Wie ein Diamant

      — We'll be right there. Give us a minute (Мы сейчас будем. Дай нам минуту), — твёрдо говорит Александр, повернувшись к дверному проёму.       Новобранец кивает и уходит, а Кёниг снова поворачивается к Саше, его глаза блестят искренностью.       — We'll continue this later, okay? Right now, we have to deal with whatever mess awaits us. But remember, I'm here for you. Always (Мы продолжим позже, хорошо? Сейчас нам нужно разобраться с тем, что нас ждёт. Но помни, я рядом с тобой. Всегда.), — мягко произносит он.       С этими обнадёживающими словами Кёниг отступает назад, чтобы дать ей место встать с кушетки. Он протягивает руку, чтобы помочь напарнице подняться. Его прикосновение становится нежным напоминанием о той связи, которая их объединяет.       — Come on, let's get this over with. Together (Давай разберемся с этим. Вместе), — добавляет Килгор ободряюще.       Оба мысленно готовятся к предстоящим испытаниям. Их взгляды говорят больше, чем любые слова. Между ними чувствуется неоспоримая связь, которая преодолевает языковые барьеры и обстоятельства, превращаясь в безмолвное взаимопонимание.       Кёниг, кинув последний, полный глубокого чувства взгляд на женщину, которая стала смыслом его жизни, поправляет форму. Вся его личная привязанность смещается на второй план, уступая место профессиональной ответственности, когда он безмолвно следует за Стравински из лазарета.       Идя по оживлённым коридорам базы КорТак, он не может удержаться от поглядываний украдкой на её такую небольшую, но такую сильную духом фигуру. С каждым шагом Кёниг всё больше восхищается её бесстрашием перед лицом опасности. Несмотря на серьёзность их миссии, в глубине души он продолжает мечтать о том дне, когда они смогут быть рядом, освобождённые от тяжести их опасного ремесла.       Прибыв в кабинет генерала Волкова, Кёниг занимает место рядом с напарницей, готовый к любому повороту событий. Вместе они входят в помещение, осознавая, что впереди их ждёт не только правда о Рафаэле, но и развязка предательской интриги, способной разрушить всё, что они строили годами.       Кабинет генерала встречает строгой, почти угнетающей атмосферой: тяжёлые шторы приглушают свет, массивный дубовый стол завален документами, а на стенах висят символы его звания и власти. В воздухе ощущается напряжение, как будто каждая деталь комнаты пропитана тревогой. За этим столом сидит Волков. Его напряжённое лицо выдаёт усталость и скрытую тревогу. Взгляд мужчины сосредоточен и непоколебим, но в глубине глаз таится груз непрерывных решений и тягостной ответственности.       — Sit down, both of you. We have much to discuss (Вы оба, садитесь. Нам нужно многое обсудить), — голос Волкова звучит твёрдо и без лишних эмоций.       Занимая места напротив генерала, Кёниг замечает, как пространство перед массивным столом будто давит своей пустотой. Здесь нет ничего лишнего. Лишь пара тяжёлых кресел, точно отмеренных для таких встреч, и холодный, приглушённый свет, льющийся сквозь плотные шторы. В этой сдержанной обстановке напряжение висит в воздухе, словно молчаливое напоминание о серьёзности их положения.       — First of all, I want to acknowledge your actions, Anthrax (Во-первых хочу отметить твои действия, Антракс), — генерал говорит холодно, но по существу. — The materials you brought back from the place where you were held could help identify the traitor and thwart the enemy's plans. You have given us a major advantage. (Материалы, которые ты доставила с места, где тебя удерживали, могут помочь вычислить предателя и сорвать планы врага. Ты обеспечила нам важное преимущество.)       