Драко Малфой, и Попытки Игнорирования.

После четырех лет без игры в квиддич, Драко понял, что ни дня не скучал по нему. Да, иногда хотелось взлететь на высоту пятидесяти метров и отдаться ветру, но с квиддичем это желание никак не перекликалось. Парень не скучал по золотому блеску снитча или упорным тренировкам с командой, а особенно не скучал по бладжеру, который все время вреза́лся в его бока или живот. Единственное, что ему нравилось в этом спорте до сих пор – болельщики и Поттер, против которого было чертовски весело играть. Малфой легко переигрывал Диггори или Чанг, но с Поттером все было по-другому. Он был явно талантливее в квиддиче, чем Драко, и никакая из креативных попыток парня сжульничать не срабатывала на нем. Это было странно увлекательно и прежде зажигало огонь, распространяющийся по всей груди и жалящий лёгкие. – Ты не пойдешь на тренировку? – спросила Пэнси, наклоняя голову к книге Малфоя. Они были в его комнате старосты, потому что ей очень хотелось впервые увидеть, по ее словам, «то место, где я буду жить в следующем году». На девушке не было ничего кроме коротких шорт и длинной кофты, рукава которой закрывали половину её ладошки. В подземельях общеизвестно холодно, поэтому первое, что изучал первокурсник-слизеринец это не Винградиум Левиосса, а простые согревающие чары. Пэнси провела пальчиком по его плечу, скучающе протянув, – Раньше тебя было не оттащить от поля, а сейчас лежишь со мной... Немного подумав, Драко ответил: – Хочешь, я оценю все твои новые «комбинации»? Паркинсон вскрикнула и вскочила, распахнув глаза с искренним недоумением. Она протянула свою руку к палочке и пробормотала диагностическое заклинание. – Вроде опухоли нет... проклятий тоже... Драко, дорогой, любимый, ты сошел с ума? Тебе подмешали что-то в стакан за обедом? Блейз? – брови девушки встали домиком, пока та обдумывала все версии. Пэнси положила палочку в карман своей мантии, лежащей у их ног, а потом вдруг приоткрыла рот. Она пару раз моргнула и ухмыльнулась, – Поттер наконец признался тебе в любви? Под «комбинациями» Драко подразумевал сочетание разной одежды из ее гардероба. Пэнси всегда просила его оценить каждое, потому что считала, что у Малфоя лучший вкус в одежде из всей их слизеринской компании. Это, конечно, правда, но лесть не могла заставить его на первом и последующих курсах отсидеть все пять часов, оценивая одежду девушки. Сейчас, однако, мнение Драко немного изменилось. Он не хотел играть в квиддич и хотел провести время с подругой, которую не видел годами. Пусть даже он будет стонать от боли и усталости, говоря ей, что винтаж не сходится с официальным стилем конкретно в «этой» вариации, тот всё равно просидит рядом с Пэнси, смотря как она светится изнутри. – Нет, я просто бросил квид- – Ты бросил квиддич?! Драко! – она положила ему руки на плечи и встряхнула. У неё было такое лицо, будто кто-то бесстыдно сказал ей: «Розовый вышел из моды». Он не понимал что в этом такого: конечно в этом году у него все ещё была эта страсть к спорту, но на шестом курсе Пэнси даже не... ладно, это был шестой курс. Может поэтому? – Слушай, если ты мне ещё скажешь... – Я сменил Прорицание и Уход на Руны и Арифмантику. – Я тебя убью. ∆|• Окдэлл Роули оказался тем самым типом мальчиков, которые очень «крутые» (как они считали сами) снаружи, но очень ранимые внутри. Драко не нужно было смотреть несколько раз, чтобы увидеть в глазах мальчика яркую надежду на одобрение от него и узнать, что Окдэлл был перфекционистом до мозга костей. Его одежда всегда была с иголочки, волосы стильно зачесаны, а в мантиях по десять разных учебников, которые невиданным образом помещались туда без чар уменьшения. Когда Роули зашёл в библиотеку вместе с Итоном, первое что он сделал — вывалил огромную стопку книг на стол. Мальчик сел прямо, его осанка была идеальной, а то, как он держал перо, можно было фотографировать и вставлять в учебник для молодых чистокровных. Или для грязнокровок и полукровок, потому что Поттер определенно не умел правильно держать перо. Драко знает, Драко видел, Драко страдал. – Итак, Зельеварение, – начал Малфой, полностью погружаясь в их с Итоном учебную атмосферу. Даркклиф быстро расслабился, окунувшись в родные воды, но Роули все ещё был напряжён. Скорее всего, тот не привык просить помощи, как и многие из чистокровных волшебников на Слизерине. Драко сам нечасто к кому-то обращался, стараясь разобрать всё сам и только если совсем уж ничего не получалось, шёл к другим. Найдя свои собственные черты в мальчике, тот расправил плечи и его глаза удивительно мягко изгибнулись, – Вы, наверняка, ночами лежали и не спали, гадая, какая тема будет у эссе... – Это проблема аконита? В чём различие желтоцвета от пятилистного жирнолистца? Влияние волос вейлы на оборотные зелья? – Итон завалил вопросами, его руки буквально дрожали от предвкушения, а глаза ярко блестели. Роули посмотрел на него как на умалишенного и просто наклонил голову. – Спасибо, мистер Даркклиф, за показ вашего рвения к учебе, – закатил глаза Малфой, на что Итон покраснел, а Окдэлл фыркнул. Отлично, значит у них и юмор похожий, какое совпадение. Драко наклонился к мальчику, слегка прищуривая глаза в игривом жесте, – А как вы думаете, мистер Роули? Какая