Wie ein Diamant

      — Goddamn it. This is a fucking suicide (Чёрт возьми. Это грёбаное самоубийство), — глухо произносит Кёниг, вслушиваясь в шум приближающегося врага. — But we’ll make it. (Но мы справимся.)       — Wait, — Саша резко поднимает руку, словно пытаясь остановить само время. Её голос ровный, и в нём слышится отблеск той самой холодной решимости, что не раз спасала её на поле боя.       Кёниг медленно переводит взгляд на напарницу. Её лицо сосредоточено, а губы сжаты в тонкую линию.       — I have an idea (У меня есть идея), — продолжает она, её слова звучат отчётливо и без колебаний.       Андрей вскидывает брови, медленно сползая по стене вниз. Его рука зажимает рану в боку.       — Well, this should be fun... (Ну, это должно быть весело...) — выдыхает он, едва сдерживая болезненную усмешку.       — If we engage now, we’ll lose (Если мы вступим в бой сейчас, то проиграем), — продолжает Стравински, игнорируя комментарий напарника. Её взгляд метко ловит выражение глаз Кёнига. — We don’t have the ammo. No backup. No clear way out. (У нас нет боезапаса. Нет поддержки. Нет чёткого пути к отступлению.)       — We have no other options (У нас нет других вариантов), — отрезает австриец, но эта фраза звучит больше как защита.       — Actually, we do (Вообще-то, есть), — резко парирует женщина.       «Господи, помоги, блять» — думает она, окидывая взглядом недоумевающих коллег.       — Obviously, they don’t know what “König” looks like (Очевидно, они не знают, как выглядит “Кёниг”), — быстро добавляет Саша, не давая возможности перебить себя. — Remember Rafael? They thought he was “the Mountain Man”... And I bet they don't know what “Toro” looks like either. (Помните Рафаэля? Они думали, что он “Человек-гора”... И я готова поспорить, что они также не знают, как выглядит “Торо”.)       Пауза. Тишина становится осязаемой, как статическое напряжение в воздухе.       — And? (И?) — Кёниг бросает на неё взгляд, в котором смешиваются недоверие и замешательство.       — We disguise Javier (Мы замаскируем Хавьера), — предлагает Стравински, кивая в сторону безжизненного тела. — We’ll put your mask on him and then you’ll play “Toro” and talk to them as long as you can, while I get Andrei out. (Мы наденем на него твою маску, а потом ты сыграешь роль “Торо” и будешь вести с ними переговоры столько, сколько сможешь, пока я буду вытаскивать Андрея.)       — That’s insane! (Это безумие!) — Кёниг мотает головой. Его голубые глаза полны сомнений.       — We’re all insane here. That’s why it’ll work (Мы все тут безумцы. Поэтому и сработает), — вмешивается Андрей. Его голос слабеет с каждым сказанным предложением. — I mean, the bastard already tried to play a role. Let him star in his final act. (Ублюдок уже пытался кого-то из себя строить. Пусть это будет его последний акт.)       Килгор переводит взгляд на Андрея, но тот лишь слегка пожимает плечами, словно говоря: "у нас мало вариантов, приятель".       „Sie wissen nicht... Aber diese Maske... sie ist nicht nur ein Stück Stoff. Sie ist alles. Mein Schutzschild gegen die Welt. Ohne sie... (Они не знают... Но эта маска... Она не просто кусок ткани. Она — всё. Мой щит от мира. Без неё...)“       — Sasha, I can’t... (Саша, я не могу…) — начинает Кёниг, но тут же останавливается, замечая, как она подходит ближе.       — You can (Ты можешь), — тихо, но твёрдо говорит Стравински. В её голосе нет ни капли сомнения. — They don’t know your face. But they’ll believe the uniform. (Они не знают твоего лица. Но они поверят форме.)       Кёниг медлит. Его пальцы тянутся к маске, но он тут же останавливается.       „Mich vor allen öffnen. Mich vor den Menschen öffnen. Verdammt... Es ist, als wäre ich wieder in der Schule, wo alle auf mich starren. Ich hätte nie gedacht, dass dieser Tag kommen würde. Dass ich sie ganz abnehmen müsste. Vor Sasha... vor ihr kann ich sie abnehmen, aber vor allen anderen?“ (Открыться перед всеми. Открыться перед людьми. Чёрт... Я будто снова в школе, где все таращатся на меня. Я никогда не думал, что этот день настанет. Что мне придётся её полностью снять. Перед Сашей... Перед ней я готов снять, но перед всеми остальными?)       