Wie ein Diamant

      Ночь, казалось, застыла вокруг полузаброшенной хижины, укрытой густыми тенями леса. Её деревянные стены, потрескавшиеся и увитые плющом, поскрипывают от ветра, что тихо завывает снаружи. Стекла старых окон покрыты тонким слоем пыли, и слабый свет луны, проникая сквозь них, придаёт всему вокруг блеклый, мистический оттенок. Внутри, однако, тепло от старой печи едва сохраняет уют, и ночной воздух наполнялся запахом дерева и железа. В доме царит тишина, нарушаемая лишь редкими звуками капель воды, срывающихся с крыши, и еле слышным гулом техники.       Стравински обходит дом. Сейчас её очередь дежурить. Она на мгновение останавливается у двери одной из комнат на втором этаже и прислушивается к размеренному дыханию Элены. Молодая женщина, наконец, поддалась усталости, свернувшись клубком на старой кровати. Саша чувствует облегчение. Хотя бы одна из них может позволить себе отдых.       Кивнув сама себе, Стравински осторожно закрывает дверь, стараясь не издать ни звука. Лестница скрипит под её шагами, когда она спускается в импровизированный командный центр. Пространство ограничено: старый деревянный пол тянется под мониторами, установками связи и прочим оборудованием, разбросанным по комнате. Мягкий свет от экранов бросает голубоватые оттенки на стены, придавая всему вид будки охранника, но с налётом уюта, который Саша ощущает всей душой.       Кёниг растянулся на видавшем виды диване у стены. Его массивная фигура выглядит непропорционально для этого старого и тесного помещения. Ноги свисают с краев дивана, а широкие плечи будто вжимают его в глубину потертых подушек. Он не спит. Его взгляд сверлит потолок, где трещины в древесине образуют причудливые узоры. Саша замедляет шаг, наблюдая за ним.       — Couldn't sleep? (Не смог уснуть?) — её голос звучит тихо, но в комнате он кажется почти эхом. Она проходит к столу, садится на стул, устало выдыхая, и начинает просматривать разведданные на своём ноутбуке. Яркий свет экрана освещает её лицо, выхватывая черты в полумраке.       Кёниг поворачивает голову, чтобы взглянуть на неё. Его голубые глаза холодно сияют, отражая свет мониторов.       — I'm just thinking (Просто думаю), — его голос тяжёлый, глубокий, словно пробивается сквозь груз накопившихся мыслей.       Саша бросает беглый взгляд на экран, но её внимание возвращается к Кёнигу. Она встаёт со стула и подходит к дивану. Её сапоги почти бесшумно скользят по деревянному полу. Воздух в комнате кажется плотным, как перед грозой, но вместо привычного озноба Саша чувствует что-то другое. Предвкушение, может быть, или напряжение, скрытое под поверхностью обычного общения.       — Your shift ended a few hours ago, König. You need to rest (Твоя смена закончилась несколько часов назад, Кёниг. Тебе нужно отдохнуть), — её голос мягкий, но в нём звучит нотка заботы. Она останавливается у края дивана. Её взгляд скользит по его фигуре, лежащей в напряжённой позе.       Кёниг чуть улыбается. Уголки его губ приподнимаются под маской, но в его глазах остаётся что-то серьёзное. Он перекатывается на бок, чтобы лучше видеть напарницу.       — I don't think I can, Anthrax (Не думаю, что смогу, Антракс), — вздыхает он. Его голос теплеет, хотя всё ещё звучит устало. — My mind is too active tonight. (Мой разум слишком активен этой ночью.)       Он задерживает на ней взгляд. Лёгкая искра веселья скользит по его лицу, словно приглашая её поддержать игру.       — Unless you offer to put me to bed. (Если только ты не предложишь уложить меня спать.)       Саша приподнимает бровь. Её выражение становится одновременно суровым и шутливым. Она знает этот тон и тот скрытый смысл, что стоит за его игривым предложением. Лёгкая усмешка появляется на её губах.       — Is that so? And I thought you were a tough soldier who didn't need any special treatment (Вот как? А я думала, что ты суровый солдат, которому не нужно никакое особое обращение), — отвечает она, покачав головой, но внутри её что-то тепло откликается на его поддразнивание.       Кёниг, заметив эту реакцию, пожимает плечами, легко и естественно.       — Everyone has their weaknesses (У каждого есть свои слабости), — тихо отвечает он с притворной серьёзностью. — Maybe I just need the soothing embrace of a beautiful woman to fall asleep. (Возможно, мне просто нужны успокаивающие объятия красивой женщины, чтобы уснуть.)       В комнате на мгновение становится тише. Шутка, сказанная не всерьёз, как будто углубляется, заставляя обоих задуматься. В воздухе присутствует что-то большее, чем просто флирт.       