Мы в ответе за тех...

Они сидели в недавно открывшемся баре “Щедрый Эльф” на Косой Аллее. Собственно, это был уже не бар, а, скорее, ресторан, и это было самое модное место в магическом Лондоне. Хозяином его был волшебник, но готовили еду, обслуживали гостей и даже вели музыкальную программу свободные, нанятые на работу и получающие оплату эльфы. Это становилось новым трендом в магическом мире. Чтобы попасть в “Щедрого”, нужно было записываться заранее, так популярен он был. Вообще-то, предложил этот бар Рон. Гермиона предпочла бы менее пафосное место, попроще и где-нибудь в Лютном переулке. Но Гарри поддержал Рона, и вот они втроем сидят за уютным столиком у окна, за которым открывается вид на Косую Аллею, на фешенебельные лавки и нарядных прохожих. Золотое трио в полном составе. Две молодые и симпатичные эльфийки приняли у них заказ и поспешили обставить их столик кружками с огневиски, тарелками с сырами и морепродуктами, крекерами и копченым лососем. Гермиона залюбовалась, как быстро и слаженно работают в паре две маленькие официантки, в четыре руки расставляя на столе кучу принесенных закусок. По правилам заведения, им разрешалось немножко левитировать, но только совсем немножко, чтобы у посетителей не складывалось ощущение, что в этом деле можно обойтись волшебством. Друзья наконец-то встретились. Это событие всё как-то откладывалось: то у Гермионы не получалось, то Рон снова куда-то исчезал. А вот теперь можно посмаковать встречу, посидеть, поговорить от души. По молчаливому соглашению Гермиона и Гарри не спешили разворачивать перед Роном всю картину произошедшего с ними год назад. А Рон и не спрашивал. Ему вполне было достаточно той информации, что на данном этапе их жизней Гарри ушел из аврората и занялся частным бизнесом, а Гермиона занимает должность начальника Отдела науки. У друзей всё хорошо, есть работа, есть достаток. Не о чем говорить. Поэтому после вопроса: как дела? и стандартных ответов говорил дальше в основном Рон. Он интересно и непринужденно рассказывал о своих приключениях, об Индии и об Африке, куда занесла его судьба или собственная безбашенная тяга к странствиям и нежелание заниматься чем-нибудь серьезным. Было очевидно, что Рон наслаждается своей минутой славы. Друзья не перебивали его, слушали и задавали вопросы, и ему это очень нравилось. Да и бокал огневиски сделал свое дело: развязал ему язык. Наконец он выдохся. А может, опомнился. Пора было передать ход и поинтересоваться делами друзей. — Ну что, Гарри, многодетный ты папаша, как оно? Как управляетесь? — Помаленьку. Джинни очень шустрая, у нее в руках любое дело спорится. Ты знал, что она возглавляет комитет Матерей Одаренных детей? И спонсирует девичью команду по квиддичу? — Нет. Ну молодец! А я и не удивляюсь. Да у нас вся семья такая. Гермиона, ты как? Замуж не вышла еще? Чего ждем? Если меня, то я уже занят, прости! (И Рон заржал, в восторге от собственной шутки). — Да? Ну-ка, ну-ка, поподробнее! Кем это ты занят? — Гермиону покоробило такое поверхностное отношение, но она решила не портить настроение ни себе, ни другим и поддержала фамильярно-пошловатый тон Рона. — А, занервничала! Да уж, я нашел себе невесту. Зовут Синти, американка. Познакомились с ней на Гоа. Она очень-очень похожа на тебя, Миона, только глупенькая, да и неорганизованная. Любит меня-я! Она вот-вот должна приехать ко мне, я уже и жилье нам присмотрел недалеко от Норы. Такие дела! Женюсь. — Поздравляю! — ответил Гарри. — То-то Молли обрадуется! Она всё молится на то, что ты осядешь где-нибудь неподалеку и заделаешь ей еще внуков. — Ну вот, всё к тому идет. Гермиона поймала себя на том, что слушает в пол уха и про себя решает вопрос: дать или не дать Рону на подпись ходатайство Бруствера к Визенгамоту. Сейчас ведь начнутся неумные вопросы и подколы. Но всё же решила дать. — Рон, дело есть. Мы тут все подписываем ходатайство, чтобы Малфоям вернули их замок. Он пустой, а им жить негде. Гарри уже подписал, Невилл, да еще куча народу. Подпишешь? — Вы что тут, с ума посходили? Это ж бывшие пожиратели! Вот об этом еще голова не болела — где им жить. Они не больно-то о ком-то заботились, пока богатые были. — Ты реально так думаешь? С тех пор прошло одиннадцать лет, и ты знать не знаешь, каково им было и каково им сейчас. Я хочу им помочь. Нарцисса живет сейчас со мной и работает на равных со всеми у меня в отделе. — Ну, ты как всегда, защитница убогих, — начал Рон, но увидев, как сузились до щелочек глаза Гермионы, заторопился. — Ладно, ладно. Жалко что ли! Давай свою бумагу. — Поздно, Рон. Твой шанс упущен. Спасибо за внимание. — Ну и ладно. Мы с тобой сто лет не виделись, а ты мне начинаешь про каких-то… Гарри сидел рядом и не вмешивался в спор. Не принимал ничью сторону, молчал, плотно сжав губы, что-то решал про себя. Он был совершенно спокоен, разве что чуть бледнее, чем обычно. За столом повисло несколько напряженное молчание. Рон решил свести напрягший всех разговор в шутку. — Ну вот, как в стародавние времена. И поболтали, и поспорили. И даже, как в школе, тень Малфоя возле нас пробежала. Теперь побледнела и Гермиона. Рон даже не представлял, насколько был прав. Видя, что тучи за столом сгущаются и грозятся пролиться дождем, Рон поспешил попрощаться. Это стало у него привычкой: если у тебя намечаются затруднения, перекочуй, беги, поменяй дислокацию, и оно само наладится. — Ладно, друзья, рад был повидаться. Дела ждут. Надеюсь, мы подружимся все вчетвером. Я имею ввиду Синти, я вас обязательно познакомлю. Пока, Гарри. Пока, Миона. Оставил на столе стопочку галеонов и ушел. Ни Гарри, ни Гермиона не тронулись с места. Не произнесли ни слова. Потом Поттер словно выдохнул и сказал голосом, совершенно отличающимся от того дурашливого тона, в каком проходил разговор с Роном: — Малфой лучше вписался бы в Золотое трио. Его взгляды мне ближе. И как человек он глубже. Гермиона была очень признательна Гарри за такое тактичное и сдержанное высказывание. Он явно боролся с чувством разочарования в Роне, и оно победило. Но оставило после себя опустошение и горечь. Гарри мрачно сообщил: — Я подал прошение о свидании в Азкабане. В следующем месяце. Прошение удовлетворено. Я воспользовался всеми старыми связями, чтобы передать написанное мной письмо. Ему, в камеру. Я написал, что требую, чтобы он поговорил, наконец, со мной. Ладно, не с матерью, не с любимой женщиной, так пусть поговорит с другом. Он ответил одним словом: да.