тема нас ждёт? – Интересная, – просто ответил Окдэлл, и Даркклиф подавился воздухом. Парень краем глаза заметил, как его подопечный сморщил нос от такой беспечности, достойной слизеринца. Малфой понимал его, примерно так относились к учёбе Пэнси и Блейз, что Драко неоднократно бесило и заставляло читать ужасно длинные монологи Тео о безалаберности своих однокурсников (грубо говоря, жаловаться), – Вообще, мне не важно, на какую тему, мистер Малфой. Я уже изучил весь учебник летом. – Ах, какой молодец, мог бы дать десять баллов Слизерину, – Малфой притворно откинулся назад на стул и приоткрыл рот в «удивлении». Роули напрягся и нахмурился, поняв, что сказал что-то не то. Он уже хотел ответить, но слизеринец снова его прервал, – Только мы с Итоном обычно изучаем темы не из учебника. – Да! – в подтверждении поддакнул Даркклиф и нахохлился от гордости. Драко взмахнул палочкой и по его голове легонько ударила книга, – Ой! За что? – За надо, – Драко отмахнулся под недовольный лепет мальчика, снова обращая все свое внимание на Роули. Он буквально видел, как тот хочет поскорее уйти. Скорее всего, Окдэлла удерживала слизеринская гордость и уважение перед фамилией Малфой, а если бы их не было, он бы уже сбежал, спрятавшись в своей комнате. Парень вдруг встал со своего места и подошёл к книжной полке, вытаскивая том за томом. Так продолжалось около пяти минут, пока в его руках не оказалась приличная стопка из двадцати трактатов. Драко положил их все с громким стуком на стол, после чего взял парочку и положил их на сторону Роули. Малфой ухмыльнулся. – Если ты прочитал весь учебник, то можешь использовать только эти книги. Тема: «Значение чешуи русалок в зельях с четырнадцатого по двадцатый век». Итон вытаращил глаза на огромную башню из семнадцати книг рядом с собой. – Это всё мне одному?! – Ну а кому, мне? – Драко довольно улыбнулся. Под жалобный стон Итона, который заставил мадам Пинс шикнуть, плечи Окдэлла Роули расслабились и он впервые почувствовал себя в Хогвартсе как дома. ∆|• Время пролетало очень быстро, когда Драко погрузился в рутину дней в библиотеке и попыткой разобраться в Рунах и Арифмантике. Это было интересней, чем смотреть на отвратительных в большинстве своем магических существ и искать мнимые пророчества в хрустальном шаре. Теперь Драко думал, что он был слишком помешан на Поттере и ошибочно обломал себе всю радость сидеть и расшифровывать руны. Без шуток, когда не хочется выпивать Живую Смерть и даже спать в принципе, зубрить новые предметы вполне интересно. Исключение, которое омрачало это прекрасное действо в два час ночи – кольцо отца Тео, все время фонящее тёмной магией. Скорее всего, оно было одним из главных факторов ухудшения сна парня, но не то, чтобы его это слишком волновало. Бессонница она и без тёмного артефакта бессонница. Что так Живая Смерть, что этак. Интересно, что кольцо всё равно распространяло тёмную энергию, даже когда оно было запечатано несколькими средними по сложности заклинаниями. Малфой принял это как вызов и решил покопаться в библиотеке школы, но так и не нашел ни одну книгу, в которой упоминалось бы это таинственное кольцо. На самом деле, это выглядело как смесь фамильного перстня Драко и чего-то маггловского. Не найдя никакой информации о нём среди своих сокурсников (бедные близняшки Кэрроу чуть ли не слезами заливались, когда поняли, что не смогут помочь Малфою), тот решил пока отодвинуть тему происхождения кольца и сосредоточиться на пути его запечатывания. В принципе, как понял парень, никакие заклинания на него не действуют, тёмная энергия все время проникает через барьеры, просачиваясь сквозь заклинания, как вода через дырявую бочку. А как сделать так, чтобы вода не вытекала из чего-то? Укрепить это и не оставить ни одной маленькой задоринки. Решение пришло на ум сразу — рунические заклинания. Только есть одна проблема: рунические заклинания не изучаются в Хогвартсе. Для этого знания волшебникам приходится идти в подмастерье к рунисту, под надзором которого и происходит вся учёба. На уроках в Хогвартсе вы просто учите руны и как их читать. Достаточно скучновато. Но Малфой не был идиотом. Вы, конечно, это уже знали, но повторюсь: Драко не был не только идиотом, но и не был гриффиндорцем. Он знал, что в библиотеке Хогвартса искать бесполезно, даже в запретной секции. Просто потому что там если и будут какие-то рунические сборники, то это будут старые языки и, грубо говоря, просто мёртвые словари. А Малфою не нужны словари, ему нужны заклинания. Поэтому, в середине недели тот отправил маме письмо и попросил посмотреть книги по руническим заклинаниям в мэноре. И ответ его не разочаровал; заклинания были, правда, чтобы их разобрать нужно было время. Драко на данный момент пытался разобрать пятнадцатую страницу, потому что какой-то идиот, который написал эту рукопись, решил, что будет умно смешать мэнские руны, гонские руны и блядские англосаксонские. Парень хотел плакать, когда смотрел в эту уебанскую книгу. Извините за сквернословие, но когда одно слово состоит из пяти рун из трёх разных языков и непонятно по какому из них нужно следовать в плане структуры предложения, просто взгляд на это вызывает отягощенную форму депрессии. Многие его друзья не ходили ни на