Саша закатывает глаза, стараясь удержать лёгкий тон, но румянец предательски проступает на её щеках.       — Okay, big kid (Ладно, большой ребёнок), — соглашается она после паузы. — But only because I need you to be fit for the upcoming operation. (Но только потому, что мне нужно, чтобы ты был в форме для предстоящей операции.)       Её движение к дивану медленное, почти осторожное. Когда она садится на край, её колено едва касается его ноги. Она кладёт руку ему на плечо, осторожно, с некоторой нерешительностью, словно чувствует невидимую грань между ними. Ловко, как змея, она обволакивает его большую фигуру своими руками, устраиваясь рядом на диване.       Тепло её прикосновения проникает в его кожу, заставляя слегка напрячься. Его дыхание становится глубже, и он, повернув голову, ловит её взгляд. В его голубых глазах мелькает нечто большее, чем просто игривость. Атмосфера в комнате начинает меняться. Игривые поддразнивания уступают место чему-то более серьёзному и значимому.       Саша замечает это, но не отстраняется. Напряжение нарастает, как натянутая струна, готовая лопнуть. Их дыхание сливается с шумом гудящих мониторов, и всё вокруг кажется замедленным, как в снежной буре, где каждый звук становится приглушённым. Они знают, что балансируют на опасной грани, но никто из них не отводит взгляд.       Стравински смотрит в большие светлые глаза напротив. Килгор чуть склоняет голову, и тень от маски падает на его лицо, зрачки расширяются.       — Is this better? (Так лучше?) — спрашивает Саша, с трудом сглатывая и чувствуя, как её сердце вот-вот выпрыгнет из груди.       Кёниг медленно кивает, не отрывая взгляда от напарницы. Её голос, чуть выше обычного, подтверждает, что близость затронула её так же сильно, как и его.       — Yes… danke (Да… спасибо (нем.)), — тихо бормочет он. Его голос груб от нахлынувших чувств. Он поднимает руку и мягко сжимает её ладонь, которая покоится на его плече, слегка поглаживая женские костяшки большим пальцем.       На мгновение они просто существуют в пространстве между тем, что позволено, и тем, что запрещено. Весь мир за пределами их уединённой хижины словно теряет значение, оставляя лишь их двоих и неоспоримое притяжение, связывающее их.       Кёниг понимает, что должен отпустить её руку. Должен создать некоторое расстояние между ними, прежде чем они зайдут слишком далеко, но в этот момент он не может заставить себя сделать это. Он позволяет себе наслаждаться близостью, ощущать мягкость её кожи и тонкий аромат, исходящий от её тела, заполняющий его лёгкие.       — Sasha… (Саша…) — шепчет Килгор едва слышно. — Ита так жи эродично, как на крише?       Стравински хлопает глазами, будто пытаясь проснуться. Ей показалось?       — Wh-what did you say? (Ч-что ты сказал?) — её дыхание сбивается, перед глазами всплывает их встреча в столовой, где она бросила эту фразу, привычно шифруясь родным языком. — How did you...? (Как ты…?)       — Tell me (Скажи мне), — перебивает её Кёниг. — Tell me that I'm not crazy and you feel it too. (Скажи мне что я не сошел с ума, и ты тоже это чувствуешь.)       Стравински снова сглатывает. Она точно знает, о чём он говорит. Будь она проклята, если не задавала себе этот вопрос снова и снова, когда он рядом. Когда молчит и смотрит на неё, как на самое дорогое, что есть в жизни. А как он закрывал её собой на крыше, или как обнимал её после плена. Саша прикусывает губу, глупо продолжать делать вид, что между ними ничего не происходит.       — Yes, König (Да, Кёниг), — медленно, чтобы не выдать панику в своей душе, отвечает она. — I feel it too… (Я тоже это чувствую…)       Александр закрывает глаза. Волна облегчения накрывает его. Это словно подтверждение его собственных чувств. Доказательство того, что он не одинок в этом мощном эмоциональном водовороте.       Его мысли вихрем проносятся в голове, обдумывая последствия их признания. С одной стороны, осознание их притяжения приносит ясность и понимание в сложную динамику их партнёрства. С другой — добавляет новый уровень трудностей, усложняя миссию и ставя под угрозу их профессиональную репутацию.       Несмотря на все эти опасения, Кёниг не может отрицать переполняющую его радость и предвкушение. Перспектива узнать Сашу ближе, углубить их отношения, одновременно пугает и восхищает его.       