Саша кивает в знак признательности за похвалу. Её взгляд остаётся спокойным и уверенным.       — And you, König (А ты, Кёниг), — генерал поворачивается к нему. — Your leadership and determination in leading the search and rescue operation was exceptional. You and Nikto have pretty much battered Al-Qatala's forces. However, it's too early to celebrate. There's a traitor among us, and we don't have time to delay finding him. (Твоё лидерство и решимость в руководстве операцией по поиску и спасению были исключительными. Ты и Никто изрядно потрепали силы Аль-Каталы. Однако праздновать рано. Среди нас завёлся предатель, и у нас нет времени, чтобы медлить с его поиском.)       Внимательно слушая речь генерала, Килгор замечает непоколебимую решимость в его глазах. Без сомнений, опытный командир готов пойти на всё, чтобы раскрыть правду, скрывающуюся за тенью предательства.       — Our analysts will work tirelessly to decipher the encrypted data you've recovered. Rest assured, we will leave no stone unturned in our pursuit of justice. In the meantime, you both need to recuperate. Tomorrow morning, I expect you back here, fully rested and ready to tackle whatever challenges may arise. (Наши аналитики будут работать без устали, чтобы расшифровать добытые данные. Уверяю, мы не оставим ни одного камня не перевёрнутым в поисках справедливости. А пока вам обоим нужно восстановить силы. Завтра утром я жду вас здесь, отдохнувшими и готовыми к любым новым вызовам), — говорит Волков, постукивая пальцем по дубовому столу.       При упоминании об отдыхе Саша сразу вмешивается. Её упрямый характер так и рвётся наружу потоком протеста.       — Sir, I appreciate your concern, but I assure you, I'm fit for duty. There's no need for me to… (Сэр, я ценю вашу заботу, но уверяю вас, я готова к выполнению обязанностей. Нет необходимости…) — твёрдо заявляет она, держа голос под контролем.       — That's an order, Anthrax (Это приказ, Антракс), — перебивает генерал. — You've been through a significant ordeal, and your body requires time to heal. We cannot afford to have you pushing yourself beyond your limits. That goes for you as well, König. (Ты пережила серьёзное испытание, и твоему телу требуется время на восстановление. Мы не можем позволить тебе выходить за пределы своих возможностей… То же самое касается и тебя, Кёниг.)       Александр одобрительно кивает, признавая правоту генерала, хотя ему явно не хотелось соглашаться с тем, что отдых необходим.       — You're going to the infirmary right now (Ты отправишься в лазарет прямо сейчас), — продолжает Волков, обращаясь к Саше. — Your room is already prepared. Come back tomorrow morning. It's not up for discussion. (Твоя палата уже подготовлена. Возвращайся завтра утром. Это не обсуждается.)       Саша выпрямляется, мгновенно переключаясь на военную дисциплину.       — Yes, sir (Слушаюсь, сэр), — отвечает она коротко и чётко. Взгляд её холоден, как и шаги к выходу. Она уходит с подчёркнутой решимостью, несмотря на внутренний конфликт.       Как только за Стравински закрывается дверь, Килгор встаёт с кресла, но Волков тут же останавливает его.       — Stay for a few minutes, König (Останься на пару минут, Кёниг), — голос генерала становится чуть мягче, но сохраняет привычную твёрдую манеру.

