Мы в ответе за тех...

Гермиона тосковала по Драко. И это было самое худшее из того, что с ней сейчас происходило. Она вполне освоилась с ролью обвиняемой и допрашиваемой, которой грозит наказание. Она смирилась с мыслью, что на долгое время потеряет любимую работу. Она изо всех сил боролась за восстановление собственного здоровья, а здоровье не спешило восстанавливаться. Она кляла себя, что она плохая подруга и тянет за собой на дно своего лучшего друга, у которого на плечах лежит большая ответственность и большая семья. Все эти отрицательные эмоции вместе взятые не могли сломить ее сильный дух и боевой настрой. Но тревога за Драко свинцовой тяжестью лежала на сердце и лишала ее всех жизненных ориентиров, самой жизненной опоры. Гермиона каждый раз вопрошала мистера Чедвика, который через день бывал в изоляторе на допросе Малфоя, не передавал ли тот чего-нибудь, адресованного лично ей, на что адвокат неизменно качал головой: нет, не передавал. Своими показаниями в ходе расследования Драко всячески выгораживал Гермиону, представлял ее пешкой в его большой игре, а себя инициатором всех произошедших событий. По его показаниям она была наивной дурочкой, которая по незнанию и из хорошего отношения помогала ему. Такое положение дел нисколько не устраивало Гермиону. Она упросила Чедвика (“Нет. Нельзя. Это нарушение закона.”) передать Малфою записку в изоляционную камеру. В этой записке она гневно, но в то же время нежно увещевала Драко, просила, требовала, чтобы не брал всё на себя, что они в равной мере ответственны за то, что произошло. А еще написала, что он спас ее от неминуемой смерти, и они теперь квиты. Оба запятнали тьмой свои души в надежде избавиться от тьмы и обрести друг друга. Теперь они равны. Равной должна быть и расплата. Гермиона требовала. Просила. Но ответа не последовало. По словам Чедвика, Драко молча взял письмо, но на следующем допросе больше не возвращался к этой теме. Просто замыкался и молчал. Показаний своих не изменил. Всё было очень сложно. Но он, по крайней мере, жив. Свободен от Одри. Основными вестями о том, что происходит вокруг их дела, Гермиону по-прежнему снабжал Гарри. Вот и сегодня он, как обычно, влетел в палату и возбужденно мерял ее шагами, по старой привычке ероша руками шевелюру . — Представляешь, двое неизвестных проникли на виллу Одри. Они прибыли со стороны калитки, возможно, были в курсе, что на территории сада установлена безаппарационная зона. На входе внутри там дежурил мой человек. Они оглушили его и зашли на участок. Там же, на входе, у меня стоит магловская следящая видеосистема, мы уже посмотрели запись. Внешность преступников явно изменена, но, судя по тому, что и в измененном виде имеется сходство, предполагаю, что незваными гостями были братья Кальдерон. Так вот. Братья, назовем их так, и скорее всего это недалеко от истины, направились прямиком к дому. Но пока они возились с отпирающими заклятиями, пробуя одно за другим, прибыл напарник оглушенного аврора. Я не допускаю, чтобы мои ребята работали в одиночку, для подстраховки у каждого имеется напарник, который по спецканалу получает определенный сигнал, если на того совершено нападение. Прибывший аврор пытался остановить грабителей, но получил жалящее в правую руку, а те двое ретировались через калитку. Охранник преследовал их, по его словам, ранил одного из них, но братьев в переулке ждал автомобиль с водителем, и они скрылись. Вот такая история, прямо свежак. И я вот сразу к тебе. Руку даю на отсечение, что это не просто грабители. Думаю, это Кальдероны приходили за мемотекой их сестрицы. Боятся, что на суде будут предоставлены неопровержимые факты подлых деяний их семейки. Поэтому продолжается охота за уликами. Вывод. Фиалы с воспоминаниями надо спрятать в надежном месте. Мало того. Прятать должен человек, который не может быть подвергнут веритасеруму. Не ты и не я. Я не верю в честность дознавателя от Визенгамота, он вполне может быть куплен Кальдеронами и выпытывать эту информацию именно для них. Скажи, где ты хранишь мемотеку? — Так, стоп. Прежде чем я отвечу на этот вопрос, ты скажешь мне, что было написано в комнате у Полумны Лавгуд, и где эта надпись располагалась. — А-ха-ха, вот дурочка! Я же прошел через маго-сканер, заходя в твою палату. Мои ребята распознали бы, будь я под оборотным или под Империусом. Хотя