Мы в ответе за тех...

Наступил день судебного слушания. Рано утром в палате Грейнджер появился Титус, домашний эльф Поттеров, который за неплохую зарплату помогал Джинни с хозяйством. Гермиона уже ждала его: Титус принес одежду и мантию из ее квартиры. Сегодня ей предстояло выписаться из больницы святого Мунго и предстать перед судом Визенгамота. Сегодня она увидит Драко. Она не видела его шестнадцать дней. Зашла миссис Новак, лечащая врач Гермионы. В последний раз провела осмотр, строгим голосом (чуть дрогнувшим) дала кое-какие рекомендации по дальнейшему восстановлению. Уходя из палаты, порывисто обняла свою пациентку и пожелала ей удачи на суде: она читала всю недавнюю газетную полемику и очень переживала за Гермиону. Явились два аврора, которые должны были препроводить Гермиону в Министерство магии, в зал, где будет проходить судебное заседание, на десятый подземный уровень. Палочку ей так и не вернули, и неизвестно, вернут ли вообще. Пока длилось ожидание, Гермиона ощущала нервозность и некоторый мандраж. Но как только она переступила порог огромной аудитории, где все присутствующие тут же впились в нее своими взглядами, кто с интересом, кто с негодованием, кто с сочувствием, спокойствие и сосредоточенность снизошли на нее. Так было всегда в критические моменты ее жизни. Единственный случай, когда Гермиона растерялась и не совладала с волнением, был тот, когда Одри, подкравшись со спины, внезапно предстала пред ней, задушила своими объятиями, чтобы затем нанести смертельный удар. Гермиона в сопровождении двух авроров подошла к указанному ей старинному креслу с цепями, коими приковывали преступников на время суда. Боже, какой позорный атрибут, промелькнуло в ее голове, неужели?.. Но она тут же гордо вскинула голову, выпрямила спину, и, словно взойдя на королевский трон, села в это кресло. Одри Бут-Кальдерон, черт ее подери, была в какой-то мере и ее учителем тоже. Держать марку — ее школа. Цепи отчего-то не подействовали. Всё так же безжизненно свисали по двум сторонам кресла. Гермиона не была прикована. Очевидно, ее преступление не превышало некую квоту или не внушало суду опасений. И вот только тогда Гермиона позволила себе осмотреться. Сердце ее сильно билось, отдаваясь пульсом в каждую клеточку тела. И вовсе не оттого, что она оказалась под прицелом стольких глаз, по-разному смотрящих на нее. Нет. Вовсе не это волновало Гермиону Грейнджер. Справа от нее в нескольких шагах стояло такое же кресло. Место для преступников. Сидящий в нем Драко был прикован. Гермиона увидела его профиль. Отросшие волосы падали на лицо. Осунувшийся и бледный. Несказанно красивый. С непроницаемым выражением на лице. Второй раз в этом зале суда, второй раз преступник. Тогда, в девяносто восьмом, он был совсем мальчик, потерявшийся между долгом и убеждениями, разменная пешка в чужой страшной игре. Теперь всё было еще жестче, судьба еще жесточе. Он убил человека. Но… этот человек едва не убил его самого, подло, медленно и мучительно. Драко скользнул взглядом по Гермионе. Губы его чуть дрогнули. Что-то прошептал. Отвел взгляд. Она жадно проглотила и этот его взгляд, и это мимолетное движение губ. Но это было всё. Всё ее существо рвалось к нему. Но Драко словно избегал смотреть на нее. Это было больно. Кресла, как нарочно, стояли так, чтобы обвиняемым было неудобно смотреть друг на друга или обмениваться взглядами. Но Гермионе было плевать, она повернула голову и глядела, как Драко разглядывает пол под своими ногами. В отчаянии от этого не-взгляда, Гермиона перевела глаза в зал. Ибо главное для нее сейчас творилось не между ею и судебным залом, а между ею и ее Драко. Судебное заседание началось. Об этом объявил Верховный маг Визенгамота. Зычным, отработанным голосом он зачитал суть иска к Малфою и Грейнджер. Формулировка гласила, что они оба обвиняются в пленении и удержании в плену человека. Малфоя обвиняли в умышленном убийстве. Грейнджер — в использовании Непростительного заклятия Империус. Пока Верховный маг зачитывал обвинение, Гермиона разглядывала зал. “Дело о стальной розе” благодаря прессе получило широкую огласку в магическом мире (и даже название), поэтому сегодняшнее заседание было расширенным и на нем присутствовали все пятьдесят членов-старейшин, то есть полный состав судейской коллегии. Среди старейшин были так хорошо знакомые Гермионе министр магии Бруствер, директор Хогвартса Перси Уизли, глава отдела