Любовь

Младший принц Главной семьи после своего первого появления на пороге их дома исчезает на два месяца, потом снова объявившись в таком состоянии, что в гроб краше кладут. Кана снова нет в городе, чему все участники этой эпопеи, признаться, очень рады. Вегас усаживает его на диван и, пока Макао снова тащится в ванную за полотенцем, усаживается перед кузеном, заглядывая в слезящиеся карие глаза. – Что происходит, Ким? Мальчишка шмыгает носом, морщась от боли в ссаженной скуле, закрывает глаза и обнимает себя за плечи тонкими руками. Вегас протягивает руку, устраивая ладонь на теплом предплечье, слегка сжимая. – Я рядом, мелочь. Здесь никто не тронет тебя. Вега передергивает от больных, обреченных глаз, которых у тринадцатилетки быть не должно. – Я должен стать тобой к пятнадцати. Кинну в тот же год будет двадцать и ему нужна будет сила, которой можно будет доверять грязное и неприглядное, что по бумагам не проведешь и даже в черную не оплатишь. Вегас вздрагивает от того, что слышит в голосе Кима и притягивает мальчишку в объятья, пачкая одежду чужой кровью. – Я могу как-то помочь? Ким мотает головой, обнимая его в ответ, прижимаясь всем телом, хрупким и ломким, совсем не таким, каким было его собственное. Кимхану еще расти, и расти до силы, но время на это у него отняли. Пришедший Макао забирается на диван позади Кима, устраивая голову в районе чужой лопатки. – Не плачь, Пи’Ким. Хиа и тебя защитит, обязательно. Вегас тихо смеется на такую уверенность брата в его всесильности, которую греет душу, за которую он будет биться до последней капли крови. Понимает, что и правда должен теперь помочь, раз впустил в свой дом. Поэтому дает полный доступ в дом, выдавая новые вводные охране, которая все равно больше подчиняется наследникам, чем ублюдку-Кану. Смотря на еле передвигающегося по его гостиной мальчишку, который все равно светло улыбается Макао, уча мелочь собирать собственный Кольт, Вегас ломается. Они – дети мафии, у них словно нет другого выхода. Только вот за все поползновения Кана в сторону своего брата он готов выгрызть гортань зубами. Что в голове у Танкхуна, он примерно представляет, в силу специфики своего «профиля» хорошо знакомый со сломом личности. Но вот Кинн и его бездействие пугают. Кимхан о братьях не говорит вовсе, больше увлеченный личными мечтами сбежать и стать музыкантом. Ким приходит сначала раз в два месяца. Потом каждый месяц, а потом появляется раз в две недели. Чем старше становится парень, тем жестче тренировки. Макао привыкает к тому, что Ким объявляется на их пороге, включает рутину с капельницей в привычный порядок жизни, следом начиная смотреть на кузена, как на еще одного брата. Не сильно далекие по возрасту, они хорошо находят общий язык, хоть куда сильнее вышколенный морально Ким и кажется старше лет на шесть. По странной лирике судьбы, ровно через год, после первого появления Кима на их пороге, Вегас ловит пулю на задании, следом отключаясь от удара головой о деревянные панели пола. Его приводит в себя писк кардиомонитора и тихий двухголосый разговор, совсем недалеко от него. Глаза открываются с трудом, не желая подчиняться слабому сознанию, но он все же делает над собой усилие, уже готовясь к режущему свету, но натыкается на приятный полумрак больничной палаты. Слегка поворачивает голову, находя две растрепанные макушки у боковой спинки кровати, уткнувшиеся в книгу. Ким читает Макао сказку. У него в голове белый шум и черная тоска, от которой только больнее дышать. Но Макао не выглядит заплаканным, наоборот, спокойным, кажется, даже слегка смеется над шутками Кима. – Все, Цветочек. Тебе уже пора в кровать. Макао кивает, поворачивая голову на него и резко поднимаясь на ноги. Кимхан пугается, поднимаясь и задвигая мелкого за свое тело, уже с пистолетом в руках. – Хиа! Макао выпутывается из крепкой хватки кузена, забираясь на кровать, тут же укладываясь Вегасу на плечо, маленькая ладошка ложится на его грудь. Следом устраивается тонкая, покрытая мелкими царапинами ладонь Кимхана. Вегас поднимает взгляд, благодарно смотря на кузена, который только смущенно улыбается, садясь на постель рядом, вторую руку устраивая на плече лежащего Макао. – Видишь, я говорил, что с ним все будет хорошо. Као кивает, обнимая брата крепче и выпуская, поднимаясь с кровати. Ким встает следом, провожая мелкого до дверей и передавая в руки телохранителя, и возвращается, снова устраиваясь рядом. – Он позвонил мне, – Ким мнется, выглядит смущенным своим тут нахождением. – Я не смог не приехать, прости. Вегас кладет руку поверх руки кузена, слегка сжимая. Продолжает смотреть в глаза. – Я рад, что ты был с ним. Я устал просыпаться и видеть его заплаканным. Ким понимающе кивает, улыбаясь. Вдруг резко укладывается рядом, тоже обнимая его, не сильно, совсем испуганно, словно боится, что его прогонят. Но Вегас понимает, тоже чувствует, что привязывается к младшему, находя в нем второго Макао. – Я тоже испугался. Вегас накрывает тонкую ладонь своей, позволяя Киму лечь на здоровое плечо, а не рядом. Кузен быстро вплелся в их семью, став третьим братом, теперь тоже мог заботиться о Макао, теперь ему самому не было необходимости быть одному, можно было разделить свой страх с кем-то, кто поймет. – Цветочек? Ким кивает, издавая легкий смешок. Краем глаза он видит, как краснеют чужие щеки. – Он такой же, как мамины пионы. Нежный и прекрасный. Вегас кивает, принимая и ответ, и прозвище для брата. Кимхан поднимается, осматривает его с ног до головы и идет к шкафам, доставая пару бутылок воды, банку антисептика, какую-то мазь и обезболивающее. – Обезбол, душ и я тебя снова замотаю. Он даже не спорит, позволяя возвращать услугу. Мысль о том, как парнишка сбежал из-под строгой опеки отца, только мелькает на подкорке его сознания. Он обещает себе спросить Кима об этом позже.