Руны, ни на Арифмантику, предпочитая спокойно «не думать» на Уходе и Прорицании. Пэнси говорила, что это разжижает мозг и хорошо сказывается на её коже. Драко предпочитал ей верить. С ним ходили только Дафна, Тео и Миллисент, что было весьма грустно. Потому что разговор с Тео до сих пор не произошел и ну, Малфой пока не собрался с мыслями, чтобы его провести. Он понимает, что это ужасно и всё такое, но когда разум полностью сосредоточен на другом, трудно вспомнить о влюбленном в тебя подростке. Зато с Ноттом очень приятно работать в плане уроков. Он никогда не пристаёт к Драко, только спрашивает о теме или о том, что сам не понял. С ним очень комфортно. Но парень не жалеет, что сидит на других уроках с Винсом, Грегом или Пэнси. Они странно ближе, плюс не влюблены в него. Это, наверно, решающий фактор. И вот так он почти спокойно прожил до октября, когда Даркклиф громко хлопнул книгами по столу Драко в библиотеке и с горящими глазами сказал: – Я собираюсь сделать из тебя анимага! – глаза мальчика сверкали ярким зелёным вместо привычного бледного, и тот практически прыгнул на свое место напротив Малфоя. Парень пару раз моргнул и уставился на мелкого змеёныша, который больше походил на гремлина или гоблина. В какой момент их отношения перестали быть сугубо уважительными? Ах да, в ту самую минуту, когда он по-глупости сказал: «...зови меня Драко». Одна из главных ошибок в его жизни, – Драко, ты не понимаешь! Это же так круто! – Да, остаться получеловеком на всю жизнь. М-м-м, да, круто, мне нравится, я скажу тебе это, когда вместо ноги у меня будет волосатая лапа, – Драко закатил глаза, смотря на ребенка с диким скептицизмом. Не то, чтобы ему не хотелось попробовать продвинутую Трансфигурацию, просто сам факт того, что это может повлечь ужасные последствия для его внешности и жизни убивали всё желание. А он не хотел рисковать ради того, без чего вполне может прожить. Итон закатил глаза и взял книгу из стопки, перелистывая страницы. – Мне сказал Окдэлл, что ему сказали близняшки Кэрроу, что им сказала Дафна, что ей сказала Пэнси, что у тебя самая лучшая трансфигурация во всем классе, – просто ответил мальчик, наконец найдя нужную страницу, и подтолкнул ту к Малфою. Там было нарисовано преображение в анимага: лиса превращалась в человека, медленно меняя форму. Он пробежался взглядом по этапам и приподнял белую бровь. Даркклиф фыркнул. Он оставил учебник на стороне Драко, встав со стула и начиная ярко декларировать, – Понимаешь, есть крутые плюсы быть анимагом: во-первых, никто не будет знать что ты анимаг, и ты сможешь сбежать с урока если что, во-вторых это круто, в-третьих, мне интересно, какая у тебя форма, в-четвертых, это может спасти тебе жизнь в какой-то момент. – Бери Прорицание на третьем, тебе понравится, – фыркнул парень, на что Итон закатил глаза в его манере. Мальчик быстро начал перенимать некоторые привычки Драко, что неудивительно для ребенка его возраста. Например сейчас он упёр руки в боки и сканировал взглядом лицо Малфоя. Тот глубоко вздохнул, – Звучит, конечно, хорошо, только есть множество проблем. Начнем с того, что вся эта затея может пойти не так буквально из-за не того чиха. Я не хочу рисковать своей жизнью ради того, что может гипотетически спасти мою жизнь в будущем... – Какой контраргумент на то, что это просто круто? – Нет его, – пробормотал староста и снова окинул взглядом пособие по анимагии. Даркклиф начал ухмыляться, как истинный слизеринец понимая, что рыбка попалась на крючок. В принципе, касательно магической части проблем не будет. Драко не зря был одним из лучших в контроле магического хранилища по мнению Астории, а ей он доверял. Проблема в том, что было много абсурдных шагов, которые буквально значили: попрыгай на одной ноге, когда Меркурий будет в созвездии Водолея и облейся мочой русалки, поя маггловскую песню, – Ты от меня не отстанешь, да? Итон только мило улыбнулся. Не стоило труда понять, чего он хотел добиться этой анимагической темой. Драко был слишком слизеринцем, чтобы быть наивным. Мальчик, очевидно, хотел, чтобы когда тот подрос, Малфой проконтролировал его превращение в анимага и помог в этом. Маленькая интересная манипуляция от маленькой змейки. Тем не менее, парень не думал, что анимагия в теории плоха. Это правда могло помочь. Например, если его магическое животное будет мышью, будет легко сбежать из какой-то ситуации, а если будет что-то вроде лебедя, то можно улететь. Это удобно, если посмотреть с такой стороны, но стоит ли это рисков? Нет, ответил бы Драко с честью, достоинством и честностью. Собирался ли он это сделать ради мелкого змееныша? Да, абсолютно. Именно поэтому Малфой пошел искать описание анимагии в секции для старших курсов буквально через час. ∆|• Как Драко и думал, анимагия это очень, очень рискованно и вообще полный пиздец. Во-первых, для самого «ритуала» нужно было несколько высококачественных ингредиентов и если какой-то ученик Хогвартса, гипотетически, захочет стать анимагом, то ему понадобиться ограбить кладовую профессора Снейпа. Во-вторых, вся эта заварушка с грозой была слишком странной и ситуативной. А если не будет грозы месяц или год, то что, ждать? А если человек захочет стать анимагом на седьмом курсе Хогвартса и он будет ждать грозу год, а потом не дождется и уйдет? Как тогда? По всем пунктам нужно было тщательно планировать всё. Буквально всё. Драко приложился головой к учебнику по Трансфигурации и слегка побился об него лбом. Если бы не Итон, он бы не стал этого делать, но чем бы дитя не тешилось. Пускай уж лучше Малфой будет за ним смотреть, чем мальчик сломает себе жизнь неправильным шагом в будущем. Поэтому он потянулся к пергаменту и написал грустное письмо маме о том, что ему нужно помочь с зельем Пэнси («...