивно обвиваются вокруг талии Александра. Стравински чувствует тепло, исходящее от его тела, которое разжигает в ней пламя. Его губы снова находят её, впиваясь в них долгим, жадным поцелуем. Его язык бесцеремонно снова и снова вторгается в её рот.       Не отрываясь от губ партнёрши, Кёниг скользит рукой между их телами и ловко расстёгивает тёмные брюки. Он спускает их вместе с женским бельём, обнажая влажную вульву. Его собственная одежда падает с бёдер следом, освобождая его мощный член.       — Oh, God, yes! (О, боже, да!) — вскрикивает она, когда Кёинг входит в неё одним стремительным движением, растягивая внутренние стенки влагалища. Волны удовольствия пробегают мурашками по телу, превращая соски в затвердевшие пики.       Кёниг задаёт быстрый ритм, вбиваясь в свою женщину с жадностью и страстью. Каждый мощный толчок касается самой глубины. Головка его члена будто целует матку, приближая Сашу всё ближе к оргазму. Ногти впиваются в его плечи. Она держится за него, словно от этого зависит её жизнь.       Ощущение того, как его огромное тело растягивает её, захватывает. Каждый нерв кричит о скором освобождении. Бёдра движутся навстречу, отвечая на каждое движение таким же безумным желанием.       — Be careful with that thing of yours (Будь осторожен со своей штукой), — шепчет она, сладко постанывая.       Килгору хочется двигаться быстрее, задать жёсткий ритм и вбиваться как можно глубже, но он слишком сильно любит эту женщину и никогда бы не причинил ей вред. Особенно в самый чувственный момент. Момент их близости. Звуки их тел, встречающихся в ритмичных движениях, наполняют комнату, смешиваясь со стонами и низкими мужскими рычаниями. Саша чувствует, как внизу живота собирается тугой узел. Оргазм приближается с невероятной скоростью.       Женское тело вот-вот рухнет в бездну экстаза, но Кёниг внезапно выходит из неё. Тихий стон разочарования раздаётся в комнате, а тело, словно в протесте, напрягается, требуя продолжения. Едва Стравински успевает произнести хоть слово, как Килгор подхватывает её на руки, словно она ничего не весит, и практически швыряет на кровать с грубой решительностью.       — On your knees (На колени), — приказывает он. — I want to see that perfect ass bounce while I take you from behind. (Я хочу видеть, как подпрыгивает твоя идеальная задница, пока я беру тебя сзади.)       Саша торопливо принимает указанную позу, становясь на колени и упираясь рукам ив кровать. Её лицо заливается жарким румянцем от похотливых слова Кёнига.       «И у этого человека бывают панические атаки?»       Кёниг занимает позицию за женской спиной. Его руки скользят по манящим изгибам, восхищаясь каждым сантиметром. Без предупреждения он снова врывается в неё, погружаясь до самой глубины одним мощным движением.       — FUCK! (БЛЯТЬ!) — она вскрикивает, выгибаясь дугой. — Easy, love… (Полегче, любовь моя…)       Кёниг крепко удерживает женские бёдра. Его пальцы врезаются в мягкую кожу, пока он проникает длинными, глубокими движениями. Каждый толчок вызывает у Саши ощущение тягучего удовольствия, и она стонет не стесняясь своих чувств и жажды разрядки. Кровать скрипит под их движениями, угрожая вот-вот развалиться.       — Oh, damn, you like that… (О, чёрт, тебе это нравится…) — рычит он, наклоняясь вперёд, прикусывая женское плечо. — You like when I am mad and fuck you like that, right? (Тебе нравится, когда я злюсь и трахаю тебя вот так, да?)       — Ah (Ах), — Стравински стонет не в силах ответить.       — Say it! Say the truth! (Скажи это! Скажи правду!) — требует Килгор, вбиваясь грубее.       — Ah… Yes! (Ах… Да!) — она всхлипывает, отчаянно подаваясь ему навстречу. — I fucking like that. (Мне это чертовски нравится.)       Кёниг хищно улыбается. Его движения становятся быстрее и резче, пока мир не начинает кружиться от их страсти. Зрение размывается, слёзы текут по лицу, но она не может остановиться. Всё, что существует для неё сейчас — это его тело, захватывающее её полностью.       Мужская рука скользит вперёд, находя чувствительный клитор, добавляя удовольствия к нарастающей буре ощущений. Женские внутренние мышцы начинают дрожать, сигнализируя о скором экстазе.       — Cum for me, baby (Кончи для меня, малышка), — шепчет он напряженным от усилий голосом.       Этих слов достаточно, чтобы тело охватил мощный оргазм. Волна за волной головокружительное удовольствие захлёстывает её. Она кричит, внутренние мышцы сжимаются вокруг твёрдого члена, который не перестаёт двигаться, продлевая сладостную муку.       