***

      Стравински молча идёт по коридору. Гулкий звук её шагов эхом отдаётся от стен. Она старается держать лицо, словно всё в порядке, но внутри чувствует, как напряжение и усталость постепенно подтачивают силы. В голове ещё звучат слова Волкова, приказ, который заставляет чувствовать себя слабой. Как же она ненавидит это чувство. Но сейчас это не имеет значения. Нужно сосредоточиться на одном: сделать вид, что всё нормально.       Она открывает дверь в лазарет и заходит в свою палату. Здесь приглушённый свет, запах антисептиков и медикаментов. Врач — невысокая женщина средних лет с седыми волосами, убранными в пучок. Женщина поднимает взгляд от документов, когда замечает её. На лице медика появляется лёгкая улыбка, но глаза остаются серьёзными.       — Anthrax (Антракс), — говорит она, приветственно кивая.       — So... What's for dinner tonight, Doc? (Ну-с… Что у нас сегодня на ужин, док?) — Стравински ныряет за ширму, освобождаясь от формы, оставаясь в футболке и нижнем белье. — Vitamins, antibiotics (Витамины, антибиотики), — она забирается на больничную постель, подтягивая к себе одеяло, — euthanasia? (эвтаназия?)       Доктор не подаёт виду, что шутка застала её врасплох. Наоборот, женская улыбка становится шире.       — It's just a sleeping pill. You need a good rest today more than ever, dear (Всего лишь снотворное. Сегодня тебе как никогда нужен хороший отдых, дорогая), — отвечает врач с привычным спокойствием. Она подходит к кровати, готовя шприц с препаратом.       Саша, не скрывая лёгкого разочарования, поднимает бровь и иронично вздыхает.       — Well, I was hoping for something more original... At least for a cocktail of adrenaline. (Ну что ж, я надеялась на что-то более оригинальное... Хотя бы на коктейль адреналина.)       — Maybe next time (Может быть, в следующий раз), — отвечает доктор, сохраняя невозмутимость. — You need to sleep now. (Сейчас тебе нужно поспать.)       Женщина вкалывает снотворное, и Стравински чувствует, как препарат быстро распространяется по её телу, наполняя его тягучей усталостью. Веки становятся всё тяжелее, и она едва успевает положить голову на подушку, как её начинает одолевать сон. Мир вокруг медленно расплывается, звуки становятся глухими и далекими, и вскоре всё растворяется в темноте. Последняя мысль, мелькнувшая перед тем, как она проваливается в сон, — это воспоминание о том, как хорошо ей было в объятиях Килгора.

***

      Генерал откидывается на спинку своего кресла, устремив взгляд на собеседника.       — König, I have one more request of you (Кёниг, у меня есть к тебе одна просьба), — начинает он слишком загадочно. — Keep a close eye on Anthrax, okay? (Присматривай за Антракс, ладно?) — взгляд генерала меняется. — What she managed to accomplish today... it's impressive, to say the least. But it also raises some questions. (То что она сегодня смогла сделать... Это, мягко говоря, впечатляет, но также вызывает вопросы.)       Александр стоит неподвижно, внимательно слушая, хотя внутри бушует смятение. Он не выдаёт своих эмоций, но слова генерала резонируют в нём, как тяжёлые удары колокола. Волков говорит разумно, и в его тоне звучит присущая его званию уверенность, которую трудно оспорить. Кёниг понимает, что приказ дан ради их же безопасности, но одно лишь упоминание о том, что Саша нуждается в особом внимании, отзывается в нём не сомнением, а тревогой. Мысль о возможной причастности Саши к чему-то большему, к предательству, звучит как ложь. Всё, что он видел, всё, что он о ней знает, противоречит этому. Она выстояла в ситуации, когда многие бы сломались. И за это он её глубоко уважает. А возможно, даже больше, чем уважает.       — I'm not accusing her of anything. Far from it (Я её ни в чём не обвиняю. Вовсе нет), — продолжает генерал осторожно. — It's just… (Просто…) — он делает тяжёлый вздох. — How many people do you know who returned from captivity with important information and without a partner? (Как много ты знаешь людей, которые вернулись из плена с важной информацией и без напарника?) — Волков кидает на Килгора многозначительный взгляд. — I need you to stay vigilant and report anything unusual directly to me. Can I count on you for this? (Мне нужно, чтобы ты был начеку и докладывал мне о любых странностях. Я могу на тебя рассчитывать?)       — Yes, sir (Конечно, сэр), — Кёниг, кивает, сохраняя профессиональный вид.       — Good (Хорошо), — Волков с небольшим прищуром смотрит на Александра, а затем кивает в сторону двери. — Dismissed. (Свободен.)       Закончив разговор, Кёниг встаёт, отдаёт честь генералу и покидает кабинет. Его мысли мчатся с бешеной скоростью, осмысливая всю встречу целиком. Пробираясь через шумные коридоры базы КорТак, он борется с неприятным осознанием, что теперь ему поручено следить за Сашей, словно подозреваемой в измене.       Несмотря на серьёзность ситуации, вера Кёнига в Сашу остаётся непоколебимой.       “Verdammt, sie ist unschuldig! Ich kenne sie! (Она невиновна, чёрт возьми! Я её знаю!)”, — мысленно проклинает он всё происходящее, сжимая кулаки так, что костяшки белеют. Он не позволит, чтобы сомнения разрушили её репутацию. Даже если для этого придётся пойти против приказов.       Да, слова Волкова звучат логично, но Килгор знает, что за ними скрывается тревога генерала за солдат, за дисциплину. И эта тревога не имеет ничего общего с правдой. Саша прошла через слишком многое, чтобы так просто предать всё, во что верит.       Заворачивая за угол, Кёниг почти сталкивается с Андреем Никто, который, кажется, направляется к Волкову.       — König, why so glum? Sasha’s alright, isn’t she? (Кёниг, что такой смурной? С Сашей же всё в порядке?) — тревога и нотки поддразнивания смешиваются в голосе Никто, он аккуратно прощупывает почву.       — She’s fine, Nikto (Она в порядке, Никто), — Кёниг смотрит на товарища, стараясь скрыть свои эмоции — The General wants to keep things under control while they analyze the data. He’s concerned about a potential leak, but it’s standard procedure. (Генерал хочет держать ситуацию под контролем, пока они анализируют данные. Он беспокоится о возможности утечки, но это стандартная процедура.)       Никто, несмотря на ответ Кёнига, по-прежнему выглядит слегка обеспокоенным.       — I hope they’re not putting too much pressure on our star. She’s already been through enough today… (Надеюсь, они не слишком давят на нашу звёздочку. Ей и так сегодня досталось…)       Кёниг кивает, не вдаваясь в подробности. Он понимает, что ситуация сейчас слишком сложная.       — Unfortunately, it’s not time to relax just yet, Nikto. We all need to stay on our guard. (К сожалению, ещё не время расслабляться, Никто. Мы все должны быть осторожны.)       Оставив Андрея позади, Кёниг продолжает свой путь к медпункту. Ему нужно лично убедиться, что с Сашей всё в порядке. Подойдя к палате, он замечает приглушённый свет, мягко заливающий комнату. Остановившись у порога, он размышляет, как стремительно изменилась их реальность за последние дни. Вопросов всё ещё слишком много, но одно для него остаётся несомненным: он сделает всё, чтобы защитить её.       — Nein, das kann nicht sein. Sasha ist keine Verräterin. Sie hat mehr Mut bewiesen als irgendjemand sonst in dieser Einheit. Sie hat sich selbst aus der Gefangenschaft befreit und dabei noch wertvolle Informationen gesichert. Wie können sie es wagen, ihren Charakter in Frage zu stellen? (Нет, это не может быть правдой. Саша не предательница. Она проявила больше мужества, чем кто-либо в этом подразделении. Она сама выбралась из плена и добыла ценные сведения. Как они смеют ставить под сомнение её характер?)       Килгор зашагивает в палату. Его взгляд сразу падает на небольшую женскую фигуру Стравински, которая уже спит. Её дыхание было ровным и спокойным.       