Wie ein Diamant

      Стравински просыпается после короткого сна в самолете и потирает переносицу, проверяя оружие перед миссией. В последнее время она часто работает вместе с Кёнигом, и прямо сейчас они летят к месту назначения. Александр ‘Кёниг’ Килгор* сидит молча, погружённый в музыку, в то время как Саша вслушивается в приглушенные звуки, пробивающиеся за грань его наушников. Когда начинается песня «Diamant» группы Rammstein, их взгляды встречаются. Он всегда так делает, стоит этой песне встрять в плейлисте, да ещё и говорит что-то интригующее на немецком.       — Wusstest du, dass deine Augen wie Diamanten funkeln? (Знаешь ли ты, что твои глаза сверкают, как бриллианты?) — тихо произносит Кёниг, рассматривая каждую ресничку, каждый перелив серебристой радужки своей партнерши.       — Как же красиво ты звучишь… — бормочет Саша еле слышно.       Кёниг усмехается в ответ на её комментарий, прекрасно осознавая, что она не понимает ни слова из того, что он говорит. Но ему нравится, как она реагирует на его немецкий. Он наклоняется ближе, его глубокий голос едва выше шёпота.       — Du bist so schön, wenn du nicht verstehst, was ich sage (Ты такая красивая, когда не понимаешь, что я говорю), — он отстраняется, сохраняя профессиональный вид.       Эта лингвистическая игра между ними началась относительно недавно. Во время первого совместного задания Кёниг выругался на родном языке, а Стравински будто дышать разучилась в этот момент.       — Say that again (Скажи это снова), — прошептала она, отслеживая Кёнига сквозь прицел. — Say. That. Again. (Скажи. Это. Снова.)       — Ich werde dich in Stücke reißen (Я разорву тебя на части), — без промедления зазвучал голос Кёнига по радиосвязи.       — Is this German? You speak German? (Это что, немецкий? Ты говоришь по-немецки?)       — Ja (Да), — коротко и осторожно ответил Кёниг, будто он сделал что-то не то. Что-то запретное.       — Бляяядь, — Саша буквально выдохнула не слово, а эмоцию на русском, растягивая гласную, и даже не заметив, как в разговоре перешла на уже свой родной язык. — Как же это эротично… — мурашки плотной волной прокатились по её спине. Она дёрнула плечами, возвращая фокус на задание.       — Say that again (Скажи это снова), — после эфирного молчания раздался низкий мужской голос Кёнига.       С того раза обмениваться фразами на родном языке стало для них своеобразным ритуалом. Оба, очевидно, получают удовольствие от неизвестности, которая скрыта за непонятными словами. Не логика и не интуиция подсказывает им значение этих слов, а банальные эмоции. Голые, неприкрытые и волнующие. Однако, несмотря на всю откровенность игры, оба прячутся за стандартными фразами английского языка, эдакого профессионального мостика.       Стравински крепче сжимает снайперскую винтовку, возвращаясь из воспоминаний, привычно дёргая плечами, чтобы сбить нарастающую волну мурашек.       «Интересный эффект, конечно», — мысленно рассуждает она, улыбаясь сама себе.       Женские пальцы слегка поправляют маску на лице, а глаза поднимаются на партнёра. Лицо Кёнига всегда скрыто снайперским капюшоном. Хотя то, что скрывает лицо австрийского великана, больше походит на обычную чёрную футболку, в которой вырезали пару отверстий для глаз, зашили верх по форме головы и плеснули белизны*, изображая слёзы. Никто и никогда не видел, как выглядит Кёниг. По базе ползут слухи, что под маской скрывается нечто ужасное и пугающее, но эти голубые глаза… Огромные, ясные голубые глаза.       «Нет там ничего ужасного, — мысленно констатирует Саша. — Там мужчина, голос и родной язык которого вызывают во мне слишком много эмоций и желаний… Совершенно непрофессиональных», — Саша роняет взгляд с маски Кёнига на его крупную физическую форму.       — Ну, какой же ты бычара, — тянет Стравински, пока её глаза исследуют мускулистую фигуру Кёнига: широкие плечи, крепкую грудь. 