Мы в ответе за тех...

Несколько последующих дней Гермиона боролась с подступавшей с ножом к горлу тоской. Но, по правде сказать, она почти не бывала наедине сама с собой. Это спасало. Все вокруг словно сговорились не оставлять ее одну на долгое время. В палату постоянно кто-нибудь входил. Врач, адвокат, коллеги, друзья. Маго-сканер у охранников явно работал в полную силу, столько посетителей приходилось тестировать. После первого же посетителя Гермиона попросила у лечащего врача обратиться к администратору клиники и попросить еще одно кресло в ее “номер”, ибо она не собиралась находиться днем в кровати, а отбоя от требующих свидания с ней не было. Ее лечащий врач, видя, что пациентка оживает, общаясь с посетителями, и перестает лежать и таращиться в потолок, не стала препятствовать этому потоку. Второе кресло принесли очень быстро. Врач, полная женщина средних лет по фамилии Новак, приходила дважды в день, утром и вечером, проводила диагностику, необходимые лечебные манипуляции и затем принималась разрабатывать упрямо-малоподвижную кисть левой руки. Это было достаточно физически неприятно, но Гермионе нравилось это ощущение, нравился сам процесс выздоровления через страдание, движение из оцепенения и паралича через боль к жизни. Гермиона вспомнила Анри и снова от души посочувствовала ему. В отличие от него, она была уверена, что ее рука восстановится. И она прикладывала к этому максимум усилий, подолгу разрабатывая негнущиеся пальцы, и чувствовала, как четкость движений мало-помалу возвращается к ней. Гарри выполнил все пункты своих намерений, не забывая ничего. Самое первое и самое необходимое — он нанял Гермионе и Драко адвоката, и не какого-нибудь, а самого известного в магическом обществе. И самого высокооплачиваемого. Даже Гермиона, далекая от юриспруденции, была наслышана о некоторых громких судебных делах, которые выиграл сэр Вергилиус П. Чедвик. И вот теперь эта легендарная в магическом мире личность сидела перед ней в кресле в ее палате. Это стало неожиданностью для Гермионы. В ходе дружелюбной беседы, нисколько не похожей на допрос, адвокат вникал в тонкости сложившейся криминальной ситуации, задавая четкие и прямые вопросы, при этом он был корректен и доброжелателен. По совету Гарри Гермиона отвечала на его вопросы максимально честно и без лишних эмоций. Только факты. Первым делом Грейнджер и ее адвокат обменялись номерами сотовых телефонов, чтобы быть на связи в любую минуту дня и ночи. Мистер Чедвик оказался достаточно располагающим к общению дядькой, который многое повидал в этой жизни. Накануне он уже присутствовал на допросе Малфоя, проходившем в изоляционном боксе, и составил свое первоначальное суждение об этом деле, о личностных характеристиках участников и их непростых взаимоотношениях, о противоборстве со стороны американских облеченных властью персон. Он успокоил Гермиону рассказом о том, что Драко находится во вполне приемлемых условиях, он здоров, уверенно и адекватно отвечает на вопросы дознавателя. Дата судебного заседания, сказал Чедвик, еще не назначена, скорее всего это будет дней через десять, и Гермиона отправится на суд из больничной палаты, а не из тюремной камеры. Адвокат произвел на Гермиону благоприятное впечатление, но... — Гарри, мы не можем себе позволить услуги мистера Чедвика, — сказала она, как только Поттер вошел к ней в палату. — Это стоит безумных денег. — Да хоть всех моих денег, — равнодушно ответил Гарри. — Вытащить вас из этой передряги, вот это стоит любых денег. Если не хватит моих, я найду средства на стороне. Но пока об этом речи нет. Знаешь, это было бы большой удачей, если бы ваше дело решалось только деньгами, любыми деньгами. Но похоже что нет. А про деньги не думай. И я ничего больше не хочу слышать об этом. Гарри принес кое-какие вещи Гермионы из “того” дома в Суррее. В числе их — сотовый телефон, но на территории госпиталя он был бесполезен. И — та-дам! — Гарри снял темную ткань со