Мы в ответе за тех...

И вот наступила неминуемая встреча, именуемая “допрос”. С утра после осмотра лечащего доктора Гермиону пригласили в специальный кабинет (надо же, в Мунго было отдельное помещение для официальных бесед, встреч с адвокатами, нотариусами и дознавателями). Там ее уже ждали мистер Чедвик, ободряюще улыбнувшийся ей, и мистер Трейси, как, гласил бейдж, звали дознавателя от Визенгамота. Это был мелкий мужчина с лицом, в котором проглядывало что-то лисье, и с тонкими губами. В разговоре он их еще и всё время поджимал, выказывая свое неодобрение происходящему. На допросе мистер Трейси большую часть времени задавал вопросы относительно использования ею заклятия Империус, явно стараясь надорвать там, где и так тонко. Словно вскользь спросил Гермиону про документы, доказывающие факт вмешательства Одри Бут-Кальдерон в ментальную магическую оболочку ее мужа Мэтиаса Оппельбаума. Трейси всячески избегал произносить слово “убийство” и говорил об этой истории как о чем-то гипотетическом, существующем в воспаленном мозгу Гермионы Грейнджер. Она ответила, что может предоставить дознавателю копии документов, подлинники же будут предоставлены суду. Также Гермиона упомянула о фиалах с воспоминаниями, которые тоже предоставит на слушании дела в Визенгамоте. На что Трейси возмутился, что это будет расценено как сокрытие улик и как воспрепятствование в деле дознания. Тут уж вмешался Чедвик, возражая, что его клиентка только что изъявила готовность предоставить копии и даже в нездоровом виде сотрудничает со следствием. Словом, допрос от мистера Трейси напоминал небольшую потасовку с ущемлениями, угрозами и наездами. Гермионе показалось, что цель сего допроса — деморализовать ее и выведать, где же она хранит доказательства нечистоплотности — если только этим мягким словом можно заменить слово “подлость” — семейства Бут-Кальдерон. Гермиона с облегчением вздохнула, когда мистер Трейси исчерпал свои приемчики и удалился с обещанием вернуться вскоре. Удалился, унося с собой ее волшебную палочку, взятую для магической экспертизы. Гермиона осталась наедине с Чедвиком. — Сожалею, мисс Грейнджер, но чем дальше я знакомлюсь с этим делом, тем очевиднее становится, что вам лично не удастся избежать наказания, — серьезным тоном обратился к ней адвокат. — Использование Непростительного. Сей факт сам по себе тянет на год Азкабана. И как бы ни старался сейчас мистер Малфой взять на себя полностью всю вину и ответственность за удержание в плену человека, проверка вашей палочки покажет, что вы использовали Империус, подчинив себе волю Бут-Кальдерон, и действовали по собственному почину. Поставим же себе такую задачу: найти смягчающие обстоятельства, чтобы приговор в отношении вас исключал заточение в Азкабан. — А… Малфой? Что грозит ему? — с замиранием сердца спросила Гермиона. — Мой предварительный прогноз — три года заключения. Это неплохо, если учесть, что судить его будут за два преступления: пленение человека и убийство. Даже со смягчающими обстоятельствами. Мы будем бороться за минимальный срок. Но надо быть готовыми и к самому худшему. У нас очень серьезные противники. Они будут стараться деньгами и связями подмять под себя британское магическое правосудие. Надеюсь, у нас всё не так плохо и этот крепкий орешек им будет не по зубам. Обломаются. — А… — голос у Гермионы осекся. — Каков самый плохой прогноз? Для Драко? — Поцелуй дементора. ***** Нет. Нет! Этого не будет. Я не отпущу твою руку. Ты и я вместе, и мы идем до конца. ***** Гарри: — Я сообщил ребятам из отдела секретов о безвременной кончине их босса. Сказать, что они в шоке — это ничего не сказать. Я доподлинно увидел, как сделал им больно этой новостью. Они любили и уважали Тристана, и для них он был был словно выкованный из стали безупречный рыцарь. Никто не подозревал о его проблемах с сердцем. По их словам, он был добр и справедлив, но очень мало кого подпускал к себе близко и ни с кем не завязывал дружеских отношений. Представляешь, Тристан был их бессменным руководителем на протяжении тридцати лет. За это время он так ни с кем и не сблизился, всегда был