210 сантиметров роста в этом мужчине. Целых 210. Его не взяли снайпером, навесив клеймо «горы», но нашли применение его талантов в другом направлении. Хотя и со снайперской винтовкой он управляется получше некоторых оперативников КорТак*. — Мама была бы довольна, если бы однажды я привела тебя домой. Ты бы ей все грядки на даче перекопал, а заодно и мои тоже…       — What’s on your mind, Anthrax? (О чём думаешь Антракс*) — Кёниг вытаскивает наушники и откладывает плеер в сторону. Он чувствует, что она говорит что-то личное для него. Возможно, это лишь его ожидания, но интонация, с которой она произносит слова, такая нежная.       — I'm just thinking out loud… about our mission (Я просто размышляю вслух… о нашей миссии), — она отворачивается на мгновение, собирая свои мысли. Ей нужно оставаться профессиональной. Ей нужно. Оставаться. Профессиональной. Серые глаза возвращаются к Кёнигу. — We are often sent together, aren’t we? (Нас часто посылают вместе, не так ли?)       — Yes, we've been paired more frequently. I think we make a good team (Да, мы стали чаще работать в паре. Я думаю, из нас получается хорошая команда), — говорит он на английском с небольшим акцентом, его взгляд не покидает её.       — A sniper and an expert in urban warfare, anti-terrorist activities and hostage rescue (Снайпер и эксперт по городским боям, антитеррористической деятельности и спасению заложников), — улыбается она, слегка подергивая ногой. — Yeah… I bet we are truly a good team. (Да… Держу пари, мы действительно хорошая команда.)       Кёниг чувствует еле уловимое волнение партнерши, даже несмотря на то, что она пытается это скрыть. Ему нравятся её попытки сохранить профессионализм. Он снова наклоняется ближе, его голос становится хриплым шёпотом.       — Ich möchte dir sagen, wie sehr ich dich will… (Я хочу сказать тебе, как сильно я хочу тебя), — он знает, что она не поймёт, но ему нравится эффект, который его слова производят на неё.       — Вот ты сволочь… — она снова сжимает снайперскую винтовку, но её взгляд всё ещё спокоен. — Ещё и слова такие подбираешь, даже не догадаться о чём ты там мне говоришь.       Килгор слегка улыбается под маской, удовлетворённый реакцией Саши. Какое-то время он борется с желанием сказать всё то же самое на английском, но в дело вступает социальная тревожность* и неуверенность в том, что его чувства взаимны. Вдруг он это всё придумал, и волнение Стравински связано вовсе не с ним, а с предстоящей миссией, и на русском она рассуждает о работе, а не флиртует с ним.       — Let's focus on the mission. We need to stay sharp and be ready for anything (Давай сосредоточимся на миссии. Нам нужно быть начеку и готовыми ко всему), — говорит он, переключаясь обратно на английский. Его взгляд меняется, становясь сосредоточенным. — Yeah. Let’s discuss the details of the mission. What are we having today? (Да. Давай обсудим детали задания. Что у нас сегодня?) — Она слегка наклоняется вперёд, ожидая, что Кёниг изложит все детали.       — We're going to neutralize a high-value target located in a heavily guarded building (Мы собираемся нейтрализовать важную цель, расположенную в хорошо охраняемом здании), — звучит мужской голос. Пальцы, скрытые плотной тканью перчаток, открывают файл, чтобы показать фотографии и планы их цели.       Саша берёт папку и начинает внимательно изучать информацию. Она уделяет особое внимание фотографиям и плану помещения, стараясь всё хорошенько запомнить. Благо, отличная память способствует в этом.       — Ну и рожа у нашей цели, — Стравински хмурится, изучая документы. — Alright, I see. High-value target, heavily guarded building. We'll need to plan our approach carefully. Do we have any intel on the security systems in place? (Хорошо, я поняла. Важная цель, хорошо охраняемое здание. Нам нужно тщательно спланировать наш подход. Есть ли у нас какие-нибудь сведения о действующих системах безопасности?) — спрашивает она, сосредоточившись на поставленной задаче.       Кёниг с интересом следит за коллегой, восхищаясь её целеустремлённостью и вниманием к деталям. Он высоко ценит профессионализм в людях и даже немного смущен тем, что в мыслях представляет её совсем в другом амплуа*.       — Yes, we have intelligence on their security systems. There are surveillance cameras, motion detectors, and several well-trained guards (Да, у нас есть разведданные об их системах безопасности. Здесь есть камеры наблюдения, детекторы движения и несколько хорошо обученных охранников), — объясняет он, указывая на определённые точки на схеме.       Стравински изучает план и мысленно делает заметки о расположении камер, потенциальных слепых зонах и маршрутах патрулирования охранников. Она рассчитывает занять лучшую позицию.       — Камера, камера, камера… Охранники, движение датчиков… — бормочет себе под нос Саша, проводя пальцем по возможным путям. — Understood. I'll need to find a spot where I can cover the entrances and exits without being detected by the cameras. Once I have a clear shot, I can take out the target (Поняла. Мне нужно найти место, откуда я смогу контролировать входы и выходы, не попадая в поле зрения камер. Как только я смогу прицелиться, я ликвидирую цель), — она говорит с уверенностью, уже формируя план в своей голове.       Кёниг кивает, одобряя такое стратегическое мышление. Ему нравится работать с кем-то, кто не только квалифицирован, но и проявляет инициативу.       — Exactly. And I'll make sure that you have enough time to place your shot (Именно так. И я позабочусь о том, чтобы у тебя было достаточно времени для выстрела), — подтверждает он, и его взгляд встречается с её, выражая непоколебимую поддержку. Палец скользит по карте, указывая на конкретное место. — This seems like the ideal location for you to set up. It provides a clear line of sight to the target area while keeping you concealed from the guards and cameras. (Это по-видимому, идеальное место для тебя. Оно обеспечивает чёткий обзор целевого района, скрывая тебя от охраны и камер.)       Саша изучает указанное место и кивает в знак согласия. Это действительно отличная позиция для наблюдения.       — Ты прав, мой дорогой, — она улыбается. — That's a perfect spot. I appreciate your help with the planning (Это идеальное место. Я ценю твою помощь в планировании), — Саша поворачивает голову в сторону собеседника, её глаза горят решимостью.       — Guys, we are almost there (Ребята, мы почти на месте), — звучит голос пилота. — Be ready in 10 minutes. (Готовность 10 минут.)       — Сначала мы уничтожим нашу цель, а потом… — бормочет она по-русски едва слышно. — Чёрт возьми, я бы позволила тебе уничтожить себя в моей постели, — она закрывает глаза и прислоняется спиной к стене самолета, ожидая начала миссии.       Кёниг слышит её тихие слова. И хотя он не понимает язык, тон и контекст вновь возбуждают в нём непрофессиональные мысли. Он воображает, как снимает её боевую форму, открывая мягкую нежную кожу под ней.       — Ready when you are, Anthrax (Готов, если ты готова, Антракс) — выдыхает Килгор, используя кодовое имя партнёрши, чтобы сохранить профессионализм, даже когда его мысли блуждают по призрачным возможностям.       Когда самолёт начинает снижаться к зоне высадки, Килгор в последний раз проверяет свои вещи. Он чувствует привычный вес оружия и снаряжения, вспоминая о бесчисленных миссиях, которые он пережил. Оборачиваясь к Саше, он бросает короткий кивок, эдакое безмолвное обещание поддержки.       — Let's make this quick and clean (Давай сделаем это быстро и чисто), — говорит он со стальной решимостью.       Саша открывает глаза и возвращает ему кивок. Ей нравится его преданность делу, его опытность, и она знает, что они могут положиться друг на друга, чтобы ни случилось.       — Quick and clean (Быстро и чисто), — повторяет она, поддаваясь вперёд. Она закрепляет свою снайперскую винтовку и дважды проверяет патроны, удостоверяясь, что всё на месте.       Когда рампа самолёта начинает опускаться, открывая тёмный лунный пейзаж внизу, Саша чувствует прилив волнения. Это то, ради чего она живет. Азарт охоты, точность выстрела, сладкая победа, которая приходит с успешно выполненной миссией.       Последний раз взглянув на Кёнига, она встает, готовая прыгнуть в ночь. Её сердце колотится в груди не только от ожидания миссии, но и от осознания того, что этот впечатляющий мужчина сражается на её стороне.       — Время действовать, — бормочет она себе под нос и прыгает, исчезая в темноте ниже.