нет, ты молодец, твоя подозрительность абсолютно обоснована, а твоя осмотрительность на высоте! Так вот, это просто. Полумна жила с отцом Ксенофилиусом Лавгудом возле деревушки Оттери-Сент-Кетчпоул, это был черный такой дом на холме. А в своей комнате на потолке она нарисовала наши портреты: твой, мой, Рона, Джинни и Невилла, и написала слово “друзья” много-много, много раз. —Ого, исчерпывающий ответ. Да, верно. Собственно, говоря, я никак не прятала ни фиалы с воспоминаниями, ни материалы расследования Дженкинса, ни рубашку Оппельбаума, ни собственные тесты. Они так и лежат в том доме, в гостевой комнате в навесном шкафчике, запертые простым заклинанием. С бумажных документов я сделала по две копии. Одну увез с собой Тристан на встречу с Кальдеронами. Другую я предоставила дознавателю мистеру Трейси, хотя он претендовал на оригиналы. Видимо, я правильно сделала, что оставила их у себя. Но я не успела никуда их спрятать, когда всё произошло. Да, ты совершенно прав, их надо положить в надежное место. Которое даже я не должна знать. Но их должно быть легко достать, ведь на суде эти улики понадобятся. — Гермиона, я всё продумал. Джинни бывает в этом доме, когда приносит Стэну еду. По закону беременная не может быть допрошена с веритасерумом. Она заберет все эти улики и спрячет их на ее усмотрение. И никому, даже мне, до поры до времени не скажет, где они. Я вполне доверяю ее смекалке и практичности, она справится. — Получается, я еще и Джинни вовлекла в эту историю! Да она и не утащит это всё за один раз. Ей бы мою сумочку с заклятьем невидимого расширения! Но у меня ее давно уже нет. — Ха, вспомнила! У Джинни есть своя сумочка, только холщовая, неприметная. Она освоила это заклятие уже давно. В хозяйстве да с детьми незаменимая вещь. Только недавно мы в этой сумочке перетаскивали купленный в бутике в Вестфилде тяжеленный сервиз. Доверься Джинни, она не подведет. Она умница! — Да, Гарри, я в ней не сомневаюсь! Просто опасаюсь за ее безопасность. Вечером того же дня в палате Гермионы появился дознаватель Трейси. Он не пригласил ее в помещение для допроса, а просто сам возник перед ней, щуря свои лисьи глазки и кривя рот-щель. Гермиона сначала хотела предупредить его, что не станет отвечать на вопросы в отсутствие адвоката, но потом решила выслушать, что же привело его сюда сейчас, во внеурочное время. — Здравствуйте, Грейнджер. Я задам вам всего лишь один вопрос, но он важен для следствия, а также для вас. Знаете ли вы, где сейчас находится мистер Морришаль, Анри Морришаль? Он должен проходить по делу как свидетель защиты. — Анри? В последний раз, когда я видела его, он был здесь, в больнице святого Мунго, на третьем этаже, фамилия лечащего врача… — Нет, он БЫЛ здесь. Но два дня назад поспешно выписался и исчез в неизвестном направлении. Он не появлялся в квартире на Хартфорд-стрит. Известно ли вам, где он может быть? — Морришаль гражданин Франции, возможно он вернулся на материк. Нет, я не знаю ответа на ваш вопрос. — А жаль. В ваших интересах было бы, чтобы Морришаль нашелся. Только он может свидетельствовать о том, как и по чьей вине произошел взрыв в его квартире на Хартфорд, 34. — А если не найдется? — Если не найдется, то некому будет свидетельствовать, что взрыв устроили не вы. — Что?! Да как вам это в голову пришло?! Я не взрывала мастерскую! — Ну, это нам известно лишь с ваших слов. Вы были заинтересованы устранить Одри Бут-Кальдерон, а что при этом пострадал Морришаль, то это была, видимо, случайность. — Значит, Кальдеронам на руку, чтобы Морришаль исчез, так? В таком случае мне можно будет приписать обвинение во взрыве и членовредительстве, так? — Точно так. — Ну, тогда у них и надо спрашивать, куда они дели Морришаля. Они его, видимо, устранили. — Вот поэтому я и спрашиваю у вас, дабы меня не обвинили в предвзятости и коррумпированности: если вы знаете, где отыскать Морришаля, самое время сделать это. Судебное заседание состоится через три дня, и вы заинтересованы в его присутствии на суде. Трейси кивнул ей и вышел. Наверное, они угрожали Анри, заставляли его дать ложные показания — продолжала раздумывать Гермиона, — и он решил удариться в бега. Что ж, кто его за это осудит? Он и так пострадал в этой чужой для него войне. И Гермиона достала сычика Герду из клетки — отправить срочное сообщение Гарри.