Саша слегка приподнимается, упираясь спиной в край дивана и прижимая голову Килгора к своему животу. Одна рука обнимает его мощные плечи, вторая легко поглаживает его голову. Им нужно думать о миссии. Нужно сосредоточиться. Она пытается успокоить свои мысли.       — You need to get some sleep. Just close your eyes and relax, okay? (Тебе нужно немного поспать. Просто закрой глаза и расслабься, ладно?) — продолжает она нежно поглаживать его голову, чувствуя мягкость его волос через тонкую ткань.       Кёниг закрывает глаза, наслаждаясь ощущением её пальцев, скользящих по его голове через маску. Её прикосновение — словно бальзам для его истерзанной души. Источник утешения посреди хаоса их задания.       Погружаясь в её объятия, он чувствует, как нервное напряжение постепенно уходит из его тела. Постоянный фон тревоги, который почти не покидал его с момента их прибытия в хижину, начинает рассеиваться, уступая место спокойному умиротворению.       — Okay (Хорошо), — тихо соглашается он. Его голос приглушён чёрной тканью. Он знает, что Саша права. Ему нужно отдохнуть и восстановить силы, чтобы быть в лучшей форме для предстоящих испытаний.       Несмотря на интимность их текущего положения, Кёниг сознательно старается удерживать мысли чистыми и сосредоточенными. Он остро осознаёт, какое доверие проявила к нему Саша, позволив этот момент уязвимости, и не намерен предавать это доверие.       В тишине, нарушаемой лишь тихим гудением техники, Саша ощущает, как Кёниг нежно обхватывает её запястье, притягивая ближе. Одним движением он перебрасывает простой браслет из красных бусин со своего запястья на её. Саша замирает. Её сердце начинает биться быстрее. Кёниг приподнимается, чтобы встретиться с её взглядом.       — I... I was horrified, almost paralyzed, when I saw your bracelet on one of the bodies from the southern base of Al-Qatala. I thought I've lost you… (Я… Я был в ужасе, практически парализован, когда увидел твой браслет на одном из тел с южной базы Аль-Каталы. Я думал, что потерял тебя…) — его голос дрожит от внутренней боли, а в глазах был виден влажный блеск.       — König (Кёниг…) — тихо выдыхает Саша, глядя на браслет, теперь украшавший её руку. — The way I came back (То, как я вернулась), — она вздыхает, стараясь не растрогаться моментом. — I wouldn't have done it without you (Я бы не сделала этого без тебя), — женские глаза поднимаются на Килгора. — I was thinking about how to get back to you… (Я думала о том, как вернуться к тебе…)       Опасность, которая их окружает, кажется далёкой и незначительной в этот момент. В их взглядах перекрещиваются тревога и что-то большее, не высказанное словами.       Кёниг осторожно поднимает руку, чтобы прикоснуться к её щеке. Его большой палец нежно скользит по её коже, и Саша на мгновение замирает, чувствуя тепло прикосновения. Она наклоняется к его ладони, позволяя себе быть в этом моменте здесь и сейчас.       Опустив руку, Александр отводит взгляд в сторону и через пару мгновений тянется к своему лицу, медленно поднимая тяжёлую ткань маски, которая до этого скрывала его черты. Это движение кажется для него почти ритуалом, напряжённым и выверенным. Стравински цепенеет и, кажется, разучилась дышать. Это первый раз, когда он осмеливается показать ей хотя бы часть себя.       Ткань скользит вверх, открывая нижнюю половину лица. Каждый штрих мужского облика. Его челюсть резкая и угловатая. Острая линия подчёркивает силу и мужественность. Щетина короткая, грубая, едва заметно покрывает подбородок и скулы, добавляя дикости его образу. Несколько шрамов пересекают кожу, придавая ему черты воина, который не раз стоял лицом к лицу с опасностью.       Саша не может оторвать взгляд от его подбородка. Несмотря на грубость, он выглядит удивительно притягательно. Она осознаёт, что видит не просто мужчину, а человека, скрывающего свои шрамы, физические и эмоциональные, от всего мира. Это акт абсолютного доверия — показать ей часть себя, которую, возможно, никто раньше не видел.       — You... You never took off your mask... (Ты... Ты никогда не снимал маску…) — её голос дрожит, когда она скользит взглядом по его коже, задерживаясь на шрамах, рассказывающих о прошлом, полном боли и сражений.       Кёниг поднимает голубые глаза, в которых блестят неуверенность и надежда. Он уязвим перед ней, как никогда раньше.       — Nur für dich, Sasha…(Только для тебя, Саша…) — хрипло шепчет Килгор на немецком, но каждое слово абсолютно понятно, на каком бы языке это не было сказано. Каждое слово чувствуется душой.       