***

      Наблюдая, как Антракс прыгает в ночь, Кёниг испытывает прилив восхищения её смелостью и мастерством. Когда приходит его очередь, он ныряет из самолета, наслаждаясь порывом холодного воздуха, касающегося его кожи. Падая свободно, он отмечает, как парашют Саши раскрывается вдали, служа маяком, ведущим его к их общему местонахождению.       Как только его парашют раскрывается, Кёниг быстро оценивает ландшафт внизу. Он мысленно пересматривает план, представляя каждый шаг с кристально ясной четкостью. Он знает, что их успех зависит от точного тайминга и безупречного исполнения.       Приближаясь к земле, Килгор готовится к стремительной посадке. Он приземляется на землю с отработанной лёгкостью, быстро отстёгивается от парашюта и растворяется в тенях города. Он движется осторожно, каждый его шаг рассчитан и точен. Он держит Сашу в поле зрения, обеспечивая ей прикрытие, чтобы она успешно заняла свою снайперскую позицию.       Его рация трещит, голос Саши звучит громко и ясно.       — König, I'm in position. The target is captured. I'm waiting for your signal. (Кёниг, я на позиции. Цель захвачена. Жду твоего сигнала.)       Слова Саши вызывают у Килгора чувство гордости. Он знает, что она превосходна в своём деле, и ему приятно работать с ней бок о бок.       Переключившись на их зашифрованный канал, он отвечает закодированным сообщением, указывая, что собирается прорваться через периметр и отвлечь внимание противника.       — Anthrax, initiating Operation Silent Storm. I’m on my way. (Антракс, начинаю Операцию Тихий шторм. Я выдвигаюсь.)       С этими словами Александр покидает укрытие и начинает штурм здания. Его сердце колотится в груди не от страха, а от захватывающего волнения боя. Он движется со смертоносной точностью. Каждый, кто осмеливается встать на пути Кёнига, становится жертвой его стремительной ярости. С каждым движением он демонстрирует свою невероятную силу и боевую подготовку, превращаясь в неумолимую силу природы, оставляя за собой разрушительный след.       Один из охранников, полный самонадеянности, решает бросить ему вызов лицом к лицу. Но в ответ на его глупое мужество Кёниг хватает его за горло, поднимая с земли одной рукой. На мгновение между ними устанавливается зловещее молчание, прежде чем с диким рывком Килгор ломает охраннику шею. Безжизненное тело с глухим стуком падает на землю.       Посреди этого беспорядка, когда звуки битвы накрывают его, Кёниг на мгновение хватает рацию. Его голос остается удивительно спокойным, несмотря на напряжённую обстановку.       — Anthrax, a distraction in progress. Keep your eyes open. (Антракс, отвлечение в процессе. Гляди в оба.) — невольно с языка падает нежное обещание на немецком — Irgendwann zeige ich dir alles, was ein richtiger Mann für seine Frau machen kann… (Когда-нибудь я покажу тебе всё, на что способен настоящий мужчина ради своей женщины…).       Взгляд Кёнига останавливается на очередном охраннике, и, словно хищник, он бросается вперёд. Его мощный удар обрушивается на грудную клетку противника, вызывая глухой треск, когда кости ломаются под воздействием силы. Мужчина сгибается от боли, но австрийский великан не упускает момента. Его колено стремительно врезается в спину охранника, наполняя помещение ужасным хрустом переломленного позвоночника. Взгляд противника мутнеет, и он падает на землю, оставляя за собой лишь тень того, кем был.       С левого фланга приближается ещё один смельчак. Без колебаний Килгор замахивается массивной рукой, поражая цель прямо в челюсть. Удар оказывается настолько сокрушительным, что противник взмывает в воздух, а затем с глухим стуком впечатывается в бетонную стену. Этот звук встраивается в общую симфонию хаоса, создавая картину разрушения, которая разворачивается вокруг него.       