Кёниг сбавляет темп лишь тогда, когда начинает чувствовать, что Саша вот-вот потеряет сознание от переполняющих её чувств. Наконец, с громким рыком он подаётся вперёд, заливая женские глубины своим густым, жемчужно-белым семенем.       На несколько долгих мгновений они остаются неподвижными. Их тела дрожат от пережитого экстаза. Кёниг притягивает Сашу к себе. Его дыхание тяжёлое, но уже замедляющееся. Он покрывает её лицо лёгкими, нежными поцелуями, шепча слова любви на немецком.       — Ich liebe dich. Ich liebe dich mehr als das Leben. (Я люблю тебя. Я люблю тебя больше жизни.)       — Ich liebe dich, König (Я люблю тебя, Кёниг), — тихо отвечает Саша, прильнув к его груди. Эту фразу, кажется, она запомнила на всю жизнь. Спасибо Андрею за подсказку. Женщина счастливо вздыхает. Пальцы лениво рисуют узоры на его вспотевшей коже. Она чувствует себя полностью защищённой в его объятиях, словно весь остальной мир исчез.       — Do you still want me to leave? (Ты всё ещё хочешь, чтобы я ушёл?) — Кёниг слегка наклоняет голову. Его голос звучит мягко, с шутливыми нотками. Он смотрит на Сашу, изучая её лицо в тусклом освещении комнаты.       Саша поднимает на него взгляд. В её глазах искорки тепла и уюта. Она улыбается, и её пальцы едва ощутимо касаются его плеча.       — No, I don’t want you to leave. Stay. (Нет, не хочу. Останься.)       Кёниг на мгновение задерживается, как будто хочет убедиться, что слышит её правильно. Но затем, не сдерживая улыбки, забирается под одеяло, утаскивая за собой Сашу. Его сильные руки обнимают любимую женщину, притягивая её невозможно близко. Она чувствует, как его тёплая грудь касается её спины, а затем слышит его тихий смех.       — Gut. So I understood correctly. (Хорошо (нем.). Значит, я всё правильно понял.) — его грудь вибрирует от смеха, отчего Саша только плотнее прижимается к нему.       Стравински вздыхает. Её пальцы нежно проводят по его руке, ощущая каждую линию мышц.       — So much better like this (Так намного лучше), — тихо добавляет она, закрывая глаза.       Кёниг опускает голову, касаясь губами светлых волос. Его шёпот едва различим:       — I don’t think I could bear to leave you tonight anyway. (Я не думаю, что смог бы оставить тебя сегодня.)       Саша чувствует, как его дыхание становится ровным, а тепло мужского тела окружает её. Этот момент кажется бесконечным, словно весь мир остановился только для них двоих. Спустя какое-то время тишину нарушает только их ровное дыхание. Постепенно сон начинает завладевать Сашей. Её веки тяжелеют, а мысли становятся медленнее. Кёниг наклоняется ближе. Его глаза сверкают мягкой нежностью и чем-то более глубоким. Он проводит ладонью по женской щеке, слегка касаясь шеи, и шепчет:       — Sleep well, Sasha. (Спи спокойно, Саша.)

***

      — Sleep well, Sasha (Спи спокойно, Саша), — звучит голос, но это не Кёниг.       Стравински закрывает за собой дверь в кабинет Грейвза. Лампа на столе освещает его лицо, и эта едва заметная улыбка кажется слишком спокойной.       — Excuse me? (Простите?) — отвечает она, стараясь звучать нейтрально.       — You sleep well, Sasha? (Ты спокойно спишь, Саша?) — Грейвз повторяет фразу с вопросительной интонацией, слегка наклонив голову, словно случайно сказал что-то, что только что пришло ему в голову.       Саша моргает, пытаясь не выдать удивления. От неожиданности её сердце замирает.       «Может быть так, что он знает? Комнаты прослушиваются? Чёрт, ты становишься параноиком…»       Грейвз всё так же улыбается.       — Just wondering if you got enough rest. It’s important to stay sharp, isn’t it? (Просто интересно, высыпаешься ли ты. Это важно, чтобы оставаться в форме, верно?) — он жестом предлагает сесть, при этом сам усаживается напротив. — You’ve had quite an intense week, from what I’ve heard. (У тебя была довольно напряжённая неделя, насколько я слышал.)       Саша садится на предложенный стул, выравнивая дыхание. Манера разговора Грейвза кажется ненавязчивой, даже заботливой, но напряжение между ними растёт с каждой секундой.       — It’s been eventful, yes. (Да, неделя была насыщенной.) — женский голос звучит ровно. — What exactly would you like to discuss, Commander Graves? (Что именно вы хотели обсудить, командир Грейвз?)       — Oh, just a routine chat. (О, просто обычный разговор.) — Филлип облокачивается на спинку стула, внимательно разглядывая собеседницу. — I’m trying to piece together what happened at that Al-Qatala base. You know, dots and lines. (Пытаюсь соединить точки и линии, чтобы понять, что случилось на базе Аль-Каталы.)       