одиночкой. Но… кое-что они всё-таки знают. Невыразимцы рассказали мне, что Тристан родом с Сицилии, из города Палермо. Когда-то у него была семья, но это было давно. Жена похоронена где-то там, на родине, а вот сын… Никто не знает, что стало с ним. Вот и вся информация. Так что, Гермиона, я отдам распоряжение Дженкинсу, чтобы он переправил тело Тристана на родину, на Сицилию. Пусть договорится с властями Палермо о захоронении останков на тамошнем кладбище. Вряд ли мы сможем найти могилу его жены, даже не зная ее имени, чтобы похоронить его рядом. Самое малое, что мы можем, это всё организовать так, чтобы он обрел свое упокоение на родине. Думаю, магистр Тристан одобрил бы наши действия. Кроме того, ребята из отдела тайн (классные мужики, как оказалось, а мне всегда они казались такими высокомерными со всеми их тайнами) желают присутствовать на похоронах их босса и всем отделом отправятся в Италию. Они и к тебе зайдут, проведают, хотят расспросить об известных тебе обстоятельствах смерти Тристана. Ты ведь не против? ***** Невилл смущенно потоптался на пороге палаты. Ему непривычно было видеть железную Грейнджер не в здравии. Из-за его плеча показалась Падма, серьезная и собранная, как всегда. Джоша и Юнис не впустили охранники, и они остались ждать в коридоре. Хорошо хоть, не всей лабораторией явились проведать своего капитана. — Гермиона! Ну как ты? Выглядишь прекрасно! Только сильно бледная. И похудела. — Со мной всё хорошо, друзья мои! Всё уже позади. Я в плане здоровья. — Таак. А в остальном? Как твоя жизнь? — попытался прорваться сквозь ее бодрячество Невилл. — Вот с этим сложнее. — Гермиона. Ты совсем не делишься с нами. Мы же твои друзья. Что произошло и как ты оказалась на больничной койке с ножевыми ранениями? И что вообще происходит в твоей жизни? Я видел тебя с Малфоем. Это как-то связано? Может, конечно, сейчас не время?.. — Простите, друзья мои. Я обязательно всё расскажу вам, сейчас это уже не тайна, а вскоре и вовсе станет достоянием общественности. Я нахожусь под следствием и вскоре предстану перед судом Визенгамота. И буду осуждена. И Гермиона кратко поведала Невиллу и Падме о том, что происходило с ней за последние несколько месяцев. Те, выслушав ее рассказ, потрясенно молчали некоторое время. — Что же будет? — голос у Падмы дрогнул. — С тобой? С нами, с нашей… — …лабораторией? Ты примешь на себя руководство. Невилл, без обид. — Какие обиды?! Я всецело согласен. Какой из меня руководитель! А как же отдел? Кто возглавит отдел? — Ох. Так далеко я не заглядывала. Пусть министр подумает над этим. Я вне игры. — Гермиона, даже если тебя лишат магии, это не навсегда. Не обрывай нити. Не сжигай мосты. Ты вернешься к нам. А пока будешь нашим консультантом. Лучше тебя никто не генерирует идеи. Мы сохраним ставку за тобой, идет? — сдержанная на эмоции Падма пыталась сохранить хладнокровие и практичность в этой непростой ситуации, но дрожь в голосе выдавала ее с головой. Она не умела по-бабьи броситься на шею Гермионе с утешениями и слезами, но могла выразить свою поддержку трезвыми идеями, и это было так правильно сейчас. — Я буду для вас кем угодно. Консультантом. Генератором. Маглом. Но я была и останусь вашим другом. Если вы захотите дружить с преступницей. И тут Падму пробило. Истинно по-бабьи взвыв, она, рыдая, кинулась обнимать Гермиону. Слом шаблонов. Падма — плачет?! Когда все трое успокоились, поговорили немного о более простых вещах, сейчас казавшихся словно из другой жизни. О том, что будет с финансированием отдела. О том, что еще встретятся и обсудят, какие проекты пойдут в разработку лаборатории. Не сейчас. Невилл рассказал, как встречался с будущими родственниками, с семейством Миллер. И о том, что планируют свадьбу, но будут ждать ее, Гермиону. О том, что Гвен Миллер осталась во Франции, потому что встретила там, по ее словам, “то самое”, закрутила роман с французским магом и отказалась возвращаться в Англию. Невилл от него не в восторге, но… Так что теперь в их команде только семь человек. — Шесть, — хрипло поправила Гермиона. — Семь. Ты Блэра не посчитала? Или меня? Или Падму? Семь.