Дрожащие пальцы тянутся к мужскому подбородку, словно она не может поверить, что это происходит. Она касается его щетины, ощущая грубую текстуру под кончиками пальцев. Челюсть Кёнига напрягается, но он не отстраняется. Её пальцы продолжают исследование, плавно обводя линию подбородка, останавливаясь на шрамах, будто пытаясь разгадать их историю.       Этот простой жест, как поворот ключа в замочной скважине, щелчком открывает его желания. Кёниг медленно подаётся вперёд, сокращая расстояние между ними, пока её дыхание не становится частью его собственного. Его губы касаются её губ мягко, но с нарастающей жадностью. Едва уловимый момент неуверенности исчезает, как только они соприкасаются. Саша отвечает ему. Её губы раскрываются навстречу, и руки жадно притягивают его к себе. Они сливаются, и поцелуй становится более страстным, более требовательным. Его язык проникает в её рот, обвивая её язык в медленном, чувственном танце. Вкус её губ опьяняет. Сладкий, с лёгкой горчинкой, как хороший алкоголь, от которого невозможно оторваться. Их дыхание смешивается, становится тяжёлым и прерывистым.       Его ладони скользят вверх по женской спине, цепляются за одежду, и шуршание ткани разносится в тишине комнаты. Он тянет её ближе. Их тела прижимаются друг к другу, и она чувствует, как его грудь вздымается от тяжёлого дыхания. В каждой части его тела пульсирует желание. Оно нарастает, словно готово разорвать их обоих изнутри.       Она стонет, и этот звук, тихий и хриплый, разносится мурашками по мужскому телу. Саша выгибает спину, словно пытаясь стать ещё ближе, как будто они оба боятся, что этот момент исчезнет. Кёниг углубляет поцелуй. Его язык всё настойчивее исследует её рот, и Стравински теряется в этом вихре ощущений.       Её пальцы впиваются в его плечи, ногти слегка царапают кожу через ткань футболки. Они не могут насытиться друг другом, и их поцелуй становится всё более жадным, как будто каждый вдох является последним. Тела движутся в такт. Её грудь касается его. Их сердца стучат в унисон. В воздухе висит запах их смешанного пота и желания. Губы горят от неутихающего пыла. Каждый миг, каждая секунда их соединения разжигает огонь. И с каждым новым прикосновением они всё глубже погружаются в этот коктейль из страсти и голого желания.       Они почти теряют контроль. Её спина касается мягкой обивки дивана. Кёниг аккуратно прижимает её к поверхности, как будто боится, что резкое движение разрушит этот момент. Но желание, которое пульсирует в каждом прикосновении, уже невозможно сдержать. Он нависает над ней, и их губы снова сливаются в сокрушительном поцелуе, ещё более жадном, ещё более насыщенном. Она обвивает ногами его талию, притягивая ближе. Её бёдра плотно прижимаются к его телу.       Руки Килгора скользят по её телу, опираясь на талию, чувствуя каждый изгиб вожделенной фигуры. Кожа такая горячая, словно Стравински охватила лихорадка. Его тяжёлое дыхание ощущается на шее. Она крепче сжимает его бёдрами, притягивая к себе, желая почувствовать его всюду. Он упирается в неё пахом, и она замирает от горячего, настойчивого, пульсирующего ощущения между ног. Её дыхание сбивается, и с каждым мгновением она всё отчётливее чувствует силу его возбуждения. Они оба напряжены, а их тела сведены вместе, как будто они неразделимы.       Но именно в этот момент, когда желание достигает пика, они оба вдруг останавливаются, замирают, тяжело дыша. Их лбы соприкасаются. Воздух между ними наполнен обещаниями и невыраженной тоской, как будто сам момент требует продолжения.       С трудом переводя дыхание, Саша наконец находит в себе силы заговорить:       — I want to tell everything to go to hell and just be with you, König… (Я хочу послать всё к чёртовой матери и просто быть с тобой, Кёниг…) — её голос почти затихает, когда на женские плечи вновь ложится груз ответственности. — But we can't afford to lose our concentration. Not now, when we are so close to our goal. (Но мы не можем позволить себе потерять концентрацию. Не сейчас, когда мы так близки к нашей цели.)       Килгор всё понимает. Его взгляд отражает смесь желания и решимости. Он мягко целует её в лоб, его голос тихо вибрирует на её коже.       — When it's over... When we unravel this tangle of lies and ensure our safety... I will not stop (Когда всё закончится... Когда мы распутаем этот клубок лжи и обеспечим нашу безопасность... Я не остановлюсь), — каждое слово сопровождается поцелуем в лоб, в щеки и в линию подбородка. — I won't let you sleep, Anthrax (Я не дам тебе заснуть, Антракс), — Кёниг опускается к шее, запечатывая каждое обещание прикосновением губ к нежной коже. — I'll spend hours, days, weeks...  