Он делает паузу, словно ожидая, что она предложит ему больше, чем он просит.       — From your perspective, Sasha, what went wrong? (С вашей точки зрения, Саша, что пошло не так?)       Стравински сохраняет спокойствие, хотя тон Филлипа на грани обвинения. Она сцепляет пальцы, опираясь локтями на стол.       — The mission was compromised. Javier Alvarado betrayed us. (Миссия была сорвана. Хавьер Альварадо нас предал.) — она смотрит прямо в голубые глаза напротив. — The rest of us did what we could to minimize the damage. (Мы сделали всё возможное, чтобы минимизировать ущерб.)       Грейвз опускает взгляд в бумаги на столе, а затем поднимает глаза обратно на Сашу.       — Tell me, Anthrax, what was the plan when you entered the base? (Антракс, каков был ваш план, когда вы вошли на базу?)       — Eliminate high-value targets, gather intelligence, secure the area. (Уничтожить приоритетные цели, собрать разведданные, зачистить территорию.) — Саша отвечает чётко, без колебаний.       Грейвз кивает, но его глаза сверкают интересом.       — How long have you been in KorTac? (Как долго вы в КорТак?) — он меняет тему резко.       «Что? Какое это отношение имеет к…»       — Three years, sir. (Три года, сэр.)       — Three years. Impressive. (Три года. Впечатляет.) — тон снова меняется. — Ever think about moving up? Taking on a leadership role? (Думали о повышении? О роли лидера?) Саша слегка морщится, вопросы кажутся неуместными.       — I’m focused on my current duties. (Я сосредоточена на текущих обязанностях.)       — Admirable. (Достойно уважения.) — Филлип откидывается на спинку кресла, но его взгляд остаётся цепким. — You’re quite composed, Stravinsky. (Вы весьма собраны, Стравински.)       Он делает паузу, и его улыбка становится чуть шире.       — And yet, I wonder… (И всё же, мне интересно…) — мужской голос становится тише, почти интимным. — Do you ever let yourself unwind? Relax? (Вы когда-нибудь позволяете себе расслабиться?)       Саша сохраняет невозмутимость, но чёртово раздражение внутри растёт.       — I don’t see how that’s relevant. (Не вижу, какое это имеет отношение к делу.)       — Just trying to understand the people I work with. (Просто пытаюсь понять людей, с которыми работаю.) — отвечает Грейвз с улыбкой, от которой становится не по себе.       Саша делает глубокий вдох, стараясь не выдавать дискомфорт и настороженность. Мысли путаются.       «К чему он ведёт? Это допрос или провокация? Почему он интересуется моими личными привычками? Он хочет сбить меня с толку. Это его метод. Спокойно, Саша. Не поддавайся.»       Грейвз слегка склоняет голову, будто внимательно изучает её лицо. Его тон остаётся лёгким, но в глазах появляется что-то острое, почти вызывающее.       — Let’s talk about the mission specifics. (Давайте поговорим о деталях операции.) — Филлип мягко перекладывает листок на столе. — When you entered the command center, what was Javier’s role? (Когда вы вошли в командный центр, какая была роль Хавьера?)       Саша отвечает профессиональным тоном:       — He was securing the perimeter and covering our flank. (Он обеспечивал охрану периметра и прикрывал наш фланг.)       Грейвз кивает, будто соглашаясь, но его следующая реплика выбивает её из привычного ритма.       — So he had your back? (Значит, он прикрывал вас?) — его улыбка становится шире. — That must have felt reassuring. (Наверняка это внушало уверенность.)       Саша чувствует, как её пальцы слегка напрягаются, но она сохраняет спокойствие.       — It’s standard protocol. (Это стандартный протокол.)       — Of course. (Конечно.) — он делает паузу, затем неожиданно добавляет: — But trust is a fragile thing, isn’t it? (Но доверие — хрупкая вещь, не так ли?)       Саша понимает, что он снова пытается её поддеть, но она сдерживается.       — I trusted my team to do their jobs. (Я доверяла своей команде выполнять свою работу.)       Грейвз смотрит на неё долгим, изучающим взглядом, прежде чем задать новый вопрос:       — And what about König? (А как насчёт Кёнига?) — его голос становится чуть мягче, но в нём звучит скрытый интерес. — Did you trust him? (Вы доверяли ему?)       Саша на мгновение замирает. Вопрос звучит так, будто касается не только миссии, но и её личной жизни. В голове мгновенно вспыхивают моменты: последние миссии, их взаимодействия, взгляды, которые могли что-то выдать. Её сердце пропускает удар.       «Что если он знает? Если да, то как это может отразиться на нас?»       