не говори профессору Снейпу, я тебе по секрету рассказываю...»), и именно из-за этого ему срочно нужна баночка росы, которая обязательно должна быть той, что продается в закрытом магазине Лютного, которая с синей этикеткой. Мама, конечно, спросит на каникулах, но не то, чтобы Малфой собирался скрывать от своей семьи своё превращение в анимага, просто пока им не скажет. Чтобы не волновались. Баночку росы из тёмного магазина можно также использовать в простых зельях, так что парня ни в чём бы не заподозрили. Его семья, к тому же, ходит только в магазины Лютного за покупкой ингредиентов для зелий, поэтому звучало даже не странно. Драко отослал сову на следующий день, а потом раздумывал, как бы ограбить профессора Спраут на лист мандрагоры. – Драко, ты предлагаешь мне обнести теплицы профессора и декана Хаффлпафа? – Блейз посмотрел на него со странным блеском в глазах. Забини ухмыльнулся. Конечно, Драко знал, к кому идёт. Блейз был одним из тех людей, которые втиснуться в любое чёртово отверстие и ещё место найдут для тебя, а потом придут в общую Гостиную с клыком мантикоры и скажут, что просто нашли его по дороге с истерзанной мантии и кровью на лице (не своей), – Я, конечно, не могу отказаться от такого щедрого предложения. Итак, они договорились совершить набег на теплицы в конце недели, как раз в то время, когда мама пришлет Малфою росу. А тот был уверен, что она пришлет, потому что она всегда была такой: стоило попросить что-то, мама сразу здесь. Это было немного смущающе после трёх лет самостоятельной жизни, но всё равно Драко этим активно пользовался. Перед этим, он мысленно извинялся перед мамой. Парень знал, что если расскажет ей — та поймет. Она же слизеринка. А самое главное, мама никогда не задавала вопросов, вот это женщина. Малфой полностью понимал, почему отец женился на матери, Астория, к слову, чем-то напоминала ему мать. Кстати об Астории. Девочка в последнее время начала присоединятся к Итону и Малфою в библиотеке. После головокружительного фурора на Гала, она нашла себе несколько подруг на своем курсе, но всё равно в основном оставалась одинока. Понятно, почему Гринграсс начала прилипать к Драко, как губка, или скорее, как книзл, к которому впервые за десять лет проявили каплю доброты. Это было грустно и парень слишком любил Асторию, чтобы отгородить её от себя. Даркклиф пока что вёл себя прохладной к новому лицу их маленького учебного клуба, но потихоньку оттаивал. Окдэлл тоже пару раз заходил, но не часто. Он все ещё предпочитал заниматься в одиночестве. Сейчас Итон и Астория всё-таки начали друг к другу оттаивать. Всё началось с... ∆|• – Ты не понимаешь! Единороги — это одни из самых крутых существ в мире! Как, Мерлин, лечурки могут конкурировать с единорогами! Астория, у тебя совсем мозг не работает?! – Какие единороги? На кой чёрт тебе нужны, Моргана их задери, единороги?! Ой, палочку сделать, да кровь выпить, что, кстати, запрещено. А вот лечурки могут быть твоим другом, могут помочь, а ещё они милые! Малфой подумал, что дети — это ад. Если он когда-нибудь захочет иметь ребенка, наколдуйте Империус, чтобы он, чёрт возьми, сбросился с обрыва. Хотя нет, Драко берет свои слова обратно. – Самое крутое существо — это василиск. У Салазара Слизерина была палочка с кусочком василиска, а его взгляд убивает людей, – Драко лениво присоединился к их спору. Дети замолчали и медленно повернули к нему свои задумчивые взгляды. После этого, они переглянулись, будто мысленно переговариваясь. Парень поднял бровь, – Что? – Знаешь, я теперь понимаю некоторые вещи, о которых ты мне говорил, – сердечно сказала Гринграсс, смотря на довольного Итона. ∆|• В общем, Блейз вытянул его вечером после ужина из комнаты для планировки набега. Драко мог бы, в случае шухера, оправдаться долгим патрулем старосты и сказать, что тот ещё привыкает к новым обязанностям, а вот с Блейзом было посложнее. Этот вопрос быстро отпал, когда оказалось, что у этого ублюдка есть мантия-невидимка. Малфой приподнял бровь; как так быстро Забини смог её раздобыть — загадка, на которую тот определенно не ответит. Пускай это не была странная мантия-невидимка Поттера, которую не нужно было менять, но сам факт того, что у Блейза она была не тусклой, а новейшей, говорил о чем-то. Драко пока не решил, о хорошем или о плохом. Они решили выйти в двенадцать ночи, потому что завтра рано вставать (Блейзу) и у них была парочка проверочных, на которые им (Блейзу) нужно подготовить шпаргалки. План такой: пробраться в теплицы, зайти в кабинет мадам Спраут и быстро умыкнуть всё, что нужно. А потом убраться к чёртовой матери. – Так, а тебе-то что у неё нужно? – спросил Малфой, когда они быстро шли в сторону теплиц под мантией-невидимкой. Забини, который каким-то