Exploring every part of you. I'll find out what makes you gasp, what makes your voice tremble, and what makes you scream my name over and over and over again (Я проведу часы, дни, недели… Исследуя каждую частичку тебя. Я узнаю, что заставляет тебя задыхаться, что вызывает дрожь в голосе и что заставит тебя кричать моё имя снова и снова, и снова), — он отстраняется, оставляя Сашу дрожащей от предвкушения.       Серебристые глаза, тёмные от желания, блестят в мягком свете мониторов. Тело реагирует на его слова с такой интенсивностью, что она испытывает одновременно восторг и лёгкий страх. Стравински понимает, что всё, о чём они говорят, чревато опасностью, но обещание того, что может ждать впереди, слишком заманчиво, чтобы его игнорировать.       — Be careful what you promise (Будь осторожен с тем, что обещаешь), — говорит она. Её голос звучит хрипло от эмоций. Она крепче обнимает его за плечи, притягивая ближе для последнего чувственного поцелуя. — Because I will make sure that every word is fulfilled. (Потому что я прослежу за выполнением каждого слова.)       С неохотным вздохом Саша, наконец, отпускает Кёнига, садясь рядом с ним на диване. Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Её взгляд не покидает его.       — Until then, we have work to do. Let's make sure that we both survive and enjoy the fruits of our labor. (До тех пор у нас есть работа. Давай сделаем так, чтобы мы оба выжили и насладились плодами нашего труда.)       Александр кивает в знак согласия. Уголки его губ приподнимаются в небольшой, осознанной улыбке. Он поправляет маску, вновь скрывая нижнюю половину лица, и встаёт на ноги.       — I agree. The sooner we finish this mission, the sooner we can start turning dreams into reality. (Согласен. Чем скорее мы закончим эту миссию, тем быстрее сможем начать превращать мечты в реальность.)       С последним продолжительным взглядом на Сашу Кёниг поворачивается и направляется к ноутбуку. Его мысли уже переключаются с личных желаний на суровую реальность их задания. Садясь на стул и начиная просматривать последние отчёты разведки, он не может удержаться от того, чтобы время от времени бросать взгляды на напарницу, которая так же погружена в подготовку.       Несмотря на тяжесть обстоятельств, Кёниг чувствует уверенность в своих действиях. Связь, которую он разделяет с Сашей, укрепляет его решимость, предоставляя дополнительный стимул обеспечить успех их операции.       Часы тикают. Кёниг с Сашей работают бок о бок. Их движения синхронны и эффективны. Они изучают карты, анализируют спутниковые снимки и уточняют стратегию для предстоящей конфронтации с врагом.       В течение всего этого Килгор остаётся крайне внимательным к каждому движению Саши. Её запах, звук голоса, как взгляд озарён умом и стальной решимостью. Это постоянное напоминание о том обещании, которое они дали друг другу. Маяк надежды среди темноты и неопределённости.       — Not friends, not friends! (Не друзья, не друзья!) — испуганные крики Элены прорываются сквозь стены хижины, звуча пугающе ясно.       Стравински резко поднимает голову, реагируя на крики. Её инстинкты мгновенно включаются. Не раздумывая, она выбегает из импровизированного командного центра и мчится вверх по лестнице на второй этаж.       Войдя в комнату, Саша видит Элену, сидящую на краю кровати. Вся её фигура напряжена от страха. Молодая женщина дрожащим пальцем указывает на окно. Её глаза широко раскрыты от ужаса.       Двигаясь как можно тише, Саша подходит к окну и осторожно заглядывает в щель между занавесками. Её сердце замирает, когда она замечает группу из четырёх человек, приближающихся к хижине. Их идентификация не вызывает сомнений благодаря характерной одежде и знакам «Аль-Каталы».       Стравински поворачивается к Элене и кладёт палец на губы, давая понять, чтобы та молчала. Девушка послушно кивает, в то время как Саша стремительно спускается по лестнице, чтобы сообщить тревожные новости напарнику.       Добравшись до командного центра, она находит его тщательно проверяющим своё оружие. Движения Килгора, как всегда, точны. Он будто воплощение Бога войны. Любое оружие в его руках выглядит органично.       — We have guests (У нас гости), — объявляет Саша. Её голос остаётся спокойным, несмотря на адреналин, бурлящий в венах.       