Мы в ответе за тех...

Ее разбудило чувство беспокойства. Вроде бы для этого не было причин. Гермиона лежала на спине, движения ничем не скованы, умеренная боль в груди и руке. Судя по тому, что из маленького оконца под потолком в комнату проникал тусклый серый свет, это был предрассветный час. Тишина в палате стояла неимоверная, разбавляемая лишь стуком крови в висках. Но тревога не унималась. Ее подтвердил и дракон на браслете, нагрев ей запястье. Гермиона решила попытаться встать. Пора приходить в себя. Но сначала она нащупала под подушкой свою палочку. Хорошо, что ранена левая рука, будь это правая — она не смогла бы выполнить и самое простейшее заклинание. Она просто не смогла бы сжать палочку должным образом. Гермиона села и свесила ноги на пол. Боль тотчас усилилась, стала режущей, и она невольно сжала зубы. И тут же замерла. За белой дверью, почти не различимой посреди белой стены, она услышала чей-то тихий голос. Вроде женский. Но какая-то знакомая вкрадчивая, воркующая интонация… Как будто где-то уже слышала эту манерную речь. Гермиона юркнула обратно в постель и прислушалась. Через дверь едва-едва слышно доносился знакомый голос, воркующий по-голубиному: “... возле ее палаты… они ее усыпили… “ и далее неразборчиво и тихо, только интонация. Гермиона притворилась спящей, когда дверь бесшумно отворилась, и в палату вошла знакомая по вчерашнему дню женщина-колдомедик, Бриенн. Если это обход, то почему такой ранний? В ее руках был медицинский чемоданчик, который она всё так же бесшумно водрузила на столик возле кровати. Ну, ничего необычного, врач. Зашла проверить, как там больная. Но почему же тогда у нее несколько вороватые движения? Дерганные. И почему разволновался ручной дракон? Гермиона смотрела на вошедшую сквозь опущенные ресницы, серый предутренний свет это позволял. Хм, “...они усыпили”. Кто? Она же вчера сама и усыпила Гермиону, с согласия самой Гермионы. Или это не она? Сердце колотилось как бешеное, правая рука сжимала палочку. Вошедшая быстро взглянула на Гермиону, затем подошла к чемоданчику и занялась какими-то манипуляциями. Она стояла спиной. Нельзя было терять ни секунды. И тут Гермиона обнаружила, что ее паника прошла и она полностью владеет собой. Так всегда бывало, когда нужно было принимать быстрые решения. Гермиона выпростала руку с палочкой и уверенно произнесла: — Остолбеней! Вот так. В этот момент она вспомнила, словно прочла в подсознании, где она слышала этот манерный говор. Это был Хьюго, приспешник Кальдеронов, пытавшийся в какой-то момент флиртовать с ней, когда она была Деборой. Пожалуй, да, это мог быть он — под оборотным. Паззл сложился. Гермиона не чувствовала сильной боли, только при глубоком вздохе, да почти не действовала кисть левой руки. Конечно, всё это было на кураже, потом боль даст о себе знать. Гермиона встала и подошла к застывшей фигуре в форме колдомедика. Интересно, знала ли реальная Бриенн, как ею воспользуются? Во всяком случае, она дала Грейнджер шанс, не погрузив ту в магический лечебный сон на должную глубину или на более продолжительный срок. В руке у псевдо-врача был зажат шприц с уже набранным лекарством. Всего секунда-другая отделяли Гермиону от смертельной инъекции. Она пожала плечами и усмехнулась. Вот заморочились! Ведь существует же Авада Кедавра. Быстро и точно. Но нет, смерть от Авады не выглядит как смерть от естественных причин. А вот такая инъекция, скорее всего, имитирует сердечный приступ или другую похожую причину для трагического ухода. Тьфу, время ли сейчас раздумывать над этим!.. Гермиона вынула шприц из окаменевших пальцев врача (?), нацепила колпачок на иглу. Это улика. Стоит взять с собой. А сейчас нужно уходить. У нее не так много времени. Но куда? В собственную квартиру нельзя. И на Гриммо. И к Невиллу. Везде за ней могут последовать тайные враги. На ум пришел адрес: Брикстон роуд, 3/12. Это был адрес лондонской квартиры Драко, но он не жил там с августа. Кальдероны не могли знать этот адрес. Одри не подскажет, она мертва. Гермиона знала, что с квартиры было снято заклятие Фиделиус, значит, войти туда возможно. По крайней мере, там можно будет немного отсидеться и