Подойдя к её постели, Кёниг осторожно убирает выбившуюся прядь волос с её лица. Его прикосновение было нежным и практически невесомым. Вид её, такой уязвимой и умиротворённой, пробуждает в нём слишком глубокие чувства. Килгор стоит рядом с кроватью Саши. Его фигура неподвижна, а взгляд сосредоточен на её ровном дыхании. В комнате царит тишина, нарушаемая лишь приглушённым шумом медицинской аппаратуры. Саша погружена в глубокий сон. И хотя она выглядит хрупкой, Кёниг знает, что она настоящий боец.       Тишину нарушает мягкий скрип двери. Александр не сразу поднимает голову, но всё его тело мгновенно напрягается. Он поворачивает взгляд на дверной проём и видит Хавьера, стоящего на пороге.       — König? (Кёниг?) — тихо и с небольшим удивлением произносит Хавьер. Его голос звучит дружелюбно, но его внезапное появление вызывает неловкую паузу. Мексиканский товарищ быстро осматривает палату и, заметив женщину в постели, качает головой. — I heard Anthrax is back. How’s she doing? (Слышал, Антракс вернулась. Как она?)       Кёниг отвечает не сразу, оценивая обстановку. Он привык не показывать эмоций.       — She’s resting (Она отдыхает), — отвечает Килгор, стараясь не выдать внутренней настороженности. — The doctor says she’s doing well. (Врач говорит, что всё хорошо.)       Хавьер кивает, на мгновение задерживая взгляд на Саше. Но интерес в его глазах исчезает так же быстро, как и появляется. Он делает шаг назад, словно задумавшись, а затем улыбается, как будто пытается сгладить неловкость.       — Actually, I came to see another comrade (Вообще-то, я пришёл к одному товарищу), — говорит он непринужденно.— He’s recovering from an injury. I’d better keep looking for him. See you around, amigo. (Он восстанавливается после травмы. Пожалуй, продолжу его искать. Увидимся, друг.)       Кёниг чуть приподнимает бровь и кивком прощается с коллегой. Хавьер тихо прикрывает за собой дверь, исчезая в коридорах лазарета.       Минута за минутой время сливается в бесконечный поток. Кёниг сосредотачивает своё внимание на Саше. Её мирный сон резко контрастирует с хаосом, поглотившим их жизнь. Придвинув стул к её кровати, он устраивается на тихую вахту, намереваясь оставаться с ней столько, сколько потребуется.       Протянув руку, Кёниг осторожно обхватывает Сашину раненую кисть. Его пальцы скользят по мягкой ткани бинтов, скрывающих её израненный палец, как молчаливое свидетельство того ужаса, что ей довелось пережить. Он ненадолго замирает, словно пытаясь впитать всю её боль через этот простой жест. Затем медленно наклоняется. Его дыхание едва касается повязки, прежде чем он мягко прижимает к ней губы, как клеймо. Этот поцелуй не просто акт нежности. Это немая клятва. Клятва, что он сделает всё возможное, чтобы её страдания не остались без ответа.       — Mein Engel, du bist so stark und mutig. Ich bewundere deinen Mut und deine Entschlossenheit. Wie sehr ich dich bewundere. Schlaf gut, mein Liebe. Ich werde hier sein, um deinen Frieden zu bewahren. (Мой ангел, ты такая сильная и смелая. Я восхищаюсь твоей храбростью и решимостью. Нет слов, чтобы описать, как сильно я тобой восхищаюсь. Спи спокойно, моя любимая. Я буду здесь, чтобы охранять твой покой.) — шепчет он еле слышно.       Женские веки начинают подрагивать. Остатки сна всё ещё цепляются за её сознание. Сквозь лёгкую сонную дымку она видит Кёнига, сидящего рядом с ней. Его большая рука нежно держит её ладонь. Мягкий свет лампы освещает маску Килгора. Его прикосновение нежное, но крепкое, посылающее неожиданные волны электричества по всему телу. Несмотря на смятение из-за окружающей обстановки, его присутствие успокаивает её.       Кёниг склоняется ближе. Его голубые глаза встречаются с её серыми, полные такой интенсивности, что у Саши перехватывает дыхание.       — You’re safe now (Теперь ты в безопасности), — шепчет он, и его голос, как бальзам, обволакивает её истерзанную душу. Стравински пытается приподняться, но небольшое головокружение снова укладывает её на подушку. Рука Кёнига скользит к её лбу, осторожно убирая выбившуюся прядь светлых волос.       Этот простой жест кажется невероятно интимным. И тепло разливается в её груди, опускаясь куда-то глубоко в живот. Она чувствует, как её сердце начинает стучать в ушах, а дыхание становится прерывистым. Каждый момент их прикосновения словно обостряется до предела.       — Come to me (Иди ко мне), — еле слышно шепчет Саша, не веря своим собственным словам.       Уголки губ Кёнига подрагивают в лёгкой улыбке под маской. Он осторожно забирается на кровать, двигаясь медленно и осторожно, стараясь не причинить ей неудобства. Когда он опирается на локти, чтобы не навалиться на неё всей своей массой, их лица оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга.       Воздух между ними буквально искрит напряжением. Каждый их вздох перемешивается, создавая неожиданную близость, к которой ни один из них не был готов. Руки Саши находят путь к плечам Кёнига. Её пальцы начинают обводить контуры его мышц сквозь ткань рубашки.       Взгляд Кёнига падает на её губы, и на мгновение кажется, что он готов наклониться и поцеловать её. Но вместо этого он прижимает лоб к её, закрывая глаза и медленно выдыхая.       — I thought I’d lost you (Я думал, что потерял тебя), — едва слышно признаётся он.       С нежностью, нехарактерной для неё самой, Стравински поднимает руки и берётся за края маски Кёнига. Её серебристые глаза устремляются в его, когда она поднимает маску, открывая его губы. Её просьба повисает в воздухе между ними, как немая мольба, которая находит отклик глубоко внутри Кёнига.       — Kiss me… (Поцелуй меня…) — выдыхает Саша.       Эти простые слова разжигают огонь, тлеющий с того момента, как он впервые увидел её. Медленно, почти неуверенно, Кёниг сокращает расстояние между ними. Его губы едва касаются её в нежном, исследующем поцелуе, который заставляет их обоих содрогнуться от нахлынувших ощущений.       Саша отвечает на его поцелуй с жадностью, равной его собственной. Её руки обхватывают его лицо, углубляя поцелуй. Их языки переплетаются в страстном ритме. Каждый вздох и прикосновение усиливают желание, пылающее в их сердцах.       Не отрываясь от головокружительного поцелуя, руки Кёнига начинают скользить по контурам женского тела с благоговением, контрастирующим с тёмным подтекстом его желаний. Её дыхание учащается, и тихий стон срывается с её губ, когда он начинает дразнить её чувствительные соски. Под его ласковыми прикосновениями они напрягаются, словно отвечая на его манипуляции, превращаясь в твёрдые, пульсирующие вершины. Каждый его жест кажется одновременно дразнящим и заботливым, как будто он управляет её чувственностью с удивительной точностью.       Постепенно его рука опускается ниже, проникая под одеяло, чтобы почувствовать её влажное тепло. Он ласкает её сквозь тонкую ткань трусиков. Его пальцы движутся вокруг её клитора в настойчивом ритме, заставляя её жаждать большего.       Посреди этого чувственного штурма Кёниг прерывает поцелуй лишь на мгновение, чтобы шепнуть ей на ухо:       — Du verdienst keine Liebe, sondern den Tod… (Ты не достойна любви, ты достойна смерти…)       Его слова холодом пробегают по женской спине, но тело жадно выгибается навстречу его прикосновению. Саша смотрит на него, нахмурив брови.       — I don’t understand (Я не понимаю), — признаётся она. Её голос едва слышен.       Кёниг опирается на одну руку, отстраняясь от Стравински. Его голубые глаза загораются красным цветом.       — Ты не достойна любви, ты достойна смерти! — его голос на чистом русском звучит как демоническое рычание, которое резонирует где-то в самой глубине её существа.       