образом был выше ста семидесяти восьми в четырнадцать, только подмигнул. Этот «шельмец», как Блейза называла мама Драко, никогда не говорил, что хочет, до последнего момента. И это каждый раз заканчивалось фиаско, – А если у неё этого твоего не будет? Что тогда? – Тогда я оставлю тебя бедного маленького Змея в логове барсуков, а потом позову Пэнс, и мы вместе посмеемся над тобой, когда профессор Спраут будет тебя уничтожать, – Блейз давил свою улыбку и староста подавлял желание врезать ему по лицу. Вдруг, они услышали тихие шаги и веселье утихло, сменившись напряжённой сосредоточенностью. Слизеринцы медленно подошли к стене и прижались к камню, в пространство между портретами, – Если нас заметят из-за тебя... – Молчи, – шикнул Драко и застыл на месте. Его выдавал только звук дыхания, едва слышимый в темноте ночи. Забини пару раз дёрнулся и напряжённо дрожал, он просто не мог также застыть как Драко. Слишком много практики, от которой он бы на самом деле легко отказался. Мэнор летом перед седьмым курсом был Адом. Шаги все приближались и приближались, пока они не увидели Филча, который ворчал себе под нос и шел перед своей кошкой. Какого черта Дамблдор вообще разрешил ему работать здесь? Малфой был готов поклясться, что он слышал монолог этого презренного сквиба (не все сквибы презренные, только этот) о «пытках над детьми» раз десять на пятом курсе. И такому человеку доверили работать в школе? В месте, наполненным детьми? Как бы парень не был рад обругать персонал Хогвартса, Филч прошел буквально в паре метров от них и ничего не заметил. Забини облегчённо выдохнул, его плечи расслабились, а лицо приняло блаженное выражение. Драко только закатил глаза; даже если бы их поймали, то ничего из ряда вон не произошло. У Блейза такая мама, что она Хогвартс закроет если с её сына хоть волосок упадет, а Люциус Малфой не стал бы даже слушать, а сразу подал жалобу самому министру. От воспоминаний о защитной фигуре отца, у Драко самого что-то внутри расслабилось. Пускай последние годы он не мог на него полагаться, но моменты из детства, когда отец рвал и метал за Драко, были тем, что он лелеял одинокими тёмными ночами. – Пошли, давай, быстрее, – Блейз его подтолкнул, на что Драко цыкнул и они вновь двинулись к теплицам. Оказалось, проникнуть туда не составило труда, единственное — у профессора Спраут было глупое количество защитных заклинаний на кладовке. И когда Малфой говорит глупое, это значит, что их больше сорока пяти. Сорока пяти! Мерлин! Даже у профессора Снейпа их было меньше, а у него в кладовой было гораздо больше опасных ингредиентов. Они с Забини (на лице которого, при виде всего этого фарса, возникло выражение истинного мученика), в две палочки управились с заклинаниями за час. Правда, после того, как они взяли всё, что нужно, им пришлось наложить все эти заклинания снова. Это заняло ещё больше, уже полтора часа. В итоге, Блейз так и не написал шпаргалки, но зато ходил и лыбу давил всю неделю. – Что ты такой счастливый? Неужели- – Да, Пэнс. У меня есть цапни. Драко посочувствовал гриффиндорцам, которые проснутся завтра не от будильника, а от корней, пытающихся их убить. ∆|• Тёмный Лорд сделал своей резиденцией Малфой-мэнор 27 июня 1996 года. Драко запомнил эту дату на всю жизнь. Он помнил, как вернулся домой, лёг на кровать чтобы расслабиться после ужасной поездки на Хогвартс-Экспрессе. Когда он спустился на завтрак утром следующего дня — отца уже не было. Мама выглядела нормально, но её руки изредка сжимали платок с вышитой глицинией, а глаза бегали из стороны в сторону. Малфой слишком хорошо знал свою маму, чтобы самому почувствовать волнение и лёгкий страх. Когда он спросил, что случилось, она просто шикнула на него, сказав что-то вроде: «Не сглазь отца, лучше нам не говорить об этом». Он не мог продолжать давить на маму, потому что та уже выглядела так, словно держалась из последних сил от того, чтобы кинуться в камин вслед за отцом. У них всегда была эта связь, которой парень завидовал всем своим сердцем. Мама слишком любила отца и всеми своими действиями показывала это: от массажа его плеч до простого нахождения рядом, когда на лице главы рода Малфой было сложное выражение. Мама всегда понимала что-то в позе, фигуре и тоне Люциуса, что Драко не мог осознать. Нарцисса любила его всем своим сердцем и отец отвечал ей тем же. У мамы всегда были белые букеты ландышей на столе в любимой беседке, а на шее новое украшение, подходящее ее глазам или волосам. Отец сложнее выражал свою привязанность, и он, и мама это знали, поэтому не требовали от него многого. Хотя, иногда Малфой совсем не чувствовал этой заботы и ему казалось, будто Люциус никогда его не любил. Будто он обуза, которая отягощает семью, потому что не может выполнить базовые приказы отца или, в последствии, Тёмного Лорда. После завтрака, Драко ушел в сад, проверить павлинов, а когда солнце взошло в зенит, то проскользнул в библиотеку. Ему нужно было изучить какое-то заклинание, которое посоветовал профессор Снейп, поэтому он просидел за книгами до самого вечера. А после- – Драко, дорогой, пошли, твой отец вернулся, – на лице мамы не было живого места: она была бледна, как смерть, её глаза широко раскрыты и напоминали лань, а губы дрожали. Мама