странного свертка, что принес с собой, и это оказалась совсем небольшая клетка, а в ней дремал серый комочек, который оказался миниатюрным сычиком женского пола по имени Герда. Поскольку в палате Гермионы не было окна, совиную почту можно было отправлять только из холла больницы. Но это была возможность быстрой связи, и это дорогого стоило. Гарри не забыл ни одного пункта из того, что обещал сделать. У Гермионы сложилось впечатление, что ее друг отставил все свои дела и занимался только ею, ее проблемами. А проблемы подступали со всех сторон. Вот что рассказывал Гарри: Пришел ответ из криминальной лаборатории аврората о составе жидкости в шприце. Да, было подтверждено экспертами, в шприце находился экстракт дигиталиса, или наперстянки, который представляет из себя сильнейший токсин. Отравление им приводит к параличу сердечной мышцы и по всем внешним признакам неотличимо от смертельного сердечного приступа. Хьюго О’Коннел на допросах хранил угрюмое молчание. Он, очевидно, ожидал, что Бут-Кальдероны выдвинут свой протест по поводу его ареста, заявят о его неприкосновенности как дипломатической персоны и предъявят какие-то подтверждающие документы. Это же предполагал и Гарри. Они без труда могли бы сделать это. Но нет. Джеффри Бут выступил с официальным заявлением, что О’Коннел действовал по собственному почину, что его преступление должно караться по всей строгости закона и, хотя Хьюго и является гражданином Америки, британское правосудие вправе осудить его и засадить в Азкабан. Очевидно, что Хьюго был пешкой в игре Кальдеронов, причем разменной пешкой. Подставившись при выполнении такого важного задания, как убийство Грейнджер, он дал правосудию в руки козырь против своих хозяев, а этого они не прощали. Ужасало то, с каким абсолютным равнодушием Кальдероны отвернулись от своего холуя. А перед глазами Гермионы пронеслось то спокойствие, даже безмятежность, когда Одри перешагивала через истекающего кровью Анри. Перешагнула — глянула, не запачкалась ли — пошла дальше. Использованный материал. Всё. Пришли новости от Дженкинса. Питбуль, находясь в Бостоне, провел свое расследование в отеле Элиот. Нашел тело, его доставили в городской морг. Вскрытие показало, что у Тристана была развившаяся за последние годы ишемическая болезнь сердца, и смертельного исхода можно было ожидать в любой момент. Смерть наступила вследствие закупорки коронарной артерии — таков вывод посмертной экспертизы. Ни в номере, ни на месте смерти Дженкинс не обнаружил никаких следов магического или магловского воздействия. Смерть наступила через 7-10 минут после того, как Кальдероны покинули бар. Ничего доказать невозможно. И с уверенностью сказать, причастны они к скоропостижной смерти Тристана, или нет — тоже. А раз Питбуль пришел к такому заключению, значит так оно и есть, с уверенностью сказал Гарри. На месте смерти был обнаружен артефакт двусторонней связи, но он был инициирован уже во время приступа. Включи его Тристан раньше, на другом конце было бы слышно всё, что происходило в ту злополучную встречу в баре отеля Элиот. Но магический прибор был выключен. Дженкинс запрашивает, рассказывал Гарри, как поступить дальше. Переправить ли тело Тристана в Лондон для захоронения? Или похоронить в Бостоне? — Гермиона, что ты знаешь о Тристане? — спросил Гарри. — Где его родина? Кто его семья? Мне кажется, он достоин быть похороненным там, где хотел бы он сам. — Нет, Гарри, к своему стыду, я не много знаю об этом человеке. И мне бы очень хотелось принять правильное решение, ну, такое…, которое бы ему понравилось. Давай спросим тех, кто на протяжении многих лет были с ним рядом — с его коллегами по отделу тайн. Среди них должен найтись кто-то, кто больше знал о Тристане. — Да, у меня промелькнула та же мысль. Я должен оповестить его сотрудников о смерти их босса. Уверен, они будут искренне огорчены этой вестью. Пусть они подскажут нам, где должен быть захоронен Тристан. На этом и остановились.