Саша кладёт ладонь на плечо Килгора, мягко сжимая его.       — König, listen to me. If you don’t, we’re dead. All of us. Andrei won’t make it out on his own. (Кёниг, послушай меня. Если ты этого не сделаешь, мы мертвы. Все мы. Андрей не выберется сам.)       — You know... She’s got a point. This plan is crazy, but... Honestly? Might just work (Ты знаешь... Она права. План сумасшедший, но... Если честно? Может сработать), — раздаётся слабый, но всё ещё звучный голос Андрея.       Саша оглядывается. Её лицо смягчается, но потом она снова смотрит на Александра.       — We’ve got one shot at this. (У нас только один шанс.)       Кёниг отворачивается. Ладони сжимаются в кулаки, а грудь начинает подниматься всё быстрее.       „Das kann ich nicht tun. Das bin nicht ich. (Я не могу этого сделать. Это не я.)“ — его мысли становятся громче, будто эхом в тяжёлой голове. — „Die Maske... Ohne sie bin ich nichts. (Маска... Без неё я ничто.)“       — Hey, breathe. Just breathe. (Эй, дыши. Просто дыши.) — Стравински говорит мягко. Её тон направлен на то, чтобы успокоить тревогу австрийского великана. — Remember what you told me once? (Помнишь, что ты мне сказал однажды?) — продолжает она. — That fear is a weapon, but only if you control it. (Что страх — это оружие, но только если ты его контролируешь.)       — This is not fear. (Это не страх.) — Кёниг смотрит на напарницу с яростью. Его голос почти переходит на рык, но все же слегка дрожит. — This is... Different. (Это… Другое.)       — No, it’s not. It’s the same thing. And you can control it (Нет, это то же самое. И ты можешь это контролировать), — Стравински качает головой, делая шаг ближе.       Кёниг хмурится. Его взгляд становится холоднее, но не злым. Это просто попытка защититься. Он понимает, что у них нет времени.       „Es gibt keine andere Wahl... Ich muss es tun... für sie. (Нет другого выбора... Я должен сделать это... Ради них.)“       Он смотрит на Сашу. Её глаза полны искренности. В них нет осуждения. Только мольба. Мольба довериться её инстинктам и поверить в этот маленький шанс на выживание.       — Fine. Let’s do this. (Ладно. Давайте сделаем это.)       Его пальцы медленно поднимаются к краю маски. Тишина в комнате становится почти осязаемой. Когда он, наконец, снимает её, кажется, что воздух становится легче.       Саша замирает. Её взгляд невольно цепляется за лицо Килгора. Тёмные волосы, длинные и чуть спутанные, падают на плечи. Щетина подчёркивает резкие черты скул. Шрамы на лбу и подбородке лишь добавляют ему суровой привлекательности.       — Damn... — произносит Андрей, несмотря на боль. — You’ve been hiding this face all these years? Man, you’d make every Instagram model quit out of shame (Ты столько лет прятал это лицо? Ты бы заставил всех инстаграм-моделей разом удалить аккаунты), — кашляя, все ещё шутит Андрей.       Кёниг бросает на него взгляд, в котором прослеживается лёгкая досада и подавленная улыбка. Он не знает, как реагировать на эти слова. Он чувствует себя голым. Слишком открытым. Слишком видимым.       Саша задерживает дыхание. Её глаза мельком пробегают по лицу австрийца, отмечая его удивительную притягательность. Но она быстро берёт себя в руки.       — You’ll do great (Ты справишься), — женский голос пытается не выдать дрожи. Она сама боится. Сама в ужасе от того, что предлагает, но только этот вариант сейчас кажется самым правильным.       Кёниг опускает взгляд. Его пальцы ещё держат маску, словно щит.       — Let’s get this over with. (Закончим с этим.) — Александр выдыхает, настраивая себя на следующую часть плана.       Стравински коротко кивает и опускается на колени рядом с телом Хавьера. Вокруг тихо, но тишина кажется обманчивой. Каждый их шаг, как отсчёт до чего-то неизбежного.       — We need to make this convincing (Нужно добавить убедительности), — говорит она, не поднимая глаз. — Tie his wrists and secure the mask. He has to look alive. (Свяжи ему запястья и закрепи маску. Он должен выглядеть живым.)       