магического правопорядка и непосредственный начальник Гарри Карло Додкин, еще несколько чиновников из министерства. Остальные были ей неизвестны. Гермиона немного хорохорилась перед собой, что не испытывает никакого трепета перед лицом этих пятидесяти людей в сливовых мантиях. В их руках сейчас ее судьба и судьба Драко на ближайшие годы, если не на всю жизнь. Кроме того, на нее давила и сама атмосфера этого места: огромный зал с гулкой акустикой, где на протяжении веков наказание настигало самых отъявленных преступников. Взять хотя бы девяносто восьмой год, когда она воочию видела весь длинный судебный процесс над Пожирателями смерти. Какое-то время Гермиона приходила в этот зал почти каждый день. Но тогда она находилась по другую сторону барьера правосудия. А сегодня в кресле подсудимого она сама. Прямо напротив Гермионы сидел их с Драко адвокат, мистер Чедвик. Он был невозмутим и сдержан, но чуть заметно кивнул и улыбнулся ей, поймав ее взгляд. Так, глазами улыбнулся: “Держись, девочка, правда в наших руках”. Несколько передних рядов слева и справа от судей были отведены для свидетелей. Там Гермиона увидела верного Гарри и рядом с ним поджарого мужчину средних лет. Скорее всего, это и был "Питбуль" Дженкинс, она так его себе и представляла. Поодаль сидели четверо, двое из которых были Гермионе хорошо знакомы. Братья Кальдерон. А значит, рядом сидят маменька и папенька Бут-Кальдерон, милейшие с виду люди, несколько дней назад пытавшиеся убить ее, Гермиону, с помощью смертельной инъекции. Далее сидели еще двое, скорее всего, те самые авроры, которые предотвратили взлом на вилле в Суррее. И еще какая-то женщина, которую Грейнджер не знала. За рядами свидетелей справа и слева шли ряды для зрителей. Их пришло немало, интерес к делу о Стальной розе, когда обвиняемая — сама Гермиона Грейнджер, народная любимица, известный ученый и героиня войны — был огромный. Такое резонансное судебное разбирательство вызвало большой ажиотаж у газетчиков, которые и составляли часть зрителей. Им были отведены ряды справа. Среди журналистов мелькнула озабоченная физиономия Йозефа Кински, но остальные лица бесстрастно смотрели на обвиняемых, просто поглощая происходящее. Когда же взгляд Гермионы добрался до левых задних рядов со зрителями, в душе у нее потеплело и чуть защипало в носу. Эти люди излучали волнение и поддержку. Сплошь родные лица. Все Уизли, кроме отсутствующего Рона. (С кем же Джинни оставила мальчишек? Неужели с Титусом?). Вся ее лаборатория в полном составе, и даже обе сестрички Миллер сидели по сторонам от Невилла. Коллеги по Отделу науки. Весь Отдел тайн также в полном составе. Они, как было известно Гермионе, только что вернулись из Неаполя, с похорон их почитаемого шефа, Короля Секретов. “Как не хватает тебя, Король Отцов! Я обязательно побываю на твоей могиле, Тристан. Нет, мы побываем. Вдвоем. Я обещаю тебе”. Ага, вон в ряду зрителей Нарцисса. С лицом, будто сама сидит в кресле для преступников. Интересно, Драко знает, что она сегодня здесь? Ведь упорно смотрит себе под ноги, не в зал. Когда и где он научился такому смирению, Мерлин бы его побрал?! Мысли Гермионы, как и ее взгляд, блуждали по залу, пока дознаватель Трейси монотонным голосом докладывал суду всё, что ему удалось установить в ходе расследования. Он достаточно точно и безэмоционально передавал суть дела, начиная с пленения Одри, упомянул мотивы, двигающие Грейнджер и Малфоем, не сильно акцентируя внимание на моральной подоплеке этих событий. Он сообщил суду, что на момент взрыва в квартире, где содержалась пленница, там находился посторонний человек, который пострадал и был отправлен в Мунго, но оттуда исчез. Пленница же под Империусом была переправлена в новое место заточения, в ее же собственный дом. В своей сухой речи мистер Трейси не делал акцент на то, каким человеком была Одри Бут-Кальдерон, как она использовала людей, хотя факты, подтверждающие это, не скрывал. Ну и в заключении дознаватель сделал вывод, что смертельный удар стилетом, приведший к смерти пленницы, являлся защитным, поскольку она нанесла удар первой. Грейнджер, слушавшая в пол-уха, в целом согласилась с формулировками Трейси. Она ожидала, что он будет яростно нападать на них и кусать, подобно взбесившейся лисице. Но нет. Удивил. Только факты. Сухие факты. Закончив свой отчет, Трейси предоставил место обвинителю от Визенгамота, некоему мистеру Риду. И вот оно, началось! На