Wie ein Diamant

      База встречает привычной суетой: проверка прибывших, брифинг после миссии, медицинский кабинет, бумажная работа… Кёниг и Антракс проходят через все эти этапы в молчании, но их взгляды встречаются снова и снова — короткие и полные эмоций.       С каждым часом напряжение будто нарастает. Металлические стены ангара сменяются монотонными речами коллег на брифинге. Мысли Килгора вовсе не с ним, а с ней. Он опять бросает короткий взгляд на профиль Стравински, которая сидит за отдельным письменным столиком.       «Scheiße (Дерьмо)», — ругается на себя Кёниг за невозможность сконцентрироваться. Его мысли снова и снова возвращаются на ту самую крышу, в тот самый угол. Он очередной раз поднимает глаза и замечает, что в этот же момент Саша поворачивает голову. Их взгляды снова встречаются. Сердце Кёнига пропускает удар. Кожа под щетиной начинает гореть, вспоминая ощущение её пальцев.       «Verdammt! Vielleicht habe ich das alles nur ausgedacht? Vielleicht hat sie mich berührt, damit ich nichts Überflüssiges mache? Es ist so kompliziert… (Проклятье! Может, я всё это выдумал? Может, она дотронулась, чтобы я не сделал лишнего? Как же сложно…» — внутри бушует борьба. Килгор колеблется, опасаясь сделать шаг навстречу своим желаниям.       «Sie sagt 'nein'. Was, wenn sie 'nein' sagt? Was, wenn sie dir ins Gesicht lacht, so wie das Mädchen damals in der Schule? Was wirst du tun? Und eure Freundschaft? (Она скажет 'нет'. Что если она скажет 'нет'? Что если она засмеется тебе в лицо, как тогда та девочка в школе? Что ты будешь делать? А Ваша дружба?)» — страх парализует его, заставляя сомневаться, что его чувства могут разрушить ту крепкую связь, которую они построили. Но чем больше он наблюдает за ней, тем сильнее возникает ощущение, что между ними есть нечто большее, чем просто дружба. Невидимая нить притяжения, способная привести к чему-то настоящему и глубокому.       В его воображении рисуются яркие картины. Каково это — держать её в объятиях, чувствовать тепло её тела, слышать дыхание рядом с собой. И каждый раз, когда она вздыхает, смеется или бросает ему короткий, но такой говорящий взгляд, в воздухе повисает электричество. Это напряжение становится почти невыносимым, наполняя их рабочие моменты непередаваемым трепетом.

***

      Затерянный в собственных мыслях, Александр мечется перед входом в столовую, словно зверь в клетке. Он поправляет маску, слегка оттягивая волосы, скрывающиеся под чёрной тканью. Внутри него сцепились в схватке страх и решимость. Одна часть хочет просто уйти, похоронить свои чувства глубоко внутри и оставить всё как есть сейчас. Но другая — упрямый голос, порожденный надеждой, подталкивает его рискнуть.       Он ощущает, как время замедляется, каждый шаг к двери дается с трудом. Последний раз он смотрит в пустоту своего сознания и понимает: сейчас или никогда. Килгор расправляет плечи, делает глубокий вдох, полный решимости, и толкает дверь столовой. Сердце колотится в груди, будто предвещая нечто важное. Внутри — тепло, знакомое и тревожное.       Саша сидит за столом у окна. Её волосы ловят утренние солнечные лучи, а глаза, уставшие после миссии, что-то вкрадчиво читают. Она кажется такой далекой, но в то же время такой близкой. Любое движение её тела притягивает взгляд, и Кёниг чувствует, как его пульс учащается с каждым шагом к этому злосчастному столику.       Страх отказа, как непосильная ноша, крепко сидит на его плечах, но он уже слишком далеко зашёл. Сев напротив неё, он нервно прочищает горло, пытаясь подавить дрожь. Его ладони влажные от пота, а внутри бушуют эмоции.       — Hallo! Good job today, Anthrax. You really saved my ass out there… (Привет! (нем.) Хорошая работа сегодня, Антракс. Ты действительно спасла мою задницу…)» — произносит он, стараясь скрыть напряжение в голосе.       