Кёниг кивает, но его движения замедленные, будто бы он борется с чем-то внутри.       „Das ist Wahnsinn... Aber wir haben keine andere Wahl. (Это безумие... Но у нас нет другого выбора.)“       — Keep it simple, König (Пусть всё будет просто, Кёниг), — говорит Саша, поглядывая на него исподлобья. Её голос звучит уверенно, но в тоне проскальзывает нежное сочувствие. — Just a few words. Call them “amigo,” throw in “tranquilo,” and make it sound like you’ve done this a thousand times. (Всего пара слов. Назови их "амиго", вставь "транкило", и пусть звучит так, будто ты уже тысячу раз это делал.)       — Amigo... Tranquilo... (Друг ... Успокойся...) — повторяет Килгор. Его акцент чуть более жёсткий, чем у Хавьера. Кёниг хмурится, стараясь уловить интонации.       — Better. But loosen up a bit (Лучше. Но расслабься немного), — добавляет она. — Relax your voice, make it sound casual. (Говори спокойнее, проще.)       Кёниг прочищает горло, стараясь расслабить голосовые связки, продолжая закреплять маску на лице Хавьера. Его пальцы затягивают узлы на верёвке, связывая запястья, чтобы придать телу мексиканца необходимую позу.       „Ich muss das tun... Sie verlassen sich auf mich. (Я должен это сделать... Они полагаются на меня.)“       Хавьер в маске выглядит так, словно потерял сознание, но всё ещё жив. Килгор отстраняется от тела. Напряжение в воздухе не даёт расслабиться. Плечи австрийца вздыблены, а вены на шее вздулись.       — They don’t know your face, remember? (Они не знают тебя в лицо, помнишь?) — напоминает Стравински, чувствуя всей кожей дискомфорт Александра. — This will work. (Это сработает.)       Кёниг кивает, вытирая тыльной стороной ладони пот с лица. Ему кажется, будто воздух стал гуще, а каждый вдох даётся с усилием.       — Hey, look at me. (Эй, посмотри на меня.) — I’ll get Andrei outside the jammer zone and call for backup (Я вытащу Андрея за пределы подавителя сигнала и вызову подмогу), — говорит Саша, глядя ему прямо в глаза. — Hold them off. I’ll come back for you. (Задержи их. Я вернусь за тобой.)       Саша делает шаг ближе и кладёт руку на мужское лицо. Её пальцы чуть дрожат, но она старается контролировать каждый жест, чтобы внушить уверенность. Женская ладонь ощущает тепло его кожи, а взгляд ловит голубые глаза, наполненные растерянностью и страхом.       — I’ll come back for you. (Я вернусь за тобой.) — повторяет она почти шёпотом. — You’re not alone. I won’t leave you. (Ты не один. Я тебя не оставлю.)       Кёниг смотрит в серебристые глаза напарницы.       “Wie Diamanten… (Как бриллианты…)”, — его дыхание становится медленнее.       Он ощущает её уверенность, её решимость. И эти качества начинают наполнять и его самого. Саша прижимается к широкой мужской груди, обнимая мужчину со всей нежностью. Её руки крепко обхватывают его спину. Она чувствует, как его сердце успокаивается, замедляясь.       — Ich vertraue dir... (Я доверяю тебе...) — говорит он тихо, опуская голову так, чтобы коснуться её лба своим, а затем повторяет на английском — I trust you. (Я доверяю тебе.)       Мгновение кажется вечностью. Время замирает. Звуки и предметы исчезают. Остаются только они и эта хрупкая связь, которую ничто не может разрушить.       — I’ll come back. (Я вернусь.) — её голос звучит твёрже.       — You’d better. (Лучше бы ты вернулась.) — отвечает Килгор, и в его голосе впервые появляется тень спокойствия. — Besides, we have some unfinished business (Кроме того, у нас есть кое-какие незаконченные дела), — говорит он с тенью улыбки, намекая на время вдвоём. Только вдвоём. — It's too early to die. (Слишком рано умирать.)       Саша отстраняется. На лице слабая улыбка, а глаза слегка блестят от накативших слёз. Она ещё раз касается его лица, а затем берёт своё оружие.       — Watch your six, König. (Следи за тылом, Кёниг.)       — Always. (Всегда.)       Саша ободряюще кивает, а затем подходит к Андрею, закидывая его руку себе на плечо и помогая товарищу встать. Бросив последний взгляд на комнату, они растворяются в тени злосчастных коридоров.