Она быстро берёт себя в руки и отвечает сдержанно, сохраняя видимость контроля:       — Yes. (Да.)       — Just yes? (Просто да?) — Грейвз улыбается, наклоняясь ближе. — No elaboration? (Без пояснений?)       — He’s one of the best operatives I’ve worked with. (Он один из лучших оперативников, с которыми я работала.) — её голос звучит твёрдо, без намёка на сомнение.       Грейвз откидывается на спинку кресла, делая вид, что раздумывает.       — Interesting… Let’s go back to Javier. (Интересно… Вернёмся к Хавьеру.)       Саша внутренне напрягается, ощущая, как разговор становится всё более цепким. Кажется, она поняла, что он делает. Сбивает с линии повествования, а потом задаёт тот же вопрос, но другими словами. И это бы сработало, если бы Стравински лгала, но она не лжёт.       — When you found him… Was there anything unusual about his behavior? (Когда вы нашли его… Было ли что-то необычное в его поведении?)       — He was calm but determined. (Он был спокоен, но решителен.)       — Determined to do what exactly? (Решителен в чём конкретно?)       — To finish the mission. (Завершить задание.)       Грейвз снова делает паузу, но его взгляд остаётся прикован к ней.       — And yet he’s not here to tell his side of the story, is he? (И всё же его здесь нет, чтобы рассказать свою версию, не так ли?) — And money at the heart of it all. (А деньги в центре всего.)       Саша не отвечает. Её молчание красноречивее слов.       — Makes it all more important to get the truth from you. (Это делает всё ещё более важным услышать правду от вас.) — голос мягкий, но каждая фраза словно рассчитана, чтобы пробить её броню.       «Да, вот оно. Теперь понятно, зачем все эти «левые» вопросы.»       Грейвз внезапно встаёт, обходит стол и останавливается рядом.       — Tell me, miss Stravinsky, what’s your take on all of this? (Скажите, мисс Стравински, что вы думаете обо всём этом?)       Саша поднимает голову, встречая пронзительный взгляд.       «И как можно так сладко улыбаться, но смотреть, будто ты — враг народа?»       — My take doesn’t matter, sir. (Моё мнение не имеет значения, сэр.) — женский голос твёрд, и она смотрит ему прямо в глаза, не моргая.       Грейвз улыбается почти с одобрением.       — Good answer. (Хороший ответ.) — он отходит обратно к своему месту. — That’ll be all for now. You’re dismissed. (На этом пока всё. Вы свободны.)       Саша поднимается, но в тот момент, когда она делает шаг назад, Грейвз слегка наклоняет голову и говорит мягко, почти лениво:       — One more thing, miss Stravinsky. (Ещё кое-что, мисс Стравински.)       Женщина останавливается, разворачиваясь и глядя на Филлипа вопросительно.       — You always carry yourself with such… Composure. (Вы всегда держитесь с такой… Выдержкой.) — слова будто медленно растворяются в воздухе. — It’s impressive. Rare, even. (Это впечатляет. Редкость, знаете ли.)       «Стоп. Он сейчас что… Флиртует?»       — Just doing my duty, Commander. (Просто выполняю свой долг, командир.)       Грейвз улыбается. Уголки его губ поднимаются, но глаза остаются пронзительными.       — Ah, but you make it look so effortless. (Ах, но вы делаете это так легко.) — Филлип откидывается на спинку кресла. Взгляд прикован к женсокму лицу. — Some might say… Gracefully. (Некоторые бы сказали… Грациозно.)       Она не реагирует сразу, обдумывая его слова. Его тон звучит почти как лёгкий комплимент. Но Саша понимает, что за этим стоит что-то другое, пока непонятно, что именно, но с этим командиром явно придётся держать ухо востро.       — Thank you for noticing, Commander. (Спасибо, что заметили, командир.)       И пусть Сашин голос нейтрален, в глубине души она чувствует, как он пытается выбить её из равновесия. Как наслаждается её микро мимикой, каждым подрагиванием мускулов на лице.       Грейвз медленно кивает. Его взгляд скользит по женской фигуре, будто оценивая. Щёлкнув языком, он добавляет:       — Oh, and Anthrax? (Ах да, Антракс?) — Филлип снова делает паузу, будто обдумывая слова. — You’re expected in the Command Center. (Вас ждут в Командном Центре.)       — Understood. (Поняла.) — Саша коротко кивает.       На выходе из кабинета она ощущает на себе мужской взгляд, и её сердце сжимается от неприятного ощущения, что этот разговор был чем-то большим, чем просто допрос. Дверь в кабинет Грейвза захлопывается.       «Как он сказал? Деньги в центре всего…» — Стравински мысленно цепляется за двусмысленную фразу Филлипа. Она идёт в КЦ быстрым шагом. Впереди новая миссия и много вопросов, которые следует распутать.