Любовь

Вегас понимает, что из представившегося пиздеца обратной дороги нет, когда видит т/з, выданное отцом, заботливо собранное для него дядей Корном. Шансов уйти живым у него ровно нихуя, а значит, пришло время прощаться с семьей и просить прощения у Вселенной, надеясь на то, что Макао и Кот смогут дальше без него. Цветочек его чувствует, но не выглядит совсем расстроенным, воспринимает это, наверное, за обычное волнение и липнет мокрыми лепестками к шее, утыкаясь ледяным носом в ворот кофты. Вегас не звонит Коту, боится того трогать, хоть и понимает, что это глупо, что так будет больнее, но не может заставить себя волновать брата. Он готовится выходить ночью. Уже совсем у выхода, поцеловав на прощание лоб Као, он смотрит в глаза телохранителя брата, который провожает его к дверям, долго и вдумчиво, проверяя свою экипировку, пока телохранитель молча наблюдает, сложив руки на груди. – Скажешь ему, что я знал, на что соглашаюсь. Тим закатывает глаза, становясь на секунду совершенно несерьезным, откровенно смеющимся над его словами. Именно в такие редкие моменты Вегас видит в мужчине не одного из своих раздолбаев, входящих во Вторую семью, а одного из Теней Кота, на котором цветастое безобразие их формы выглядит до боли нелепо. Тим протягивает ему еще один ствол и поправляет крепления жилета, проверяя силу затяжки. – Сами скажете, Господин Вегас. Он чужим словам верит, хоть те и звучат совершенно нереально, но этот парень его еще ни разу не подвел, да и доверять ему Макао никогда не было страшно. Вегас кивает, покидая периметр дома, устраиваясь в одном из тонированных бусов и натягивая на лицо балаклаву. Кто-то из его парней, кажется, молится, он и сам бы молился, но не верит ни во что сейчас. В том кровавом месиве, куда его посылают, верить нельзя ни во что. Они попадают на бойню даже до того, как машины останавливаются. Не ясно, как на шум еще не приехала полиция и вообще все государственные структуры, но решает подумать об этом позже. Выпрыгнув на ходу из машины, ощущая взрывную волну спиной, он прикрывает одного из парней, противореча всем порядкам, прячется за ближайшую бетонную стену. От криков и шума в ушах звенит, даже наушники не помогают избежать этого звона, почти привычного для них, но все еще бьющего по перепонкам. Вегас мельком показывается из-за укрытия, осматриваясь, замечая безжизненно валяющиеся тела и даже несколько свободно валяющихся конечностей, сглатывает слюну и на мгновение прикрывает глаза. Бойня обретает новые обороты, Вегас таскает команду от укрытия к укрытию, медленно вычищая здание, пока у него не заканчиваются патроны и, в целом, желание жить. Радует только то, что у противника они заканчиваются тоже. Это, впрочем, им совершенно не помогает, все еще делая их целями, только теперь для жутковатого ближнего боя. Вегас думает, что на этом все кончится. За спиной снова слышна автоматная очередь, свидетельствующая о прибытии дополнительной кавалерии. Ви вспоминает спокойствие в чужих руках, которое еще утром мягко накрывало его теплым одеялом. В голове теплое, мягкое касание чужих губ к раненому плечу, полученное от Кота, и весь Кимхан, неожиданно из угловатого и нескладного подростка ставший ловким и сильным. Почему-то улыбка их Кота ярко сияет перед глазами сейчас, когда он готовится отдать душу Вселенной. Рядом звучат выстрелы. Совсем не похожие на то, что он ожидает – длинноствольное всегда звучит зловеще, разрезая даже гомон очередей. Вегас открывает глаза, смотря на черно-серые фигуры, ловко скользящие между колоннами, прислушивается к резко затихающим звукам драки, понимая, что перевес резко переходит на их сторону. Тени исчезают так же быстро, как появились, просто растворяясь в ночной тьме, оставляя за собой трупы и удивленную Вторую семью, не знающую их командира, но до дрожи его боящуюся. Кимхан уже успел о себе заявить, и сделал это, как истинный Тирапаньякул – со всем положенным размахом. Вегас гордится своим Котом, достаточно умным, чтобы рядом с Тенями никогда не светить лицом, оставляя всех гадать, кто же стоит за ворохом марионеток. Они сворачиваются, спокойно поджигая здания, передавая зачистке все необходимое. Вегас усаживается в машину, ловя от водителя немного недоверчивый взгляд, но человек Корна ничего не говорит, только молча везет домой. Они не должны были выжить и это совсем не на руку дядюшке, и точно не на руку его отцу, явно сообразившему, куда он отправляет сына. Оба не знали о том, что над их шахматной доской теперь еще один игрок и десяток невидимых фигур, устанавливающих новые правила. Кот встречает его дома, сидящий у дивана рядом со спящим Цветочком, что-то строчащий в своем вечном блокноте, с бутылкой виноградной газировки, собранный и сосредоточенный. Кожа черной куртки слишком хорошо обнимает раздавшиеся плечи, делая тонкую фигуру совсем взрослой, привлекательной в своем особом ключе. Вегас даже не понимает, что на брата смотрит слишком долго, пока не осознает себя в долгих, молчаливых переглядках с Котом, оторвавшимся от своих записей. Он сокращает расстояние между ними в пару шагов, прижимая брата к себе так крепко, насколько хватает покидающих его сил. Ким обнимает в ответ, утыкаясь носом в его шею, неподвижно замирает, словно хочет в него вплавиться. Ви ощущает, как мелко подрагивают чужие пальцы, прекрасно видит слезы в карих огромных глазах, в которых столько облегчения и темной, страшной боли, что хватит на пару олимпийских бассейнов. – Тише, котенок, – Вегас заправляет выпавшие прядки обратно за уши брата, мягко улыбаясь, получая болезненную улыбку в ответ. – Я с тобой. Кот прижимается своим лбом к его, и Вегас слегка смещается, чтобы коснуться теплой кожи губами, успокаивая и заземляя, отдавая все, что у него еще осталось. Кот всхлипывает, сильнее сжимая пальцами бока его бронежилета. – Я так люблю тебя, Ви, – Кот обнимает его снова, почти повисает, заливая горячими слезами воротник и шею. – Мы оба очень любим тебя. По глазам Вегас понимает, что это – далеко не все, что рвется у брата с языка, но позволяет младшему хранить свои секреты. Он не выпутывается из крепких, неожиданно цепких рук, пока сам Кот его не отпускает, позволяя им обоим уползти в ванные, смывать чужую и свою кровь. Им хватает меньше пяти минут, чтобы снова слипнуться на ковре у дивана, охраняя сон Цветочка, пока Ким нежно обводит его царапины, шипя о том, что их надо обработать. Вегасу чертовски не хочется двигаться. Сейчас, в предрассветной темноте рядом с Котом и Цветочком он может по-настоящему дышать. Пока ласковая ладонь обнимает его плечо, а тонкие пальцы гладят по щеке, с какой-то щемящей душу нежностью, которую он до этого никогда в своей жизни не видел. Пока свернувшийся в его руках крошечный котенок горячо дышит ему в шею, засыпая совершенно без задних ног между ним и Као.