Он делает паузу, ловя её взгляд, который загорается, как только Саша слышит знакомый голос. Кёниг чётко осознает, что эти несколько мгновений могут изменить всё. Между ними витает что-то особенное, нечто большее, чем просто дружба. Нельзя это упустить.       — Listen (Слушай), — начинает он, его голос становится чуть тише, почти интимным. — I was wondering… Would you maybe want to grab a cup of coffee with me? To celebrate our tenth successful mission together? (Мне было интересно… Не хочешь ли выпить чашку кофе со мной? Чтобы отпраздновать нашу десятую успешную миссию вместе?)       В его глазах блестит искра надежды, смешанная с опасением. Каждое слово будто повисает в воздухе, создавая между ними невидимую нить, полную ожидания и возможности. Он ждёт её ответа, чувствуя, как правая нога начинает невольно трястись.       Кёниг задерживает дыхание, ожидая ответа Саши. Его будущее практически висит на волоске и зависит от прихотей судьбы и выбора женщины, сидящей напротив.       — Hey (Эй), — женские губы расплываются в сонной улыбке. Видно, что она устала от работы. — A tenth mission? Wow… I didn’t realize we’ve been through that much together (Десятая миссия? Ух ты… Я и не знала, что мы прошли через столько вместе), — она поднимает глаза, чувствуя, как начинает медленно таять, как грёбаное мороженное в солнечный день от этих голубых глаз напротив. — Sure! I would like to grab some coffee and just spend some quality time with you (Конечно! Я бы хотела выпить кофе и просто провести с тобой время), — Саша неосознанно прикусывает губу, переключаясь на русский. — Надеюсь, это будет так же эротично, как сегодня на крыше… — шепчет она тихо, но довольно чётко.       «Nadejus eto budet tak zhe erotischno, kak segodnya na krishe, — Кёниг мысленно прокручивает фразу в голове. — Ich muss es mir merken. Verdammt! Ich muss es mir merken. (Должен запомнить. Проклятье! Я должен это запомнить.)»       — I’ll finish my report in an hour… I guess (Я закончу свой отчёт через час… Я думаю) — она переключается на английский, выпрямляя спину. — And then… (И потом…) — она снова смотрит ему в глаза. — We could meet at the buffet. (Мы могли бы встретиться в буфете.)       Кёниг вслушивается в каждое слово, всматривается в каждую эмоцию. Его сердце вот-вот сломает ему рёбра изнутри. Саша извиняется, вставая из-за стола. Ей совсем не хочется прощаться с Кёнигом, но нужно закончить этот чёртов отчёт.       — See you in an hour (Увидимся через час), — Стравински кладет руку на плечо собеседника, слегка сжимая пальцы, после чего уходит в свой кабинет.       «Eine Stunde… In einer Stunde. Wahnsinn! (Час… Через час. Охренеть!) — Килгор продолжает сидеть на прежнем месте, хлопая глазами и не веря сам себе. — Wie war das nochmal? (Как там было?) — Кёниг роется в памяти. — Nadejus eto budet tak zhe erotischno, kak segodnya na krishe. (Надэюс это будит так жи эротишно как сигодня на крише.)»       Из-за спины доносится глухой мокрый звук, как-будто что-то мягкое и склизкое упало на пол.       — Охренеть, блин! — мужской голос вздыхает с раздражением.       Кёниг резко оборачивается, заметив Андрея Никто*, опускающегося на одно колено, чтобы убрать с пола упавший банан. Килгор резко встает из-за стола и буквально в три длинных шага настигает Андрея. Он оттягивает мужчину в сторону, приближаясь близко, чтобы избежать лишних ушей.       — Hey, listen. I need you to do me a favor. Can you translate something for me? (Эй послушай. Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение. Можешь перевести кое-то для меня?) — Кёниг вглядывается в глаза Андрея, будто он последняя надежда человечества. — I heard a friend of mine say this earlier, and I really want to know what it means. Please, I'd appreciate it. (Я слышал, как мой друг сказал это ранее, и я действительно хочу знать, что это значит. Пожалуйста, я буду признателен.)       — Okay… (Окей…) — с подозрением тянет Андрей. — Spill it. (Выкладывай.)       Кёниг задерживает дыхание, вспоминая фразу. Его сердце колотится от смеси нервозности и волнения. Он гадает, какие тайны могут скрываться за словами Саши.       — Нadejus eto budet tak zhe erotischno, kak segodnya na krishe (Надэюс это будит так жи эротишно, как сигодня на крише), — Кёниг повторяет с ужасным акцентом и c ещё более ужасным произношением.       Никто слушает внимательно, его брови ползут вверх.       — Что, блядь? — реагирует Андрей, искренне пытаясь понять, что Кёниг хочет сказать. — Buddy, can you, please, repeat it, but… slowly?! (Приятель, можешь, пожалуйста, повторить это, но… медленно?!)       Кёниг делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он знает, что его произношение далеко от идеала, но он решительно настроен докопаться до смысла загадочного сообщения. Медленно и четко произнося каждое слово с преувеличенной осторожностью, он повторяет фразу ещё раз.       — Na-de-us e-to bu-dit tak zhi ero-di-ch-no kak si-vod-nya na kri-she. (На-де-ус э-то бу-дит так жи эро-ди-ч-но как си-вод-ня на кри-ше.)       Произнося каждый слог, каждый звук, Кёниг чувствует, как к нему подкрадывается неловкость. Ему не нравится быть уязвимым, особенно перед коллегами. Но он знает, что понимание слов Саши стоит этого временного дискомфорта. Он смотрит на Никто с надеждой, его глаза умоляют об ответе. Ему нужно знать, что имела в виду Стравински, он надеется разгадать тайну, окружающую её намерения.       — Please, Nikto (Пожалуйста, Никто), — его голос звучит с отчаянием. — I really need to know what this means. It's important to me. (Мне действительно нужно знать, что это значит. Это важно для меня.)       — Well… (Ну…) — Никто почесывает затылок. — If I caught it right, then it translates as «I hope it will be as erotic as today on the roof». (Если я правильно понял, то это переводится как «Надеюсь, это будет так же эротично, как сегодня на крыше».)       Глаза Кёнига расширяются от удивления, когда Андрей переводит слова Саши. В одно мгновение его захлестывают волны эмоций — от восторга до легкого трепета.       — Are you sure? Is that for sure? (Ты уверен? Это точно?) — он наклоняется ближе, его голос тихий шёпот, полный надежды и страха.       — Yup, that's pretty much it (Да, в целом, так оно и есть), — Никто кивает, на его лице расплывается озорная улыбка. — Looks like your little crush is reciprocated. (Похоже, твоя маленькая увлеченность отвечает взаимностью.)       Килгор чувствует, как его щёки розовеют под маской. Смятение смешивается с восторгом. Он подозревал, что Саша может говорить ему что-то похожее на русском, что и он подбрасывает в их диалоги. Но услышать подтверждение своим догадкам — это сказочно приятно.       Вынырнув из мимолетного шока, Кёниг горячо благодарит Никто. В голове уже проносятся картины их будущей встречи. Он не может дождаться, когда снова увидит Стравински, услышит её голос, насладится её присутствием.       «Wir müssen uns in Ordnung bringen! (Нужно привести себя в порядок!)»       После быстрого взгляда на время Кёниг направляется в свою комнату, прямиком в душ. Он не может поверить, что Антракс, та самая «Сибирская язва», действительно проявила к нему интерес, намекнув на желание чего-то большего, чем просто дружба.       Килгор снимает одежду, становясь под струи горячей воды. Внутри него нарастает предвкушение. Он понимает, что этот вечер может стать переломным моментом, началом новой главы в их отношениях.       Мыльные ладони плавно скользят по коже, тщательно смывая грязь и пот с предыдущей миссии. Каждая минута, проведённая под тёплой водой, уносит напряжение, а вместо него приходит сосредоточенность и готовность к встрече. Мысли о Стравински заставляют его сердце биться быстрее. Он уже представляет, как они будут смеяться, делиться секретами и, возможно, делать шаги навстречу друг другу.       