Продолжая свой натиск, Кёниг ощущает невероятное удовольствие от хаоса, который он способен сеять. Он становится ураганом насилия, каждое движение несёт в себе цель лишить противников возможности сопротивляться и эффективно устранять их одного за другим без капли жалости. Несмотря на круговорот битвы, Кёниг остро чувствует присутствие Саши. Он знает, что её зоркий взгляд сквозь прицел её винтовки внимательно следит за каждым его движением. Её поддержка и понимание вдохновляют его на ещё более эффектные действия, и он борется не только за себя, но и ради неё.       По радио он слышит её голос, мягкий шепот, от которого по спине пробегает мурашки.       — Impressive work, König. Keep it up. (Впечатляющая работа, Кёниг. Продолжай в том же духе).       — Aim to please (Стремлюсь угодить), Biene (Детка (нем.)), — сильно улыбаясь, Килгор отвечает с игривой насмешкой.       Кёниг продолжает свой натиск, его движения точны и смертоносны. Он сбивает с ног следующего противника быстрым ударом, раздавив горло мужчины и оставив его задыхаться. Поддерживая профессиональный тон, он обновляет Сашу о текущей ситуации через радио.       — Anthrax, I've neutralized the immediate threat. Proceed with the mission. (Антракс, я нейтрализовал непосредственную угрозу. Продолжай выполнение задания.)       Но даже в это напряженное мгновение его мысли стремятся куда-то далеко от поля боя, погружаясь в мечты.       «Eines Tages werden wir unter dem gleichen Mond wie heute stehen, aber wir werden nicht mehr kämpfen. Wir werden tanzen, und ich werde dir alles sagen, was ich schon lange sagen wollte… (Однажды, мы окажемся с тобой под точно такой же луной, как сегодня. Но уже не будем сражаться. Мы будем танцевать, и я скажу тебе всё, что давно хотел сказать…)» — шепчет его внутренний голос.       Каждый удар, который он наносит, сопровождается мыслями о ней. Он представляет её шелковистые волосы и жизнерадостный дух, и эти образы наполняют его силой. Внутри образуется устойчивое желание исследовать эту связь между ними. Узнать, возможно ли превратить ту химию, что искрится в их беседах, в нечто большее, светлое и счастливое.       Тем временем из своей позиции Саша наблюдает за действиями Килгора. Её сердце стучит всё быстрее от восхищения его мастерством. Она точно прицеливается, устраняя противников с летальной точностью. Взгляд её сосредоточен, она следит за каждым шагом партнёра, ощущая, как их мысли переплетаются в этом хаосе.       — König, you're doing great. I've got your back (Кёниг, ты отлично справляешься. Я прикрою тебя), — говорит она по радио, её тон строгий и деловой.       «Боже, какая сила… Как-нибудь, когда подружки будут рассказывать про парней, разбивающих их сердца и ломающих их жизни, я расскажу про парня, ломающего спины…»       Прерывая поток своих мыслей, Стравински замечает группу, собирающуюся на позиции Кёнига. Сердце её замирает от тревоги, но она держит себя в руках.       — New group. North of your position. Be careful. (Новая группа. К северу от твоей позиции. Будь осторожен.) — звучит женский голос через треск рации.       Килгор утвердительно кивает на обновление, чувствуя прилив уверенности. С таким прикрытием он знает, что может продвигаться дальше, в самое сердце врага, и с каждым шагом его решимость только усиливается.       Он замечает надвигающуюся угрозу. Не сдерживая ярость, он бросается на группу противников, и его кулаки обрушиваются с опустошительной силой. Локоть стремительно врезается в лицо одного из мужчин, раздавливая череп с глухим треском. Другой охранник пытается схватить его, но получает коленом в грудь, сбиваясь с ног и падая на землю.       Наблюдать за действиями Кёнига — это словно созерцать хорошо слаженную симфонию разрушения. Саша восхищённо следит за его движениями через прицел, ощущая мощь и мастерство, которые излучает каждый его удар. Она больше не может отрицать откровенного влечения к нему.       