Жестокость слов резко контрастирует с нежностью прикосновений. Сердце Стравински бьётся всё быстрее. Горячая волна страха накатывает, будто кипяток, обжигая всё тело. Нарастающее внутри неё беспокойство достигает пика, и Саша инстинктивно пытается оттолкнуть Кёнига. Но он слишком силён. Его тело легко придавливает её к постели. В полумраке комнаты она замечает металлический блеск, когда Килгор достаёт из-за спины шприц.       Её глаза расширяются от ужаса, когда игла приближается к её руке. Сила отчаяния подхватывает Сашу, и она вцепляется в его предплечье. Пальцы крепко сжимаются на его запястье, пытаясь остановить его.       С резким вдохом Стравински вдруг просыпается. Её рука с силой всё ещё сжимает чьё-то запястье, но это не рука Кёнига. Это запястье человека в белом халате. Первоначальная вспышка ужаса сменяется волной облегчения, когда она понимает, что никакой угрозы нет. Врач всего лишь пытается ввести ей лекарство.       — It's okay, dear (Всё хорошо, милая), — звучит успокаивающий голос доктора. — Don't be so nervous. (Не нужно так нервничать.)       Постепенно приходя в себя, Саша позволяет врачу завершить инъекцию. Лёгкий укол иглы кажется незначительной болью по сравнению с тем напряжением, которое оставили её тревожные сны.       Собравшись с мыслями, она начинает одеваться. Её движения обдуманны и каждое действие сосредоточено и размеренно. Саша анализирует детали сна, пытаясь понять, что он мог означать. Но по мере того, как она заправляет рубашку и натягивает ремень, её тревожные мысли начинают растворяться. Она отталкивает их, заменяя сосредоточенностью на текущей задаче — разобраться с предателем. Это реальность, в которой есть чёткие цели и нет места страху.       Подготовившись, она направляется к генералу, полностью погружённая в мысли о предстоящем разговоре и о том, что нужно сделать, чтобы восстановить контроль над ситуацией.

***

      Войдя в уже знакомый кабинет, Стравински замечает Кёнига. Он уже здесь, серьёзный и собранный. Его присутствие дарит ей чувство некоторой стабильности, помогая приглушить остатки внутренней тревоги.       — Good, you’re both here (Отлично, вы оба здесь), — звучит сухой голос генерала. — We have a lot to discuss, though we don’t have much time. (Нам нужно многое обсудить, хотя времени у нас мало.)       Волков удобнее устраивается в кресле, выравнивая карандаши на столе.       — The analysts have partially decrypted the data from the flash drives. However, most of it remains encrypted. It’s possible it contains key information about the traitor. (Аналитики частично расшифровали данные с флешек. Однако большая их часть остаётся зашифрованной. Возможно, она содержит ключевую информацию о предателе.)       Килгор и Стравински внимательно слушают каждое слово, анализируя каждую деталь с острым и методичным фокусом. Разведданные, полученные из частично расшифрованных данных, кажутся интригующими, но именно скрытая часть зашифрованной информации вызывает настоящий интерес.       — What measures are being taken to unlock the remaining data, sir? (Какие меры предпринимаются для разблокировки оставшихся данных, сэр?) — интересуется Александр, стараясь не отвлекаться на Стравински.       — All available resources are being used. Our team is working tirelessly to crack the code (Используются все возможные ресурсы. Наша команда работает не покладая рук, чтобы взломать код), — Волков отвечает, глядя Кёнигу в глаза. — But there is some good news (Но есть и хорошие новости), — генерал встаёт из-за стола. — Our guys successfully traced a call made from the phone you retrieved from the militants (Наши ребята успешно отследили звонок, сделанный на телефон, который ты забрала у боевиков), — Волков переводит взгляд на Стравински. — It led us to a remote area about fifty kilometers northeast of here (Он привёл нас в отдалённую местность примерно в пятидесяти километрах к северо-востоку отсюда), — мужской палец указывает на точку на карте. — We believe we’ll find Raphael there, or the person behind all of this. (Вероятно, там мы найдём Рафаэля или того, кто за всем этим стоит.)       