Тёплая вода стекает по мускулистому телу Кёнига, а в его голове снова и снова звучит одно слово: «erotic» («эротично»). Именно так она сказала. Одна лишь мысль об этом слове пробегает холодком по его спине, вызывая воспоминания о страстных объятиях, которыми они обменялись на крыше.       Его мысли возвращаются в тот момент: как её тело прижималось к его, опьяняющий аромат её волос, мягкость кожи под его пальцами. Он почти ощущает сладость её губ, чувствует тепло её дыхания, смешивающегося с его собственным.       Не в силах больше сопротивляться искушению, Кёниг опускает руку вниз и обхватывает свой напряжённый от волнующих мыслей член. Он начинает медленно ласкать себя, смакуя каждое прикосновение, глубже погружаясь в фантазию о Стравински.       Его бёдра невольно подрагивают в поисках фрикции, жаждя освобождения. Он представляет, как её руки заменяют его, как её ловкие пальцы дразнят и ласкают его так, как он лишь мечтал.       С громким стоном удовольствия Кёниг ускоряет ритм, его хватка становится крепче. Приближаясь к пику своего возбуждения, он прикусывает губу, стараясь заглушить стоны экстаза.       Его разум заполнен образами Стравински, мыслями о том, что он хочет с ней сделать, о том, где прикоснуться и что исследовать. Он представляет, как она извивается под ним. Её шелковистая кожа блестит от пота, а серебристо-голубые глаза темнеют от желания.       С последним отчаянным толчком Кёниг достигает кульминации. Его семя вырывается густыми кремовыми струями. Он приваливается к кафельной стене, тяжело дыша. Его тело содрогается от послевкусия мощного оргазма.       Придя в себя, Килгор осознаёт, что никогда раньше не испытывал таких ошеломляющих ощущений. Эта женщина пробудила в нём что-то первобытное. Голод, который может быть утолён только её прикосновением.       Выключив воду, он выходит из кабинки с новым чувством решимости, горящим в его глазах. Он знает, что должен признаться в своих чувствах и исследовать глубину их связи, но…       — Zu dir näher zu kommen bedeutet dir auch mein Gesicht zu zeigen. (Сблизиться с тобой означает открыть тебе моё лицо.)       Дрожащими пальцами он стирает конденсат с зеркала, обнажая своё отражение. Александр внимательно всматривается в черты лица, подмечая грубые линии, прорезавшие его кожу, интенсивность голубых глаз, чудовищный шрам, пересекающий щеку, губы и подбородок.       Годами он скрывался за маской, защищаясь от осуждения и пристальных взглядов окружающих. Годами его травили за слишком высокий рост, слишком крупную физическую форму, клеймили «горой», «годзиллой» и просто «монстром». Уйти с головой в военное дело, спрятавшись за маской, было легче, безопаснее. Но что делать с Сашей? Что делать с этим желанием открыться и в то же время леденящим ужасом возможного непринятия.       Мысли Кёнига заполняются сомнениями, пока он рассматривает своё отражение. Он всегда был не уверен в своей внешности, боясь, что шрамы и нестандартные пропорции оттолкнут людей, как это было в детстве и юношестве.       — Und was, wenn Sacha mich unattraktiv findet? (А что, если Саше я не покажусь привлекательным?) — он упирается руками в раковину. — Was, wenn sie sich erschrocken von meinem verwundeten Gesicht abwendet? (Что если она отпрянет с ужасом при виде моего израненного лица?) — пальцы дотрагиваются до шрамов. — Was, wenn ich ihr wehtue? Gott! Ich werde ihr wehtun… ich bin so groß. (Что если я сделаю ей больно? Боже! Я сделаю ей больно… я же такой огромный.)       Паника жужжит в груди, как назойливая муха. Страх продолжает шептать устами и голосом Кёнига.       — Was, wenn sie Männer mit kurzen, gepflegten Haaren und glatter Haut mag? (А что, если ей нравятся мужчины с короткими, аккуратными стрижками и гладкой кожей?) — продолжает он. — А мои длинные волосы и эта щетина… (Und meine langen Haare und dieser Bart…) — Кёниг трясёт головой, стараясь избавиться от навязчивых мыслей. Он понимает, что если будет зацикливаться на своих комплексах, это только помешает его шансу с Сашей.       Высушив волосы и вытерев остатки влаги с тела, он заставляет себя сосредоточиться на положительных моментах их отношений с Сашей. Он вспоминает их совместные миссии, как она прикрывала его спину, доверие и товарищество, которые у них возникли.       — Es ist nur Kaffee, König (Это просто кофе, Кёниг), — напоминает он себе, делая глубокий вдох и выдох.       Они просто договорились выпить кофе, ничего больше. Это возможность лучше узнать друг друга, узнать вкусы и интересы. Возможно, за непринуждённой беседой он сможет понять предпочтения Стравински, не нагнетая на себя лишнего давления. Окрылённый новым чувством надежды, Кёниг натягивает свежую форму, стараясь выглядеть как можно лучше. Он в последний раз бросает взгляд на своё отражение, затем скрывает лицо под маской, глубоко вздыхая, чтобы успокоить бурлящие внутри эмоции.       — Es ist Zeit, sich mit seinen Ängsten auseinanderzusetzen! (Пришло время встретиться со своими страхами.)

***

      С каждой минутой Килгор становится всё более тревожным. Он приходит в буфет рано, с нетерпением ожидая встречи с Сашей, чтобы начать их небольшое свидание за чашкой кофе. Но по мере того, как часы тянутся, его надежды начинают угасать.       Он пытается отвлечь себя, просматривая отчёты о миссиях и анализируя тактические данные. Однако мысли его постоянно возвращаются к Стравински. Он гадает, почему она до сих пор не пришла, как было запланировано.       «Vielleicht hat sie ihre Meinung geändert und beschlossen, dass es zu riskant ist, eine Beziehung mit mir anzufangen (Возможно, она передумала, решив, что начинать отношения со мной слишком рискованно), — думает Кёниг. — Vielleicht, hat sie sich erschrocken, als sie verstanden hat, dass die Funke zwischen uns nur die Folge der gemeinsamen aufregenden Missionen war? (Может, она испугалась, осознав, что искра между нами была лишь продуктом совместных миссий, полных адреналина?)       В его животе завязывается узел — смесь разочарования и самоуничижения. Он корит себя за то, что позволил себе надеяться. За то, что поверил, будто Стравински действительно им заинтересовалась. Когда солнце достигает зенита, отбрасывая короткие тени на столы в буфете, Кёниг наконец принимает суровую реальность. Саша не придёт. А он был глупцом, полагая обратное.       — Hi! Have you and Sasha already returned? (Привет! А что, вы с Сашей уже вернулись?) — знакомый мужской голос выбрасывает Килгора из всепоглощающих мыслей.       Кёниг поднимает голову, удивлённый вопросом. Он узнаёт оперативника — это Хавьер, один из его товарищей по операциям, с которым они не раз работали вместе.       Хавьер смотрит на Килгора с неприкрытым удивлением, словно знает что-то, чего не знает сам Кёниг. Александр потирает переносицу, тщательно обдумывая слова товарища. Разве он и Саша не вернулись с миссии несколько часов назад? Он что-то упустил?       — Yes, we completed the mission and returned to the base. Is there something wrong? (Да, мы завершили миссию и вернулись на базу. Что-то не так?) — пытаясь сохранить нейтральное выражение, отвечает Кёниг.       Он вглядывается в лицо Хавьера, пытаясь понять, не пропустил ли он важный брифинг или что-то ещё. Но выражение Хавьера намекает на что-то совершенно иное.       — So fast? You are super-machines! (Так быстро? Да вы просто машины!) — смеётся Хавьер. — I saw Sasha here a few hours ago, and then she was called away for some urgent mission… You too I guess was called out… what was the mission about? (Я видел Сашу здесь несколько часов назад, а потом её вызвали на какую-то срочную миссию… Ты, наверное, тоже был вызван. Что там было то?)       