Wie ein Diamant

      Саша аккуратно берёт письма в руки. Свет лампы выхватывает мелкие тени на бумаге, словно подчёркивая каждую шероховатость её поверхности. Шорох страниц звучит в тишине комнаты почти как шёпот. В этот момент тишина кажется особенно плотной, будто заполняет всё вокруг. Она замечает, как Кёниг наблюдает за ней. Его массивная фигура ссутулена, а взгляд беспокойно блуждает, избегая задерживаться на письмах слишком долго.       Стравински читает текст, пытаясь зацепиться за каждую деталь, которая могла бы пролить свет на происходящее. Мысли мчатся вперёд, пытаясь соединить разрозненные фрагменты в целую картину.       Письма от матери вызывают в Саше острое чувство сострадания. Переводя их строки, она ловит интонации отчаяния, но, стараясь не поддаваться нахлынувшим эмоциям и не тревожить Кёнига ещё сильнее, сосредотачивается на официальных документах. Они кажутся более логичными, менее личными, хотя и отдают холодным формализмом, который только подчёркивает безразличие системы.       — You know, there's something strange about all this (Знаешь, во всём этом есть что-то странное), — произносит она почти шёпотом. Её голос звучит задумчиво, а мысли уже далеко. — There’s a support program for operatives. If someone faces serious difficulties, they can apply for help. (Есть программа поддержки бойцов. Если кто-то сталкивается с серьёзными трудностями, они могут обратиться за помощью.)       Кёниг напрягается. Слова, казалось бы, обыденные, вызывают в нём внутренний дискомфорт. Его взгляд становится жёстче.       — A support program? What? (Программа поддержки? Что?) — его голос звучит сдержанно, но в нём слышится искреннее непонимание. Он наклоняется вперёд, словно пытается ухватить смысл её слов.       Саша поднимает голову, удивлённая тоном партнёра.       — You didn’t know? (Ты не знал?) — она слегка морщит лоб. — It’s in the contract we sign. Emergency aid, financial support, medical assistance… (Это прописано в контракте, который мы подписываем. Экстренная помощь, финансовая поддержка, медицинская помощь…)       Кёниг опускает взгляд. В его голове всплывают воспоминания, и руки бессознательно сжимаются в кулаки.       Когда он покинул свой маленький австрийский город, всё, о чём он думал — это как сбежать от безысходности. В армии он обрёл своё первое убежище, своё первое чувство порядка, принадлежности к чему-либо. Его никто не оценивал внешне, от него нужны были результаты. И результаты были впечатляющими. Когда пришло время подписывать контракт с КорТак, он даже не задумывался о деталях. Это был шанс. Просто шаг, который надо было сделать, чтобы уйти дальше от прошлого. Чтение условий? Он просто помнил, как чувствовал себя уставшим, загнанным и готовым подписать всё что угодно.       — I didn’t read the contract in full. Just signed it (Я не читал контракт полностью. Просто подписал его), — Кёниг пожимает плечами, словно пытаясь скрыть неловкость от этого признания.       Саша качает головой. Её губы растягиваются в слабой улыбке, но в её взгляде читается лёгкая усмешка.       — Мужчины... — тихо констатирует она на русском и снова сосредотачивается на письмах. Взгляд движется быстрее, пока пальцы не останавливаются на одном из листков. — Here it is. (Вот оно.)       Она осторожно выдвигает письмо вперёд, как будто боится повредить хрупкий листок. Это копия официального запроса от Хавьера Альварадо. Напечатанные строки формального текста кажутся равнодушными, почти механическими. Но внизу стоит неровная подпись, будто сделанная с большим усилием. Причина обращения: лечение сестры.       — It’s his request for help. He really applied (Это его запрос на помощь. Он действительно обратился), — женский голос звучит твёрдо, но в нём слышится лёгкий оттенок печали.       Кёниг вглядывается в строки, не решаясь взять письмо в руки. Его лицо скрыто под маской, но глаза выдают внутренний шторм.       — So why… (Тогда почему…) — его голос звучит глухо, как будто он говорит больше самому себе. — Why would he…? (Почему он…)       Саша откладывает письмо и выпрямляется. Мысли начинают складываться в логическую цепочку. Она задаёт себе вопросы один за другим, внутренний голос становится громче.       «Если он уже подал запрос и получил ответ, то зачем ему было связываться с Аль-Каталой? Деньги ведь должны были прийти. Или… Может быть, они не пришли? Может, где-то на пути их перехватили? А если так, то как это возможно? Ведь вся система, кажется, должна быть прозрачной… Или нет? Кто отвечает за распределение средств? Как проверить это?»       Серые глаза смотрят на Кёнига. Он по-прежнему сидит молча, но его напряжение стало почти ощутимым. Саша чувствует, что они на грани чего-то большего, но им нужно разобраться в деталях.       — That’s what we need to find out (Вот что нам нужно выяснить) — после короткой паузы говорит Стравински. Она смотрит на Килгора, как будто предлагая разделить эту ответственность. — We need help. From someone with access to this data. (Нам нужна помощь. От кого-то с доступом к этим данным.)       Александр, наконец, поднимает голову, и его взгляд сосредотачивается на Саше. Глаза, чистые, как зимнее небо, с оттенком ледяного голубого, пронизывают. В них отражается напряжение, словно внутри буря, которую он пытается усмирить. Свет лампы касается его радужки, делая их почти прозрачными, но в глубине скрывается тяжесть нерешённых вопросов и гнетущее чувство вины.       Её собственный взгляд задерживается на мужчине, словно пытаясь уловить каждую мельчайшую эмоцию. Она видит, как его глаза становятся чуть мягче, но не теряют своей осмысленности.       — Volkov (Волков), — голос Кёнига звучит низко, почти как грохот отдалённого грома. Его фигура внушительна, но именно глаза говорят больше, чем слова. — He knows what to do. (Он знает, что делать.)       Саша кивает, но её мысли всё ещё работают. Она знает, что Волков — их лучший шанс, но как он отреагирует? Согласится ли помочь? Если они ошибутся, последствия могут быть серьёзными.       — Let’s go (Пойдём), — она тянется за курткой и ключами, чувствуя, как решимость растёт.       Килгор поднимается. Его массивная фигура отбрасывает тень на стену. Он идёт за ней, и её присутствие, как всегда, действует успокаивающе. Они выходят в коридор, оставляя за спиной тепло комнаты и холод бумаг, которые лежат на столе.

***

      Антракс и Кёниг идут по коридорам базы. Тишина привычного уклада сменяется странной суетой. Оперативники, обычно неспешно курсирующие между зонами, сейчас кажутся чем-то встревожены. Шаги ускоряются, голоса звучат громче. Некоторые сотрудники сжимают в руках планшеты и бумаги, будто готовятся к чему-то важному.       Саша замечает эту напряжённость первой. Её глаза цепляют мельчайшие детали: торопливые движения, негромкие разговоры, будто кто-то старается не привлечь излишнего внимания.       — Do you notice it? Something’s different (Ты это замечаешь? Что-то изменилось), — она шепчет, глядя на Кёнига. Он кивает, его взгляд сосредоточен. Широкие плечи выпрямлены, а походка стала более собранной, как будто его тело инстинктивно готовится к чему-то серьёзному.       — Everyone seems on edge. Like they’re expecting something (Все словно на взводе. Как будто чего-то ждут), — его низкий голос звучит почти задумчиво.       В командном центре обстановка ещё более напряжённая. Обычно тихая комната с чётко отлаженной работой сейчас наполнена гулом голосов и звуком быстрых шагов. Сотрудники переговариваются, их лица напряжённые, но никто не останавливается, чтобы объяснить, что происходит.       Генерал Волков сидит за своим столом. Его фигура неподвижна, но глаза бегают по монитору, следя за изменяющимися данными. Он выглядит спокойным, но Саша знает его достаточно хорошо, чтобы заметить, что это спокойствие напускное. Уголок его рта чуть дёргается, а пальцы постукивают по столу, выдавая внутреннее беспокойство.       — General Volkov? (Генерал Волков?) — Саша окликает его, подойдя ближе.       Он поднимает голову. Его взгляд, полный тяжести, задерживается на лице своего лучшего снайпера, а затем на массивной фигуре Кёнига.       — Stravinsky. Kilgor. What can I do for you? (Стравински. Килгор. Чем могу помочь?) — генерал звучит нейтрально, но в голосе чувствуется лёгкий оттенок усталости.       — What’s going on? (Что происходит?) — Саша, скрестив руки на груди, делает шаг вперед. — Everyone’s acting strange. (Все ведут себя странно.)       Волков на мгновение задерживается с ответом, будто решает, стоит ли делиться информацией. Затем он устало выдыхает.       — We’re expecting an inspection. (Мы ждём инспекцию.) — Он наклоняется вперёд, складывая руки на столе. — A high-profile one. Something’s… Different this time. (Высокопоставленную. Что-то… На этот раз всё не как обычно.)       Кёниг хмурится. Его взгляд становится жёстче. Он чувствует, как слова Волкова добавляют давления, но сам ещё не понимает, почему.       — High-profile? From who? (Высокопоставленную? От кого?) — спрашивает он.       Волков отводит взгляд на монитор, и его губы сжимаются.       — You’ll know soon enough. But trust me, you’ll feel it. (Скоро узнаете. Но поверьте, вы это почувствуете.)       Оперативники переглядываются. Слова теряют значение, когда их взгляды пересекаются. В тишине кроется всё необходимое понимание.       — General, we need your help (Генерал, нам нужна ваша помощь), — Саша звучит серьёзно, но без нажима.       Волков отрывается от монитора и внимательно смотрит на неё.       — What kind of help? (Какая помощь?)       Саша садится напротив. Её движения быстрые и уверенные. В руке она держит тонкую стопку писем, перевязанных верёвкой.       — It is important. It’s about Javier Alvarado and his ties to Al-Qatala (Это важно. Это о Хавьере Альварадо и его связях с Аль-Каталой), — начинает она, внимательно следя за реакцией Волкова.       Кёниг, стоящий чуть в стороне, молчит, но его широкая фигура как будто заполняет комнату. Его голубые глаза сосредоточены, напряжённые, но он позволяет Саше взять инициативу.       — What about him? (Что с ним?) — Волков откидывается на спинку кресла, и его руки скрещиваются на груди.       Саша делает паузу. Её взгляд задерживается на письмах, будто она ищет правильные слова.       — We found something. Letters, requests. It seems that his betrayal… It wasn’t as simple as it seemed (Мы нашли кое-что. Письма, запросы. Похоже, его предательство… Оно было не таким простым, как казалось), — говорит она медленно, будто каждое слово даётся ей с усилием.       Волков приподнимает бровь, но не перебивает.       — Javier was desperate. His sister… She is dying. Leukemia (Хавьер был в отчаянии. Его сестра… Она умирает. Лейкемия), — Саша выдыхает, чувствуя, как тяжесть ситуации ложится на плечи. — He turned to Al-Qatala because he needed money for her treatment (Он обратился к Аль-Катале, потому что ему нужны были деньги на её лечение).       Генерал слегка наклоняется вперёд. Его глаза становятся жёстче.       — And why didn’t he use the support program? Damn it, why didn't he come to me? (А почему он не воспользовался программой поддержки? Чёрт возьми, почему не пришёл ко мне?)       Саша крепче сжимает стопку писем. Её пальцы касаются одного из документов.       — That’s the thing. He did. He applied (В том-то и дело. Он обратился), — отвечает она, вытаскивая письмо из стопки и передавая его Волкову.       Генерал принимает документ, глаза быстро пробегают по строкам.       — Here’s the request. You can see his reason. For his sister’s treatment (Вот его запрос. Вы можете видеть причину. Лечение его сестры), — объясняет Стравински.       Волков поднимает взгляд на Сашу, затем переводит взгляд на Кёнига. Австриец медленно кивает, подтверждая слова напарницы.       — Hm, and what exactly do you want from me? (Хм, и что именно вы хотите от меня?) — его голос звучит медленно, словно он взвешивает каждое слово. — What kind of help? (Какую помощь?)       — Give us access to the system (Дайте нам доступ к системе), — её голос звучит ровно. Она удерживает тяжёлый взгляд генерала. — We’ll check the status of Javier’s request ourselves (Мы сами проверим статус запроса Хавьера).       Генерал смотрит на снайпершу несколько секунд, обдумывая её слова. С одной стороны, проверять запрос Хавьера кажется глупой затеей: если он связался с Аль-Каталой, значит, деньги не поступили. Но с другой стороны… Что, если его запрос был одобрен? Волков покачивает головой. У него самого были сомнения относительно всей этой программы. Однако решение дать доступ может обернуться серьёзными последствиями.       — If I'll do this… (Если я это сделаю…) — он начинает говорить, но затем наклоняется вперёд, понижая голос. — You’ll have to be careful. The inspection means increased scrutiny. If anyone finds out I gave you access… (Вам нужно будет быть осторожными. Инспекция означает повышенное внимание. Если кто-то узнает, что я дал вам доступ…)       Саша наклоняется чуть ближе. Её глаза полны решимости.       — No one will know (Никто не узнает), — она кивает, не просто подтверждая свои слова, а как будто давая клятву.       Волков на мгновение закрывает глаза, а затем вытаскивает карточку с кодом из внутреннего кармана. Он кладёт её на стол, передвигая к Саше.       — Use this. My personal access. It’ll let you into the system. But you only have one chance. Don’t waste it. (Используйте это. Мой личный доступ. Он позволит вам войти в систему. Но у вас только один шанс. Не тратьте его впустую.)       Кёниг тянется за карточкой, но его движения чуть замедлены, словно он даёт себе время обдумать происходящее. Пальцы касаются холодного пластика, и он сжимает его в руке, ощущая вес ответственности, который теперь, казалось, материально перекочевал в этот небольшой кусок данных. Его взгляд сосредотачивается на карточке, а затем на Волкове.       — Danke. We won’t. (Спасибо. Мы не подведём.) — говорит он тихо.       Саша смотрит на генерала с особым уважением.       — Thank you, General. We’ll find out the truth. (Спасибо, генерал. Мы узнаем правду.)       Генерал Волков лишь кивает, глядя на них с усталостью. Он не уверен, куда приведёт их расследование, но знает, что эти двое готовы идти до конца, а он, если потребуется, прикроет их спины.

***

      Антракс и Кёниг спускаются в технический отдел базы. Дорога занимает всего несколько минут, но напряжение в воздухе растёт с каждым шагом. Карточка Волкова кажется тяжёлой в кармане Саши, словно весит больше, чем на самом деле.       Кёниг идёт рядом. Его широкая фигура занимает почти половину узкого прохода. Он напряжён, но молчит, обдумывая всё, что они узнали за последние часы. Письма, программа, запрос… И эта девочка с фотографии. Он ощущает, как нарастающее беспокойство сдавливает грудь.       Перед дверью с табличкой «Технический отдел» Саша останавливается, вытаскивает карточку и вставляет её в устройство. Раздаётся тихий щелчок, и дверь мягко открывается. Внутри помещение наполнено звуками работающих серверов и тихими голосами сотрудников.       Несколько техников сидят за терминалами. Их лица освещены голубоватым светом экранов. Саша оглядывается, пытаясь понять, где лучше всего подключиться. Её взгляд падает на один из компьютеров с табличкой «Ограниченный доступ».       — Over there. (Туда.) — говорит она тихо, указывая на терминал в углу.       Кёниг молча кивает, следуя за ней. Их движения быстры, но осторожны. Они стараются не привлекать лишнего внимания. Саша снова использует карточку, вводит код, который дал Волков, и садится за компьютер.       Экран оживает, приглашая войти в систему. Кёниг стоит рядом, его взгляд сосредоточен, но глаза бегают по помещению, проверяя, не наблюдает ли кто-то за ними.       — Are you sure this will work? (Ты уверена, что это сработает?) — с беспокойством спрашивает Кёниг.       — It has to (Должно), — Саша быстрыми движениями вводит данные. Она чувствует, как сердце колотится быстрее, чем обычно.       Система обрабатывает запрос. Несколько секунд ожидания кажутся вечностью. Наконец на экране появляется профиль Хавьера Альварадо. Стандартные данные: имя, служебная история, фотографии. Саша вводит номер его запроса в программу поддержки, и через мгновение перед ними открывается файл.       — Approved. (Одобрено.) — произносит она. Её голос звучит громче, чем ей хотелось бы.       Кёниг наклоняется ближе. Его голубые глаза цепляются за строки текста.       — He got the money? (Он получил деньги?) — спрашивает он с удивлением.       — Yes. Approved and transferred. (Да. Одобрено и переведено.) — Саша откидывается на спинку стула, закрывая глаза на секунду. Её мысли лихорадочно вращаются.       «Если деньги были переведены, зачем Хавьер пошёл к Аль-Катале?»       Кёниг облокачивается на стол. Его лицо мрачнеет, губы плотно сжаты под маской. Он пытается выстроить в голове цепочку событий, но всё кажется бессмысленным. Он вспоминает, как Хавьер прижимал фото сестры. В его голосе тогда звучала такая же боль, как в тех письмах.       — Maybe… He didn’t know? Maybe the money wasn’t enough? (Может быть, он не знал? Или денег было недостаточно?) — говорит Килгор неуверенно, как будто он сам не верит своим словам.       Саша открывает глаза, снова смотря на экран. Она проводит пальцем по строкам, проверяя суммы, даты и детали.       — No delays. No mistakes. Everything went through (Никаких задержек. Никаких ошибок. Всё прошло), — она качает головой, и её голос становится твёрже. — So why would he still work with Al-Qatala? (Тогда почему он всё же стал работать с Аль-Каталой?)       — There must be another explanation. Something we’re missing (Должно быть ещё какое-то объяснение. Что-то, что мы упускаем), — тихо произносит Кёниг.       Саша снова вводит данные. Её пальцы летают по клавишам. Она ищет похожие запросы, чтобы понять, была ли это ошибка или закономерность. Её взгляд падает на список других одобренных заявок. Всё выглядит идеально, без каких-либо подозрений.       — If the money was transferred, it should’ve gone to his account. (Если деньги перевели, они должны были поступить на его счёт.) — Саша замолкает, но в её глазах появляется огонёк. — But how do we even check that? (Но как мы это проверим?)       Кёниг слегка хмурится. Его взгляд устремлён в сторону, словно он пытается ухватиться за скрытую мысль.       — Do we go back to Volkov? (Возвращаемся к Волкову?) — его голос звучит спокойно, но внутри чувствуется напряжение.       — We'll have to. Even though we don't have much information (Придётся. Хоть у нас и немного информации), — Саша качает головой, обдумывая следующий шаг. Её голос становится тише, но твёрже. — We’ll return the card and tell him what we found. (Мы вернём карточку и расскажем ему, что мы нашли.)       Кёниг кивает, и его напряжение немного спадает. Он понимает, что Саша действует осмотрительно, и это внушает ему доверие. Они начинают путь обратно к кабинету Волкова. Каждый погружён в свои мысли, стараясь связать воедино всё, что они уже узнали.

***

      Стоит оперативникам преодолеть суету КЦ и зайти в кабинет Волкова, как их сразу встречает новая фигура, выделяющаяся своей уверенностью и осанкой. Мужчина среднего роста, но с непреклонной харизмой, носит элегантную чёрную форму, которая идеально сидит на нём. Его светлые волосы аккуратно зачёсаны, а на лице играет лёгкая, почти обманчиво дружелюбная улыбка.       — Ah, you must be Alexander Kilgor (Ах, Вы должно быть, Александр Килгор) — бархатистый голос звучит мягко, но в нём чувствуется скрытая сталь. Филлип Грейвз протягивает руку Кёнигу и сжимает её в крепком рукопожатии, слегка наклоняя голову.       Кёниг отвечает на рукопожатие с заметным напряжением.       — That’s correct (Это так), — отвечает он коротко, взглядом окидывая фигуру стоящего перед ним мужчины.       Затем Грейвз переводит взгляд на Сашу. Его серо-голубые глаза бегло изучают её лицо, прежде чем он делает шаг вперёд.       — And you must be Sasha Stravinsky (А вы, должно быть, Саша Стравински), — тон становится мягче, но сохраняет нотки харизматичной уверенности. Он протягивает руку, но вместо стандартного жеста аккуратно берёт её правую ладонь.       Большой палец нежно, почти интимно проводит вдоль бинта на её пальце, задерживаясь на мгновение.       — I’ve heard quite a bit about you (Я много о вас слышал), — взгляд впивается в женские черты лица, прежде чем он наклоняется и касается её руки губами. — A reputation like yours deserves recognition. I look forward to seeing you tomorrow in my office. (Такая репутация заслуживает признания. Жду вас завтра в своём кабинете.)       Саша слегка напрягается, и её взгляд коротко пересекается с Кёнигом, но она остаётся собранной. Её голос звучит ровно:       — Of course. (Разумеется.)       — And bring Kilgor and Nikto with you. (И приведите с собой Килгора и Никто.) — добавляет Грейвз, отступая на шаг. Его лёгкая улыбка остаётся на месте.       В углу кабинета, почти скрытая тенью, стоит женщина. Её фигура излучает спокойствие, а глаза внимательно следят за происходящим. Она не вмешивается в разговор. Её присутствие не привлекает внимания, но в её взгляде читается что-то едва заметное. Интерес или, возможно, оценивающий холод.       — General Volkov, I’ll leave you to your work. (Генерал Волков, оставляю вас за работой.) — Грейвз разворачивается и направляется к двери. Его помощница следует за ним, ни разу не отводя взгляда от своих обязанностей.       Когда дверь закрывается за ними, Саша и Кёниг остаются наедине с Волковым. Мужчина тяжело выдыхает.       — That’s Phillip Graves... And his audit team (Это Филлип Грейвз... И его проверяющая команда), — голос генерала звучит сдержанно.       Саша качает головой. Её мысли всё ещё возвращаются к жесту Грейвза.       «Что за странное приветствие...» — размышляет она, стараясь не выдавать своих эмоций. Но что-то в его тоне и манере держаться заставляет её чувствовать лёгкую тревогу, словно в воздухе повисло нечто, что она пока не может понять.       Кёниг остаётся молчаливым, хотя внутри начинает закрадываться ревность. Его взгляд упирается в Волкова, ожидая объяснений. Генерал отодвигает документы в сторону и складывает руки на столе, как будто готовится к серьёзному разговору.       — I’m going to be honest with you both. (Буду с вами честен.) — Волков делает паузу. Его голос становится тише, почти конфиденциальным. — This audit isn’t just about Javier. (Этот аудит касается не только Хавьера.)       Саша и Кёниг переглядываются, чувствуя, как напряжение нарастает.       — The deaths of multiple operatives have raised questions (Гибель нескольких оперативников вызвала вопросы), — Волков откидывается на спинку кресла, устало потирая виски. — Officially, it’s a routine check. But unofficially… Graves and his team are here to investigate possible acts of treason. (Официально это обычная проверка. Но неофициально… Грейвз и его команда расследуют возможные акты предательства.)       Эти слова повисают в воздухе, как тяжёлый груз. Саша сжимает кулаки, и её взгляд сосредотачивается на лице генерала.       — Are we suspects too? (Мы тоже под подозрением?) — её голос звучит холодно, но в нём слышится нотка вызова.       Волков качает головой, но не сразу отвечает.       — I trust you. Both of you. (Я вам доверяю. Вам обоим.) — Он смотрит на них с искренней серьёзностью. — But trust doesn’t mean much when audits like this begin. Every move, every decision will be under scrutiny. (Но доверие мало что значит, когда начинаются такие проверки. Каждый шаг, каждое решение будут под пристальным вниманием.)       Кёниг, наконец, нарушает своё молчание. Его голос звучит низко:       — If they’re investigating, what about the support program? Will it come under review too? (Если они расследуют, что насчёт программы поддержки? Её тоже будут проверять?)       Волков делает паузу, прежде чем ответить.       — It’s possible. And if there’s something off about it, Graves will find out. (Возможно. И если там что-то не так, Грейвз это выяснит.)       Саша морщит лоб. Её мысли снова возвращаются к письмам Хавьера.       — We’ve already started looking into it. The inconsistencies… They don’t make sense (Мы уже начали это расследовать. Несостыковки… Они лишены смысла), — она выдыхает, глядя на генерала. — What happens if we find something before they do? (Что будет, если мы найдём что-то раньше них?)       Волков тихо смеётся, но в этом смехе нет веселья.       — Then you’d better be damn sure about your findings (Тогда лучше, чтобы ваши выводы были чертовски точными), — его глаза холодно мерцают, словно он понимает, на что они идут. — Because if you’re wrong, it won’t just be your careers on the line. (Потому что если вы ошибётесь, на кону будет не только ваша карьера.)       Короткая пауза нарушается звонком телефона на столе Волкова. Он поднимает трубку, бросив на них последний взгляд.       — Dismissed for now. And keep this to yourselves. (Свободны пока. И держите это при себе.)       Саша и Кёниг выходят из кабинета. Оба молчат, но атмосфера между ними пропитана напряжением. Грейвз, поддержка программы, несостыковки… Всё это начинает складываться в сложную и опасную картину. Стравински вдруг останавливается и смотрит на партнёра.       — This isn’t just about Javier anymore, is it? (Теперь дело не только в Хавьере, верно?)       Кёниг встречает её взгляд. Его глаза холодны и серьёзны.       — No, it’s not. (Нет, не только.)       И с этими словами они продолжают идти вперёд. Каждый погружён в свои мысли о том, какой следующий шаг сделает враг.