Кёниг поднимает на неё взгляд. Его голубые глаза встречаются с её в немом согласии. Он заканчивает перезарядку оружия и кивает, показывая, что готов встретить любые угрозы, которые могут появиться.       — There are four of them, approaching from the east. They are shining flashlights and acting like they own the place (Их четверо, подходят с востока. Они светят фонариками и ведут себя, как хозяева этого места), — продолжает Стравински. Её взгляд на мгновение скользит к мониторам.       Кёниг молчит, усваивая информацию. Его ум уже формирует план действий.       — Got it (Понял), — отвечает он. Его глубокий голос едва слышен. — We need to determine which one of their group members speaks English. He will be the target for interrogation. (Нам нужно определить, кто из их группы говорит по-английски. Он и будет целью для допроса.)       Саша кивает в знак согласия, ценя стратегическое мышление партнера.       — They'll probably come inside, which means we can set up an ambush right at the front door (Они наверняка зайдут внутрь, а это значит, что мы сможем устроить засаду прямо у входной двери), — Стравински убирает пистолет в кобуру и туда же отправляет нож.       Оба быстрыми перебежками занимают позиции у входа хижины. Кёниг и Саша ждут в напряжённой тишине. Их оружие было готово. Трое членов «Аль-Каталы» остаются снаружи. Их внимание сосредоточено на окружающей местности. Они беззаботно курят сигареты и переговариваются между собой.       Четвёртый человек, однако, выходит вперёд и открывает дверь хижины, показывая высокую фигуру с жестокой ухмылкой.       — Elena, where are you, dear? Did you miss us? (Элена, где ты, дорогая? Ты скучала по нам?) — громко взывает он на английском, но восточным с акцентом. Его голос зловеще отзывается в тихом интерьере небольшого строения.       Услышав возможность говорить на нужном им языке, Саша действует. С точностью опытного оперативника она наносит стремительный, парализующий удар ничего не подозревающему злоумышленнику, оставляя его без сознания, прежде чем он успевает отреагировать.       Сковывая упавшего врага наручниками, Саша быстро бросает взгляд на Килгора, подавая ему сигнал к атаке на оставшихся противников снаружи. Кёниг подтверждает её сигнал коротким кивком. Его тело было напряжено, готовое выпустить ярость на врагов.       Вырвавшись из теней хижины, Кёниг бросается к двум не подозревающим курильщикам. Его массивная фигура настигает их с силой мчащегося товарного поезда. Удар оказывается мгновенным и разрушительным. Один мужчина оседает на землю. Его сигарета падает с расслабленной челюсти, когда воздух силой вырывается из лёгких. Другой отшатывается назад, пытаясь удержать равновесие под натиском атаки Килгора.       С жестокой эффективностью Кёниг расправляется с ошеломлёнными боевиками, используя свои обширные навыки боевой подготовки, чтобы нейтрализовать угрозы с летальной точностью. Вскоре снаружи хижины воцаряется тишина, кроме тяжёлого дыхания австрийского великана.       Вернувшись к Саше, Кёниг осматривает место с угрюмым удовлетворением.       — One prisoner, three bodies. As planned (Один пленник, три трупа. Как и планировали), — говорит он. Его голос не выдает усталости, несмотря на интенсивность схватки. — What’s our next move? (Каков наш следующий шаг?)       Стравински уже на несколько шагов впереди. Её тактический ум работает на полную мощность, чтобы адаптировать их планы с учётом текущих событий.       — We need to secure the perimeter and make sure there are no additional hostiles nearby (Нам нужно обеспечить периметр и убедиться, что поблизости нет дополнительной группы противников), — инструктирует она. Её взгляд сканирует окружающие леса в поисках признаков движения. — Once that’s done, we’ll begin the interrogation. We need to find out why they’re here, what’s happened to Elena. And most importantly, where their base is, how many people are there, and maybe something about our rat in KorTac. (Как только это будет сделано, мы начнём допрос. Нам нужно выяснить, почему они здесь, что с Эленой. И самое важное: где их база, сколько на ней людей и возможно, что-то о нашей крысе в КорТак.)       Кёниг кивает в знак согласия, осознавая важность сбора максимального количества разведывательной информации от захваченного врага.       — I'll handle the perimeter. You start preparing for interrogation. (Я займусь периметром. Ты начинай готовиться к допросу), — говорит он, уже направляясь к двери.       