Её пальцы танцуют по спусковому крючку снайперской винтовки. Каждый выстрел приводит к чистому убийству. Она становится идеальным дополнением к мощи Кёнига, обеспечивая ему необходимую огневую поддержку для продвижения вперёд.       Восхищение его мужеством и силой растёт с каждой секундой, а загадочная аура, окружающая его, притягивает всё сильнее, как магнит, заставляя мечтать о том, что может быть, если она позволит себе открыть ему свои чувства.       Адреналин Килгора зашкаливает, когда он продолжает уничтожать вражеские силы. Он один стоит армии. Каждое движение максимально эффективно.       По радио снова раздаётся треск. Голос Саши доходит с обновлением статуса.       — König, I've taken out the remaining hostiles in your vicinity. The main target has been eliminated. You're clear to proceed to the extraction point. (Кёниг, я уничтожила оставшихся врагов в твоей округе. Основанная цель ликвидирована. Ты можешь свободно двигаться к пункту эвакуации.)       — Copy that, Anthrax. Heading to the rendezvous point now (Принято, Антракс. Направляюсь к месту встречи сейчас), — Кёниг отвечает с профессиональной безразличностью.       Но, двигаясь через дым и обломки, он позволяет себе короткий момент слабости. Его слова — тихое признание на немецком.       — Sasha, vielleicht bin ich verrückt geworden, aber ich fühle eine Verbindung zwischen uns, die stärker ist als alles, was ich je gefühlt habe…» (Саша, может я сошел с ума, но я чувствую связь между нами, которая сильнее всего, что я когда-либо знал…)       После получения обновления от Стравински Килгор немедленно направляется к назначенному месту встречи. Он знает, что их миссия не закончится, пока они не окажутся в безопасности на вертолёте, и каждая секунда имеет значение.       Наконец он достигает назначенного места встречи. Вокруг царит тишина, лишь слабый ветер шуршит листьями, и Александр быстро оглядывается, чувствуя нарастающее волнение. Время истекает. Из темноты выходит знакомая фигура. Стравински движется осторожно. Её глаза сверкают решимостью, а волосы развеваются от лёгкого ветра. Когда она подходит ближе, Кёниг выдыхает с облегчением.       — Ready? (Готова?) — спрашивает он тихо, стараясь не выдать своего волнения.       Саша кивает. На её губах играет легкая улыбка, скрываемая маской, но в серых глазах появляется озорной огонек, который искренне радует Килгора.       — Hell, yes. I'm ready. (Да, чёрт возьми. Я готова.)       Они двигаются к зданию, где должен приземлиться вертолёт. Каждый шаг продуман: они избегают открытых пространств, прячутся за углами, и каждый звук заставляет сердце стучать быстрее. Тишина вокруг кажется обманчивой.       Кёниг замечает, как Саша слегка напрягается и ободряюще сжимает её руку.       — Nearly there. Just stay close. (Почти на месте. Просто держись поближе.)       Когда они, наконец, достигают здания, Кёниг осторожно проверяет вход. Всё тихо. Он открывает дверь, и тёмный коридор встречает их полутьмой. Их глаза привыкли к недостатку света. Вертолёт ждёт всего в нескольких этажах над ними, обещая завершение задания.       — It's up the stairs (Вверх по лестнице), — говорит Килгор, указывая на старую металлическую лестницу. Они начинают подниматься.       Только выйдя на поверхность крыши, Кёниг слышит слабый звук шагов. Он замечает охранника, который вышел на улицу покурить. Рефлекс срабатывает мгновенно. Он быстро хватает Стравински и зажимает её в углу так, чтобы их не было видно.       Его тело, словно щит, заслоняет её полностью, прижимая к холодной стене. Мир вокруг словно замирает: шум города уходит на второй план, а остаётся только их дыхание и стук сердец. Кёниг чувствует тепло Саши рядом. Её близость вызывает в нём бурю эмоций, смешанных с адреналином.       