решить, что делать дальше. В любом случае, отсюда надо было уносить ноги, и чем быстрее, тем лучше. Гермиона огляделась: в стерильно-белой палате не было ее вещей, даже та короткая ночная рубашка, что на ней, была больничной. Может, там, в квартире, найдется и одежда. Сказано — сделано. Гермиона наспех магией переделала больничную одежду на некое подобие платья. Она неплохо ориентировалась в Мунго и знала, что ей предстоит спуститься на первый этаж и появиться в госпитальном холле, чтобы аппарировать на Брикстон роуд. Зажала в кулаке шприц и вышла из палаты. ***** Гермиона даже удивилась, как легко ей, раненной, далось перемещение и как быстро она нашла квартиру и справилась с несложным запирающим заклинанием. Не прошло и четверти часа, как она уже находилась в съемных апартаментах Драко. Теперь можно было перевести дух и немного отдышаться. Это сложно было назвать апартаментами. Малюсенькая квартирка, где почти не было обстановки. Комната, кухня, санузел. Окна на соседний, такой же однотипный, дом. Гермиона удивилась: здесь почти не чувствовалось присутствие Драко, никаких личных вещей. Застеленная кровать. На кухне минимум посуды. Пустые полки и стол. В единственной комнате обнаружился вместительный встроенный шкаф, в который Грейнджер заглянула в поисках одежды. И вот тут уж, схватив небрежно брошенную там любимую толстовку Драко, такую знакомую, она сползла на пол и зашлась в рыданиях. Здесь сошлось всё: и ее тоска, и боль разлуки, и страх, и боль физическая, и облегчение человека, только что избежавшего смерти. Просто разрываясь от нахлынувших эмоций, Гермиона зарылась лицом в его толстовку, ту самую, в которую он был одет тогда, в Воющей хижине, когда впервые обнял ее… Она дала себе вволю поплакать, но уже через небольшое время деловито осматривала полки шкафа. Ага, болеутоляющее зелье, то, что надо в ее ситуации. Брюки и джемпер Драко, которые можно трансформировать в подходящую по размеру и удобству одежду. И вдруг чуть снова не разрыдалась. На самом дне выдвижного ящика, где лежали университетский диплом и другие магловские документы Драко, Гермиона обнаружила колдофото. Со старого и очень плохого качества снимка на нее смотрела она сама. Фото было сделано в коридоре Хогвартса, предположительно на пятом курсе. Там, на колдо она за что-то сердито выговаривала собеседнику, который был за кадром, видимо, Гарри или Рону, и недовольно сверкнув глазами, вдруг начинала смеяться. Смеяться над собственной строгостью. Снимок был сделан с какого-то скрытного места, часть его даже была заслонена каким-то посторонним предметом. За нею явно наблюдали тогда чьи-то ревнивые глаза. Вот она, тайная страсть Драко Малфоя! Ей было очень приятно переодеться в его вещи, пусть и измененные магией трансфигурации под ее размер. Всё. Надо двигаться дальше, эту квартиру всё-таки возможно отследить. Гермиона хотела вызвать Патронус. Ничего не получалось. То, что раньше было как по щелчку пальцев, теперь не получалось по нескольку раз. И дело было даже не в ее подавленном состоянии. Она заметила, что в последнее время создание Патронуса всё сложней дается ей, всё больше времени и позитивных эмоций на это тратится. У Гермионы с недавних пор закралось подозрение, что виной тому использованное ею Непростительное, что впустило в ее чистую душу тонкое щупальце тьмы, и теперь, словно червь, точило ее изнутри. Светлая магия Патронуса сопротивлялась как могла. Эх, был бы жив Тристан, они бы вместе нашли способ, как остановить разрастание и удалить эту червоточину из души. Гермиона осознала, как она скучает по мудрому наставнику, как не хватает ей его советов и даже его выговоров. И с удивлением обнаружила, что ей жаль и Одри, что с ее гибелью в душе образовалась пустота и что она, Гермиона, в какой-то мере сочувствовала ей и уважала ее. Да упокоится мятежная душа Одри Мэй Бут-Кальдерон! И да обретет пристанище и объятия родных на небесах ангельски сострадательная душа Тристана Дамиани! Наконец-то после многочисленных попыток призрачная выдра взметнулась из кончика ее палочки, и Гермиона перевела дух. Через короткое время Гарри Поттер уже стучался в дверь ее недолгого пристанища.