Начав свой методичный обход территории, Кёниг не может не ощутить прилив восхищения к лидерству и спокойствию Стравински в условиях стресса. Несмотря на тяжёлые обстоятельства, она остаётся хладнокровной и собранной, снова доказывая, почему её считают одной из лучших оперативников в организации.       Работая в тандеме, Кёниг и Саша эффективно справляются с последствиями встречи, готовя своего пленника к допросу и укрепляя оборонительные позиции от возможных дальнейших атак. С каждой минутой они всё ближе к раскрытию правды об интересах «Аль-Каталы», Элене и таинственном предателе в их рядах.       Обеспечив периметр и убедившись, что их окрестности свободны от дополнительных угроз, Кёниг возвращается в хижину, чтобы присоединиться к Саше в допросе пленного.       Боевик привязан к стулу в центре комнаты. Его лицо выражает смесь вызова и страха, когда он видит своих грозных захватчиков. Стравински стоит в стороне, скрестив руки на груди, с суровым выражением на лице.       Кёниг приближается к пленному. Его массивная фигура отбрасывает устрашающую тень на мужчину.       — Let's start with the easy stuff (Начнём с простого), — рычит он. Его голос низкий и угрожающий. — Why are you and your friends visiting Elena? (Зачем ты и твои друзья навещают Элену?)       Боевик плюёт на пол, явно выражая своё презрение к захватчикам.       — I won't tell you anything, infidel (Я ничего тебе не скажу, неверный), — шипит он. Его глаза полны ненависти.       Саша делает шаг вперёд. Её серебристые глаза сверкают от гнева.       — Yeah? Let's see how long your mood lasts (Да? Посмотрим, насколько долго продлится твой настрой), — холодно отвечает она, кивая напарнику. Кёниг, оставаясь невозмутимым перед бравадой пленного, наносит мощный удар в живот мужчины, извлекая из него стон боли.       Боевик сгибается, насколько позволяют верёвки, кашляя и задыхаясь. Кёниг склоняется ближе. Его голос становится угрожающим шёпотом.       — This was a warm-up. I advise you to start talking if you don't want to feel real pain. (Это была разминка. Я советую тебе начать говорить, если не хочешь почувствовать настоящую боль.)       С яростным взглядом боевик сжимает рот, отказываясь сотрудничать. Саша тяжело вздыхает от разочарования, качая головой от упрямства пленного.       Кёниг не останавливается. Он наносит ещё один сокрушительный удар. На этот раз в ребра, вызывая резкий хруст и крик боли у пленного.       — I can do this whole day (Я могу делать это целый день), — насмешливо произносит Кёниг. Его тон пугающе спокойный. — Or you can make life easier for yourself and answer our questions. (Или можешь облегчить себе жизнь и ответить на наши вопросы.)       Перед лицом перспективы дальнейших мучений, пленник начинает терять решимость. Его разум колеблется, уступая место отчаянной попытке договориться ради выживания.       — Please... Stop it (Пожалуйста... Прекратите), — задыхается он. Его лицо бледнеет и покрывается потом от боли. — I'll tell you what you want to know. (Я скажу, что вы хотите знать.)       Кёниг останавливается, бросая холодный, расчётливый взгляд на пленного.       — Speak up (Говори), — требует он. Его голос звучит авторитетно.       Боевик сглатывает. Его глаза беспокойно мечутся между Кёнигом и Сашей, пока он начинает выдавать информацию порционно.       — This cabin... This is a warehouse and a resting place for our soldiers. There are weapons and supplies hidden under the building (Эта хижина... Это склад и место отдыха для наших солдат. Под зданием спрятано оружие и припасы), — раскрывает он. Его голос дрожит от страха.       — And Elena? (А Элена?) — вмешивается Саша. Её тон наполнен подозрением.       Боевик отводит взгляд в сторону. На его лице появляется явное выражение стыда.       — She's just a woman who lives here. We... We use her every time we pass by. She... She’s damaged. Something's wrong with her head. That's why no one from the city comes here. They're afraid of her. (Она просто женщина, которая живёт здесь. Мы... Используем её каждый раз, когда проходим мимо. Она... Не в себе. У неё что-то с головой. Поэтому никто из города сюда не приходит. Они её боятся.)       Лицо Кёнига темнеет от услышанного. Его кулаки сжимаются в ярости.       — What an abomination (Какая мерзость), — плюёт он. Его голос полон отвращения.       Саша мягко кладёт руку на плечо Кёнига, молча прося его сдержаться. Она снова обращает внимание на пленного. Её взгляд был пронзителен.       — How many of you are here? Where your main base is located? (Сколько вас здесь? Где находится ваша основная база?) — спрашивает она. Её тон не оставляет места для уклончивости.       Боевик колеблется на мгновение, прежде чем ответить:       — Us... More than two hundred people are here, and the base… (Нас... Больше двухсот человек здесь, а база…) — он сглатывает. — Located in an abandoned factory on the outskirts of the city. That's all I know, I swear! (Находится в заброшенном заводе на окраине города. Это всё, что я знаю, клянусь!)       — What do you know about the mole? (Что ты знаешь про крота?)       — A mole? (Крота?) — пленник смотрит на Стравински с недоумением. — Nothing. I swear it. I would say. (Ничего. Клянусь. Я бы сказал.)       Саша обменивается с Кёнигом взглядом. Оба осознают важность полученной информации. Они не только узнали местоположение главной базы «Аль-Каталы», но и подтвердили численность врагов.       Кивнув, Стравински показывает, что допрос завершён. Кёниг понимает её сигнал и, не говоря ни слова, наносит последний решающий удар, отправляя пленного в бессознательное состояние.       Мысли складываются в новый пазл. Обрабатывая информацию, полученную от боевика, Саша понимает, что вдвоём они не смогут справиться с вооружёнными бойцами, прячущимися на базе.       — König, we need to call for backup (Кёниг, нам нужно вызвать подкрепление), — заявляет она твёрдо. — If there are more than two hundred people on the base, we will need help. (Если на базе больше двухсот человек, нам потребуется помощь.)       Александр кивает, соглашаясь с разумными словами Саши.       — I'll contact the general and send him a recording of the interrogation. We will ask at least two more experienced operatives and fighters to equalize the chances. (Я свяжусь с генералом и отправлю ему запись допроса. Попросим как минимум ещё двоих опытных оперативников и бойцов для выравнивания шансов.)       — Great plan. (Отличный план.)       Саша поднимается по лестнице в комнату Элены. Её шаги мягкие и осторожные. Она находит молодую женщину, свернувшуюся на кровати. Её тело дрожит от страха, а глаза широко раскрыты от ужаса.       Осторожно подойдя, Стравински садится рядом с девушкой и открывает руки в молчаливом предложении утешения. После краткого колебания Элена обрушивается в объятия русской снайперши. Её хрупкая фигура содрогается от рыданий.       — Shh, it's okay (Шш, всё хорошо), — шепчет Саша, прижимая Элену к себе и нежно покачивая её из стороны в сторону. — We're here to help you. These people won't hurt you anymore. (Мы здесь, чтобы помочь тебе. Эти люди больше не причинят тебе вреда.)       Ответ Элены оказывается неожиданным. Внезапный смех вырывается из её уст, и она слегка отстраняется, чтобы взглянуть Саше в глаза.       — They need a mountain, and they got pasta (Им нужна гора, а они получили пасту), — загадочно говорит она, и её смех быстро стихает в зловещую тишину.       Саша гладит Элену по волосам, улыбаясь ей с мягким пониманием, пытаясь расшифровать смысл её странных слов. Возможно, это был защитный механизм, как способ для девушки сохранить остатки рассудка перед лицом бесконечного ужаса.       Убедившись, что Элена чувствует себя максимально комфортно в этих обстоятельствах, Саша спускается по лестнице, чтобы присоединиться к Кёнигу в командном центре. Она находит его, склонившегося над ноутбуком, с нахмуренным лбом, когда он координирует действия с генералом и остальными членами команды КорТак.       — Hey, Commando (Хей, командос), — Стравински шутливо обращается к Килгору. — We also need to arrange for Elena's evacuation (Нам также нужно организовать эвакуацию Элены), — её голос смягчается от заботы. — She needs psychological help and high-quality medical treatment. She's been through hell and deserves a chance to start her life over. (Ей необходима психологическая помощь и качественное медицинское лечение. Она прошла через ад и заслуживает шанс начать жизнь заново.)       Кёниг приостанавливается в своих действиях. Его голубые глаза встречаются с глазами напарницы, полными сочувствия.       Кивнув в знак понимания, он возвращается к связи с Волковым, добавляя просьбу о немедленной эвакуации и помощи для гражданского лица в список приоритетов.       Двое оперативников слаженно координируют свои дальнейшие действия. Они оба понимают масштаб предстоящего вызова. Они борются не только за собственное выживание, но и за жизни бесчисленных невинных людей, оказавшихся в эпицентре этого жестокого конфликта.