была такой только для семьи, и не нужно было быть гением чтобы понять — настали тяжёлые времена. Малфой на каком-то подсознательном уровне понял, что что-то изменилось и определенно не в лучшую сторону. Он захлопнул книгу и открыл рот, но мама его перебила, – Будь готов предстать перед Лордом, дорогой. Драко застыл на месте. Он побледнел как она, и цвет их лиц был неотличим друг от друга. Мама схватила его руку своей и потянула в сторону входа в Малфой-мэнор. Драко почувствовал, как его дыхание замерло в груди. Тёмный Лорд был в мэноре. Тёмный Лорд хотел его видеть. Это одновременно ужасало и вызывало странное чувство предвкушения. Драко никогда не видел Тёмного Лорда, только слышал рассказы родителей. Отец описывал его как человека, который знает чего он хочет. Что вокруг него холодная сила, а в его дыхании больше воли, чем в какой-нибудь грязнокровки с Косой Аллеи. В голосе отца сквозило уважение и холодное смирение, как будто он восхищался Тёмным Лордом, но боялся его до дрожи в костях. Мама же описывала его по-другому. У Тёмного Лорда не было никаких чувств. Он никогда не чувствовал жалости или грусти, только жажду чего-то, что подпитывало его волю к жизни. В глазах мамы была тоска, а её голос был слегка недовольным. Как позже узнал Драко, она никогда не доверяла всем проповедям Тёмного Лорда по одной простой причине — тот был неуважительным полукровкой, который не знал даже базового этикета чистокровных и смел рассказывать о «чистоте крови и превосходстве над другими». Малфой был с ней согласен. Он не думал, что пожирать другого человека было верхом манер. Они остановились около дверей в бальный зал, и мама сжала руку Драко в последний раз. Она передала свою заботу через тепло пальцев, после чего отворила дверь. Он сглотнул и прошел внутрь. Первое, что почувствовал парень — это холод. Дикий мороз, которого никогда прежде не было в мэноре, а если и был, то только от тёмных артефактов и совсем слабый. Ту концентрацию тёмной магии Малфой запомнил на всю жизнь. Она была настолько ярко-холодной, что обжигающий огонь сумбурной магии Поттера казался детским лепетом. Она нависала над магическим хранилищем Драко как нога над муравьем, готовая задавить, если не убежишь дальше. Пальцы непроизвольно задрожали, а челюсть напряглась. Мама не зашла с ним, она остановилась перед дверьми и закрыла их. Драко услышал её уходящие шаги. Осознание того, что он здесь один, рядом с Тёмным Лордом, чья магия была взбаламучена как мутная вода в море, накрыло его волной страха. Тёмный Лорд стоял рядом с одним из портретов, на котором был изображён дед Драко, Абраксас Малфой. Он всматривался в профиль картины, совершенно не замечая парня, стоящего в пяти метрах от него. Позади Тёмного Лорда стоял скрюченный человек с выпирающими зубами, в котором Малфой узнал Петтигрю, Хвоста. Отец часто говорил о том, насколько жалко это существо и сейчас он был готов с эти согласиться. – Драко, – голос Тёмного Лорда прозвучал в холодной тиши бального зала раскатом грома. Он вздрогнул и опустил подбородок вниз. Голос Лорда был скрипучим и шипящим, его нельзя было забыть или спутать с чем-то другим. Он попытался привести свое дыхание в порядок, стоя так далеко от Тёмного Лорда, что все равно казалось ужасно близко, – Подойди сюда, мальчик. Малфой не знал, стоило ли ему что-то говорить, но всё равно тихо прошелестел: – Да, мой Лорд. Похоже, это было правильным выбором, потому что мороз в комнате немного утих и уже давил меньше, чем секунду назад. Хотя он все ещё был ужасно подавляющим, теперь стало легче вдыхать застылый воздух мэнора. Драко медленно подошёл к Тёмному Лорду, остановившись в нескольких шагах от фигуры в грязной отвратительной мантии. Мерзким был не только вид Тёмного Лорда, но и запах, исходящий от его тела: отвратительный смрад могил и червей. Или гниющего трупа. Драко сосредоточился на своём дыхании, смотря в полы чёрных одеяний и чувствуя, как сердце бьётся в ушах от страха. Он чувствовал себя кроликом, за которым гонится волк. И кролик знает, что скоро встретит свой конец, потому что впереди тупик. – Драко... твой отец разочаровал меня, – голос Лорда рассекал воздух как нож. Малфой замер. Ему показалось, что атмосфера вновь стала гнетущей. Его мысли скандировали только одно слово: «отец, отец, отец, отец». На глазах почти выступили слёзы, но Драко опомнился раньше, и до боли сжал зубы, – Твой отец, чтобы загладить свою необъятную вину, предложил мне ваше поместье в качестве оплота нового «мира», который мы создадим. Парень сжал свои кулаки, впиваясь в нежную кожу ладоней ногтями. – Это будет честь, мой Лорд, – он поклонился по всем чистокровным обычаям, хотя хотел плюнуть в ботинки этого существа. Как смеет это... существо заявлять свои права на собственность Малфоев? Голос отца в голове Драко защитно поднялся, и он согласился. Он даже не называл его мэнор. Голос Малфоя был бесцветным, пронизанным напускным спокойствием, которое разбивалось с каждой секундой, проведенной в этом зале с Тёмным Лордом. – Твой отец хорошо тебя обучил, Драко, – красные глаза пронизывали внутренности и, казалось, видели обнаженное сердце, которое билось быстро-быстро. Он просто хотел, чтобы это все закончилось, Драко хотел пойти в комнату матери