Хавьер замечает, как лицо собеседника меняется. Очевидно, что пока Кёниг был в душе, Сашу вызвали на задание. Вот почему её здесь нет.       — Are you okay, amigo? (Ты в порядке, друг?) — спрашивает Хавьер, озабоченно глядя на австрийского товарища.       Килгора словно окатывает ледяной волной, когда до него, наконец, доходит горькая правда. Саша не подвела его, не забыла о встрече — её внезапно вызвали на новое задание, оставив его напрасно ждать долгие часы.       Гнев и беспокойство захлёстывают его. Как они могли отправить её на операцию так скоро? Разве они не понимают, к чему это может привести?       — No, I wasn't called out (Нет, меня не вызывали), — отвечает Кёниг, стараясь сохранить внешнее спокойствие. — I was waiting here for Sasha, expecting her to join me for coffee. I had no idea she had been called out… (Я ждал её здесь, мы договорились встретиться за кофе. Я даже не знал, что её вызвали…)       Он упирается пальцами в виски, пытаясь осознать происходящее. В глубине души зреет подозрение: что-то явно не так. Кёниг поворачивается к Хавьеру.       — Do you know where they sent her? What kind of mission was it? (Ты знаешь, куда её отправили? Что это за миссия?)       Ему нужны ответы. Он должен знать, что Стравински в безопасности. Мысль о том, что с ней может что-то случиться, что их едва начавшиеся отношения могут оборваться так внезапно, просто невыносима.       Хавьер пожимает плечами.       — Oh, shit. I don’t know, man… It was something urgent. She wasn't even given a chance to write a note… She wanted to pass something on to someone (О, чёрт. Я не знаю точно. Это было что-то срочное. Ей даже не дали времени оставить записку, хотя она хотела что-то передать кому-то), — он чешет затылок. — I think if you’ll ask the command they'll tell you (Если спросишь у командования, они, наверное, расскажут тебе), — Хавьер всматривается в лицо собеседника — I thought you were sent together… You and she have the highest rates of successful mission completion. (Я то думал, вас отправили вместе… У вас с ней самые высокие показатели по успешным операциям.)       Кёниг чувствует, как тревога внутри него закручивается в плотный клубок. Что-то в словах Хавьера заставляет его насторожиться. Та поспешность, с которой Сашу вызвали, тот факт, что она даже не успела оставить записку — всё это кажется неправильным.       «Gott! Sie hat versucht mir zu sagen… (Боже! Она пыталась мне сказать…)» — Кёниг вздыхает.       Он знает, что Стравински сильная и опытная, что она справится даже с самыми опасными ситуациями. Но мысль о том, что она сейчас без его поддержки, где-то в неизвестности, терзает его изнутри.       В одно движение Кёниг поднимается. Стул с громким скрипом царапает пол.       — Thank you, Javier. I'll talk to the command, find out what's going on. (Спасибо, Хавьер. Я поговорю с командованием, выясню, что происходит.)       Не дожидаясь ответа, он стремительно выходит из буфета. Его мысли заполняют худшие сценарии. Он должен узнать правду, убедиться, что Стравински в безопасности настолько, насколько это возможно в их работе.       Тяжёлые шаги эхом отдаются по металлическому полу. Проходя по длинному коридору, Килгор даёт себе слово, что не остановится, пока во всём не разберётся. Он врывается в командный центр, его сердце бешено колотится в груди. Он лихорадочно оглядывает помещение в поисках знакомых лиц. Тех, кто может дать ответы.       Заметив генерала Волкова, командующего КорТак по большей части в южных населенных пунктах, Кёниг решительно направляется к нему. Его движения выдают напряжение.       — General, I need to speak with you urgently (Генерал, мне нужно срочно поговорить с вами), — требует он пропитанным тревогой голосом.