***

      Здание содрогается от громкого грохота: автоматная очередь выбивает куски потолка, и бетонная пыль обрушивается на пол. Звук глухой, но оглушающий, как удар грома в замкнутом пространстве.       — Das ist es... Sie sind hier. (Вот оно... Они здесь.) — с тяжёлым вздохом произносит Кёниг. Его голос звучит как камень, падающий в воду. Он хватает тело Хавьера за плечи и резким движением взваливает его на спину.       Выходя в коридор, Килгор смотрит вслед удаляющимся фигурам напарников, а затем разворачивается в сторону большого зала, откуда теперь слышны вражеские шаги. Звук множества ног отдаётся землетрясением, заставляя стены дрожать. Кёниг входит в помещение. Его массивная фигура заполняет дверной проём. Тело Хавьера лежит у него на плече, как мешок, и он словно специально делает свои шаги тяжелее, чтобы показать мнимую усталость.       — Tranquilo, amigos (Спокойно, друзья), — низкий голос эхом разносится по залу.       Внутри неожиданно темно. Тусклый свет падает через выбитые окна, отчего пространство выглядит ещё более заброшенным. Шестеро боевиков стоят полукругом. Их оружие направлено в сторону Кёнига. Их командир, крупный мужчина с ухмылкой на лице, сжимает в руках автомат, как будто готов сорвать курок в любой момент.       — Toro. (Торо.) — голос мужчины звучит холодно и с оттенком сарказма. — You’re late. (Ты опоздал.)       Кёниг медленно ставит тело Хавьера на пол и усаживает его у стены. Он намеренно встаёт так, чтобы закрыть обзор на маску.       — Busy carrying your prize. (Был занят, неся ваш трофей.) — отвечает Кёниг. Его голос звучал ровно, но внутри всё горело. Ему приходится сдерживать дрожь, чтобы не выдать тревогу.       — Is that him? (Это он?)       — Sí. The Mountain Man. (Да. Человек-гора.)       Командир боевиков делает шаг вперёд, щурясь на фигуру за спиной Кёнига.       — Let me see his face. (Дай взглянуть на его лицо.)       — He’s unconscious. You don’t need to see his face. (Он без сознания. Вам не нужно видеть его лицо.)       — Don’t I? (Неужели?)       Кёниг напрягается. Его руки автоматически стискиваются в кулаки, но он делает вид, что это всего лишь жест недовольства.       — If you don’t trust me, then maybe this deal is off. (Если вы мне не доверяете, может, тогда сделки не будет.)       Командир останавливается. Его глаза сужаются. Ситуация накаляется.

***

      Саша тянет Андрея через узкие переходы здания. Его рука лежит у неё на плече, но ноги едва переставляются, будто он движется на автопилоте.       — Слушай, мать... Может, оставишь уже меня? — еле слышно бормочет Никто.       — Этого ещё не хватало, — резко отвечает Стравински. Её голос дрожит от напряжения.       — Не смей сдаваться. Слышишь меня? Мы все выберемся отсюда.       Она знает, что подавители сигнала всё ещё активны. Каждый шаг — это борьба со временем, с обстоятельствами. Сердце в груди стучит, как молот, а мысли отчаянно перебирают варианты. В голове картинками всплывают знакомые углы здания. Зрительная память снайпера, будто чертит в голове план, помогая им пробираться наружу.       — Ещё чуть-чуть, Андрюх. Давай поднажмём, родной.       Саша чувствует, как шаги Никто становятся всё менее устойчивыми, но она продолжает тащить его к выходу, двигаясь за двоих. Где-то позади Кёниг сражается с напряжением переговоров. Она обязательно вернется и за ним.

***

      — You expect me to trust a pig in a poke? (Ты думаешь, я поверю коту в мешке?) — командир подходит ближе, но оружие всё ещё опущено.       Кёниг замирает. Его взгляд был холоден.       — Trust is not part of this deal. (Доверие не входит в эту сделку.) — произносит он, чуть подавшись вперёд, как хищник, готовый к прыжку.       Боевики начали переглядываться. Напряжение всё нарастало.       — Then let’s get this over with. (Тогда закончим с этим.) — смуглый мужчина указывает на Хавьера. — Bring him forward. (Подвинь его ближе.)       Кёниг медлит. Он делает вид, что обдумывает приказ, но внутри борется с желанием просто схватить оружие и начать стрелять.