и упасть в ее объятья, просто чтобы не чувствовать удушающую атмосферу смерти в бальном зале, – На ужине, я почту вашу семью присутствием. Свободен. Малфой не ответил, и это тоже было хорошим решением, если судить по изменившийся атмосфере. Он снова поклонился, а после практически убежал из бального зала. Драко просто надеялся, что Тёмный Лорд останется на ужин только один раз. Никогда ещё надежды Драко не были так жестоко втоптаны в землю. ∆|• Если Драко не говорил, что у него зависимость от Живой Смерти, это не значит, что той не было. Драко знал, какие последствия несёт в себе зелье, но он просто не мог остановится. Поэтому сейчас он сидел в библиотеке с огромными синяками под глазами, скрытыми гламуром. Он клевал носом, иногда засыпая на пару секунд, но после сразу просыпаясь. Руки слегка тряслись, а голова побаливала. Малфой не спал сегодня ночью и его тело решило полностью его уничтожить. Что случалось, когда волшебник становится зависимым от Живой Смерти? На самом деле, это нельзя назвать зависимостью в главном значении этого слова. У волшебника начинал вырабатываться иммунитет, поэтому он должен был употреблять всё большую и большую дозировку ради действия зелья. Пока оно не станет настолько высокой концентрации, что отравит внутренние органы волшебника, а если он не обратится в Святой Мунго в течении часа, то умрет. Драко знал об этом, но это не мешало ему хлестать Живую Смерть каждую ночь, отключаясь в блаженной тьме. И вот, спустя практически месяц, его организм понял, что уже всё, пора удваивать количество зелья. Поэтому Драко решил на время прекратить его пить, чтобы восстановить тело, а потом снова начать. – Импульсивный гриффиндорец, – Драко бормотал, проклиная себя. Он навис над книгой по Истории Магии и чуть не отключился посреди абзаца про сорок девятую сессию ВФО (Волшебной Финансовой Организации), где объяснялся как менялся курс валюты волшебников, основываясь на курсе валюты магглов. Тема скучноватая, но как бывшему студенту экономического, Драко было вполне интересно ее читать, только вот состояние организма не давало нормально сосредоточиться. Он снова проснулся, когда к плечу прикоснулась холодная рука. – Эй, прости, что разбудил, – прошептал Тео, смотря на него из-под черных длинных ресниц. Драко пару раз сонно моргнул, и почувствовал что-то теплое около своего носа. Оказалось, он немного наклонился вперёд и докоснулся своим острым носом носа Тео, маленького и аккуратного, с закругленным концом. У него была теплая кожа, отстранённо заметил парень. Нотт, казалось, выпал на несколько секунд выпал из мира. Он смотрел в глаза Драко таким странным мутным взглядом, будто хотел сделать что-то, но не мог. Тео перевел дыхание и отошёл, нависая над ним неловкой тенью. Малфой решил об этом не думать. Он обошел стол и сел напротив Малфоя, на место где обычно сидел Седрик. Странно, что его сегодня нет, хаффлпафец всегда приходил в библиотеку по четвергам, будто ему тут было медом намазано. Именно в четвертый день недели в пять вечера. И нет, Драко специально не запоминал, просто Седрик всегда приходит в это время. Запомнить несложно. Нотт кинул взгляд на книги в стороне Драко и его брови слегка дернулись. – Изучаешь анимагию? – слизеринец потянул руку к учебнику и начал его листать, «сосредоточенно» просматривая страницы. Малфой кивнул; тот слишком устал чтобы что-то скрывать или отнекиваться. Его мимолётный сон был прерван и он уже хотел задремать снова, как Тео продолжил, – Я — анимаг. Могу помочь. – Ты — анимаг?! – Драко резко подпрыгнул как ошпаренный. Его глаза распахнулись в искреннем замешательстве, а руки хлопнули по столу. Парень закрыл книгу и отложил в сторону, с интересом глядя на Малфоя. В прошлой временной ветке, Драко понятия не имел, что Нотт был анимагом. Не то, чтобы он интересовался, но то, что от него это скрыли немного ранило. Он-то думал, что они с Тео близки, а тут оказывается, что он о нём таких базовых вещей не знает. Драко немного поник, снова откинувшись назад на стуле, – Нелегальный? – Конечно, – Нотт пожал плечами и сцепил руки в замок на столе. Малфой как никогда захотелось покрутить перстень, но в очередной раз он нашел сияющее ничего на безымянном пальце правой руки, – Мне посоветовал стать анимагом отец. Год назад. Я не хо- Я не мог никому рассказать, понимаешь. – Третьекурсник и... – парень поморщился. Он испытывал такое отвращение к отцу Тео, что хотел нарушить свои принципы и пойти убить этого ублюдка. Для Драко, у которого были знания и опыт из прошлой временной линии, плюс окклюменция и контроль над магическим хранилищем анимагия была сложным процессом. А для Тео, на третьем курсе... Было слишком болезненно даже думать об этом. В груди поднялась волна сочувствия к другу, и парень не мог не обеспокоенно окинуть его мягким взглядом, – Ты в порядке? – Сейчас всё хорошо, не волнуйся, – глаза Нотта слегка изогнулись, выдавая его благодарность от заботы Малфоя. Драко расслабился, но в груди все ещё клокотала злость. Как можно было так поступить со своим ребенком? Не ему говорить конечно, его отец «заставил» Драко принять метку, но тем не менее. Тео был маленьким тринадцатилетним мальчиком, как отец мог заставить его так рискнуть своей жизнью? – Ты хочешь