Внимание Килгора и Стравински сосредоточено на словах и жестах генерала. Осознание того, что удалось установить местоположение исходящего вызова, лишь укрепляет их решимость докопаться до сути заговора.       Выражение лица Волкова не оставляет сомнений в серьёзности ситуации. Обращаясь к Кёнигу и Саше, он с решительным тоном излагает их задание.       — You are to carry out a thorough reconnaissance mission in the designated area. Your objective is to gather important information, find Raphael if he’s there, and collect any evidence that can reveal the full scope of this threat. (Вам предстоит провести тщательную разведывательную миссию в указанной области. Ваша цель — собрать важную информацию, найти Рафаэля, если он там, и собрать все доказательства, которые могут раскрыть масштабы этой беды.)       Кёниг принимает приказ, мысленно погружаясь в стратегическое планирование, в то время как Саша разглядывает карту, явно готовая к предстоящим вызовам.       — You have thirty minutes to prepare (У вас есть полчаса на сборы), — генерал лаконично подводит итог встречи. — Don’t let me down. (Не подведите меня.)       Встав с места, Кёниг кивает генералу, сигнализируя о своей готовности отправиться на задание вместе с Сашей.       — Yes, sir. We’ll depart immediately and maintain constant communication with headquarters. (Так точно, сэр. Мы немедленно отправимся и будем поддерживать постоянную связь со штабом.)       Закончив инструктаж, Кёниг и Саша выходят из кабинета, оставляя за дверью груз неопределённости, но с чёткой целью, которая теперь стоит перед ними. Пробираясь по узким коридорам базы КорТак к своим комнатам, Кёниг краем глаза замечает, как на обычно невозмутимом лице Саши проступают едва заметные признаки напряжения. Её сжатые плечи и нахмуренные брови ясно говорят о внутренней борьбе, которая гложет её.       — Everything alright? (Всё в порядке?) — раздается обеспокоенный голос Александра. — You look tense. (Ты выглядишь напряжённой.)       Саша останавливается. Её рука на секунду сжимается в кулак, после чего расслабляется. Ей не хочется выливать на него свои странные мысли о сне, но скрывать беспокойство нет смысла.       — Just nerves before the mission (Просто нервы перед заданием), — она пожимает плечами, словно стряхивая с себя напряжение. — It’ll pass soon. (Скоро пройдёт.)       Она продолжает идти, стараясь вернуть себе привычную уверенность. Но Кёниг не отступает. Он делает шаг вперёд, сравнивая с ней шаг.       — Nerves? You? (Нервы? У тебя?) — Килгор качает головой. — If you want to talk (Если хочешь поговорить), — его голос звучит мягко, — I’m here, right in front of you. We’re in this together. (я здесь, перед тобой. Мы в этом вместе.)       Он смотрит ей в глаза. И в этом взгляде столько спокойствия и поддержки, что Саша на мгновение задерживает дыхание. Всё напряжение, которое ещё минуту назад крутило душу, вдруг рассасывается, ослабевая хватку. Этот сон уже кажется не таким значимым, как разум пытался его преподнести.       "Посмотри на него. Посмотри в эти глаза. Ты бы ещё гороскопам начала верить… Дура."       Саша глубоко вздыхает, расправляя плечи. Лёгкая, но решительная улыбка появляется на её лице. Она чувствует, как возвращается её внутренняя сила.       — I’m fine, König. Don’t worry about me (Всё нормально, Кёниг. Не переживай за меня), — она бросает на него уверенный взгляд. — Let’s focus on the mission. (Давай сосредоточимся на миссии.)       Кёниг слегка кивает. Его глаза чуть прищуриваются, будто в улыбке под маской.       — That’s better (Вот так лучше), — он протягивает ей ладонь для рукопожатия. — The team’s back in action? (Команда снова в деле?)       — Back in action (Снова в деле), — Саша принимает рукопожатие, подмигнув товарищу.