***

      Саша тащит Андрея по узкому проходу. Мышцы горят от напряжения, а дыхание… Чёрт. Ей ещё никогда не было так тяжело дышать. Массивное тело товарища нависает над ней, как груз, который она уже не уверена, что сможет удержать.       — Матрёшка... — голос Никто звучит едва слышно. Он словно извиняется за свои слова. — Больше... Не могу.       — Нет. Ты можешь. Ещё немного. — Стравински стискивает зубы, пытаясь справиться с подступающим отчаянием.       Шаг. Ещё шаг. Но мужские ноги подгибаются, и Андрей падает на пыльный бетон всем весом. Саша еле успевает удержать его. Колени пронзает боль, когда она опускается на пол вместе с ним.       — Андрей! — она трясёт его за плечо.       Он лишь чуть слышно выдыхает:       — Я устал, Сань...       Мужские глаза склеиваются, и всё тело обмякает.       — Нет! Нет, ты не имеешь права сдаваться! Ты слышишь меня?! — женский голос дрожит, но она тут же берёт себя в руки.       Холодный страх стальной хваткой сдавливает её грудь. Она пытается привести напарника в чувства, срывая с него маску и хлопая по щекам.       — Андрей, смотри на меня. Открой глаза. — её голос звучит, как приказ, но ничего не происходит.       Саша отчаянно оглядывается. Всего в нескольких шагах виднеется металлическая дверь. Их выход. Свобода так близко, но Андрей не может двигаться.       Она оставляет его на полу и бросается к двери, пытаясь её открыть. Но замок не поддаётся.       — Блять! — шипит она, срывая перчатки и с силой дёргая за ручку.       Паника накатывает волнами, но женщина, стиснув зубы, переходит к следующему варианту. Она встаёт в позу, чтобы выбить дверь плечом. Удар. Старая сталь дрожит, но не сдаётся.       — Пожалуйста, давай! — в голосе слышится глухая мольба.       Она срывает с кобуры пистолет, вставляет его в замок и, не раздумывая, стреляет. Звук выстрела оглушает и, словно раскат грома, разносится по пустым коридорам, замирая где-то вдали.

***

      Боевики напрягаются. Их взгляды направлены на Кёнига.       — What was that? (Что это было?) — один из них поднимает оружие к груди, вслушиваясь в гул.       Кёниг сохраняет маску безразличия. Его голос остаётся ровным:       — Nothing. Probably just rats. (Ничего. Вероятно, крысы.)       Но командир не расслабляется. Его глаза внимательно изучают фигуру мужчины перед ним, выдающего себя за “Торо”, когда один из подчинённых подходит ближе, кивая на униформу.       — Look at his patch. (Посмотри на его нашивку.) — шепчет он, показывая на австрийский флаг.       Командир нахмуривается.       — Toro... — сильный восточный акцент наполняет каждое слово угрозой. — A strong nickname, that means "bull" in Spanish. (Торо. Сильное прозвище, которое означает "бык" по-испански.)       — Yeah, and? (Да, и?) — Килгор не отводит взгляда от карих глаз противника, но для себя уже отмечает несколько укрытий, если всё пойдёт не так.       — So, tell me “Toro”... Why do you have an Austrian flag on your uniform? (Так скажи же мне, Торо... Почему у тебя австрийский флаг на форме?)