стать анимагом? – Да, у меня уже есть всё для ритуала, но я подбираю правильную дату, – парень кивнул, открывая один из пергаментов и передавая его Тео. Тот определенно знал больше него в этой теме, может сможет помочь ему с датой? Брови Нотта сошлись на переносице, было видно как он серьезно обдумывает запрос Драко и что-то чиркает в его пергаменте. Он был не против, пускай Нотт делает то, что считает нужным. К тому же, это отвлекало от настойчивой боли в висках. – Лучше сделать это уже после объявления даты первого испытания Турнира, чтобы точно знать когда- – Двадцать четвертое ноября, – быстро ответил Драко, прежде чем смог себя остановить. Он пару раз глупо моргнул, а потом более спокойно добавил, – Отец так сказал. – Тогда, сейчас, – парень фыркнул от выражения его лица. Малфой прикусил щеку изнутри: вот умел он опозориться, конечно. Нотт быстро писал на пергаменте, с приятным звуком царапая пером. Драко начал перекладывать некоторые книги, чтобы реорганизовать свое пространство; когда он пришел в библиотеку, Малфой просто скинул все в одну кучу, не совсем заботясь об этом. Теперь, когда Тео его немного взбодрил он мог привести стол в божеский вид, а не в то, что называли бы «природным катаклизмом», – Смотри, лучше всего, если ты не хочешь пропустить первое испытание, начать послезавтра. Полнолуние будет восемнадцатого ноября, если я правильно помню. Будет как раз месяц. Потом просто надейся на удачу. – Спасибо, Тео, – искренне ответил Драко и слегка улыбнулся. Маленькое поднятие губ, а Нотт уже весь заискрился и засветился, передавая ему пергамент. На нём были написаны маленькие пометки, как чувствовать себя лучше при первом превращении и что можно выпить, чтобы уменьшить боль. А ещё, перечень тех продуктов, которые убирают вязкость во рту от листа мандрагоры. В груди потеплело от такой заботы. Вдруг, парень что-то вспомнил и начал рыться в карманах своей мантии. Он достал оттуда маленькую коробочку и подвинул ту к Малфою. Он приподнял бровь. – Хм, я просто не увидел тебя на обеде и ужине, поэтому подумал, что возьму тебе немного печенья и яблок, – пробормотал Нотт, переводя взгляд на свои учебники и резко складывая их в мантию. Драко не успел даже ответить, как Тео ускользнул, даже не сказав, какая у него анимагическая форма. А Драко было чертовски интересно, между прочим. Ну ладно. Реорганизовав свое пространство, парень медленно приступил к парочке эссе и домашним заданиям, которые им задали. И к Истории Магии, которая оказалась гораздо интересней, когда он не клевал носом над учебником. Поглощая предложения за предложением, он даже не заметил, как снова отодвинулся стул напротив, а среагировал только на звук ударяющейся сумки об пол. Подняв свои недовольные светлые глаза, Драко встретился с усталым, но ужасно довольным Седриком, который всё-таки пришел. Хаффлпафец всегда приходил либо по четвергам, либо по понедельникам и никогда не изменял своему расписанию, поэтому Малфой и был удивлен, что он так припозднился. Волосы Седрика были слегка взъерошены, а золотой значок ярко блестел в теплом освещении библиотеки. Его черты лица расслабились, когда тот откинулся назад на своем стуле. Это одна из вещей, которые Драко заметил в Диггори — хаффлпафец всегда выглядел расслабленным и отстранённым на публике, но реально отпускал себя только в библиотеке с Малфоем. Драко не знал почему и не собирался спрашивать. Это не его ума дела, захочет Седрик и расскажет, они все равно не друзья. Поэтому, кинув на него «приветственный» (обычно его называли ненавидящим) взгляд, парень вернулся к своему учебнику, выписывая главные моменты на свободный пергамент. – Давай, не бойся, он не кусается, – мило проговорил Седрик, и перо Малфоя остановилось. Он пронзил взглядом кедровую макушку и хотел убить этого человека. У них здесь не учебный клуб, какого черта Диггори к ним кого попало приглашает? Из-за книжной полки показались ярко рыжие волосы и Драко почти выкинул оскорбление в сторону Уизли, но вовремя увидел жёлтые мантии Хаффлпафа. Перед ним оказалась Сьюзан Боунс, которая до этого две недели прожигала его глазами с соседнего стола и натравила на Драко Седрика, – Видишь? Малфой... Малфой? Диггори обеспокоено нахмурился, видимо на лице Драко не было ничего веселого. Малфой сузил глаза и пронзил ими девушку, которая тихо пискнула. Они уставились друг на друга, и слизеринец сканировал что-то в глазах напротив на протяжении минуты. Он сам не знал, что ищет, но казалось, в Боунс все-таки было это «что-то». Поэтому Малфой фыркнул и вернулся к своей книге. – Давай садись, – Седрик ободренно позвал её, двигая рукой. Сьюзан пробормотала приветствие и села за стол. Она была такой дёрганной, слегка сгорбленной. Было видно, что Боунс не было комфортно, но она всё равно сидела рядом, глядя в свои учебники. Изредка она спрашивала что-то у Седрика и тихий голос шелестел в воздухе как листья от ветра. Драко время от времени замечал на себе её настороженный взгляд, который полнился надеждой. Он не знал, чего хотела Боунс, но не чувствовал в себе такого порыва отталкивать ее, как Диггори вначале. Почему-то Боунс напомнила ему мальчика, неловко переминающегося с ноги на ногу, пока суетная женщина подгоняла ему слишком длинную мантию.