Ничего не говоря, Кёниг лишь глазами указывает в сторону охранника, который расслабленно курит, слегка откашливаясь. Саша одобрительно моргает, понимая, что им нужно остаться незамеченными. Этот человек никак не относится к их миссии. Убивать его нельзя, а вот затаиться на короткое время вполне возможно.       Сквозь напряжённое молчание между ними проскальзывают искры. Их взгляды перекрещиваются, словно в безмолвном диалоге. В воздухе витает запах ночи, смешанный с лёгким оттенком табака от курящего охранника. Они стоят в тени, не выдавая себя.       Кёниг осторожно касается её талии. Его рука мягко скользит по ткани, а дыхание становится горячим и частым. Саша отвечает ему взглядом, полным желания. Её губы чуть приоткрыты за маской, хотя слово не произнесено. Эта близость, словно невидимая нить, связывающая их души.       Каждое мгновение наполнено электричеством. Они чувствуют тепло тел друг друга, и эти моменты кажутся бесконечными. Продолжая дышать в унисон, они остаются в этом напряжённом танце, где их сердца стучат в одном ритме, готовые к чему-то большему.       Охранник докуривает сигарету и уходит вглубь здания, но Кёниг не спешит отпускать Стравински из своих объятий. Он всё ещё удерживает её, будто пытаясь сохранить в памяти тепло её тела, которое так контрастирует с холодным ночным воздухом. Запах её волос, лёгкий, словно весенний букет, наполняет легкие, и он понимает, что этот момент больше, чем просто близость. Вместо того, чтобы сделать шаг назад, он прижимает её ещё ближе к себе, обвивая сильными руками, словно создавая барьер от всего мира. Его сердце стучит в унисон с её дыханием, смешивая желание с глубоким чувством привязанности.       Не отводя взгляда, Саша осторожно поднимает руку, скользя ладошкой под снайперский капюшон. Её тонкие пальцы легонько касаются щетины на его подбородке. Прикосновение вызывает электрические разряды. Мурашки пробегают по спине, и огонь внутри начинает разгораться с новой силой. Их губы едва ли разделяет расстояние, дыхания смешиваются в тишине.       В этот момент всё вокруг растворяется, оставляя лишь их двоих, потерянных в объятиях друг друга. Однако, сколько бы ни хотелось им предаться этой страсти, долг зовёт их обратно. С тяжёлым вздохом Кёниг, наконец, отпускает её, но его взгляд остаётся прикованным к её глазам, полным немого обещания о том, что будет дальше.       — Es tut mir leid, dass ich dich loslassen muss. Aber wir müssen weitermachen (Мне жаль, что я должен тебя отпустить. Но нам нужно двигаться дальше), — тихо говорит он на немецком. Его голос звучит с оттенком сожаления. — Let’s go. (Пошли.)       Сбрасывая остатки их неожиданной близости, Кёниг делает шаг назад, но его выражение остаётся поддерживающим. Он понимает, что сейчас нужно сосредоточиться на завершении задания. Саша утвердительно кивает, не решаясь что-то ответить. Ведь голос будет предательски дрожать от волнения и непреодолимого желания.       Они движутся по крыше к точке сбора мелкими перебежками, ветер свистит в ушах, а адреналин бьёт ключом. Когда они, наконец, достигают вертолёта, двери распахиваются с характерным гулом. Их встречает коллега, лицо которого светится одобрением.       — Great job, guys! Let’s get back to the base. (Отличная работа, ребята! Возвращаемся на базу.)       Кёниг бросает короткий взгляд на Сашу. Её глаза блестят от усталости и волнения, но в них также читается благодарность. Он чувствует, как напряжение, которое связывало их, немного ослабевает, хотя искра всё ещё горит.       — Let’s move! (Поехали!) — говорит он коллеге, прыгая внутрь вертолета.       Саша следом за ним забирается в кабину, и когда они усаживаются на свои места, Кёниг ловит её взгляд. В этом взгляде читается множество слов, которые они не успели произнести. Множество эмоций, которые остались скрытыми под маской профессионализма, но которые нужно сказать. Сегодня.