***

      Выстрел ломает замок, и Саша рывком распахивает дверь. Резкий порыв холодного воздуха ударяет в лицо, и на мгновение её охватывает облегчение.       Она возвращается к Андрею и подтаскивает его ближе к выходу. Но когда смотрит на его лицо, её сердце сжимается.       — Андрей, не смей! Ты слышишь меня?! — она кладёт два пальца на его шею, пытаясь найти пульс.       Её руки дрожат. Секунды тянутся, как часы.       — Нет... Чёрт, нет... Андрей! — голос Стравински срывается, а слёзы наполняют глаза. Она резко наклоняется к нему, пытаясь услышать хотя бы слабый вдох, но вокруг только звенящая тишина. — Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. — её слова звучат как молитва.       В этот момент из здания слышится отдалённый грохот. Началась перестрелка. Её голова резко поднимается.       — Кёниг... — шепчет она. Её сердце почти останавливается.       Саша резко нащупывает наушник, пытаясь передать сообщение.       — This is Anthrax! Urgent reinforcements to me! Transmitting the coordinates! Nikto is in critical condition! Toro is a traitor! König is surrounded. I repeat! Reinforcements are urgent! (Это Антракс! Срочно подкрепление ко мне! Передаю координаты! Никто в критическом состоянии! Хавьер предатель! Кёниг окружен. Повторяю! Подкрепление срочно!)       Треск помех сменяется голосом:       — Copy that. Reinforcements inbound. Hold tight. (Принято. Подкрепление на подходе. Держитесь.)       Но Саша будто не слышит этих слов. Её взгляд устремляется в сторону здания, где где-то вдалеке всё ещё находится Кёниг. Звуки перестрелки становятся громче, и каждый выстрел будто молотом бьёт ей в грудь.       Она опускается на колени рядом с Андреем. Лицо его побледнело, губы чуть приоткрыты, а дыхание... Дыхания нет.       — Нет... Нет, нет, нет! — женский голос срывается, и она трясёт его за плечо, словно это поможет вернуть его в сознание.       Её холодные и дрожащие пальцы прикасаются к шее Никто в надежде уловить хотя бы слабый пульс. Ничего. Абсолютная тишина.       — Андрей, не смей... Ты меня слышишь? Не смей умирать, ты мне нужен! — её голос становится почти хриплым от отчаяния.       Серые глаза наполняются слезами, но она не сдаётся. Саша распахивает разгрузку на мужской груди и находит место раны. Её руки, окрашенные кровью Андрея, начинают компрессии.       — Давай же, чёрт тебя дери! Дыши, Андрей! — кричит она, с силой надавливая на его грудную клетку, полностью игнорируя собственную боль в теле.       Стравински меняет движения и пытается вдохнуть ему воздух в лёгкие. Но тёплая кровь продолжает вытекать из его боковой раны.       — Ты обещал мне не умирать! Слышишь?! Обещал! — слёзы уже текут по её щекам, смешиваясь с пятнами крови.       Саша снова и снова делает компрессии. Её руки отказываются останавливаться. Она не верит. Не может поверить.       В это время грохот перестрелки становится ещё громче. Отдалённые крики и глухие взрывы сотрясают землю под её коленями.       — Андрей, не оставляй меня! Ты слышишь?! — её голос больше похож на мольбу, почти переходящий в молитву. — Ты ведь сильный, мать твою! Ты всегда выкарабкивался!       Её плечи начинают сотрясаться от рыданий. Каждое нажатие на грудь Андрея сопровождается её собственным стоном боли. Но она не сдаётся.       — Не оставляй меня, пожалуйста... — шепчет она, всматриваясь в его неподвижное лицо.       Стравински замирает. Её руки падают, лишённые сил. Сердце замирает вместе с ней. Саша наклоняется, прижимаясь лбом к его холодной щеке.       — Прости меня... Прости... — её голос тихий, почти неразличимый.       Сквозь рыдания она слышит звук далёкого взрыва, а затем автоматные очереди, которые разрывают мёртвую тишину вражеской базы. Её глаза медленно открываются.       — Кёниг... — шёпот срывается с дрожащих губ. — Господи, не дай мне потерять их обоих.