контрасте с предыдущим выступающим, этот был сверхэмоционален, и главная эмоция, брызжущая из него, называлась “Ненависть к Гермионе Грейнджер”. Кальдероны попали в точку, наняв эту иерихонскую трубу на роль обвинителя. О, мистер Рид с лихвой отрабатывал каждый вложенный в него галеон. Вот кто сегодня был взбесившейся лисицей! Он с самого начала взял патетический тон и принялся обличать и обвинять их, но прежде всего Гермиону во всех смертных грехах мира. Все действия ее и Драко были представлены как изуверство, жестокость и садизм. Из уст его лился поток лжи, приправленный ненавистью. Даже безразличные прежде члены Визенгамота встрепенулись, когда услышали такое: “Они [Грейнджер и Малфой] надругались над естественной природой человека”!.. “Они [...] морально насиловали бедную пленницу на протяжении полутора месяцев”!.. “Они [...] препятствовали воссоединению больной дочери с престарелыми родителями”!.. Собственно говоря, Рид повторял те же мысли, что выкладывал Смит в своей статье. Но уровень ненависти просто зашкаливал! Как бы бедного Рида не хватил удар! Гермиона постаралась абстрагировать свой мозг от этих мерзких выкриков. Ее не покидало ощущение плохой театральщины. Но вдруг… Стоп! “… И очередное издевательство — притащить художника, чтобы он запечатлел страдания несчастной заключенной. Нет, это просто извращенное изуверство! Бедная девочка, ей приходилось всё это терпеть! Грейнджер позвала своего бывшего любовника по фамилии Морришаль именно с этой целью — поглумиться. Наиздевавшись над пленницей, Грейнджер решила расправиться одним махом и с ней, и с бывшим любовником, которого, по нашим данным, она застала на измене и, конечно же, затаила злобу и только и ждала подходящего момента. Здесь сыграло немалую роль и то, что Грейнджер без зазрения совести присвоила себе квартиру Морришаля, в которой и происходили все эти ужасные события. Убить владельца и владеть самой. Вот так!! Одним взрывом — поразить три цели: устранить соперницу, отомстить любовнику и заполучить его квартиру практически в центре Лондона”. Гермиона увидела краем зрения, как сжались кулаки у сидящего абсолютно неподвижно и совершенно бесстрастного Драко. Внутри себя она в этот момент услышала хруст переламываемого Ридова позвоночника. Какой приятный звук! Уверена, Драко тоже слышал его. А может, мысленно даже сам его и создал. От этого неуловимого движения рук Драко и от звучной картинки в ее голове Гермиону прошиб мгновенный мороз от позвоночника и до самых кончиков пальцев. А в следующий миг, наоборот, бросило в жар. Они пытаются повесить на нее преступления, которые она не совершала даже мысленно! Они пытаются представить ее конченой мразью. Квартира?! Месть?! Вы серьезно?! “Спокойно, Гермиона! Держи себя в руках.” — велел ей жестом Чедвик, беззвучно и равномерно постукивая кулаком по столу. И этот жест просто позволил ей продолжать дышать, а не задохнуться от праведного гнева. А Рид продолжал: “... Морришаль чудом выжил — видимо, Грейнджер не смогла даже рассчитать силу взрыва — и с колоссальными ранениями был доставлен в Мунго. Но! Она достала его и там! Не успев даже оправивиться от ран, Морришаль исчез! Испарился! Они убрали его”!! В этот момент Чедвик поднял руку и громко сказал, обращаясь к Верховному магу: — Протестую! Это домыслы. Они не красят господина обвинителя. Прошу Высокий суд пресечь эти гнусные инсинуации. У меня есть что сказать по существу затронутого вопроса. Господин Анри Морришаль жив и здоров и является свидетелем со стороны защиты. Он присутствует в этом зале и находится на соответствующей скамье. Если суду угодно, я приглашу его для дачи показаний во время опроса свидетелей. Верховный маг на мгновение опешил, но другие судьи поспешили высказаться. Из судейских рядов сразу из нескольких ртов выкрикнуло: — Сейчас! Пусть дает показания прямо сейчас! — Мы готовы выслушать его прямо сейчас, — возвестил Верховный маг. — Рид, займите свое место. Потом продолжите. — Для дачи показаний приглашается Анри Морришаль, — провозгласил распорядитель, и сидевшая среди свидетелей незнакомая Гермионе женщина поднялась и двинулась к трибуне для ораторов. По пути она сделала несколько неприметных манипуляций, причем механических, безо всякого волшебства, и к трибуне подошла уже будучи мужчиной. Обе руки в черных перчатках. Отливающие сединой кудри. Скорбные черточки вокруг губ. Анри Морришаль собственной персоной.