***

      Килгор скрывается за укрытием. Его грудь тяжело поднимается и опускается. Руки, покрытые потом и порезами, судорожно сжимают карабин. Гул выстрелов эхом отдаётся в огромном зале. Куски отделки разлетаются крошкой от соприкосновений с пулями. Он вытаскивает последний магазин и вставляет его с отчётливым щелчком. Патронов едва хватит на несколько коротких очередей.       „Scheiße... Das ist das Ende... (Чёрт... Это конец...)“       Сквозь грохот оружия до него долетает голос командира Аль-Каталы.       — Surrender! You have no chance, Mountain Man! (Сдавайся! У тебя нет шансов, Человек-гора!)       „Bergmann... (Человек-гора...)“ — Кёниг опускает взгляд на своё оружие. Что-то холодное и тяжёлое растекается глубоко в душе.       — Go to hell! (Иди к чёрту!) — бросает он в ответ, выныривая из укрытия и выпуская очередь.       Но патроны заканчиваются слишком быстро. Щелчок пустого магазина звучит громче, чем любой взрыв.       Кёниг замирает. Внутри всё сжимается, а время будто замедляется.       „Ich habe versagt... Aber ich kann sie immer noch retten... (Я потерпел неудачу... Но я всё ещё могу их спасти...)“ — пустой карабин летит в сторону. Александр сжимает кулаки. — „Sasha... Es tut mir leid. Ich wollte dich beschützen. Ich wollte... (Саша... Прости меня. Я хотел защитить тебя. Я хотел...)“       В сознании вспыхивает знакомое лицо. Её голос звучит в голове, как тихая молитва: „I’ll come back for you. You’re not alone. (Я вернусь за тобой. Ты не один.)“       Враги приближаются. Он слышит их шаги. Видит тени, которые мелькают на стенах рядом с укрытием.       „Wenn ich jetzt sterbe... Wenn ich sie retten kann... Dann ist es das wert. (Если я сейчас умру... Если я смогу их спасти... Тогда это того стоит.)“       Кёниг медленно поднимается. Его фигура, массивная и пугающая, выпрямляется в полный рост. Он выходит из укрытия с пустыми руками, расправляя плечи и готовый принять любой удар судьбы.       — Come on! Shoot me! You want me, don’t you?! (Ну давай! Стреляйте! Вы хотите меня, верно?!) — кричит он. Его голос раскатывается по залу, словно рык хищного зверя.       Автоматные очереди на мгновение замирают, будто враги не верят своим глазам.       „Für Sasha... (Ради Саши...)“ — его сердце бьётся ровно, но внутри всё замирает. Он закрывает глаза, готовясь к неизбежному.       Но тут раздаётся грохот взрыва. Двери зала распахиваются с оглушительным треском, и внутрь врываются бойцы КорТак. Впереди бежит Антракс. С её лица стёрта усталость, а в глазах пылает решимость.       — Suppress fire! Go, go, go! (Подавляйте огонь! Вперёд, вперёд, вперёд!) — её голос громкий, будто разрывает воздух.       Пулемётные очереди сотрясают стены, и боевики Аль-Каталы начинают падать один за другим. Кто-то пытается убежать. Кто-то прячется. Паника и хаос охватывает вражеские силы.       Кёниг открывает глаза. Его взгляд находит Стравински, и в груди будто что-то взрывается. Она здесь. Она вернулась.       „Sasha... (Саша... )“       Ноги вдруг становятся ватными, и Килгор опускается на одно колено, не в силах больше удерживать вес своего тела. Стравински замечает заветную фигуру краем глаза и бросается к нему.       — König! (Кёниг!)       Её руки обхватывают его лицо, и он видит, как её глаза блестят от слёз.       — You’re alive... Thank God... (Ты жив... Спасибо Богу...) — шепчет она. Её голос дрожит.       Кёниг лишь кивает. Его дыхание всё ещё тяжёлое.       — I knew you’d come back... (Я знал, что ты вернёшься...) — он выдыхает тихим, наполненным облегчением голосом.       Саша прижимает его лоб к своему.       — I told you. I always keep my promises. (Я обещала. Я всегда сдерживаю обещания.)       Огромный зал замирает, будто время решило взять паузу. Тела поверженных врагов лежат на полу. Дым ещё вьётся от недавно выпущенных пуль. Звуки шагов бойцов КорТак кажутся гулкими в этой мёртвой тишине.       Саша медленно поднимается. Её дыхание тяжёлое, но в движениях чувствуется стальная решимость. Она помогает Кёнигу встать на ноги. Её взгляд ни на секунду не теряет бдительности. Союзники методично проверяют тела боевиков, перекрывают выходы и занимают позиции.       — Clear the perimeter! Sweep every corner! (Зачищаем периметр! Проверить каждый угол!) — громко приказывает она. Её голос звучит твёрдо, как звенящий клинок. — We’re going home. (Возвращаемся домой.)       Кёниг на мгновение останавливается, переводя дыхание, а потом кивает. Его взгляд скользит по лицу напарницы, в котором одновременно читаются усталость и несгибаемая сила. Сквозь дым и тусклый свет пробиваются лучи фонарей, мелькающие, словно прожекторы надежды. Команда молча движется вперёд, как единое целое, оставляя позади только руины и тени.